Вряд ли какому-нибудь психиатру удастся когда-либо точно диагностировать все психические заболевания Гитлера и объединить их в достаточно емкую и всеобъемлющую формулировку. Отклонений в психике немецкого диктатора было так много, что они просто не укладываются в стандартный диагноз для обычных больных.

Будущего диктатора нещадно избивал отец

Корни психических заболеваний обычно ищут в детстве больных. Поэтому, разумеется, психиатры не оставили без внимания и детство Гитлера. Его сестра Паула рассказала им, как отец жестоко наказывал маленького Адольфа, в результате появилось мнение, что агрессивность Гитлера была результатом эдиповой ненависти к отцу.

Отец диктатора, Алоис Шикльгрубер (в 40 лет поменял фамилию на Гитлер), слыл ненасытным сластолюбцем. Его многочисленных связей на стороне иногда не хватало, чтобы полностью удовлетворить его похоть. Однажды он свирепо изнасиловал отказавшую ему в близости жену на глазах малолетнего Адольфа. Возможно, этот случай наложил свой отпечаток на всю сексуальную жизнь будущего диктатора.

Мать Клара патологически любила своего мальчика (до него она потеряла трех сыновей), и он отвечал ей тем же. Из шести детей Алоиса и Клары выжили только двое - Адольф и слабоумная Паула. Гитлер всю жизнь называл себя маменькиным сынком. Патологическая любовь к матери и ненависть к отцу стали причиной многих негативных особенностей его психики.

Ослепший от страха

Если верить Гитлеру, то в Первую мировую войну он был храбрым солдатом и честно заработал свою награду - железный крест. Только газовая атака англичан в 1918 году, из-за которой он временно потерял зрение, прервала его военную карьеру. Однако недавно британскому историку Томасу Веберу на основании архивных документов, писем и дневников однополчан Гитлера удалось развеять эту легенду о героизме бравого ефрейтора в окопах Первой мировой.

Историк обнаружил переписку известного немецкого нейрохирурга Отфрида Фёрстера с американскими коллегами. В одном из писем тот упомянул, что в 1920-х годах в его руки случайно попала медкарта Гитлера и он прочитал диагноз, который тому поставили врачи.

Оказалось, что Гитлер временно потерял зрение не из-за газовой атаки, а из-за истерической амблиопии. Это редкое заболевание возникает при психических стрессах, например из-за сильного страха перед военными действиями. Мозг как бы отказывается воспринимать жуткие картины действительности и перестает принимать сигналы зрительных нервов, само же зрение при этом остается в порядке.

У храброго солдата такого заболевания просто не могло случиться, но Гитлер им и не был. Он служил связистом при штабе и находился далеко от линии фронта, однополчане даже прозвали его «тыловой свиньей». Однако Гитлер умел угодить начальству, за что, по мнению Вебера, и получил железный крест.

От слепоты Гитлера лечили с помощью сеансов гипноза. Лечебным гипнозом в госпитале занимался профессор неврологии Эдмунд Форстер из университета в Грайфсвальде. Именно к нему попал ослепший ефрейтор Гитлер. Около двух месяцев Форстер пытался подобрать ключик к подсознанию этого разуверившегося в своем будущем человека. Наконец профессор выяснил, что у его пациента крайне болезненное самолюбие, и понял, как благодаря этому он сможет воздействовать на психику больного во время сеанса гипноза.

В абсолютно темной комнате Форстер ввел Гитлера в гипнотический транс и сказал ему: «Ты на самом деле ослеп, но раз в 1 ООО лет на Земле рождается великий человек, которого ждет великая судьба. Возможно, именно тебе суждено вести Германию вперед. Если это так, то Бог вернет тебе зрение прямо сейчас».

После этих слов Форстер чиркнул спичкой и зажег свечу, Гитлер увидел пламя... Адольф был просто потрясен, ведь он уже давно простился с надеждой когда-нибудь прозреть. Доктору даже в голову не пришло, что Гитлер отнесется к его словам о своем великом предназначении слишком серьезно.

По мнению психиатра и историка Дэвида Льюиса, написавшего книгу «Человек, который создал Гитлера», именно благодаря Форстеру в голове Гитлера зародилась мысль о его великом предназначении. Впоследствии это понял и сам Форстер. Когда в 1933 году Гитлер стал канцлером Германии, профессор, рискуя жизнью, переправил его историю болезни в Париж, надеясь, что она будет опубликована.

К сожалению, издатели не решились предать гласности эту историю болезни: Германия располагалась слишком близко, а у Гитлера в то время уже были длинные руки. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что этот демарш Форстера не остался для предводителя нацистов секретом.Через две недели после попытки обнародовать историю болезни Гитлера профессор погиб...

Как выяснил Вебер, были уничтожены все, кто знал об истинной болезни Гитлера, а его медкарты бесследно исчезли.

Кошмарный любовник

Своими выступлениями Гитлер доводил женщин буквально до экстаза. У него было много поклонниц, но стоило некоторым из них достичь заветной цели - интимной близости с фюрером, как их жизнь превращалась в настоящий ад.

Сюзи Липтауэр повесилась, проведя с ним всего одну ночь. Гели Раубаль, племянница Гитлера, говорила подруге: «Гитлер - чудовище... ты никогда не поверишь, что он заставляет меня делать». До сих пор уход из жизни Гели окутан тайной. Известно, что она погибла от пули. В свое время ходили слухи, что Гитлер застрелил Гели во время ссоры, официальная же версия нацистов гласила, что она покончила жизнь самоубийством.
Немецкая кинозвезда Рената Мюллер добилась близости с фюрером, о чем сразу пожалела.

Гитлер стал ползать у ее ног и просить дать ему пинка... Он кричал: «Я мерзок и нечист! Бей меня! Бей!» Рената была в шоке, она умоляла его подняться, но он ползал вокруг нее и стонал. Пришлось актрисе его все-таки попинать и отшлепать... Пинки кинозвезды привели фюрера в крайнее возбуждение... Вскоре после этой «интимной близости» Рената покончила с собой, выбросившись из окна гостиницы.

Ева Браун, которая дольше всех продержалась рядом с Гитлером, два раза пыталась покончить жизнь самоубийством, в конечном счете ей пришлось это сделать в третий раз, уже в качестве супруги диктатора... Многие психологи и сексологи сомневаются в том, что Гитлер был способен на нормальный половой акт.

Звериное чутье на опасность

На жизнь Гитлера было совершено, по разным оценкам, от 42 до пяти десятков серьезных покушений. Профессиональные телохранители и асы спецслужб совершенно не могут объяснить, как немецкому диктатору при этом удалось не только сохранить жизнь, но и не получить ни одного серьезного ранения. По их мнению, это уже не просто везение, а настоящая мистика. Обычно достаточно 2-3 хорошо подготовленных покушений (а чаще всего и одного!), чтобы по меньшей мере если не убить, то серьезно ранить человека и надолго вывести из игры.

Самое интересное, что Гитлеру часто удавалось сохранить свою жизнь за счет буквально звериного чутья на опасность. Например, в 1939 году во время покушения Эльзера, который организовал взрыв в мюнхенской пивной, Гитлер неожиданно рано покинул место встречи ветеранов партии, и это спасло его от смерти. Впоследствии он сказал одному из своих приближенных: «Мной овладело странное чувство, что я должен немедленно уехать...»

Однажды Гитлер сказал: «Я уходил от смерти несколько раз, но отнюдь не случайно, внутренний голос предупреждал меня, и я тут же принимал меры». В этот внутренний голос Гитлер верил до конца жизни.
Перевооружение германской армии, занятие демилитаризованной Рейнской области, аннексия Австрии, оккупация Чехии и Моравии, вторжение в Польшу - любое из этих действий в период с 1933 по 1939 год должно было привести к войне с Францией и Великобританией, войне, в которой у Германии не было никаких шансов на победу. Однако Гитлер как будто знал, что союзники будут бездействовать, и смело отдавал приказы, от которых генералы вермахта покрывались липким потом. Именно тогда у окружения Гитлера зародилась мистическая вера в пророческий дар фюрера.

Открывались ли в самом деле Гитлеру картины грядущего? Дж. Бреннан, автор книги «Оккультный рейх», полагает, что фюрер, подобно шаманам, входил в особое экстатическое состояние, позволявшее ему видеть будущее. В припадке гнева Гитлер часто становился почти невменяемым.

У человека, находящегося в таком состоянии, как показывает биохимический анализ, резко повышается содержание в крови адреналина и диоксида углерода. Это может приводить к изменениям в работе мозга и выходу на новые уровни сознания. «Интоксикация такого рода доводила Гитлера до того, - пишет Дж. Бреннан, - что он мог броситься на пол и начать жевать край ковра - такое поведение наблюдалось у гаитян, отдавшихся во власть духов при исполнении магических ритуалов. Это привело к тому, что за ним закрепилось прозвище Ковроед».

Германия под гипнозом

Школьный учитель Гитлера на всю жизнь запомнил странный взгляд подростка Адольфа, который приводил педагога в трепет. Многие из окружения фюрера говорили о его незаурядных гипнотических способностях. Были ли они врожденными или Гитлер брал у кого-то уроки гипноза, неизвестно. Умение подчинять себе людей очень помогло Гитлеру на его пути к вершинам власти. В конце концов практически вся Германия оказалась загипнотизированной бывшим ефрейтором.

Гели Раубаль, племянница Гитлера, говорила подруге: «Гитлер - чудовище... ты никогда не поверишь, что он заставляет меня делать».

Вот что писал о гипнотическом даре Гитлера генерал Бломберг: «...на меня постоянно влияла некая сила, которая исходила от него. Она разрешала все сомнения и полностью исключала возможность возражать фюреру, обеспечивая мою полную лояльность...»

Профессор X. Р. Тревор-Ропер, бывший офицер разведки, писал: «У Гитлера был взгляд гипнотизера, который подавляет разум и чувства всех, кто попадает под его чары». Дж. Бреннан в книге «Оккультный рейх» описывает поразительный случай. Один англичанин, истинный патриот Британии, не знающий немецкого языка, слушая выступления фюрера, непроизвольно стал тянуть руку в нацистском приветствии и кричать «Хайль Гитлер!» вместе с наэлектризованной толпой...

