Комплексное научное изучение территорий востока и северо-востока России в XVIII веке неразрывно связано с двумя правительственными экспедициями, получившими название Камчатских. Продолжавшиеся в течение нескольких десятков лет, они стали ключевым звеном и классическим образцом в истории научного и социально-политического феномена, называемого Великими всемирными географическими открытиями. В одном месте и времени переплелись экономические, военно-морские, политические, административные, научные интересы государства. Кроме того, экспедиции, обеспечив качественный скачок научного знания, имеют международное значение, поскольку являются частью американского исторического наследия, важны для Японии, поскольку положили начало для ее выхода из самоизоляции, для Германии, Дании, Франции, чьи подданные внесли значительный вклад в экспедиционные исследования. Основной географической целью экспедиции принято считать исследование Азиатского побережья севернее Камчатки и поиск места, где Азия «сходится» с Америкой. Затем, чтобы убедиться, что открыта именно Америка и связать на карте открытые земли с уже известными, нужно было дойти до любого из европейских владений (или до места встречи с каким-либо европейским кораблем). Географическая загадка о соотношении материков на севере имела к тому времени многовековую историю. Уже в XIII в. арабские ученые считали возможным плавание из Тихого в Ледовитый океан. В 1492 на глобусе Бехайма Азия была отделена от Америки. В 1525 мысль о существовании пролива высказал русский посланник в Риме Дм. Герасимов. С XVI в. на многих картах мы находим тот же самый пролив под названием «Анианский». Происхождением это название, по-видимому, обязано Марко Поло. Но на некоторых картах материки соединялись, как, например, на карте мира 1550 г. Гастальди. Точных сведений о проливе не было, что давало широкий простор для различного рода мистификаций, и решить эту загадку следовало опытным путем. В начале XVIII в. сравнительно хорошо была известна Западная Сибирь, а ее восточная часть имела совершенно неопределенные очертания. Не были известны реки – основные в то время пути сообщения, береговая линия по Северному и Тихому океанам была не обследована, и даже местами положенная на карту не вызывала доверия. Еще менее сведений было об островах и землях, лежавших за береговой линией. Неясен был вопрос о границах, народах, населяющих различные земли, их подданстве. Вряд ли Петр I, будучи прагматиком и рационалистом, предпринял бы дорогостоящую экспедицию из простой любознательности, тем более что страна была истощена длительными войнами. Конечной целью исследования было в том числе и открытие Северного пути. Утилитарные цели экспедиции подтверждаются рядом проектов того времени. Например, Ф.С. Салтыкова (1713–1714) «О изыскании свободного пути морского от Двины реки даже до Омурского устья и до Китая», А.А. Курбатова (1721), предлагавшего из рек Оби и прочих сыскать путь по морю и организовать плавания в целях торговли с Китаем и Японией. В начале XVIII в. в России имел место подъем в различных сферах материальной и духовной жизни. Значительного уровня развития достигло кораблестроение, были созданы регулярные флот и армия, крупных успехов достигла культура, были учреждены школа математических и навигацких наук с астрономической лабораторией, морская академия, готовившие мореплавателей и кораблестроителей, основано значительное число общеобразовательных школ – цифирных, «малых адмиралтейских», артиллерийских для матросских детей и др. В результате к концу первой четверти XVIII в. страна располагала материальными средствами, кадрами кораблестроителей, мореплавателей и была в состоянии организовать крупную морскую научную экспедицию. Превращение этих возможностей в реальность было обусловлено потребностями экономики и политическими факторами. Начался новый период в истории страны, который характеризовался постепенным экономическим слиянием отдельных областей и земель в единое целое. Возрастал спрос на заморские товары (чай, пряности, шелка, красители), которые поступали в Россию через вторые и третьи руки и продавались втридорога. О стремлении России установить прямые связи с внешними рынками свидетельствуют попытки найти речные пути в Индию, посылка кораблей с товарами в Испанию, подготовка экспедиции на Мадагаскар и т.д. Перспективу же прямой торговли с Китаем, Японией и Индией тогда чаще всего связывали с Северным морским путем. Большое значение имел также все ускоряющийся процесс первоначального накопления капитала, причем роль драгоценных металлов играло «мягкое золото» – пушнина – составлявшее важный источник частного обогащения и существенную статью государственного бюджета. Чтобы увеличить добычу пушнины, нужно было искать новые земли, тем более что в конце XVIII в. уже истощились пушные богатства ранее освоенных районов. Из вновь заселяемых земель вывозили меха, моржовую кость и другие ценности, туда же доставляли хлеб, соль, железо. Однако транспортировка грузов сушей была сопряжена с неимоверными трудностями. Цена хлеба, доставленного из Якутска в Охотск, увеличивалась более чем в десять раз. На Камчатку – и того больше. Требовалось открыть новый, более удобный путь. В начале XVIII в. снаряжалось немало экспедиций на восточные окраины государства, преследовавших узко определенные задачи. На этом фоне Камчатская экспедиция выделялась широтой своих целей и задач и временным размахом. Фактически это была не одна, а целый ряд отдельных экспедиций – и морских, и сухопутных – которые были объединены условно именем ее главного начальника капитан-командора Беринга. Указ о создании экспедиции был подписан Петром 23 декабря 1724, в один день с указом об ускорении составления карт всех губерний и уездов. 5 февраля Беринг получил инструкцию императора, состоявшую из трех пунктов: «Надлежит на Камчатке или в другом тамо ж месте зделать один или два бота с палубами». «На оных ботах [плыть] возле земли, которая идет на норд, и по чаянию (понеже оной конца не знают) кажется, что та земля – часть Америки». «И для того изкать, где оная сошлась с Америкою, и чтоб доехать до какого города европских владений. Или, ежели увидят какой корабль европской, проведать от него, как оной куст [берег] называют, и взять на письме, и самим побывать на берегу, и взять подлинною ведомость, и, поставя на карту, приезжать сюды». Изучение экспедиции в отечественной и зарубежной историографии имеет очень сложную историю, поскольку все ее результаты были объявлены правительством не подлежащими оглашению, секретными. Поэтому публиковались работы (Миллер, Крашенинников, Стеллер), освещавшие вопросы, имевшие чисто научное значение. Морская составляющая экспедиции, ее географические открытия долгое время оставались неизвестными. Академия Наук, решившая опубликовать новые карты, с нанесенными на них данными экспедиции Беринга, получила указание на несвоевременность такого шага. Научно-историческая обработка экспедиционных материалов оказалась возможной только спустя век Большинство работ, посвященных истории Камчатских экспедиций, имеют одинаковую направленность. Они посвящены специфически морским целям экспедиции: «каких широт достигали отдельные части этой экспедиции, какие препятствия встречались, как участники экспедиции их преодолевали, какие страны и народы они видели и как они самоотверженно гибли, стараясь раскрыть перед человечество новые горизонты, новые достижения…». Однако, помимо всего этого, экспедиция важна сама по себе как крупное историческое явление, является показателем целого ряда условий и отношений того времени. Она связана с общественно-политическими условиями той эпохи, с борьбой известных политических групп того времени, с целым рядом экономических и общественно-бытовых отношений, какие имели место в разных слоях русского общества той эпохи…». Вопрос о научных результатах и значении первой беринговой экспедиции в историографии вызывает немало споров и различных, порой диаметрально противоположных мнений. Существует две точки зрения на проблему. Согласно первой (В.И. Греков, И.К. Кириллов, Л.С. Берг, А.И. Андреев, М.И. Белов, Д.М. Лебедев, F.A. Golder, W.H. Dall), моряки, достигшие в августе 1728 года 67о19` (по другим сведениям 67о18`) северной широты, не до конца решили свою основную задачу и не привезли неопровержимых доказательств существования пролива между материками. Указ Адмиралтейств-коллегии гласил: «Что ж свыше той ширины 67о18` от него Беринга на карте назначено от оного места между севера и запада до устья реки Колымы, то ее он положил по прежним картам и ведомостям и тако о несоединении материков заподлинно утвердиться сумнительно и ненадежно». Таким образом, у Беринга были документы, подтверждавшие отсутствие перешейка лишь между Чукоткой и Америкой, и только до 67о северной широты. В остальном он опирался на скорректированные им сообщения чукчей. Но и этот момент вызывал большие сомнения, ибо отряду Дм. Лаптева, входившему в состав второй экспедиции, вменялось в обязанность обойти Чукотку от устья Колымы до Камчатки, чтобы однозначно ответить на вопрос о существовании пролива в этих широтах. Вторую точку зрения отстаивали В.