«Адский коктейль»

В Гитлере было намешано столько психических отклонений, что любой, даже опытный психиатр пришел бы в явное замешательство, пытаясь разгадать состав «адского коктейля», который бурлил в голове этого невзрачного человека, безумца, вознамерившегося в свое время покорить весь мир. Явные сексуальные отклонения, возможности оказывать на людей гипнотическое воздействие, а также звериное чутье на опасность, позволяющее говорить об определенных способностях к ясновидению, - это далеко не все, чем Гитлер отличался от остальных людей.

Эрих Фромм, например, отмечал у него явную склонность к некрофилии. В качестве подтверждения он приводил следующую цитату из мемуаров Шпеера: «Насколько я помню, когда на стол подавали мясной бульон, он называл его «трупным чаем»; появление вареных раков он комментировал рассказом об умершей старушке, которую близкие родственники бросили в ручей как приманку, чтобы наловить этих тварей; если ели угрей, он не забывал упомянуть, что эти рыбы обожают дохлых кошек и лучше всего ловятся именно на эту приманку». Кроме этого, Фромм обращает внимание на странную мину на лице фюрера, которая видна на многих фотографиях, создается впечатление, что фюрер постоянно ощущает некий отвратительный запах...

У Гитлера была удивительная память, он обладал способностью сохранять в ней фотографически точное отображение действительности. Считается, что такая память в раннем возрасте присуща лишь 4% детей, но, взрослея, они ее утрачивают. В памяти Гитлера прекрасно отпечатывались как незначительные архитектурные элементы зданий, так и большие куски текста. Диктатор изумлял высший генералитет рейха, приводя по памяти многочисленные цифры, касающиеся вооружения как немецкой армии, так и ее противников.

Фюрер был прекрасным имитатором. Как вспоминает Ойген Ханфштенгль: «Он мог подражать шипению гусей и кряканью уток, мычанию коров, ржанию лошадей, блеянию коз...»

Актерские способности у диктатора также были на высоте, он даже умел с помощью самовнушения влиять на свою вегетативную нервную систему, например, без проблем заставлял себя плакать, что дано немногим профессиональным актерам. Слезы из глаз фюрера магическим образом воздействовали на аудиторию, усиливая эффект от его выступлений. Зная о подобном даре Гитлера, Геринг в самом начале нацистского движения в критических ситуациях буквально требовал: «Гитлер должен прибыть сюда и немного поплакать!»

Адмирал Дениц считал, что от Гитлера исходит некое «излучение». Оно оказывало на адмирала столь сильное влияние, что после каждого посещения фюрера Деницу требовалось несколько дней, чтобы прийти в себя и вернуться в реальный мир. Геббельс также отмечал явное воздействие своего патрона, он говорил, что после общения с Гитлером он «чувствует себя как перезаряженный аккумулятор».

Во многом поступки Гитлера определял очень глубинный фактор - комплекс неполноценности, описанный Альфредом Адлером. Диктатор постоянно сравнивал себя с великими завоевателями прошлого и пытался их превзойти. Как считает Алан Буллок, «огромную роль во всей политике Гитлера играло присущее ему сильнейшее чувство зависти, он желал раздавить своих противников».

Не вызывает сомнения, что у Гитлера развилась болезнь Паркинсона, которая вызвана органическим поражением головного мозга. Правда, диктатор успел уйти из жизни до того, как этот недуг оказал серьезное влияние на его здоровье и психику. В 1942 году у Гитлера стала дрожать левая рука, а в 1945 году началось расстройство мимики лица. В последние месяцы жизни Гитлер, по воспоминаниям окружающих, напоминал развалину и передвигался с большим трудом. Известно, что болезнь Паркинсона нарушает логическое мышление и заболевший испытывает склонность к более эмоциональному восприятию действительности. С 1941 года Гитлера все чаще стала подводить его уникальная память.

Итак, Гитлер был настолько странным и ненормальным человеком, что существование подобной «психической аномальщины» даже трудно предположить. Поэтому диктатор практически не вписывался в тесные диагностические схемы различных психологических и психиатрических школ, и поставить ему всеобъемлющий диагноз не представлялось возможным, хотя такие попытки все же были.

Среди документов в одной из юридических библиотек несколько лет назад был обнаружен секретный психологический портрет Гитлера, составленный еще в 1943 году психиатром Генри Мюрреем из Гарвардского университета. Его заказало Мюррею руководство Управления стратегических служб США (предшественник ЦРУ). Американские военные и разведчики хотели побольше узнать о характере Гитлера, чтобы иметь возможность прогнозировать его действия в той или иной военно-политической ситуации.

Сотрудники Корнеллского университета опубликовали этот анализ психики Гитлера, содержащий 250 страниц текста и по существу являющийся одной из первых попыток исследования личности диктатора. «Несмотря на то, что психология шагнула далеко вперед, документ дает возможность увидеть некоторые черты личности Гитлера», - считает Томас Миллс, научный сотрудник библиотеки университета.

Этот любопытный документ имеет следующее название: «Анализ личности Адольфа Гитлера с прогнозами относительно его будущего поведения и рекомендациями по тому, как с ним обходиться сейчас и после капитуляции Германии».

Ясно, что Мюррей не имел возможности лично обследовать столь опасного «пациента», поэтому он был вынужден проводить психоаналитические исследования диктатора заочно. В ход шла вся информация, которую можно было достать, - родословнаяфюрера, сведения о его школьных годах и службе в армии, сочинения диктатора, его публичные выступления, а также свидетельства людей, общавшихся с Гитлером.

Какой же портрет удалось нарисовать опытному психиатру? Гитлер, по мнению Мюррея, был злым, мстительным человеком, не терпящим никакой критики и презирающим других людей. У него отсутствовало чувство юмора, зато с избытком хватало упрямства и самоуверенности.

В фюрере, считал психиатр, довольно сильно был выражен женский компонент, он никогда не занимался спортом, физическим трудом, обладал слабой мускулатурой. С сексуальной точки зрения он описывает его как пассивного мазохиста, предполагая и наличие подавленной гомосексуальности.

Мюррей считал, что преступления Гитлера отчасти объясняются местью за те издевательства, которые он перенес в детстве, а также скрытым презрением к своим слабостям. Психиатр полагал, что, если Германия проиграет войну, Гитлер способен покончить жизнь самоубийством. Однако если диктатора убить, то он может превратиться в мученика.

В диагнозе Мюррея целый букет заболеваний. По его мнению, Гитлер страдал неврозом, паранойей, истерией и шизофренией. Хотя современные эксперты находят в этом психологическом портрете диктатора ряд неверных толкований и неточностей, объясняющихся уровнем развития психиатрии тех лет, обнаруженный документ, несомненно, является уникальным.

Сергей СТЕПАНОВ
"Загадки и тайны" май 2013

«Адольф Гитлер — мой друг детства» («Adolf Hitler — mein Jugendfreund») — эти воспоминания важны, потому что сам Август, взрослая жизнь которого шла вдали от Гитлера, не стремился, как многие мемуаристы (яркий пример — ), оправдать себя или демонизировать фюрера Рейха. Кубичек раскрыл не только подробности интеллектуального развития Гитлера, но и некоторые неожиданные его черты.

О характере Гитлера

Кубичек описывает молодого Гитлера как способного к сентиментальности, романтичного, чуткого к красоте природы и архитектуры. Он обладал и хорошими дружескими качествами, даже применял свои таланты, чтобы оказать помощь. В том числе речь идет о знаменитом ораторском даре Гитлера: «Нет сомнений в том, что ораторский талант моего друга Адольфа проявился в ранней юности. И он знал это. Он любил говорить, и говорил без остановки. […] Иногда Адольф испытывал на мне или других свои ораторские способности. У меня навсегда останется в памяти то, как, еще не достигший восемнадцати лет, он убедил моего отца в том, что тому следует освободить меня от работы в его мастерской и послать меня в Венскую консерваторию. Учитывая трудный, замкнутый характер моего отца, это было значительным достижением. […] я стал считать, что нет ничего такого, чего бы Гитлер не мог добиться убедительной речью».

Линц — город в Верхней Австрии, в котором прошло детство Гитлера

В 16 лет Гитлер был влюблен, но так и не познакомился с возлюбленной

Кубичек: «Меня часто спрашивали, было ли у Адольфа в те годы, когда я его знал, чувство юмора. Люди из его окружения говорили, что его недостаток ощущается. […] Все было точно так же, когда он был молод. К любой проблеме, встававшей перед ним, он подходил с чрезвычайной серьезностью, которая не вязалась с его шестнадцатью или семнадцатью годами. Он был способен любить и восхищаться, ненавидеть и презирать — все это с величайшей серьезностью. Но одного он не мог сделать — отнестись к чему-нибудь с улыбкой. […] юмор ограничивался самой интимной сферой, словно это было что-то запретное. […] его юмор часто смешивался с иронией, но всегда дружеской. Так, однажды, увидев меня на концерте, где я играл на трубе, он сильно забавлялся, изображая меня, и утверждал, что с раздутыми щеками я был похож на одного из ангелов Рубенса».

Август Кубичек

Кубичек: «Он был пристрастен к миру. Куда бы он ни посмотрел, он видел несправедливость, ненависть и вражду. Ничто не избегало его критики, ничто не находило одобрения в его глазах. Только музыка могла приободрить его немного […] Он по своей природе был очень замкнутым. В его личности всегда был определенный уголок, в который он никогда не позволял проникнуть. […] Но существовал один ключ, который открывал дверь ко многому, что обычно оставалось скрытым: его восторг перед красотой. Все, что разделяло нас, когда мы стояли перед таким величественным произведением искусства, как монастырь Святого Флориана. Затем, воспламененный восторгом, Адольф убирал защитные барьеры вокруг себя, и я в полной мере ощущал радость от нашей дружбы».

Монастырь Св. Флориана. Окрестности Линца

Политические взгляды до переезда в Вену

Гитлер рос в Австро-Венгрии, многонациональном государстве, в период, когда борьба за сохранение германской нации в этой стране волновала молодых людей. Как свидетельствует Кубичек, этот национализм прижился и расцвел в молодом Гитлере: «С той же страстью, с которой он любил германский народ и «рейх», он отвергал все иностранное. […] он до самой своей смерти оставался тем, кем всегда был, начиная по крайней мере с шестнадцатилетнего возраста, «немецким националистом».