Н. Берх, К.М. Бэр, P. Lauridsen, М.С. Боднарский, А.В. Ефимов. Согласно их представлениям причины недоверия современников кроются в недружелюбном отношении членов Адмиралтейств-коллегии, в частности И. Делиля, лично к Берингу. Более доказательной представляется первая точка зрения. «Однако, несмотря на то, что 1-я камчатская экспедиция не полностью решила свою основную задачу, она проделала большую научную работу и имела огромное значение. Экспедиция не доказала, что материки разделены, но она установила, что Чукотка с востока омывается морем. Это было крупное открытие для того времени, так как чаще всего именно об этой земле думали, что она соединена с Америкой…». Огромное значение для своего времени имели картографические работы и астрономические наблюдения экспедиции. Была составлена сводная карта и таблица географических координат пунктов, через которые проходила экспедиция, а также определены расстояния между многими пунктами. Подобная работа в Восточной Сибири была выполнена впервые. Всего в ходе экспедиции было выполнено четыре карты. Первые две были копиями ранее составленных карт, одну из которых Беринг получил в Иркутске. На третьей отображался путь экспедиции от Тобольска до Охотска. На ней нанесена градусная сетка, реки, по которым передвигались путешественники, их притоки, горы и т.д. Автором карты принято считать Петра Чаплина, наиболее искусного рисовальщика экспедиции. Хотя некоторые авторы, в частности Е.Г. Кушнарев, предполагают, что Чаплин выполнил чисто техническую работу по перерисовке чернового варианта карты, а подлинным ее автором был А.И. Чириков. Четвертая карта, составлявшаяся в конце 1728 – начале 1729, была итоговой. К ней прилагались копия вахтенного журнала и других документов. В настоящее время копии этой карты хранятся в Российском государственном архиве военно-морского флота (РГА ВМФ), Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА), Российском государственном архиве древних актов (РГАДА). Остальные копии (около 10) находятся в архивах, библиотеках и музеях Швеции, Англии, Франции, Дании. Все они схожи между собой в основных моментах, но отличаются дополнительными деталями, касающимися, например, этнографии, размещения лесов, гор и т.д. На некоторых копиях нарисованы фигурки камчадалов, коряк, чукчей. По всей видимости, они были сделаны опытным художником, но не участником экспедиции, поскольку совершенно нереально передают национальные черты людей и одежды, Кроме того, рисунки расположены условно и не всегда соответствуют районам действительного их обитания. Впервые с максимально возможной в те времена точностью были нанесены очертания берегов от южной оконечности Камчатки до северо-восточной оконечности Азии, открыты два прилегающих к Чукотке острова. Итоговая карта со значительной точностью передавала изгибы береговой линии, и была высоко оценена Дж. Куком. Территории, которые экспедиция не проходила сама, на итоговую карту переносились с ранее существовавших карт, составленных геодезистами предыдущих экспедиций. Использование современных инструментов, наблюдение лунных затмений, определение географических координат, скрупулезный учет расстояний позволили создать карту, принципиально отличавшуюся от других карт, вернее, чертежей севера-востока России конца XVII – начала XVIII вв., на которых отсутствовала градусная сетка, очертания материков зависели от формы листа бумаги, сокращалась истинная протяженность Сибири с востока на запад. Так, на относительно правильных картах Виниуса и Страленберга это было 95о вместо 117о. Еще большую погрешность имели карты Евреинова и Лужина, Избранда Идеса. Изображение Сибири оказалось настолько необычным, что не могло не вызвать недоверия и недоумения географов и картографов того времени. Оно имело массу неточностей и погрешностей, если исходить из представлений современной нам картографии, однако было неизмеримо более точным, нежели на всех ранее составлявшихся картах. Карта экспедиции, долгое время остававшаяся единственной достоверной картой региона, положила начало новому этапу в развитии картографирования Сибири. Ее использовал Делиль, включил в свой атлас Кирилов, Чириков на ее основе создавал карты Морской академии. Формально являясь секретной, итоговая карта стала объектом политических интриг и в 1732 была секретно передана Ж-Н. Делилем в Париж. Затем неоднократно переиздавалась за границей, на протяжении целого столетия оказавшись единственным пособием для географов и мореплавателей всех стран, вошла во многие всемирно известные справочники и атласы. Большой интерес представляет составленная в ходе экспедиции таблица координат. В путевых журналах и в переписке содержится масса интереснейших сведений о составе и выветривании горных пород, вулканической деятельности, сейсмологии, лунных затмениях, метеорологических явлениях, рыбных, пушных и лесных ресурсах, эпидемических заболеваниях и т.д. Встречаются заметки об административном устройстве сибирских народов, торговле, миграциях. Первая Камчатская экспедиция наглядно продемонстрировала огромные трудности при транспортировке грузов сухим путем из Европейской России в Охотск и на Камчатку, способствовав тем самым появлению первых проектов кругосветного плавания (что и было осуществлено в начале XIX в. экспедицией П.К Креницына – М.Д. Левашова). Опыт организации такой крупномасштабной экспедиции в части технического, кадрового, продовольственного обеспечения пригодился позднее при снаряжении второй экспедиции. Отметим и политическое значение: на карту были положены не просто границы континента, а государственные границы. Земли в их пределах и фактически, и юридически закреплялись за Российской империей. На основе собранных наблюдений Берингом в 1731 были составлены предложения о перспективах освоения Сибири, изложенные в «Краткой реляции» на имя императрицы. Все они касались сугубо практических дел: благоустройство края, освоение Камчатки, развитие промышленности, сельского хозяйства, мореплавания, торговли, увеличения государственных доходов, насаждение христианства среди якутов, распространение среди них грамотности, развитие железоделательной промышленности на Ангаре, в Якутске и других местах, необходимость судостроения на Камчатке, основание в Сибири учебных заведений для обучения мореходному делу, развитие сельского хозяйства и животноводства, уничтожение винных откупов, упорядочение сбора ясака с местного населения, установление торговых отношений с Японией. Дополнительные предложения Беринга и Чирикова касались дальнейшего изучения северо-восточных земель и Тихого океана. Исходя из предположения, что Камчатку и Америку разделяет не более 150–200 миль, Беринг предложил установить торговлю с обитателями Американских земель, для чего необходима только постройка на Камчатке морского судна. Далее обратил внимание на необходимость исследования морского пути от устья реки Амур до Японии, в целях заведения торговых отношений. И, наконец, рекомендовал обследовать северные берега Сибири от Оби до Лены морским, либо сухим путем. После рассмотрения Сенатом представленных Берингом предложений, в апреле 1732 императрицей был подписан указ об учреждении Второй Камчатской экспедиции. Цели и задачи экспедиции определялись инструкцией Сената от 16 марта 1733 и определялись итогами первой – «малой» – экспедиции. Главной целью было «отыскание интереса ее императорского величества», т.е. новых источников доходов для государственной казны. При этом признавалось не столь уж необходимым достижение европейских территорий, ибо они уже известны и положены на карту. По предложению Адмиралтейств-коллегии надлежало, достигнув американских берегов, «на оных побывать и разведать подлинно, какие на них народы, и как то место называют, и подлинно ль те берега американские. И учиняя то и розведав с верным обстоятельством, поставить все на карту и потом идти для такого ж разведывания подле тех берегов, сколько время и возможность допустит, по своему разсмотрению, дабы к камчатским берегам могли по тамошнему климату возвратитца во благополучное время, и в том у них руки не связывать, дабы оной вояж от того не учинился бесплодной, как и первой» В некоторых (более ранних) документах официальной переписки уделялось значительное внимание торговле с Америкой и Японией. Однако в более поздних, в виду осложнения внешнеполитической обстановки, трактовка конечных целей, как они формулировались для первой экспедиции, была признана неудобной, а вопрос установления коммерческих с другими государствами замалчивался. Сама экспедиция была объявлена секретной. Главным лицам были выданы особые инструкции, которые они обязаны были держать в тайне. Несколько раз пересматривался вопрос о конечном пункте экспедиции, не определялись четко ее сроки. Формально перед экспедицией были поставлены широкомасштабные изыскательские задачи – она приобрела универсальный, комплексный характер. В целом, можно выделит следующие направления ее деятельности: Сплошное исследование северных морских берегов Сибири от устья Оби до Берингова пролива «для подлинного известия... имеется ль проход Северным морем». Исполнение «обсервации и изыскания пути до Японии» с попутным исследованием Курильских островов, из которых «несколько уже были во владении Российском, и с народа, живущего на тех островах, бран ясак в Камчатку, но за малолюдством оное упущено». Исполнение «обыскания Американских берегов от Камчатки». Исследование южной полосы русских владений от озера Байкал до берега Тихого океана, так как «нужда состоит искать ближайшего пути к Камчатскому морю (Охотскому), не заходя в Якутск, хотя б для легких посылок и пересылки писем». Исследование берега Охотского моря с лежащими близ него островами и устий рек, в него впадающих, от Охотска до реки Тугур и «за Тугуром, буде мочно, до Амурского устья». Исполнение астрономических «обсерваций» и исследование Сибири в географическом и естественном отношениях. Исследование и улучшение старого пути из Якутска в Охотск. Финансирование возлагалось на местные власти, обеспечение деятельности академических экспедиций стало тяжким бременем для населения Тобольской, Иркутской, Енисейской и Якутской провинций. Работа экспедиций осложнялась и тормозилась весьма распространенным в то время бюрократизмом, доносительством, оговорами, кляузами, а также необходимостью их разбора и расследования деятельности должностных лиц. Удаленность от центра и отсутствие надежных круглогодичных путей сообщения (сенатским указам, чтобы попасть в руки экспедиционного начальства, требовалось не менее года) приводили к тому, что решение многих вопросов возлагалось на местные власти, которые фактически оказывались неподотчетными высшим инстанциям. Так Иркутскому вице-губернатору Лоренцу Лангу предписывалось поступать «по своему разсмотрению и по близости тамошних мест учинить определение, понеже де отсюда [из Петербурга] о всем подробно за неимением подлинного известия в резолюцию ему объявить невозможно». В некоторой степени это избавляло от бюрократических проволочек, но в то же время открывало широкие возможности для злоупотреблений. Немаловажное значение имел и тот факт, что в Петербурге в это время были озабочены не столько сибирскими неурядицами и деятельностью экспедиции Беринга, сколько перипетиями многочисленных дворцовых переворотов. Вторая экспедиция оказалась наиболее крупномасштабной в истории русских географических открытий XVIII века и фактически состояла из нескольких, более или менее удачных, действовавших автономно друг от друга экспедиций. Три отряда занимались описанием береговой линии по Северному Ледовитому океану, флотилия из трех судов во главе с М. Шпанбергом была отправлена из Охотска к Японии, пакетботы В. Беринга «Св. Петр» и А. Чирикова «Св. Павел» вышли к берегам Америки. Плавание Беринга оказалось крайне неудачным и закончилось для него самого и большинства команды на острове, носящем ныне его имя. В сентябре 1743 Сенат принял указ о приостановлении деятельности Второй Камчатской экспедиции. По некоторым сведениям, всем ее офицерам было приказано покинуть пределы Иркутской губернии, однако как свидетельствуют документы, ее участники (Ртищев, Хметевский, Плениснер и др.) на протяжении еще долгих десятилетий служили в Северо-Восточной Азии. Исследователями уделяется недостаточно внимания этому аспекту истории экспедиции, хотя одним из существенных результатов ее деятельности можно считать появление на Дальневосточной окраине империи грамотных и опытных морских офицеров, почти до самого конца XVIII века более или менее успешно служивших в Охотско-Камчатском крае на различных административных должностях. Таким образом в некоторой степени снималась острота кадровой проблемы в регионе, поскольку отсутствие сколь-либо продуманной целенаправленной государственной политики в отношении дальневосточной окраины, в том числе политики кадровой, приводило к тому, что административные должности занимали далеко не самые лучшие представители российского чиновничества и офицерства, люди случайные, нечистые совестью и на руку, малообразованные и исключительно сухопутные. Можно сказать, для исторического развития Охотско-Камчатского края этот факт стал одним из немаловажных «побочных» результатов экспедиции Основные результаты экспедиции, определенные академиком Карлом Бэром как «памятник мужества русских», заключались в открытии морских путей и описании северо-западных берегов Америки, Алеутской гряды, Командорских, Курильских, Японских островов. Положенные на карту, русские открытия поставили точку в истории географических мифов, созданных многими поколениями западно-европейских картографов – о землях Иезо, Кампании, Штатов, Хуана да Гама, о таинственной и сказочной Северной Тартарии. По некоторым данным, картографическое наследство Второй Камчатской экспедиции составляет порядка 100 общих и региональных карт, составленных мореходами, геодезистами, студентами академического отряда. По результатам экспедиции в 1745 был издан «Атлас Российский», опубликованный под именем известного французского картографии и астронома Ж.Н. Делиля, работавшего над ним по заданию Петербургской Академии наук. Это был первый атлас, охватывавший всю территорию России и вошедший в золотой фонд мировой географии. Он состоял из общей карты России и девятнадцать карт более мелких частей страны, покрывающих совместно всю ее территорию. Современники были очень высокого мнения об этом атласе. В него вошли не все данные беринговой экспедиции, поэтому он не претендовал на совершенство, но, тем не менее, был достаточно точным для своего времени…. Проведение визуальных и инструментальных метеорологических наблюдений стали импульсом для создания на территории России постоянно действующих станций. Были основаны наблюдательные пункты от Волги до Камчатки, документально зафиксированы десятки тысяч сведений метеорологического характера. По данным В.М. Пасецкого, в то же самое время начались наблюдения в Астрахани, Соликамске, Харькове и др. городах по единым правилам и однотипными приборами. Вся эта сеть подчинялась Академии наук, что позволяло обобщать и систематизировать данные по огромным территориям Российской империи. В связи с этим появилась и стала широко обсуждаться идея предсказания погоды. Метеорологические, гидрологические, барометрические обсервации И.Г. Гмелина сохранившиеся в архиве до наших дней, активно используются и в современных историко-климатических исследованиях. Перу Гмелина принадлежит фундаментальный пятитомный труд «Сибирская флора», состоявший из описаний более чем тысячи растений, положивший начало фитогеографии, а также идея географического районирования Сибири, основанная на особенностях ландшафта, флоры и фауны. Ряд сведений по экономике, археологии, этнографии представлен им в «Путешествии по Сибири» Историю Сибири во всех ее многогранных проявлениях изучал Г.Ф. Миллер – по общему признанию «отец сибирской истории». Им были скопированы, собраны, систематизированы огромное количество документальных материалов, устных свидетельств, «расспросных пунктов», «сказок», многие из которых впоследствии погибли в пожарах, наводнениях, от нерадивости чиновников и дошли до нас только в его копиях, хранящихся ныне в фондах Российского государственного архива Древних актов. Лишь малая часть материалов была издана при жизни автора. В основном т.н. «портфели Миллера» разбирались уже в годы советской власти. С историко-этнографическими исследованиями принято связывать и имя С.П. Крашенинникова. Хотя его «Описание земли Камчатки» носит универсальный и очень разносторонний характер. Этот труд органично сочетает сведения по гражданской истории и этнографии с исследованиями природы, климата, рельефа, животного и растительного мира, метеорологических и сейсмических особенностей самой отдаленной российской территории. Немало данных о флоре и фауне Алеутских островов и Камчатки оставил потомкам талантливый натуралист Г.В. Стеллер. К сожалению, не все собранные им материалы сохранились до наших дней. Широкие гуманистические взгляды европейски образованного ученого нашли отражение в научных записях и в практической деятельноси - по инициативе Стеллера на Камчатке была организована первая школа. К XVIII веку ни одно государство не организовывало подобной экспедиции: масштабной по задачам, обширной по территории охвата, представительной по составу ученых, затратной в материальном плане, и значимой для развития мировой науки. Источник