Важную роль в антисемитских взглядах Гитлера могли сыграть его учителя

В реальном училище были преподаватели, которые даже перед своими учениками не делали секрета из своей ненависти к евреям. Там Гитлер, вероятно, и познакомился с некоторыми политическими аспектами еврейского вопроса. Кубичек: «Я действительно не думаю, что это могло случиться как-то иначе, так как, когда я познакомился с ним, он уже не скрывал своего антисемитизма. … Я вспоминаю, что он уже был закоренелым антисемитом, когда приехал в Вену… но серьезным размышлениям на эту тему он начал предаваться в Вене только после того, как увидел, насколько велико еврейское население в этом городе». Интересен тот факт, что молодой Гитлер в те годы был настроен очень антимилитаристки.

Портрет 16-летнего Гитлера, нарисованный Кубичеком

В Вене

Кубичек описывает высокий интерес 17-летнего Гитлера к политике, его любовь к разговорам о ней и немецком народе, стремление строить свои собственные политические планы. «В моей памяти остался один из ночных разговоров. Адольф с надрывом описывал страдания немецкого народа, судьбу, которая его ожидает, и его будущее, полное опасностей. Он был близок к слезам, но после этих жестоких слов вернулся к более оптимистичным мыслям. Он снова строил «государство всех немцев», которое отправляло «гостевые народы — так он называл другие народы австро-венгерской империи — туда, откуда они пришли. В другой раз он в ярких красках описывал мне, как представляет себе студенческие общежития в своем «идеальном государстве». Светлые, солнечные спальни, общие комнаты для учебы, […] бесплатные билеты на концерты, оперы и выставки, а также бесплатный проезд до учебных заведений», — вспоминал Кубичек.

Вена. Картина Гитлера

Еще в юности Гитлер строил планы об «идеальном государстве всех немцев»

Кубичек: «Его не привлекала ни одна из существующих партий или движений. Надо сказать, он часто говорил мне, что считает себя убежденным сторонником Шёнерера [Прим.: националист и антисемит], но говорил он это только мне наедине в нашей комнате. […] Однажды Адольф пришел домой и решительно объявил: «Сегодня я вступил в Союз антисемитов и записал туда и твое имя». […] Я смолчал, но решил, что в будущем буду сам разбираться со своими делами».

В 1938 г. Гитлер вернулся в Вену, в которой жил в дешевой комнатушке, триумфатором и строителем того самого «государства всех немцев»

Кубичек: «Тогда я не принимал все эти вещи всерьез, потому что мой друг не играл никакой роли в общественной жизни и ни с кем не встречался, кроме меня, следовательно, все его планы и политические проекты были воздушными замками. Я никогда бы не смел и подумать, что позднее он их осуществит».

Будущий фюрер германского народа, вождь самой "цивилизованной арийской" расы, родился в центре Европы, в Австрии, в городке Браунау на реке Инне. Его родители – 52-летний Алоиз и 20-летняя Клара Гидлер (урожденная Пельцль). Обе ветви его семьи были родом из Вальдфиртеля (Нижняя Австрия), отдаленного холмистого района, где занимались тяжелым трудом общины мелких крестьян. Алоиз – сын зажиточного крестьянина – вместо того, чтобы пойти по проторенной дорожке, сделал карьеру таможенного чиновника, неплохо продвинувшись по служебной лестнице. Алоис, будучи незаконнорожденным носил фамилию Шикльгрубер до 1876 – фамилию своей матери, пока официально не сменил ее – поскольку воспитывался в доме своего дяди Иоганна Непомука Гидлера – на Гитлер. К апрелю 1889 года, когда родился его сын, Алоиз был женат уже третий раз. Это был довольно зажиточный бюргер, получавший более чем приличную государственную пенсию и старавшийся жить на городской манер, усиленно копируя "господский" образ жизни. Он даже купил себе поместье близ городка Ламбах, став хоть и не крупным, но землевладельцем (потом, Алоиз, правда, был вынужден продать его).

Соседи в один голос признавали его авторитет (сложно было не признать авторитет гневливого и шумного усача, вечно ходившего в чиновничьем мундире). Мать Адольфа была тихой, работящей набожной женщиной с серьезным бледным лицом и огромными внимательными глазами. Она была, как о ней пишут, какой-то забитой. Правда, "забитой" тут нужно понимать двояко: в качестве аргумента в семейных ссорах Алоиз не стеснялся давать волю кулакам. А поводом для ссор могло стать все что угодно. В частности, неудовольствие отставного таможенника вызывало то, что Клара никак не могла родить ему сына. Наличие потомка мужского пола было для Алоиза моментом ключевым. Адольф и его младшая сестра Паула родились слабыми, подверженными массе различных болезней.

Существует версия, по которой отец Гитлера был наполовину евреем, а сам Адольф Гитлер был евреем на четверть, т. е. у Гитлера течет еврейская кровь, и в связи с этим он просто не имеет права произносить антисемитские речи. Следует отметить, что сам Адольф родился в результате кровосмешения, так как его отец Алоиз Гитлер женился в третий раз на женщине (будущей матери Гитлера), находясь с ней в родстве второй степени. Итак, Адольф Гитлер, один из наиболее часто проклинаемых исторических персонажей прошлого века, вошел в этот мир, получив в наследство от родителей не слишком крепкое здоровье, но зато ясный рассудок и присущее крестьянам упорство в достижении цели. Именно это упорство и стало причиной его высочайшего взлета и глубочайшего падения.

Рано научившийся читать, он быстро освоился в отцовской библиотеке и оттачивал на сверстниках умение рассказывать вычитанные из книг . Ораторское искусство германского фюрера уходит корнями в его далекое детство. Впрочем, не только ораторское искусство – родом из детства и ставший всемирно знаменитым символ свастики. Впервые он увидел свастику, или "крест Ханга", в возрасте шести лет, когда был певчим в хоре мальчиков в Ламбахе, в Восточной Австрии. Она была введена бывшим аббатом Хангом как герб монастыря и в 1860 году высечена на каменной плите над обходной галереей обители. Разработанный лично Гитлером стяг со свастикой в 1920 году стал знаменем НСДАП, а 1935 – государственным флагом нацистской Германии.

Адольф выделялся среди товарищей упорством, оказываясь лидером во всех детских играх. Более того, любовь к рассказыванию историй и склонность к лидерству едва не привели будущего вождя германского народа к церковной карьере. "В свободное от других занятий время я учился пению в хоровой школе в Ламбахе, – вспоминал он на страницах "Моей борьбы". – Это давало мне возможность часто бывать в церкви и прямо опьяняться пышностью ритуала и торжественным блеском церковных празднеств. Было бы очень натурально, если бы для меня теперь должность аббата стала таким же идеалом, как им в свое время для моего отца была должность деревенского пастора. В течение некоторого времени это так и было. Но моему отцу не нравились ни ораторские таланты его драчуна-сынишки, ни мои мечты о том, чтобы стать аббатом". Мысли о духовном звании посещали не только Гитлера, стать церковным иерархом мечтал в свое время и Йозеф Геббельс – ближайший соратник Гитлера. Осуществись их мечты, церковь, вне всякого сомнения, приобрела бы прекрасных, беззаветно преданных ей служителей, а мир – кто знает! – обошелся бы без Третьего рейха.

Однако вскоре мечта о будущем, связанном с церковью, оставила Адольфа Гитлера, на смену пришла мечта стать солдатом. Младшие классы базовой "народной" школы Адольф одолел без труда. Но, окончив базовые классы, нужно было выбрать гимназию или реальную школу, чтобы продолжить обучение. Естественно, Алоизу гимназия пришлась не по нраву. Это, во-первых, обошлось бы семье довольно дорого, а во-вторых, в гимназии преподавали массу гуманитарных предметов, совсем ненужных чиновнику на государственной службе. Поэтому Адольф стал посещать реальную школу в Линце, здесь его успехи были весьма заурядными. Детская мечта о военной карьере слегка поблекла, а ее место заняло стремление стать художником. Мысль эта, подкрепленная неплохим вкусом, твердой рукой и умением рисовальщика, надолго завладела Гитлером. Но его отец был против. Одно дело – уметь рисовать, а другое – бросить все ради неясного будущего, которое ожидает художника!

Алоиз Гидлер был тяжел на руку и скор на расправу и частенько пускал в ход кулаки, когда прочие аргументы заканчивались или он оказывался слишком пьян, чтобы к ним прибегнуть. Так что, противореча отцу, Адольф подвергал себя вполне реальной опасности: в подпитии Алоиз не смотрел, куда бьет, и не соразмерял силы. В Германии сделана сенсационная находка: обнаружен дневник, написанный младшей сестрой Адольфа Гитлера – Паулой. Дневник свидетельствует, что брат Паулы был агрессивным подростком и часто избивал ее. Историки также обнаружили мемуары, написанные совместно сводным братом Гитлера Алоизом и сводной сестрой Ангелой. В одном из отрывков описана жестокость отца Гитлера, которого тоже звали Алоиз, и то, как мать Адольфа пыталась защитить сына от постоянных избиений; «В страхе, видя, что отец больше не может сдерживать свой необузданный гнев, она решила закончить эти истязания. Она поднимается на чердак и закрывает Адольфа своим телом. Когда Адольфу Гитлеру было 13 лет, его отец скоропостижно скончался от апоплексического удара.

Адольф как-то дотянул до выпуска в реальном училище, и стал было уже готовиться к экзаменам на аттестат зрелости. Но тут с ним приключилась беда: он слег с воспалением легких и, по настоянию врачей, долгое время был вынужден избегать серьезных нагрузок на нервную систему. Следующий за выздоровлением год Гитлер не работал и не учился. Однако он съездил в Вену, чтобы разузнать о возможности поступить в Академию художеств, записался в библиотеку Общества народного образования, много читал, брал уроки игры на фортепиано. Жизнь его в тот год была бы и вовсе благостной, если бы не омрачавшее все обстоятельство – усилившаяся болезнь матери, после смерти мужа. Опасаясь, что, покинув Линц, он уже не застанет Клару в живых, Адольф отказался от мысли поступить осенью в Академию художеств и остался с матерью. В январе 1907 года ей сделали операцию, и хотя по признанию лечащего врача это могло лишь ненадолго отсрочить кончину, Клара заверила сына, что состояние ее стабильно улучшается. Адольф, успокоенный этими уверениями, снова отправился в Вену, лелея мечту – стать наконец настоящим художником.