Уральская Историческая Энциклопедия

Академические экспедиции 1768-1774

проводились по инициативе и под руководством Петерб. АН. Их маршруты пролегали через тер. Поволжья, У., Сибири, европ. С., Прикаспия, Кавказа.

Объектом обследования и изучения являлись природные ресурсы, рудники и з-ды, ист. пам., города и народонас. Возглавляли А.Э. ученые-натуралисты - П.С.Паллас, И.И.Лепехин, С.Г.Гмелин, И.П. Фальк, И.Г.Георги, И.А.Гильденштедт.

Вклад в науч. краеведение внес и Николай Рычков, сын П.И.Рычкова. Побывав в ряде губ. - Казанской, Оренб., Уфимской, Вятской, Перм. и собрав большой экспедиционный материал, он написал 3-томное сочинение "Дневные записки".

Значение А.Э. многоаспектно: их цель заключалась не только в обследовании и описании тех или иных объектов, но и в выяснении возможных путей хоз. освоения природных ресурсов; написанные по материалам путешествий отчеты и соч. обогатили многие науки и пополнили коллекции Кунсткамеры; из состава экспедиционных отр. выходили молодые талантливые ученые, ставшие акад. (напр., Озерецковский, Соколов, Зуев и др.); история ур. акад. науки тесно связана с именами этих ученых; экспедиции послужили толчком для составления на местах топографических описаний отд. губ. и р-нов России, в том числе и У.

Лит.: Гнучева В.Ф. Материалы для истории экспедиций Академии наук в XVIII и XIX вв. Сб. Трудов Архива АН СССР. М.; Л., 1940; Берг Л.С. Географические и экспедиционные исследования Академии наук // Вестник АН СССР, 1945. № 5-6; Трутнев И.А. По дорогам Российской империи (К 225-летию начала академических экспедиций) //Вестник РАН, 1994. № 1.

Крупнейшим географом России XVIII века был Михаил Васильевич Ломоносов (1711–1765) - первый русский ученый-естествоиспытатель мирового значения. Возглавляемый им с 1758 года Географический департамент Академии наук являлся основным организатором естественнонаучных исследований на огромной территории Российской империи. По инициативе М. В. Ломоносова были составлены "Географические запросы", которые содержали, подобно анкетам В. Н. Татищева, такие пункты: "Где есть знатные и высокие горы? Каких где больше зверей и птиц водится? Каких родов хлеба сеют больше, плодовито ли выходят? Какого больше скота содержат? У обывателей какие есть промыслы? В каких ремеслах народ больше упражняется? Какие где по городам или по селам фабрики, или рудные заводы? Где есть усолья, сколько солеварен? По великим рекам и по берегам и островам морей и знатных озер где есть оброчные рыбные ловли и какие рыбы больше ловятся?.." (1).

Ломоносов разработал план работы астрономо-географических экспедиций на территории России. В 1764 году, незадолго до своей смерти, ученый составил "примерную инструкцию" для участников таких экспедиций. По замыслу Ломоносова необходимо было создать три экспедиционных отряда, каждому из которых достанется маршрут в 6000 верст. Экспедиция должны были выполнять астрономические определения широт и долгот. В инструкции Ломоносова для путешественников ставились и другие задачи: "Проезжая от места к месту, записывать натуру мест, т. е. лесистые они, или полевые, или гористые и прочее…", "Будучи в городах, где наблюдения чинить должно, описывать все, что требуется в географических запросах, разосланных по всему государству…", "Всего путешествия содержать повседневный верный журнал"(2).

Замысел М. В. Ломоносова осуществился через несколько лет после его смерти, когда по указу Екатерины II была организована академическая экспедиция 1768–1774 годов. В составе экспедиции создается пять отрядов: два "астраханских" и три "оренбургских", "Астраханские" отряды возглавляли молодые натуралисты С. Г. Гмелин и И. А. Гюльденштедт. Руководителями "оренбургских" отрядов назначаются П. С. Паллас, И. И. Лепехин и И. П. Фальк. Главная цель экспедиции состояла в выявлении, описании и изучении природных ресурсов, необходимых для дальнейшего хозяйственного развития России.

Астраханская и особенно Оренбургская губернии представляли значительный интерес для правительственных кругов. Ведь всего за несколько десятилетий до этого было осуществлено добровольное присоединение к России казахских земель (1731 г.) и организована оренбургская экспедиция И. К. Кирилова (1734 г.).

Путешественники получили от Академии наук путевые планы и инструкции. Программа работы экспедиций была проникнута идеями Ломоносова и его пониманием государственного значения географических исследований России.

В состав экспедиционных отрядов вошли академики, адъюнкты и студенты Академии, рисовальщики, чучельщики, стрелки. Почти все участники экспедиции были очень молоды. Руководителям "оренбургских" отрядов И. И. Лепехину было 28, а П. С. Палласу - 27 лет. Среди их помощников преобладали юноши от 15 до 17 лет, многие из которых позднее стали крупными учеными.

Весной 1768 года все приготовления были закончены, а в июне обозы "астраханских" и "оренбургских" отрядов один за другим вышли из Петербурга и отправились в далекий путь.

Выдающуюся роль в академических экспедициях 1768–1774 годов сыграл Петр Симон Паллас (1741–1811). Он родился в Берлине. Учился в Германии, Голландии, Англии и уже в 60-х годах XVIII столетия приобрел европейскую известность как крупный ученый-натуралист. В 1767 году по приглашению Академии П. С. Паллас приехал в Россию и вскоре был назначен начальником первого "оренбургского" отряда академической экспедиции.

Ни одно экспедиционное академическое мероприятие до этого не готовилось столь тщательно, как экспедиция 1768–1774 годов. Паллас с глубоким знанием дела разработал "Путевой план" экспедиции. Кроме того, за год пребывания в России он изучил русский язык настолько глубоко, что мог самостоятельно пользоваться русскими источниками.

21 июня 1768 года Паллас отправился в путь. Осенью того же года он въехал в пределы Оренбургской губернии, побывал в селе Спасском близ Бугульмы - имении Петра Ивановича Рычкова, от которого получил много ценных советов. Зиму 1768–1769 года путешественник провел в Симбирске (ныне Ульяновск).

К детальному изучению природы Оренбургского края Паллас приступил в июне 1769 года. Его путь лежал вдоль Самарской укрепленной линии на Оренбург. Паллас не мог остаться равнодушным к природе Оренбуржья. О Бузулукской крепости он пишет: "Ее можно представить себе приятнейшей страной: ибо во многих местах находится лес сосновый, осиновый, березовый, также есть излюбленные травами холмы и сенокосные луга"(3).

Паллас описывает Елшанскую, Бузулукскую, Тоцкую, Сорчинскую, Новосергиевскую и другие крепости Самарской линии. Сообщаемые им сведения имеют большое историческое значение.

Но особенно ценны наблюдения Палласа за животным миром края. Так, он пишет о широком распространении в Западном Оренбуржье медведей, "которые имеют берлоги в оброслых кустарником долинах". Приводятся данные о местах обитания бобров, выдр, кабанов, лосей, барсуков в окрестностях Бузулукской и Тоцкой крепостей. Повсеместно он отмечает "множество журавлей и диких серых гусей с детенышами"(4).

Паллас дал одно из первых описаний сайгаков, которые кочевали в то время в Оренбуржье большими стадами и переходили на правобережье реки Самары. Множество сайгаков было увидено им в июне 1769 года возле Новосергиевской крепости и в степях между Платовским редутом и Переволоцкой крепостью. "Сайгаки здесь людей не боялись", - заключает Паллас.

Очень интересны сообщения о тарпанах - малорослых диких лошадях, обитавших в прошлом в русских степях. Так, весной 1769 года жеребенок тарпана был пойман у Тоцкой крепости. Большие стада тарпанов отмечены Палласом в степях по верховьям Бузулука, Чагана и Иртека, на территории современных Курманаевского, Первомайского, Ташлинского и Сорочинского районов.

Следуя через Татищеву и Чернореченскую крепости, 1 июля 1769 года П. С. Паллас приехал в Оренбург, который он именует "главным пристанищем" "азиатского торгу".

Из Оренбурга Паллас совершил поездку к Илецкой Соли" куда прибыл 4 июля 1769 года. Исследователь дает подробное описание соляного рудника и приводит план-карту Илецкой Соли. Затем 9 июля отправляется к Орской крепости. По пути он описывает крепости и редут, природные достопримечательности. 13 июля прибыл в Орск, ознакомился с городом, побывал на Яшмовой горе.

А 21 июля ученый уже снова в Оренбурге и затем держит путь вниз по Уралу, к Каспийскому морю.

Паллас подробно описывает свой маршрут по правобережью Урала, характеризует окрестности Нижнеозерской и Рассыпной крепостей, Илецкого городка (с. Илек), Кинделинского и Иртекского форпостов. Опытный глаз натуралиста ничего не оставляет незамеченным. Паллас отмечает выходы мела у Чесноковки, находит редкие растения в заросших балках у Рассыпной, описывает песчаные барханы за Иртеком, "на которых растет дикий овес" и "достойная удивления курчавая степная малина", то есть кузьмичева трава, или эфедра.

Дальнейший путь Палласа пролегает вдоль реки Урал. Он делает большие остановки в Уральске и крепости Калмыковой. Здесь он изучал рыбные промыслы яицких казаков, которые затем подробно описал в своих "Путешествиях…".

Паллас отметил, что лов рыбы на Яике проходил четыре раза в году. Первый - самый важный - в январе, когда ловили преимущественно осетра и белугу баграми на ятовях или в зимовальных ямах. Второй лов приходился на май. В это время казаки сетями с лодок ловили севрюгу. Осетров и белуг, попавшихся в сети в мае, отпускали обратно в реку. В октябре следовала осенняя плавня, а в декабре велся лов местной рыбы на зимовалах для домашнего пользования. Рыбные промыслы яицких казаков строго регулировались местными законами и обычаями. Нарушители правил рыболовства строго наказывались.

Из крепости Калмыковой Паллас совершает небольшие поездки на Богырдай и к Индерскому озеру. 24 августа 1769 года он добрался до Гурьева. Отсюда путешественник сделал небольшую экскурсию в дельту Урала и на каспийское взморье. Здесь он обратил внимание на колебания уровня Каспийского моря в зависимости от климатических условий.

31 августа экспедиция Палласа оставляет Гурьев и возвращается назад той же дорогой вверх по Уралу. Не доезжая до Оренбурга, у крепости Чернореченской он свернул на Каргалу, проехал Сакмарский городок, Имангулово на Салмыше, Тугустемир, Стерлитамак и проследовал далее до Уфы. Зиму 1769–1770 года Паллас провел в Башкирии. В феврале 1770 года он посылает из Уфы студента Никиту Соколова с чучельщиком "весновать" в Гурьев для изучения яицких степей и каспийского рыболовства. Соколов собрал много дополнительных сведений о природе прикаспийского края, побывал в Рын-песках и привез Палласу в Челябинск множество интересных растений и животных, среди которых были еще не известные науке виды.

На пути в Челябинск экспедиция Палласа впервые пересекла горы Южного Урала примерно по параллели 55° северной широты. Обобщая свои наблюдения в Уральских горах, Паллас затем создал свою теорию образования горных хребтов. Он впервые обратил внимание на меридиональную зональность в строении Урала.

В 1771–1772 годах Паллас вместе со своими спутниками путешествует по Западной Сибири, Алтаю и доходит до Забайкалья. Весной 1773 года, совершая обратный путь, он вновь оказывается в бассейне Урала.

10 мая Паллас обследует местность у речки Иртек, протекающей по Общему Сырту и впадающей в Урал против села Бурлин Уральской области. "По ту сторону Иртека, - пишет Паллас, - степь вдруг переменяется в сухую, голую и исполненную полынью покрытыми солончаками"(5).

С берегов Иртека Паллас направляется вниз по Уралу через Январцевский форпост (ныне с. Январцево Уральской области) в город Уральск. Из Уральска он посылает в Индерские горы студента В. Зуева.

24 мая 1773 года экспедиция Палласа двинулась в степь на юго-запад от реки Урал через низовья Кушума к Камыш-Самарским озерам. В результате были получены первые достоверные сведения о Кушуме и особенностях его гидрологического режима.

После Кушума экспедиция Палласа пересекает Рын-пески и 8 июня достигает берегов Волги у Ахтубы. Путешествия вдоль Волги приводят ученого к окончательным выводам об естественноисторическом развитии края, которые он подробно излагает в своем путевом дневнике под заголовком "Древние берега Каспийского моря"(6).

Летом 1774 года, собрав богатейший географический материал, Паллас вернулся в Петербург.

Последующие 20 лет Паллас живет в российской столице. Результаты экспедиции были им опубликованы в трехтомном труде "Путешествия по разным провинциям Российского государства", изданном в 1773–1778 годах. Во время экспедиций путешественник собрал обширные естественноисторические коллекции, составившие основу музеев Петербургской Академии наук и Берлинского университета.

Паллас открыл и описал много новых видов млекопитающих, птиц, рыб, насекомых. Исследовал останки буйвола, волосатого носорога и мамонта, обитавших в доледниковый период в северных широтах Евразии. Ему принадлежит фундаментальный труд "Флора России".

Благодаря своим трудам Паллас достиг большого научного авторитета, материального достатка и высокого чина статского советника. Но он мечтает уехать из Петербурга поближе к богатой природе южных широт и весной 1794 года переезжает вместе с семьей в Крым. Здесь он прожил около 15 лет и завершил работу над капитальным трудом "Российско-Азиатская зоогеография", изучал флору, фауну, геологию, историю и хозяйство Крымского полуострова.

В 1810 году, продав все крымские имения, Паллас возвратился на родину в Берлин, где и умер год спустя.

Научные труды П. С. Палласа получили высокую оценку еще при его жизни. Результаты исследований ученого публиковались в Германии, Англии, Франции, Голландии, Италии. С годами вклад ученого в естествознание стал оцениваться еще выше, поскольку его гениальные догадки и предположения стали подкрепляться достоверными научными данными. Говоря о заслугах П. С. Палласа, другой известный исследователь природы оренбургских степей Н. А. Северцов писал: "Нет отрасли естественных наук, в которой Паллас не проложил бы нового пути, не оставил бы гениального образца для последовавших за ним последователей… Он подал пример неслыханной до него точности в научной обработке собранных им материалов. По своей многосторонности Паллас напоминает энциклопедических ученых древности и средних веков; по точности - это ученый современный, а не XVIII века". Оценка Северцова остается верной и в наши дни.

Изучая особенности ландшафтов края, Паллас пришел к важным физико-географическим выводам. Он установил границу между черноземными степями и солончаковыми полупустынями, отметил резкие различия ландшафтов высоких водоразделов и долин рек. Так, спускаясь с возвышенных мест Общего Сырта, Паллас отметил, что черноземная степь с обычной флорой заменяется солонцеватыми почвами на сухой желтоватой глине.

Большинство природных особенностей Прикаспийской низменности Паллас объяснял ее недавним морским происхождением. Он считал, что уровень Каспия ныне находится ниже уровня Мирового океана, но в прошлые времена волны Каспийского бассейна доходили до подножья Общего Сырта и Ергеней. Широкое распространение солонцов, солончаков и соленых озер, а также исключительную равнинность рельефа и обилие песков в Западном Казахстане ученый связывал с постепенным усыханием древнего моря(7).