Гитлер сдавал экзамены в Академию художеств. "Когда мне объявили, что я не принят, на меня это подействовало как гром с ясного неба, – писал Адольф на страницах "Моей борьбы". – Удрученный, покинул я прекрасное здание на площади Шиллера и впервые в своей недолгой жизни испытал чувство дисгармонии с самим собой. То, что я теперь услышал из уст ректора относительно моих способностей, сразу как молния осветило мне те внутренние противоречия, которые я полусознательно испытывал и раньше. Только до сих пор я не мог отдать себе ясного отчета, почему и отчего это происходит. Через несколько дней мне и самому стало вполне ясно, что я должен стать архитектором". Интересно, насколько субъективной могла быть эта оценка. Когда в 1919 году картины Адольфа Гитлера – акварельные пейзажи и портреты, писанные маслом, – показали большому знатоку живописи профессору Фердинанду Штегеру, тот вынес однозначный вердикт: «Совершенно уникальный талант». И как повернулась бы история, сделай ректор Академии подобное заключение?!

Но вскоре Адольфу стало не до архитектуры. Он вынужден был вернуться в Линц: его мать была при смерти. В декабре 1908 она умерла, что явилось огромным потрясением в жизни Гитлера. После смерти матери Адольф вновь отправился в Вену. Таким образом, детство Адольфа Гитлера нельзя назвать "золотой порой" – тяжёлый на руку, деспотичный отец, забитая, запуганная мать, мечта о церковной карьере… И мечты, свойственные слабым, замкнутым, но умным детям, – о справедливости, о лучшей жизни, о правильных законах, а также умение приспосабливаться в сочетании с фанатичностью в достижении единожды поставленной цели. Тот порядок, который он по прошествии многих лет установил в Германии, имеет корни, происходящие из детства.

Через короткое время ему удалось найти себе работу "по профилю": "В 1909-1910 годах мое личное положение несколько изменилось. В это время я стал работать как чертежник и акварелист. Как ни плохо это было в отношении заработка – это было все же недурно с точки зрения избранной мною профессии. Теперь я уже не возвращался вечером домой смертельно усталый и неспособный даже взять в руки книгу. Моя теперешняя работа шла параллельно с моей будущей профессией. Теперь я был в известном смысле сам господином своего времени и мог распределять его лучше, чем раньше. Я рисовал для заработка и учился для души". Следует сказать, что акварели Гитлера раскупались весьма активно: художником он все же был неплохим. Даже те, кто числил себя его политическим противником и никак не был должен хвалить хоть какие-то его проявления, признавали картины молодого австрийца значительным достижением в искусстве.

Одной из причин стремления Гитлера стать художником или архитектором было желание войти в класс правящих миром, в элиту и богему, продолжить и превзойти дело отца, поднявшегося из крестьян в чиновники. В венский период начали складываться и политические пристрастия Адольфа. Вероятно антисемитизм Адольфа также родом из Вены. С одной стороны, евреев в Австро-Венгрии не любили и презирали. Этот антисемитизм на бытовом уровне был знаком Гитлеру с детства, был для него неотъемлемой частью существующего мира. С другой стороны, когда Адольф переехал в Вену и попытался сделать карьеру художника, он не мог не заметить, какое влияние и какие финансовые возможности сосредоточены в руках нелюбимых и презираемых иудеев. Это противоречие могло, конечно же, стать источником его антисемитизма.

Через несколько лет венский период Гитлера завершился. Безысходность его положения в столице Австро-Венгерской империи, помноженная на все растущий национализм, толкала Адольфа прочь из Австрии, на север, в Германию, Гитлер перебрался в Мюнхен. Еще одной из причин, побудивших Адольфа покинуть Австрию, было то, что ему пришел срок быть призванным в армию. Но служить Австро-Венгрии он не желал. Он не желал воевать за Габсбургов, предпочитая им Гогенцоллернов, не хотел служить вместе со славянами и евреями, считая единственно достойной службу на благо Германии. К тому времени Адольф чувствовал себя уже не австрийцем, а немцем. Как бы то ни было, вердикт австрийской комиссии о негодности к службе не помешал ему в самые первые дни Первой мировой явиться на германский призывной пункт и вступить добровольцем в баварский 16-й резервный пехотный полк. Карьера художника на этом для него завершилась, и началась карьера солдата.

Первое боевое крещение Гитлера (29 октября 1914 г.) пришлось на дни одного из кровавейших сражений Первой мировой. Германская армия рвалась к Ламаншу, чтобы потом, охватить Францию с двух сторон, однако, на пути немцев встали опытные британские части, оказавшие им упорное и, как выяснилось чуть позже, успешное сопротивление. Счет погибших в 16-м баварском шел на сотни человек. В этом сражении часть потеряла своего командира и приобрела печальную известность, зато многие из выживших были представлены к награде за храбрость. Был награжден Железным крестом второй степени и Адольф Гитлер.

Эта награда, как ни странно, еще до вручения спасла ему жизнь. Когда обсуждался список представленных к награде, солдат выставили из штабной палатки на улицу – там остались только полковник и четыре командира рот. Не прошло и нескольких минут, как в палатку попал артиллерийский снаряд. Все находившиеся там были убиты или ранены, Гитлер же и три его товарища остались невредимы. Нужно сказать, что на войне Адольф отличался, помимо всего прочего, необычайным везением. Описано несколько случаев, когда он, повинуясь внутреннему голосу или стечению обстоятельств, избегал смерти. Один из таких случаев он описывал в беседах с соратниками, Обедая на передовой, он как будто услышал внутренний голос, повелевающий ему перейти в другое место. "Я встал и отошел на 20 метров, прихватив свой обед в котелке, снова сел и спокойно продолжил трапезу. Едва начав есть, я услышал взрыв в той части воронки, которую только что покинул. Шальная граната угодила именно в то место, где я только что обедал вместе со своими товарищами. Все они погибли". Способность чувствовать опасность на подсознательном уровне и эффективно ее избегать Гитлер демонстрировал и позднее, во время многочисленных покушений на его жизнь.

Выжив после первого страшного сражения, Адольф получил должность связного между штабом полка и передовыми позициями – стал самокатчиком – посыльным на велосипеде. Командиры оценивали его как человека добросовестного, солидного и спокойного, несколько невоенного вида, который мало чем отличался от своих товарищей. Однополчане же очень скоро приклеили ему "ярлык" чокнутого. Слишком уж необычной казалась им молчаливость Гитлера, его привычка, когда не было дел, с отсутствующим видом замирать в раздумьях, из которых его было не вырвать никакими силами. Впрочем, время от времени он становился чрезвычайно словоохотлив и разражался длинными тирадами, почти речами на тему своих мыслей. В большинстве их речь шла о его беспокойстве за победу, о врагах по ту сторону фронта и врагах в тылу. На Гитлера сильно подействовала кайзеровская пропаганда, твердившая о международном заговоре против Германии.

Гитлер уверовал в «Теорию об ударе в спину» – в утверждение, что одновременно с врагами, выступающими против Германии открыто, есть и заговорщики, подтачивающие ее силы изнутри. Он казался образцово усердным солдатом, сошедшим со страниц патриотического календаря или агитлистка. Естественно, что о горячей любви к нему однополчан не могло идти и речи. Они считали его больным на голову ефрейтором, мечтающим заработать еще одну нашивку. Он платил им тем же: интеллигентному, пуритански воспитанному Адольфу было тяжело вписаться в их среду – его шокировал казарменный юмор, вгоняли в краску разговоры о женщинах и борделях, Поэтому на протяжении долгого времени Адольф оставался одиночкой, крепкая дружба не связывала его практически ни с кем. Впрочем, это никоим образом не умаляет его храбрости и заслуг. Известны случаи, когда он спас командира полка, буквально вытащив его из-под огня вражеского пулемета, сумел в одиночку захватить английский патруль, дотащил до немецких окопов раненого осколком ротного, под огнем добрался до артиллерийских позиций, предотвратив обстрел своей пехоты. Правда, верить можно далеко не всем рассказам, дошедшим из тех времен. Скажем, вошедший в хрестоматии Третьего рейха случай, когда Гитлер в одиночку обезоружил полсотни французов, – чистой воды фантастика из разряда отечественных хрестоматийных рассказов про Ленина и чернильницу.

Но, как бы то ни было, в августе 1918 года он был награжден редкой для солдата наградой – Железным крестом первой степени. В представлении к награде было написано: "В условиях позиционной и маневренной войны он являл собой пример хладнокровия и мужества и всегда вызывался добровольцем, чтобы в самых тяжелых ситуациях с величайшей опасностью для жизни доставить необходимые распоряжения. Когда в тяжелых боях обрывались все линии связи, важнейшие сообщения, несмотря на все препятствия, доставлялись по назначению благодаря неутомимому и мужественному поведению Гитлера". За четыре года войны он участвовал в 47 сражениях, часто оказываясь в самом пекле. Кстати, со временем его храбрость и умение по наитию избегать бессмысленной опасности снискали-таки ему авторитет среди фронтового братства. Он стал чем-то вроде полкового талисмана: однополчане были уверены, что если рядом Гитлер – ничего не случится. Нельзя не отметить, что это здорово ударило ему в голову, подкрепив тлевшую еще с детства мысль о своей избранности, присущую всем чересчур развитым и потому одиноким детям и молодым людям.

Аналогичным образом укрепилась за годы войны и его уверенность в том, что внутренний заговор все-таки существует. Произошло это во время его пребывания в тылу осенью 1916 года, когда после легкого ранения в бедро он был направлен в лазарет под Берлином. В тылу Адольф провел почти пять месяцев, и, по его собственному признанию, это было не лучшее время. Дело в том, что к этому моменту общий, объединивший всех немцев энтузиазм по поводу войны как-то схлынул, война превратилась в явление сугубо привычное и уже, честно говоря, набившее оскомину Как следствие, что весьма характерно для военного времени, на поверхность всплыла разнообразная человеческая «пена» – обнаглевшие тыловики, с презрением относящиеся к тем, кто гниет в окопах, прожигатели жизни – сынки богатых родителей, политические агитаторы пораженческого толка. Настроение солдата, прибывшего на краткий срок с фронта, отлично описано у Эриха Марии Ремарка в романе "На Западном фронте без перемен". Для человека, подобного Гитлеру, находящегося целиком и полностью под влиянием фронтовых переживаний и военной пропаганды, эта картина должна была быть просто шокирующей. Особое раздражение вызвали у него социал-демократы, продолжавшие свою революционную агитацию, несмотря на тяжелое положение Германии. Их, а следовательно – евреев, Гитлер и посчитал главными виновниками происходящего. Однако вскоре бравый ефрейтор с не долеченной раной вернулся на фронт; пребывание в тылу было ему в тягость. К тому же главное, о чем он в то время мечтал, была победа.