Приводя доказательства в пользу своей гипотезы, Паллас очерчивает древние берега Каспийского моря и наносит их на карту. Затем ученый устанавливает родство рыб и моллюсков Каспия и Черного моря и развивает гипотезу о связи древнего Каспийского моря через Манычскую ложбину с Азовским и Черным морями. Последующее осушение Манычского пролива Паллас связывает с понижением уровня Черного моря в результате его соединения через Босфорский пролив со Средиземным морем.

Гипотеза Палласа о путях формирования бассейнов Аральского, Каспийского и Черного морей во многом подтвердилась в советское время. Геологическими исследованиями установлено, что "Каспийское море отделилось от Черного еще в конце третичного периода, а Прикаспийская низменность (Эмбенское плато и северное Приаралье оставались сушей) трижды покрывалась водами Каспия в эпоху четвертичного оледенения (Бакинская, Хазарская и Хвалынская трансгрессии). В этих трансгрессиях происходили периодические соединения через Маныч Каспийского и Черного морей" 8.

Паллас основательно изучил район Индерских гор. Существование в этих горах карста он объяснял выщелачиванием (растворением) соленосных и гипсоносных отложений. Исследователь первым сообщил о распространении близ Индера горючих сланцев, которые были вторично открыты в 20-х годах нынешнего столетия.

Обращает на себя внимание и то, что из всех участников академических экспедиций только Паллас отметил обилие комаров в степи в дали от водоемов.

Труды Палласа не были лишены научного предвидения. При первом же знакомстве с природой Оренбургского края Паллас высказывает предположение о возможности разведения здесь винограда, а ведь тогда и обыкновенной яблони не было в крае. Он писал: "Все вверх по реке Самаре простирающиеся и гористой ея берег составляющие холмы имеют столь хорошую и отчасти столь способную землю, что к насаждению винограда не можно найти лучшей страны в Российской империи, и конечно бы удалось развести виноградные сады, если бы искусные в таком деле садовники сделали опыт с виноградом, который удобно растет на иловатой земле"(9).

Такие искусные садовники нашлись и в наши дни, и неслучайно под Оренбургом создан опорный пункт Института виноградарства, способствующий широкому распространению культуры "северного винограда".

О полезных ископаемых края Паллас сделал лишь краткие замечания (о проявлениях медных руд, выходах нефти в Заволжье, илецкой, индерской и эльтонской соли, орской яшме, залежах мела, горючих сланцах и т. д.), но он предсказал широчайшую перспективу для последующих исследований: "…в Оренбургской губернии много интересных открытий обещают пустынные степи за рекой Яиком… Более чем вероятно, что пустынная и гористая местность, оставшаяся в промежутках между дорогами… таит в себе бесконечно много интересных открытий по минералогии и скрывает предназначенные будущим векам богатства…"

Эти робкие намеки Палласа на природные богатства края подтвердились крупнейшими открытиями XX века, когда были разведаны эмбенская и мангышлакская нефть, актюбинские фосфориты, оренбургский газ, южноуральские металлические руды.

Руководителем второго оренбургского отряда академических экспедиций был назначен 28-летний доктор медицины Иван Иванович Лепехин (1740–1802) - один из талантливых воспитанников Академии наук, ученик М. В. Ломоносова и С. П. Крашенинникова. Он поступил в академическую гимназию в 1751 году. В указе о новом ученике говорилось: "От роду ему десять лет, не из дворян, солдатский сын, грамоте российской и писать обучен…"(10). В 1760–1762 годах Лепехин учился в университете при Академии, в 1762–1767 - в Страсбургском университете, где получил степень доктора медицины. В 1768 году он был избран адъюнктом Академии наук, а через три года стал академиком. В отряд И. И. Лепехина были включены три гимназиста. Н. Озерецковский, Т. Мальгин и А. Лебедев, а также рисовальщик, чучельщик и стрелок. Лучшим учеником и помощником Лепехина был 18-летний Николай Озерецковский, ставший впоследствии академиком.

Перед тем как начать свои исследования в Оренбургском крае, И. И. Лепехин посетил П. И. Рычкова в его имении Спасском с тем, чтобы воспользоваться его советами и консультациями. Лепехин прибыл в Спасское 5 сентября 1768 года и пробыл здесь четыре дня. Эту встречу путешественник описал затем в своих "Дневных записках…", представляя Рычкова как "мужа, отменными любопытными упражнениями у нас знаменитого". Советы Рычкова и его "Топография Оренбургской губернии" сослужили Лепехину, как и Палласу, добрую службу в исследованиях края.

Отряд Лепехина появился в казахстанских степях в августе 1769 года. Путешественники из Астрахани отправили свой обоз морем в Гурьев, а сами начали переход от Волги до Яика из Красного Яра, расположенного выше Астрахани. Этот очень трудный переход выразительно описан в "Дневных записках…" Лепехина: "Глазам нашим представлялося неизмеримое поле и никем не обитаемая пустыня. Сообщество наше состояло только из трех человек, а охранителями служили четыре вооруженных казака. Не имея на степи торной дороги… уподоблялися мореплавателям, которые по компасу управляют свой корабль, ибо и нам компас в туманное время служил вожатым. Тут мы научилися познавать истинную нужду в дороге. Очаг наш составляла выкопанная в земле яма, дрова наши были конский и коровий иссохший помет, который мы не с меньшим по степени собирали рачением, как всякую необходимо нужную вещь; притом малолюдство наше заставляло нас ночную держать стражу и всегда оседланных иметь лошадей…"(11).

Через 10 дней отряд Лепехина вышел к Яику у поселка Яман-Кала (ныне с. Яманхалинка Гурьевской области). Отсюда путешественники спустились вниз к Гурьеву-городку. Этот десятидневный переход принес отряду большие лишения. Нужно отметить, что Паллас, продвигавшийся в это же время в прикаспийские пустыни с севера, отказывался "за неимением воды от поездки к Усенским соленым озерам и к находящемуся далеко в степи… оброслому тростником озеру, Камышсамара называемому…" и смог посетить глубинные районы западно - казахстанских пустынь лишь через несколько лет.

"Мы с трудом могли дотащиться до Яика и омыть просольные наши губы пресною водой". Но далее Лепехин заключает: "…сколь томна для нас была Яицкая степь, столь приятно ее воспоминовение" (12).

Лепехин отмечает главную особенность природы Северного Прикаспия: "Самая большая отменность сей степи состоит в изобилии соли, которая, так сказать, по всей степи рассеяна" (13). Он ведет учет всех соленых озер, встреченных на маршруте, отмечает наличие линз пресных грунтовых вод. При этом Лепехин высказывает свои предположения о происхождении пресных и соленых грунтовых вод. По его мнению, пресные грунтовые воды, которые встречаются в южной части Прикаспийской низменности, образовались за счет устьев разливов рек Большой и Малой Узени, берущих начало на севере в степной зоне. Соленые воды, считал Лепехин, получаются при просачивании последних через засоленные толщи грунта, а, напротив, засоленные грунтовые воды, после прохождения через песчаные и иловатые места, могут вновь опресниться.(14) Это предположение Лепехина разделяет большинство современных ученых.

Описанию "Яицкой степи" Лепехин уделяет более 20 страниц: он отмечает птиц, встреченных путешественниками, характеризует растительный покров, приводит перечень растений, при этом обращает внимание на то, что одни из них растут по песчаным лощинам, другие скрепляют своими корнями бугристые пески, третьи занимают луговые впадины. Ученый заключает, "что вся степь по множеству соляных озер и солонцов гордится соляными травами". Лепехин описывает насекомых, змей, ящериц и других животных пустынь Прикаспия. Восторженно пишет путешественник о сайгаках, тогда мало известных европейской науке: "Самое приятнейшее позорище" (зрелище. - А. Ч.) представляли глазам нашим сайгаки… которые неисчислимыми табунами прибегали к морским проранам для утоления жажды. Сие степное и борзое животное так легко бегает, что трудно, думаю, его нагнать и самой лучшей борзой собаке. Всего смешнее смотреть, когда они от ружейного выстрела рассыпаются по степи и представляют изрядный балет. Они, в это время уже друг друга боятся и чем ближе одна к другой прибегает, тем передняя сугубый делает скок. Я никогда их не видал лежащих, но всегда в беспрестанном движении" (15).