В начале 1918 года Германия продиктовала свои условия в Брест-Литовске, а спустя немногим более месяца заключила Бухарестский договор с Румынией. Истощающая силы державы война на два фронта закончилась. Кто знает, чем обернулась бы победа в Германии в Первой мировой? Может статься, что национал-социалистическая партия не была бы основана вовсе или, будучи таки основана, так и осталась бы маленьким экстремистским кружком?

Но силы Германии были уже подорваны. Не хватало ресурсов, фронт захлебывался кровью без подкрепления. Наступление замерло. Будь имперская военная машина более гибкой, этот момент можно было бы выбрать для заключения перемирия на не менее выгодных условиях, чем в Брест-Литовске. Или изыскать дополнительные резервы, провести тотальную мобилизацию и выиграть войну, до победы в которой оставались считанные шаги. Однако немецкое командование промедлило, и, осознав, что это первый и, может быть, единственный шанс для контрудара, Антанта в начале августа 1918 года перешла в наступление. В конце сентября стало ясно, что, если не заключить перемирие прямо сейчас, война будет проиграна. Переход от ожидания скорой победы к обреченности на поражение сильно ударил по всей Германии.

Под удар попал и Адольф Гитлер: ситуация эта стала для него просто шоком. Тем не менее, он не сложил и с фанатическим упрямством продолжал надеяться на чудо, на то, что Германия тем не менее сможет выйти из войны достойно. Впрочем, закончить войну его заставило стечение обстоятельств: в бою на Ипре, в ночь на 14 октября, Гитлер попал под обстрел газовыми снарядами. Несколько часов спустя он практически ослеп, испытывал сильнейшую резь и боль в глазах и, естественно, был отправлен в лазарет. В этом лазарете он и встретил известие о конце войны и падении монархии. 10 ноября лазаретный священник сообщил раненым, что в Германии произошла революция, установлена республика и заключено перемирие. Офицер Генерального штаба Германии Хайнц Гудериан писал в ноябре 1918 года жене из Мюнхена: "Нет больше нашей прекрасной Германской империи. Негодяи втаптывают все в землю. Все понятия справедливости и порядка, долга и порядочности, похоже, уничтожены. Я только сожалею, что у меня нет здесь гражданского платья, чтобы не показывать рвущейся к власти толпе форму, которую я носил с честью двенадцать лет".

Война закончилась поражением. Вместе с ней подошел к концу тот отрезок времени, на протяжении которого Адольф Гитлер оставался человеком, хотя и политически ориентированным, но не стремящимся лично включиться в политические игры. Поражение Германии выкристаллизовало в нем – маленьком, небесталанном, но, в принципе, весьма среднем человечке – те черты и стремления, которые сделали его фюрером, вождем самого известного в мире тоталитарного государства. Но и это не было бы столь уж важно, не предоставь ему судьба тех условий, в которых он смог эти черты применить и устремления реализовать.

Не будь союзники настолько напуганы затянувшейся войной, не стремись они навеки обезвредить Германию, скорее всего, ничего особого не произошло бы. Не было бы ни цепочки политических кризисов, приведшей к власти Гитлера, ни "черного рейхсвера", ни Второй мировой. Однако члены Антанты, выставляя требования к проигравшей стороне, перегнули палку, превратив вполне законное для потерпевшего поражение противника наказание в виде репараций и частичной демилитаризации в позорную казнь. Германия, и без того истощенная войной, была ограблена. Несоответствие объема оборотных средств и их обеспечения породило гиперинфляцию. Резкое, буквально одномоментное закрытие военных заводов, сокращение армии и флота выплеснуло на неподготовленный к этому рынок такой объем рабочей силы, что безработица превысила всякие пределы. Объявления "Ищу работу любого рода" стали обычным делом, криминогенная обстановка обострилась сверх меры. Это, впрочем, и понятно: на улице, практически без средств к существованию оказались сотни тысяч озлобленных здоровых мужчин, профессионально умеющих держать в руках оружие. Страна, еще совсем недавно сильная и богатая, оказалась ввергнутой в нищету и беззаконие. Территориальные потери придали силу националистическим настроениям, переродившимся вскоре в ненависть ко всем "не немцам". Вместо безопасной, выхолощенной страны, задворок Европы, союзники создали пусть пока и слабого, но по-настоящему лютого, выжидающего своего часа врага.

Для того чтобы этот час пробил, Германии не хватало совсем немногого – силы, способной взять власть и достичь поставленной цели – реванша. Вот в эту вот ситуацию и погружается с головой Адольф Гитлер – отставной ефрейтор с двумя нашивками "ранение", дважды кавалер Железного креста, обладатель грамоты "За храбрость перед лицом врага", человек, не слишком везучий, вспыльчивый и упрямый, начитанный, обладающий талантом художника и неплохим слухом, обладающий своим взглядом на мир. На мир, который ему в ту пору совсем не нравился. Война оставила глубокий след в его жизни. Она дала наконец ему цель, к которой он все время стремился. После унизительного для Германии поражения в войне Гитлер вернулся в Мюнхен. Взбешенный революцией в Германии и подъемом Веймарской республики, он обратился к политической деятельности, чтобы одновременно противостоять и Версальскому договору 1919, и новой германской демократии. Поскольку он все еще числился в штате своего старого полка, ему поручили шпионить за политическими партиями.

Ctrl Enter

Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter

Многие знают Адольфа Гитлера как жестокого диктатора, повергшего мир в пучину страданий и хаоса. Его кровавая политика привела к началу Второй мировой войны, геноциду евреев и зверству безумцев. Однако рейхсканцлер Германии не был монстром с рождения, его характер и хищная натура формировались на протяжении многих лет. И чтобы понять причины этой метаморфозы, необходимо узнать, каким был Гитлер в молодости.

Родители Адольфа

Отцом Гитлера был некий Алоиз Шикльгрубер - сын незамужней служанки-поварихи Марии Анны. Его национальность - тайна, которая порождает множество слухов и теорий. Например, наиболее радикальная говорит о том, что дед Адольфа Гитлера был богатым евреем, втайне переспавшим со своей служанкой. Но фактов, подтверждающих эту догадку, у историков нет.

Что касается Алоиза, то ему долгое время пришлось жить без отца. Когда мальчику исполнилось пять лет, его мать повторно вышла замуж. Однако отчим не питал любви ни к ней, ни к ее сыну. Спустя пять лет Мария Анна скончалась, после чего ее супруг сразу же выставил приемного сына за дверь. Благо мальчика усыновил его брат - Иоганн Непомук Хидлер, впоследствии подаривший ему неплохое состояние и фамилию Гитлер.

Следует заметить, что Алоиз был еще тем бабником. Клара Пельцль - мать Гитлера, стала его третьей супругой. Их союз долгое время считался порочным, так как молодая невеста приходилась Алоизу родственницей во втором колене по приемному отцу. В конечном счете им пришлось запросить разрешение в Риме, после чего их все же обвенчали.

Детство Адольфа

Будущий диктатор появился на свет в 1889 году, 20 апреля. День рождения Гитлера младшего стало настоящим праздником для его семьи. Причиной тому послужила плохая наследственность Клары, из-за которой она потеряла трех предыдущих детей. Позже Адольф увидит в этом знак свыше. Будто сами боги благоволили его появлению на свет.

В 1892 году глава семейства получает на работе очередное повышение (Алоиз был служащим таможенной службы), благодаря чему их семья переезжает жить в небольшой немецкий городок Пассау. Несмотря на то что Адольф прожил здесь всего три года, любовь к немецкому языку и народу навсегда осела в его сердце.

Весной 1895 году их семья вновь переезжает. На этот раз в деревушку под названием Хафельд. Вскоре Адольф пошел в школу, где учителя оценили его как весьма одаренного юношу. Однако для истории более интересно то, что даже в этом возрасте он отличался поразительным ораторским искусством. Гитлер быстро подчинил себе свой класс и считался в нем главным заводилой.

Детские шрамы

Если говорить о том, каким был Гитлер в молодости, то нельзя упустить из виду тот факт, что ему пришлось пережить сущий кошмар в своем детстве. Виной тому был дурной нрав его отца, который к тому же довольно часто выпивал. После очередной рюмки он принимался воспитывать семью при помощи кулаков.

Больше всего от его побоев страдали старший брат (от предыдущего брака) и мать Гитлера. Им доставалось от отца чуть ли не каждую неделю. Но, после того как старший сын убежал из дома, весь гнев Алоиза переключился на Адольфа. Порой Кларе даже приходилось закрывать мальчика своим телом, дабы уберечь его от тяжелых увечий.

Гитлер в молодости: мечты, амбиции и разочарования

Школу Адольф Гитлер окончил в 1898 году. Он был лучшим выпускником - гордостью матери и надеждой отца. Последний уже отчетливо видел будущее сына, который продолжит его дело в таможенной службе. Сам же Адольф не разделял планов главы семейства. Гитлер в молодости всем сердцем желал только одного - стать художником.

Однако спорить с кулаком Алоиза было бесполезно. Поэтому огорченного юношу отдали учиться в реальное училище в Линце. Подобный расклад убил в Гитлере стремление к знаниям, из-за чего он проявил себя как весьма заурядный студент. Единственное, что выделяло его из толпы, это умение страстно говорить. Именно им он покорил своих сверстников, которые словно стая воробьев постоянно кружились вокруг него.

В январе 1903 года Алоиз Гитлер умер. Управление семейными делами перешло в руки его жены, что, безусловно, порадовало Адольфа. Вскоре он окончил реальное училище, после которого у него появилась возможность поступить в художественный институт. Мать, в отличие от отца, быстро согласилась выделить деньги на эту затею. Однако в будущем все попытки поступить в Венскую художественную гимназию окажутся провальными для Адольфа Гитлера.

К тому же в 1907 году умирает мать юноши. Для него это событие становится настоящим ударом, перевернувшим с ног на голову весь его мир. После этого он надолго уходит в себя и лишь спустя три года находит силы для дальнейшей борьбы.

Переломный момент

В целом краткая не позволяет понять, когда именно юноша превратился в настоящего монстра. Только пристальное изучение его прошлого проливает свет на обстоятельства этого события. И если верить существующим данным, происходит это в период между 1911 и 1914 гг.

Живя в приюте и зарабатывая на хлеб рисованием открыток, Адольф все больше и больше завидовал тому, как живут местные евреи. Ведь именно в их руках находилась львиная доля венских магазинов и заводов. Поэтому неудивительно, что вскоре он начинает верить в то, что этот народ повинен в нищете коренного населения страны.

Личная жизнь Гитлера также сыграла немаловажную роль в дальнейших событиях. По одной из версий, будущий нацист был влюблен в еврейскую девушку, которая не приняла его чувств. Подобный конфуз еще больше разжег в нем неприязнь к иудеям, которая впоследствии превратится в огненную ненависть всей германской нации.

Однако последней каплей стало его участие в Первой мировой войне. В пылу сражения он понял одну вещь - мир можно изменить лишь огнем и мечом. Поэтому после ее окончания начинается совершенно иной этап его жизни - путь тирании и диктаторства.

Краткая биография Гитлера: ключевые даты

• 22 апреля 1889 года - день рождения Адольфа Гитлера.
• Сентябрь 1907 года - смерть матери, начало самостоятельной жизни.
• Май 1913 года - переезд в Мюнхен, начало службы в германской армии.
• 12 сентября 1919 года - вступление в Немецкую рабочую партию.
• 8 ноября 1923 года - неудачная попытка революции, возглавляемая Гитлером.
• 30 января 1933 года - пост канцлера Германии.
• 30 июня 1934 года - полная узурпация власти.
• года - наступление на Польшу, официальное начало Второй мировой войны.
• 30 апреля 1945 года - самоубийство Адольфа Гитлера и Евы Браун.

Детство Гитлера

Покинув монастырь в июле 1929 года, Ева быстро сбросила личину школьницы. Когда она вернулась домой, ей было семнадцать с половиной лет. Круглолицая пухленькая девушка не поражала красотой, зато не по годам серьезно заботилась о внешнем виде, осознавая свою сексуальную привлекательность. Ее представления о досуге заключались в болтовне, новинках популярной музыки, последних фильмах. Она никогда не упускала возможности блеснуть на вечеринках в кафе, пивных двориках и клубах Мюнхена. Ее дразнящий флирт не знал пределов, ее растущий интерес к противоположному полу ни для кого не был секретом, хотя она уже привыкла к обществу мальчиков. Преподавательская работа Фритца Брауна предоставляла Еве массу возможностей - он брал ее с собой в пешие и лыжные походы со своими учениками, пока гитлерюгенд не взял под контроль все развлекательные мероприятия для подростков. На групповых снимках с таких прогулок Ева всегда сидит в центре в вальяжной позе, смеясь, положив руку на плечо одному молодому человеку или на колено другому, наслаждаясь всеобщим вниманием. Если бы ее отец заподозрил что-то неподобающее, то, конечно, запретил бы ей участие в этих чисто мужских походах. Но очевидно, из монастыря ему сообщили, что причин для беспокойства нет. Его дочь все еще оставалась virgo intacta .

Пожелай Ева сосредоточиться, она могла бы начать подготовку к карьере. Но ей хотелось насладиться первыми месяцами юношеской свободы. Ей решительно надоело учиться, пусть родители этого и не одобряли. Непосредственной и порывистой девушке не терпелось ускользнуть из-под надзора отца, осуждавшего чуть ли не каждый ее шаг. Двадцатилетняя Ильзе все еще жила под его кровом, хотя, работая в приемной еврейского врача, получала приличные деньги и вполне могла бы позволить себе снять квартиру или комнату. Но Фритц Браун, как большинство отцов того времени, требовал, чтобы до замужества дочери жили с ним. Он считал себя вправе следить за тем, чтобы его дочери были «хорошими девочками», то есть послушными и верными мужу, хозяйственными, добродетельными и набожными. Тихая и серьезная Ильзе могла принимать это безропотно, но свободолюбивой, порывистой Еве такие ограничения не на шутку досаждали. Она хотела стать актрисой театра или кино либо, если это невозможно, чемпионкой по фигурному катанию, в общем - кем угодно, только бы служить объектом всеобщего восхищения. Ее отец придерживался иных взглядов. Он заставил ее пойти на курсы стенографии и машинописи и отправил работать в приемную врача. Ева ненавидела и то и другое. Наткнувшись на объявление о вакансии ученика-ассистента в фотоателье Гофмана, она на него ответила (а скорее, это сделал ее отец). В ее резюме было указано, что она получила среднее образование, прошла краткий коммерческий курс, с недавнего времени работает секретарем, но больше заинтересована в фотографии, к которой у нее врожденные способности. Она вполне могла бы быть подходящим кандидатом на место. Так и оказалось - Гофман принял ее.

Ева была еще почти ребенком, когда впервые встретила Гитлера, но он предпочитал юных, наивных и покладистых женщин, и разница в возрасте в двадцать три года, возможно, казалась ему идеальной. Она соответствовала его потребности в отношениях, где он волен диктовать свои условия. Он имел обыкновение говорить: «Нет ничего лучше, чем воспитывать юное создание. Девушка восемнадцати-двадцати лет податлива, как кусок воска. Мужчина должен иметь возможность… наложить на нее свой отпечаток. Женщины, между прочим, только того и ждут». Учитывая, что речь идет о Германии конца двадцатых, он мог быть даже прав. Ева - безыскусная, живая, старающаяся угодить - была идеальным «воском» в руках Гитлера. Трудно сказать, что думала Ева об их разнице в возрасте. Разумеется, поскольку Гитлер был всего на десять лет моложе ее отца, она воспринимала его как «мужчину в годах», хотя и не питала к нему дочерних чувств. Несмотря ни на что, Ева влюбилась в него с первого взгляда. Через пятнадцать лет она напишет ему: «С нашей первой встречи я поклялась следовать за тобой повсюду, даже в мир иной. Я живу только ради твоей любви». Ее непреодолимое влечение к нему не имело ничего общего с его славой политика: Ева, которая знала все слова каждой популярной песенки, все па каждого модного танца, которая могла часами сплетничать о любой звезде современного кино, не имела ни малейшего представления о политике. Политика была мужским делом.

Что же еще нашел в Еве Гитлер, помимо податливости, свойственной всем ее ровесницам? Она была своя. Происходила из тех же мест, что и он. Ее баварские манеры и мюнхенский акцент должны были сразу привлечь его. Недалекой она не была, но и не блистала умом; хорошенькая, но не красавица; живая, но не истеричная. Она не представляла для него угрозы, только стремилась угодить. Никто из его ближайшего окружения не мог понять, чем именно она сумела заинтересовать его. Но влечение Гитлера к Еве выглядит совершенно логично, если принимать во внимание его ранние годы и в первую очередь отношения с родителями. Он никогда не раскрывал унизительных подробностей даже, самым старым и преданным коллегам по партии, наоборот, изо всех сил старался скрыть их. «Майн Кампф» выставляет его детство в приукрашенном и по большей части фальшивом свете. Истории, которые он любил повторять друзьям, предназначались только для совершенствования его образа избранного судьбой вождя. С правдой они имели мало общего. Если юный Адольф и вызывает некоторое сострадание, то это сострадание к побитому ребенку.

Адольф Гитлер родился в 1889 году, до того, как Фрейд стал выдвигать свои революционные идеи и взгляды на воспитание детей, в особенности - теорию эдипова комплекса. Детей едва ли признавали самостоятельными разумными существами, в них видели маленьких дикарей, которых следует укрощать. За малейшую провинность мальчишкам полагалась порка. Наставление «пожалеешь розги - испортишь ребенка» звучало чрезвычайно разумно для большинства родителей. Адольф рос в то время, когда побои для мальчиков считались нормой, даже оправданной необходимостью. Мужчина был хозяином в своем доме. Семейный уклад, основанный на превосходстве сильного над слабым, повторялся в миллионах семей, в отношениях между миллионами отцов и сыновей. Это иерархическое применение силы предопределило методы, которыми в будущем Гитлер станет осуществлять свою власть. Сделавшись фюрером, он получит в распоряжение мощнейшее оружие разрушения в лице рабски покорных ему сподвижников. Насилие и презрение часто вырастают из унижения, какового в юности он хлебнул предостаточно. Американский детский психолог Элис Миллер подчеркивает:

Систематическая жестокость педагогических рекомендаций немецким родителям столетие назад напрямую связана с систематической жестокостью палачей Гитлера сорок лет спустя. Многочисленные и пользующиеся широкой популярностью трактаты советовали приучать младенца к послушанию с первого дня жизни, заставляя его сдерживать плач. Даниель Готлиб Шребер [Бенджамин Спок или Пенелопа Лич той эпохи ] был убежден, что малышей надо шлепать, чтобы они перестали плакать. Безжалостное приучение к повиновению в самом раннем детстве препятствовало развитию таких человеческих качеств, как милосердие и сочувствие чужим страданиям.

Оставив в стороне садистские советы педиатров - что же за гены наполняли стоячий водоем, откуда явился на свет такой извращенный феномен, как Адольф Гитлер?

В июне 1837 года в отдаленном, задавленном нищетой уголке Австрии между Дунаем и границей Богемии, если точнее - в деревне Штронес, служанка по имени Мария Шикльгрубер в возрасте сорока двух лет дала жизнь внебрачному сыну. Как ни странно, он был ее первым ребенком. По просьбе матери его нарекли именем Алоис. Незаконнорожденный мальчик - сын, как гласит свидетельство о рождении, «неизвестного мужчины» - сорок пять лет спустя породил Адольфа Гитлера. Деревенские сплетники приписывали отцовство странствующему мельнику, которого звали Иоганн Георг Хидлер. Через пять лет, то есть в сорок семь, Мария вышла замуж за Хидлера, но тот так и не потрудился официально признать сына (если предположить, что Алоис действительно был его сыном). Затем она оставила свое единственное дитя на попечение младшего брата мужа Иоганна Непомука Хидлера, который иногда произносил свою фамилию как «Хюттлер». Кто на самом деле зачал Алоиса, неясно по сей день, но незаконнорожденные были обычным явлением, и он носил фамилию Шикльгрубер почти до сорока лет. Все слухи о еврейской крови можно с уверенностью назвать беспочвенными, и, скорее всего, кто-то из двух братьев - Иоганн Георг или Иоганн Непомук - был настоящим отцом Алоиса Шикльгрубера.