Есть в "Дневных записках…" Лепехина и многие другие данные о природе прикаспийских степей и пустынь. Но все же в исследовании Западного Казахстана приоритет принадлежит Палласу. Дело в том, что маршруты путешественников вдоль Урала во многом - совпадали. Они посещали одни и те же объекты, опрашивали одних и тех же людей. Паллас несколько опережал Лепехина в темпе передвижения и поэтому последний сокращает свои наблюдения в крае и стремится к полной независимости работы своего отряда с тем, чтобы не дублировать маршрут Палласа и избежать недоразумений. 23 августа 1769 года отряд Лепехина покидает Гурьев-городок, совершает 800-километровый переход вдоль Урала до Оренбурга. Однако подробного описания маршрута мы в "Дневных записках…" не находим, а вместо них читаем такую запись: "Хотя я от Гурьева-городка до Оренбурга около 800 верст отъехал и имел перед глазами многие как естественные, так и гражданские редкости, однако упоминать о них за излишнее почитаю; ибо они все в двоекратный проезд г. профессора Палласа по достоинству их довольно описаны, где мне ничего не остается сказать, что бы ученым пером помянутого г. профессора Палласа не было замечено" (16).

Дальнейший маршрут отряда Лепехина проходил по Южному Уралу. Зиму 1769–1770 года он провел в городе Табынске на реке Белой южнее Уфы. Отсюда он проложил интереснейший маршрут вдоль реки Белой, а затем через верховья Яика на Средний Урал и север Европейской России. Лепехин передвигался значительно медленнее Палласа. Это позволяло ему детально осматривать и" описывать посещенные объекты. Свои путешествия И. И. Лепехин описал в четырех томах "Дневных записок", вышедших в 1771–1780 и 1805 годах.

В 1783 году И. И. Лепехин стал непременным секретарем Российской Академии наук. Ему принадлежат прогрессивные научные идеи о постоянных изменениях земной поверхности, об изменениях свойств животных и растений под воздействием внешней среды, о причинах образования пещер и др.

Определенный вклад в изучение природы Оренбургского края внес отряд академической экспедиции, который возглавлял Иоганн Петер Фальк (1727–1774). Он был приглашен в Россию Академией наук из Швеции по рекомендации Карла Линнея.

Его отряд путешествовал по России около шести лет. Болезнь помешала Фальку своевременно систематизировать накопленные материалы. В 1774 году в припадке болезни Фальк застрелился в Казани, оставив после своей кончины груду бумаг, которые впоследствии обработали его спутники И. И. Георги и X. Барданес.

Летом 1770 года отряд Фалька пересек Волго-Уральские междуречья по маршруту Сарепта (близ современного Волгограда) - Рын-Пески, Камыш-Самарские разливы - низовья Большого и Малого Узеней - Уральск. Дальнейший путь отряда до Оренбурга проходил вдоль Урала. Здесь его отряд зазимовал. В 1771–1772 годах отряд Фалька посетил Южный Урал, Северный и Восточный Казахстан. Им написан краткий географический очерк Ишимской степи, где содержатся сведения о рельефе, геологии, почвах и растительности окрестностей Петропавловска.

Отряд Фалька затем побывал в горных районах Джунгарского Алатау и Северного Тянь-Шаня. В "Известиях о Киргизской и Зюнгарской степи"(17) Фалька, опубликованных после его смерти X. Барданесом в 1825 году, содержатся разнообразные сведения о природе Восточного Казахстана.

Основные результаты исследований отряда Фалька были подготовлены к печати И. И. Георги и изданы в "Полном собрании сочинений ученых путешествий по России…"(18) в 1824 году.

В описании природы Оренбургского края Фальк, в целом, не пошел дальше "Топографии" Рычкова, которую обстоятельно изучил, будучи несколько месяцев в Оренбурге.

Спутник Фалька Георги в 1773 году по пути из Уфы в Иргиз вновь посетил Уральск и описал степи северо-западной части современной Уральской области в бассейнах рек Деркула, Чалыклы и Иргиза. Главная заслуга Георги заключается в том, что он отредактировал записки Фалька и составил карту маршрутов всех академических экспедиций.

В работах других участников академических экспедиций содержатся лишь отрывочные данные о природе Западного Казахстана и Южного Урала. Так, в Орске и Гурьеве проводил метеорологические и астрономические наблюдения X. Л. Эйлер, сын знаменитого швейцарского физика и математика. X. Л. Эйлер составил первую рукописную карту реки Урал.

Западные и южные районы Оренбургской губернии посетил астраханский отряд академической экспедиции С. Г. Гмелина (1745–1774). Он обследовал в 1769 году часть Рын-Песков, а в 1772–1773 годах совершил плавание вдоль восточных берегов Каспийского моря. С. Г. Гмелин осматривал Мангышлак (мыс Тюбкараган) и собрал там коллекции. Но при возвращении из экспедиции С. Г. Гмелин был захвачен в плен около Дербента местным ханом и умер спустя полгода.

Мы уже упоминали, что П. И. Рычков направил для работы в отряде Палласа своего сына Николая, имевшего в то время чин капитана. Николай Рычков (1746–1784) в 1769–1770 совершил несколько самостоятельных путешествий по Заволжью и Приуралью, описанных им в труде под названием "Журнал или дневные записки путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства, 1769 и 1770 гг.".

Этот объемистый труд (в нем 322 страницы) напоминает по своему содержанию подобные работы П. С. Палласа и И. И. Лепехина. В нем подробно описывается маршрут путешествия, отмечены особенности рельефа, растительности и животного мира, содержатся подробные данные о городах и заводах, собран богатый этнографический и археологический материал. Сведения, содержащиеся в дневнике Николая Рычкова, представляют ныне большой историко-географический интерес, так как дают возможность сравнить лесистость, состав животного мира края во второй половине XVIII века с современным.

Н. Рычков устанавливает важную закономерность строения речных долин Приуралья, отмечая их неравносклонность. По его наблюдениям, "все реки, выходящие вершинами своими с полуденной (южной. - А. Ч.) страны Оренбургской губернии и стремящиеся на полночь (север. - А. Ч.), протекают большею частью подле гор. Берега, на восток лежащие, бывают обыкновенно исполнены крутыми и притом лесистыми горами, а те, кои лежат на западную сторону, суть пология и ровные места так, что воды, весной разливающиеся, наводняя оные, производят тут приятные луга" (19). Причины этого явления, вызванного вращением Земли, были установлены в 1857 году российским ученым Карлом Бэром, а в пределах Оренбургского края подробно изучены в начале XX века С. С. Неуструевым.

В апреле 1771 года Николай Рычков вместе со своим братом Андреем участвует в походе в казахскую степь по маршруту Орск - горы Улутау (запад современной Джезказганской области) - /крепость Усть-Уйская (на слиянии рек Уй и Тобол). Это путешествие длилось около двух месяцев и состояло из непрерывных изнурительных переходов. Свои наблюдения во время похода Николай Рычков описал в "Дневных записках путешествия капитана Рычкова в Киргиз-Кайсацкой степи", изданных в 1772 году, объемом в 102 страницы.

Путь отряда проходил из Орска на юго-восток, к рекам Иргиз и Улькаяк (см. рис. 4). Н. Рычков отмечает полное безлесие и сухость тургайских степей. В записках путешественника содержится немало сведений о горных породах и полезных ископаемых края. В бассейне реки Камышлы он обнаруживает золото и мощные залежи мрамора, который, по его словам, "не уступает белому мрамору, находящемуся в Италии в горах тоя земли"(20). Н. Рычков описывает месторождение гипса в горах Улутау.

Интересные сведения собрал ученый о реках и озерах Тургайской равнины, впервые отметив характерные черты речной сети этого края. Любопытно описание реки Иргиз, которая "достойна примечания в рассуждении течения своего; ибо она по большей части течет так же озерами, как и река Камышла, коя, инде скрываясь в землю, составляет источники, подобные озерам. Такого свойства почти все реки, находящиеся в сей части степи" (21).

Во время своего тургайского путешествия, несмотря на быстроту передвижения, Рычков успевает проводить наблюдения за растительностью и животным миром. Он отмечает обилие кабанов в пойме реки Ори, видит "величие стада сайгаков" вблизи реки Кайраклы.

Примечательно сообщение Н. Рычкова о том, что к северу от реки Улькаяк в Аракарагайском бору обитало "множество медведей и лисиц". Оно интересно тем, что ныне в бассейнах Улькаяка, Иргиза и Тургая сосновые боры отсутствуют, сохранилось лишь название одной из речки - "Карагай" - сосна. Еще более удивительно обитание в этих краях в прошлом медведей. Правда, следует уточнить, какой именно Аракарагайский бор имел в виду Н. Рычков. Крупный лесной массив с таким названием сейчас известен к востоку от г. Кустаная.

Труды Николая Рычкова по своему научному уровню практически не уступают известным сочинениям Палласа и Лепехина, хотя он и не имел специального естественного образования. Это может быть объяснено не только его личными способностями, но и влиянием отца, Петра Ивановича Рычкова.

К сожалению, научная деятельность Н. П. Рычкова закончилась в 1771 году. Он был назначен главным директором Ах-тубских шелковых заводов близ Астрахани и до конца своей жизни больше не возвращался к исследовательской работе.

Академические экспедиции 1768–1774 годов выяснили, что к востоку от средней и нижней Волги и к юго-востоку от Уральских гор расстилается обширная пустынно-степная равнина, принадлежащая бессточным бассейнам Каспийского и Аральского морей. Путешественники обнаружили здесь бесчисленное количество озер разной величины и установили резкое отличие природы этого края от природы Европейской России. Всех исследователей поражала перемена ландшафта. Вместо густотравных степей с тучными черноземами они увидели обширные глинистые солонцово-солончаковые полупустыни с редкой растительностью, острова песчаных барханов в дельтах древних рек. Путешественники отметили обилие соли в почвах и водах края. Они обратили внимание, что большая часть озер и даже некоторые реки имеют соленую или горько-соленую воду. Из Приуральских степей и прикаспийских полупустынь путешественники вывезли огромное количество ранее неизвестных растений и животных. Но, оценив своеобразие степной природы, никто из участников академических отрядов не составил общего географического очерка края, какой дал П. И. Рычков, и никто, кроме Палласа, не установил общие закономерности формирования местных ландшафтов.

Долгое время после окончания работ академических экспедиций в Оренбургском крае не предпринималось сколько-нибудь значительных географических исследований. Лишь спустя полвека, в начале двадцатых годов XIX столетия, начался новый этап оживленных исследований природы края, связанный с деятельностью Э. А. Эверсманна, Г. С. Карелина, А. И. Левшина и других естествоиспытателей.

«Культура России 18 века» - XVIII – нач. Чертёж А.К. Нартова для постройки здания. 44 ствольная мортирная батарея. Авторская программа спецкурса. Живопись Театр и музыка Культура и быт Марийского края в XVIII веке. Содержание разработки. Страницы книги «Театрум махинарум». Раздел 3. Формирование русской национальной культуры (сер.

«Русская культура XVIII века» - Открытие Смольного института благородных девиц в Петербурге (1764). Родился в семье мелкого торговца. Архитектура России XVIII в. Скульпторы: Б. Растрелли, Ф.И. Шубин, М.И. Козловский, Э. Фальконе. Школьная реформа в России (80-е годы XVIII в.). Кулибин Иван Петрович (1735 - 1818) - русский механик-самоучка.

«Россия XVIII век» - Особой популярностью пользовались танцевальные жанры. Социальный состав учащихся в общеобразовательных школах был чрезвычайно пестрым. Петровская эпоха положила начало развитию светской музыки нового типа. Духовные семинарии и школы. В России же в среднем училось лишь два человека из тысячи. Архитектура.

«Театр 18 века» - Драматургия и театр эпохи просвещения. «Мария Стюарт». Томас Гейнсборо Неоконченный портрет дочерей художника Ок. 1759. К концу века театр стал подлинным катализатором национальных чувств. Томас Гейнсборо Портрет Уильяма и Элизабет Хэллет 1785. Придворный театр в веймаре руководитель - гёте. Театр в Англии становится объектом борьбы за нравственность.

«Мода XVIII века» - Придворные дамы носили низко декольтированные приталенные платья на каркасной основе (корсет и фижмы). Преобразования Петра I совпали с господством французской моды в Европе. Ф.Рокотов И.Аргунов Портрет Маркиной Л.А. Портрет Шереметьевой В.П. На плечи надевалась кружевная мантия из серебряных нитей.

«Русская культура 18 века» - А. П. Антропов. Ф. И. Шубин. Андрей Никифорович Воронихин. Классицизм. А.П.Струйской. 3. Для культуры XVIII века характерным был стиль… а). Основание Санкт-Петербурга. «Зимний дворец». И. П. Аргунов. Тенденции к демократизации. Скульптура. В.Баженов. 2. В.Боровиковский написал портрет… а). В.В.Растрелли.

Всего в теме 31 презентация

Академические экспедиции - серия экспедиций, организов. АН в 1768 74, объединенных общей целью и единой инструкцией. Масштаб изучаемых территорий был так велик, что иссл. требовало новых методов и подходов для целостного изучения природы, населения и перспектив хоз.… … Российский гуманитарный энциклопедический словарь

Академические экспедиции 1768-1774 - проводились по инициативе и под руководством Петерб. АН. Их маршруты пролегали через тер. Поволжья, У., Сибири, европ. С., Прикаспия, Кавказа. Объектом обследования и изучения являлись природные ресурсы, рудники и з ды, ист. пам., города и… … Уральская историческая энциклопедия

Первые разносторонние науч. исследования природы, х ва и населения России. Первонач. замысел подобных экспедиций принадлежал М. В. Ломоносову (1760). Руководили А. э. натуралисты естествоиспытатели П. С. Паллас (Поволжье, Сибирь, Прикаспий), И. И … Советская историческая энциклопедия

Академические экспедиции (1768 1774) экспедиции, проведённые по инициативе и под руководством Императорской академии наук на территории Поволжья, Урала и Сибири, а также на Русском Севере, в Прикаспии и на Кавказе. Возглавляли экспедиции… … Википедия

Нахождение новых географических объектов или географических закономерностей. На ранних этапах развития географии преобладали открытия, связанные с новыми географическими объектами. Особенно важная роль принадлежала открытиям неизвестных… …

Философия Будучи неотъемлемой составной частью мировой философии, философская мысль народов СССР прошла большой и сложный исторический путь. В духовной жизни первобытных и раннефеодальных обществ на землях предков современных… … Большая советская энциклопедия

История Российской академии наук Петербургская академия наук 1724 1917 Российская академия наук 1917 1925 Академия наук СССР 1925 1991 Российская академия наук с 1991 … Википедия

Научные учреждения до 1917 Советский Союз страна давних научных традиций. Деятельность многих центров знаний, первые из которых возникли на территории СССР ещё в средние века, вошла в историю мировой культуры. Среди них… … Большая советская энциклопедия

Раздел ботаники Микология Объекты исследования … Википедия

В Викисловаре есть статья «экспедиция» Экспедиция путешествие, со специально определённой целью научной или военной … Википедия

Книги

• Ломоносов и академические экспедиции XVIII века , Александровская О., Широкова В., Романова О., Озерова Н. (сост.). Альбом посвящается 300-летию М. В. Ломоносова. Это приношение юбиляру и одновременно приглашение к серьезному исследованию наследия русских экспедиционных художников - малоизвестных деятелей…