Отец Гитлера вырос бабником и был из тех, кого соседские сплетницы называют «похотливый старый козел». Мелкий чиновник, строгий и педантичный на работе, он пользовался уважением внутри общины, но дома вел себя как неуравновешенный тиран и обыкновенный, склонный к рукоприкладству пьяница. Он избивал жену и сына без всяких причин, просто потому, что от души накачался пивом. Справедливости ради надо сказать, что он, должно быть, обладал честолюбием и целеустремленностью, раз ему удалось продвинуться по службе в австрийском министерстве финансов так далеко, как только позволяло его низкое происхождение. Он стал сотрудником таможни и заслуженно гордился своей должностью, однако карьерный рост явно не охладил его жадности до женщин - чем моложе, тем лучше. Первая жена Алоиса была на четырнадцать лет старше его. Ее звали Анна Глассль. Не исключено, что он женился на ней ради денег, как часто делали нуждающиеся молодые люди. Она умерла десять лет спустя, так и не обзаведясь потомством (когда они поженились, ей было пятьдесят, так что детей и не могло быть). Кроме того, у него была молоденькая любовница (на двадцать четыре года моложе) Франциска Матцельсбергер - Фанни - и сын от нее, которому он при крещении дал свое имя, Алоис. После смерти первой жены в 1883 году он был вынужден жениться на Франциске, уже носившей их второго ребенка, девочку по имени Ангела. Тогда же он решил признать официально своего маленького сына Алоиса. Одного бастарда в семье вполне хватало. Он не собирался передавать клеймо по наследству.

Будучи заметным человеком в общине, Алоис, в очередной раз став вдовцом, должен был восстанавливать доброе имя очередной соблазненной девушки. С шестнадцати лет Клара Пёльцль была горничной, поварихой и, разумеется, любовницей Алоиса. (Похоже, это что-то вроде семейной традиции Гитлеров - брать в услужение молодых родственниц и соблазнять их.) Как только Фанни умерла (в 1885 году), Клара тут же стала третьей женой Алоиса. Она была на двадцать три года моложе мужа. Они поженились в январе 1885 года. Клара уже была беременна. Как и ее супруг, она родилась в крошечной деревне Шпитталь в Вальдфиртеле, бедном уголке Австрии, где жители по большей части вели натуральное хозяйство. В то время мало кто имел представление о евгенике, несмотря на то, что Библия запрещала браки между родственниками. Трудно проследить все корни, ветви и веточки фамильного древа, но важно, что в браке родителей Адольфа Гитлера переплелись генетические заросли Шпитталя, откуда оба вели свой род. И многие отпрыски этой общины страдали психической или физической неполноценностью. Мать Клары до замужества звалась Иоганна Хидлер, так что ее отцом должен был быть один из тех самых двух Иоганнов, возможно, тот же, который якобы дал жизнь Алоису. Клара была слишком близкой родственницей своего мужа - троюродной сестрой и дочерью его сводной сестры, то есть вдобавок его племянницей. Она наивно обращалась к супругу «дядя Алоис». Деревню мало волновала кровосмесительная родословная четы Шикльгрубер, но сорок лет спустя она стала источником навязчивой тревоги для их знаменитого на весь мир сына и серьезно повлияла на будущее Евы Браун.

В течение последующих четырех лет Клара родила мужу двух сыновей, Густава и Отто, и дочку Иду. Все они умерли в детстве. 20 апреля 1889 года в маленьком австрийском городке Браунау-ам-Инн, через реку от баварского Зимбаха, родился третий сын, и ему дали имя Адольф. За три года до того его отец сменил фамилию с Шикльгрубер на Гитлер. Это означало, что фамилия новорожденного была Гитлер, а не Шикльгрубер, к счастью для него . И это было единственное, в чем ему повезло. В остальном же жизнь будущего фюрера началась в весьма плачевных условиях. Скверная генетическая наследственность усугублялась бедностью, невежеством и грубостью. Рядом не было никого - ни учителя, ни священника, ни деда, - кто мог бы заметить, что Адольф Гитлер растет необычайно сообразительным и впечатлительным мальчиком, и вмешаться, чтобы защитить его.

Единственное исключение составляла его мать. Кларе Гитлер было двадцать девять лет, когда ее сын Адольф появился на свет. Она уже успела родить своему плодовитому пятидесятидвухлетнему мужу одного за другим троих детей, одновременно исполняя обязанности мачехи Алоиса и Ангелы, его старших сына и дочери от второго брака. Она была хорошей женой, трудолюбивой, честной и преданной самодовольному таможенному служащему, который годился ей в отцы. Клара прекрасно понимала, что он женился на ней, чтобы соблюсти приличия, официально признав ее нерожденного ребенка. Брак с обеспеченным чиновником мог считаться неслыханной удачей для простой служанки. Взамен долг требовал от нее заботиться о двух осиротевших детях так же, как о своих двух выживших - Адольфе и его младшем брате Эдмунде. И разумеется, разделять ложе с Алоисом. В 1896 году Клара родила ему последнего, шестого ребенка - дочь Паулу. Паула была умственно отсталой, и, став взрослым, ее брат Адольф старался держаться от нее подальше.

В свете современных представлений о романтической любви трудно поверить, что Клара когда-либо любила своего драчливого мужа. В бедных сельских общинах сто двадцать лет тому назад любовь имела совсем иные коннотации, в ней не видели ничего романтического. Любовь означала долг, стоицизм, постоянный тяжелый труд, набожность и, прежде всего, статус замужней женщины, за который жена платила беспрекословным подчинением своему хозяину и господину. Такое положение вещей сохранялось очень долго. Моя немка-мать, которая вышла замуж почти через пятьдесят лет, в течение первого десятилетия брака обращалась к отцу «господин и хозяин». И не совсем в шутку. В глубине души она и правда так считала.

Жены повиновались не только своим мужьям, но и Богу. Клара была благочестивой прихожанкой Римской католической церкви, регулярно посещала мессы и поощряла Адольфа, когда он подвизался алтарником в церкви Браунау, где его крестили. В разделе «Майн Кампф», посвященном детству, от писал: «В Ламбахе у меня была отличная возможность вдоволь упиваться торжественной роскошью и ослепительным блеском церковных праздников». Воцерковление проникло глубже, чем он осмеливался признать. Через месяц после пятнадцатого дня рождения (необычно поздно для католика) Адольф Гитлер прошел обряд конфирмации в Линце. Он не отрекался от веры до конца жизни, что, впрочем, не помешало ему преследовать и уничтожать миллионы своих единоверцев.

Молодые женщины должны были соблюдать неписаные, но священные правила, установленные старшими. В конце девятнадцатого века примитивная крестьянская община видела в женщине только средство продолжения рода, не более ценное, чем хорошая дойная корова или плодовитая свиноматка. Супруг, священник, хмурые деревенские матроны - все беззастенчиво пользовались властью над ними. Но для Клары главным угнетателем был ее муж Алоис. Она жила в постоянном страхе побоев, хотя сносила их, не жалуясь, как того требовал обычай. Ее чуткий и наблюдательный сынишка видел, как безобразно обращается с ней муж, но ничем не мог помочь. Когда Адольф подрос, ему тоже стало доставаться от отца. По словам сводной сестры Ангелы, которая жила вместе с ними, «он каждый день получал знатную порку», что только усугубляло его страх и ненависть к отцу. Позже он рассказывал одной из своих секретарш: «Прочитав однажды у Карла Мая [автора его любимых приключенческих рассказов], что настоящий мужчина никогда не показывает, как ему больно, я твердо решил не издать ни звука в следующий раз, когда он будет меня бить. И когда настал момент, я стал считать удары. Мама думала, я сошел с ума, когда я гордо сообщил ей, что отец ударил меня тридцать два раза». Зато мать вкладывала всю свою любовь, все свои надежды в единственного сына, дожившего до отроческих лет.

Между матерью и сыном сложились очень близкие отношения. К 1894 году, когда Адольфу было пять лет, Клара уже потеряла двух маленьких сыновей, и потому, возможно, чересчур переживала за оставшегося. Адольф, унаследовавший ее невероятно проницательные голубые глаза, считал, что и характером пошел в нее. Правда, это как-то не увязывается с его описанием матери как «смиренной, застенчивой, тихой… измученной печалями и заботами» женщины. Между ними возникла тесная связь, своего рода folie a deux и Клара навсегда осталась для него образцом идеальной жены и матери, что повлекло за собой тяжелые последствия для целого поколения немецких жен и матерей. Убежденный, что единственное предназначение женщины заключается в воспитании детей и безупречном ведении незамысловатого хозяйства, юный Гитлер - как и большинство его современников - усвоил весьма узкие взгляды на взаимоотношения полов.

Алоису исполнился шестьдесят один год, до отставки оставалось совсем недолго. В ноябре 1898 года он перевез семью в деревушку Леондинг неподалеку от Линца, сонного провинциального городка с населением не больше шестидесяти тысяч. На тот момент Адольфу было девять лет, но всю оставшуюся жизнь он считал Линц своим родным городом. В том же году ему пришлось оставить управляемую бенедиктинцами начальную школу при монастыре Ламбаха, где учеба давалась ему легко, и перейти в более строгую Realschule (среднюю школу, ориентированную больше на ремесла, чем на классические предметы) в Линце. Там ему не нравилось. Он плохо себя вел, учителя его не любили, и оценки ухудшались. Как и отношения с отцом.

У маленького Адольфа вызывало отвращение хамское поведение Алоиса и его чрезмерное потребление пищи и алкоголя, хотя для большинства баварцев сие означало не более чем общительный характер и здоровый аппетит. Его собственные вкусы были крайне непритязательны. Кажется, с детства и до конца дней его единственной слабостью были пирожные с жирным кремом. Став впоследствии вегетарианцем, он редко пил спиртное и никогда не курил; никогда не плавал и не танцевал. И уж конечно, никогда не принимал участия в «чисто мужских» вульгарных пирушках и попойках, как его отец. Надо полагать, семья облегченно вздохнула, когда Алоис внезапно скончался от сердечного приступа на местном постоялом дворе в 1903 году, в возрасте шестидесяти пяти лет. Адольфу на тот момент было четырнадцать, а его единственной выжившей родной сестре, недоразвитой Пауле, - семь. В сентябре того же года его сводная сестра Ангела вышла замуж за Лео Раубаля (тоже таможенного чиновника) и покинула дом. Оставшиеся члены семьи - Клара с двумя детьми и ее сестра Иоганна Пёльцль, злобная горбунья, унаследовавшая небольшое состояние, - настроились на спокойную жизнь, обеспеченную щедрой государственной пенсией Алоиса.

В июне 1905 года Клара продала дом в Леондинге и, при финансовой помощи Иоганны, переехала в небольшую квартирку в центре Линца. Еще некоторое время Адольф продолжал учиться, но не более усердно, чем раньше. Он был очень умный мальчик - с этим соглашались все учителя, - но высокомерный и апатичный. Он ленился приложить усилия или сосредоточиться, считая, что и так все знает. Не то чтобы его отвлекали всплески подростковой сексуальности. Его бывший одноклассник утверждает: «Исключено. Адольф никогда не интересовался девочками». Он проучился год в средней школе (из бенедиктинской его, по-видимому, выгнали) и в шестнадцать лет, в сентябре 1905 года, завершил образование с неудовлетворительными оценками и без диплома. И невозмутимо принялся транжирить отцовское наследство - сколько удавалось выпросить у матери, потому что свою долю он получить не мог до двадцати четырех лет, то есть до 1913 года. Его расточительство, вероятно, являлось как актом злобной мести, так и первой из многочисленных попыток скрыть свое мелкобуржуазное происхождение. Тощий подросток разгуливал по улицам Линца в отделанном шелком пальто и черных лайковых перчатках, помахивая тросточкой с набалдашником из слоновой кости. Не трудясь и не зарабатывая денег, он каждый вечер ходил в оперу, одевался как парижский франт и всячески потворствовал своей новообретенной страсти к Вагнеру. Он выглядел, должно быть, нелепо, но был исполнен решимости испытать себя в облике художника и эстета вне классовой принадлежности.

Вскоре провинциальный Линц сделался для него слишком тесен. Он поехал в Вену, принялся посещать ее театры и картинные галереи, набрасывать эскизы, читать взапой. Он был чудак, одиночка, жил в воображаемом мире. Сумрачный и застенчивый юноша с мертвенно-бледным лицом и лоснящимися черными волосами шарахался от женщин. Еще в детстве Гитлер не любил девочек и избегал их, а в юности проститутки наводили на него почти патологический ужас. Став старше, он возвел хитроумные барьеры против физической близости с какой бы то ни было женщиной. Отчасти это могло объясняться тем, что он имел одно неопустившееся яичко, и хотя это не влияет на потенцию, стеснялся раздеваться перед женщиной, не будучи как минимум уверен, что она его не высмеет. Воздержание, кроме того, отражало его убеждение, что секс является примитивным инстинктом, необходимым только для зачатия потомства, в противном случае - это постыдный плотский грех, с которым надлежит бороться по мере сил.

В январе 1907 года Адольф узнал, что у его матери Клары рак груди и она ложится на операцию. Он вернулся из Вены домой. Но, не сразу осознав, что она действительно смертельно больна, снова покинул Линц в сентябре, чтобы сдать вступительные экзамены в венскую Академию изобразительных искусств. На которых провалился, так как не имел способностей к рисованию. Директор по доброте душевной посоветовал ему подумать об изучении архитектуры, хотя места предложить не мог. Гитлер тут же вообразил, будто ему суждено стать великим архитектором - и лелеял эту мечту всю оставшуюся жизнь. Он был настолько погружен в себя, что, только когда его мать перестала вставать с постели, понял, как близок ее конец. Адольф помчался обратно в Линц и в последние недели нежно заботился о матери. Доктор Блох, лечивший ее еврейский врач, говорил, что «никогда еще не видел такой глубокой сыновней привязанности и такого искреннего горя». Адольфу было восемнадцать. С того дня и до самой смерти он носил фотографию матери в нагрудном кармане.

Четвертого июня 1908 года, спустя шесть месяцев после смерти мачехи, сводная сестра Адольфа Ангела Раубаль родила второго ребенка, дочку, которую назвала Ангела Мария. Через два года, в 1910-м, ее муж Лео умер, оставив двадцатисемилетнюю вдову с тремя детьми и умственно отсталой сестрой Гитлера Паулой в придачу. На содержание семьи из пяти человек у фрау Раубаль было только ее вдовье пособие да маленькое наследство от отца, и ее дети проводили свои ранние годы в нищете. Адольф, прожигавший жизнь в Вене, не предлагал помощи и отказывался разделять ответственность за Паулу.

В 1908 году девятнадцатилетний Гитлер был сиротой без специальности, без работы, без связей - парией в буржуазном обществе. Его снедали злость и уныние, его руки и карманы были пусты, зато ум полон непомерных амбиций и грандиозных идей. Он был уверен в своем таланте, а может быть, даже и гении, который позволит ему стать художником или архитектором. Через несколько лет, сильно приукрасив этот венский период, он напишет своему духовному наставнику Дитриху Эккарту: «Я изучал историю искусства, цивилизаций и архитектуры, насколько позволяли мои средства, а также интересовался вопросами политики. Хотя я родом из абсолютно космополитической семьи, школа суровой реальности меньше чем за год превратила меня в антисемита». Абсолютно космополитическая семья?.. Эккарт был оголтелым антисемитом, и Адольф, видимо, таким образом заискивал перед новым влиятельным другом, поскольку в Вене он, похоже, как раз общался с евреями. Его фанатичный расизм развивался постепенно, не один год, зато в самой отвратительной, бесчеловечной форме. Годы, проведенные в Вене, только заложили основу, заронили в его душу семена патологической ненависти к людям, культуре, влиянию и богатству которых он втайне завидовал, - евреям.

Единственным близким другом Гитлера в те дни был Август (Густль) Кубицек, тоже из Линца. Кубицек вспоминал много лет спустя: «Книги составляли весь его мир… Он читал взапой и благодаря своей уникальной памяти набрал гораздо больший багаж знаний, чем обычно бывает у двадцатилетних. Но никогда не обсуждал прочитанного». Молодые люди одно время жили вместе, и Кубицек заявил: «…в отличие от многих подростков [Гитлер] не ублажал себя постоянной мастурбацией… Он придерживался тех суровых правил, которые установил как для себя, так и для будущего государства». Их мюнхенский домовладелец Йозеф Попп умудрялся присматривать за своими жильцами, хотя Адольф Гитлер и пользовался отдельным входом. Он говорил, что Гитлер ни разу не привел девушку к себе в комнату и не водил знакомств с женщинами, с которыми мог бы вступить в интимные отношения. Немецкий историк Вернер Мазер беседовал с бывшим домовладельцем в 1966 году и сообщил потом: «Ни господин Попп, ни его супруга не могли вспомнить, чтобы Гитлер когда-либо появлялся в обществе женщины или упоминал о какой-нибудь своей подружке».

В течение следующих четырех лет Адольф опускался, пока не достиг самого дна венского общества, поселившись в запущенном общежитии для рабочих почти без друзей и без гроша в кармане. Но продолжал общаться с Кубицеком, который остался единственным достоверным источником информации о венском периоде Гитлера. Армия могла бы стать выходом: по крайней мере, у него появилось бы регулярное питание и занятие. По закону он должен был поступить на военную службу в 1909 году, но три года увиливал от призыва. В мае 1913-го ему исполнилось двадцать четыре года, и он получил доступ к долгожданному отцовскому наследству в размере 820 крон. Преследуемый властями, он бежал из Вены в Мюнхен, но в январе 1914 года австрийская полиция настигла его. Гитлер был взят под стражу, но признан негодным к боевым действиям по медицинским показаниям. Однако в августе 1914 года, как только была объявлена война, он пошел добровольцем в баварскую армию, и его приняли в 16-й баварский резервный пехотный полк в чине капрала. Служа посыльным на Западном фронте, Адольф не получил повышения, зато сумел отличиться и был награжден Железными крестами I и II степени. Его полк принимал участие в битве при Ипре, после которой остались в живых только шестьсот человек из трех тысяч. Он покинул армию в 1918 году, закаленный и ожесточенный войной и зрелищами массовой бойни, еще более замкнутый и нетерпимый, чем прежде.

Разница в возрасте между Гитлером и Евой особенно ощутима оттого, что в 1918 году он был ветераном войны, а она - шестилетней малышкой, играющей со своими куклами, котенком и сестричкой Гретль. Война практически не коснулась ее. Семье Браун повезло - никто из их близких не погиб в боях.

Моя мама, которой в ту пору тоже было шесть лет, запомнила, как ее тетя (моя двоюродная бабушка, моя дорогая тетушка Лиди) прилагала все усилия, чтобы найти двух своих братьев, объявленных «пропавшими без вести, предположительно погибшими». Мать Лиди посылала ее, в начале двадцатых молодую девушку, на центральный вокзал Гамбурга каждый раз, когда приходил очередной поезд, везущий домой солдат с фронта. Ей приходилось стоять у ограждения, высоко подняв фотографии пропавших, и тщетно кричать: «Кто-нибудь видел моих братьев? Пожалуйста, посмотрите, может быть, вы их узнаете? Прошу прощения, милостивая сударыня, всего минутку… ну пожалуйста!» Кругом изможденные солдаты обнимали своих жен, матерей и сестер, никто не обращал на нее внимания. И каждый раз Лиди возвращалась со своей голгофы, чтобы сообщить рыдающей матери: никто не узнал двух молодых людей. Они так и не вернулись, их тел тоже не нашли. Еще два брата - Юлий и Август - погибли на войне, но родные не могли посетить их могилы. Двадцать лет назад среди унылых равнин Северной Франции я искала своих двоюродных дедушек на немецких военных кладбищах, зачастую расположенных через дорогу от британских. Над каждой британской могилой стоял каменный крест с высеченной надписью «Солдат, известный одному Богу». Немецкие двойные кресты были из железа. Я ходила от одного к другому в поисках фамилии НОЙБЕРТ, но могил было слишком много, я так их и не нашла. Четверо молодых людей бесследно исчезли в огне, дыму и грязи Великой войны.