Предполагается, что работы по разделке лодки пройдут на предприятии «Нерпа» в Мурманской области до конца 2013 года.

Причиной такого решения стала необходимость высвобождения площадки, на которой сейчас находится лодка. На этом месте в начале 2014 года начнутся работы по утилизации плавучей технической базы «Лепсе», на которой хранятся около 700 отработанных урановых стержней с советских атомных ледоколов. Любая авария на «Лепсе» грозит масштабной экологической катастрофой, а потому тянуть с этими работами более нельзя.

При этом на самом заводе «Нерпа» еще надеются спасти подводную лодку, которая в настоящее время разделена пополам. Для того чтобы сохранить корабль, необходимо соединить корпус К-3, чтобы он еще несколько лет мог ожидать окончательного решения своей судьбы, находясь на плаву. Для проведения работ необходимы 50 миллионов рублей, которые и пытаются сейчас найти на «Нерпе».

Атомная подводная лодка «Ленинский комсомол». Фото: РИА Новости / Месяцев

Подводная лодка К-3 стала первым отечественным атомоходом и третьей атомной субмариной в мире, после американских «Наутилуса» и «Сивульфа».

Разработка К-3 начиналась в условиях нарастающей «холодной войны» с Западом. Создание атомной подводной лодки должно было позволить СССР сохранить военный паритет в этом противостоянии.

Создание атомохода началось 12 сентября 1952 года, когда Иосиф Сталин подписал правительственное постановление «О проектировании и строительстве объекта 627».

Не стоит говорить, что работы над первой атомной субмариной велись в обстановке строжайшей секретности.

Покорение «подводного космоса»

При этом еще на стадии проектирования возникли горячие споры между конструкторами и военными. Изначально предполагалось вооружить К-3 одной-единственной гигантской торпедой, которая могла бы атаковать военные базы противника с расстояния 50 километров. Знаменитый советский военачальник адмирал Кузнецов заметил, что американцы обеспечивают оборону своих баз на расстоянии до 100 километров, и заявил, что ВМФ СССР нужна лодка с атомными и обычными торпедами, способная уничтожать флот противника в морях и океанах.

В итоге, с учетом мнения командования флота, техническое задание изменили, и лодку стали переделывать, что называется, на ходу.

Несмотря на это, строительство К-3 шло невероятными темпами, которые не снились ни тогдашним американским конкурентам, ни современным российским корабелам. От появления идеи атомохода до его спуска на воду прошло пять лет. Для сравнения - американский «Наутилус» строился почти десятилетие.

Как отмечают историки флота, лодки проекта 627 стали первыми, в облике которых появились китообразные формы, за что они и получили прозвище «киты».

Генеральным конструктором К-3 стал Владимир Николаевич Перегудов , впоследствии удостоенный за свое детище звания Героя Социалистического Труда.

Не будет преувеличением сказать, что первый атомоход строила вся страна - в работах по ее созданию принимали участие 350 предприятий. При этом режим секретности был таков, что на многих заводах просто не знали, для каких задач они изготавливают те или иные узлы и агрегаты.

Первым командиром К-3 стал капитан 1-го ранга Леонид Осипенко . Секретность не позволила его имени прогреметь на всю страну. А ведь для своего времени достижения К-3 были уникальными: она развивала скорость до 30 узлов (что превышало возможности американских соперников), погружалась на глубины до 300 метров и могла находиться в трехмесячном боевом походе без единого всплытия. Леониду Осипенко было присвоено звание Героя Советского Союза. Он стал первым, кто был удостоен этого звания после войны.

К-3 была спущена на воду 9 октября 1957 года. Это историческое, эпохальное событие произошло всего через пять дней после еще одного революционного прорыва СССР - запуска первого спутника.

Рисунок Н. Науменкова «Советская подводная лодка Фото: РИА Новости

Флаг над полюсом

Флаг ВМФ СССР был поднят над лодкой 1 июня 1958 года, после чего начались работы по доводке новой техники, устранению выявленных недостатков. Кроме того, срочно строилась новая береговая инфраструктура, ибо атомоход требовал принципиально нового обслуживания.

С 1959 года лодка базировалась в Северодвинске, войдя в состав отдельной 206-й бригады подводных лодок. В 1961 году К-3 вышла на свое первое боевое дежурство в Атлантику.

Историческим для К-3 стал следующий, 1962 год. Несмотря на то, что подводная лодка к тому времени была уже не единственным советским атомоходом, именно ей поручили миссию по достижению Северного полюса подо льдами.

Командовал лодкой в этот период капитан 2-го ранга Лев Жильцов . Задача предстояла неимоверно сложная - никакой карты глубин и подводных вершин в районе Северного полюса не было, поэтому шли вслепую и практически вглухую. Многометровый лед отражал звуки самой лодки, отчего у акустиков возникали слуховые иллюзии.

Малейшая ошибка грозила катастрофой и гибелью экипажа. Особенно непросто стало, когда началось вдруг резкое уменьшение глубин. Подводники продвигались осторожно, наощупь. Выяснилось, что «мель» - это гигантский подводный хребет, который до того момента был неизвестен науке. Хребет, получивший имя гидрографа Ярослава Гаккеля , стал крупнейшим географическим открытием XX века.

17 июля 1962 года в 6 часов 50 минут подводная лодка К-3 прошла точку Северного полюса. Шутники на борту предлагали даже поменять курс, чтобы «не погнуть земную ось».

Затем подводникам удалось найти полынью, где и было произведено всплытие. На самом высоком торосе был поднят государственный флаг, после чего капитан Жильцов объявил «увольнение на берег». Моряки веселились, играли в снежки, боролись, фотографировались на фоне лодки во льдах. Последнее - самое удивительное, ведь перед походом контрразведка изымала у экипажа все фотоаппараты. Тем не менее, они все-таки оказались на борту.

Вернувшуюся из этого похода К-3 встречал лично советский лидер Никита Хрущев . Весь экипаж был награжден, а руководитель похода контр-адмирал Александр Петелин , командир К-3 капитан 2 ранга Лев Жильцов и инженер-капитан 2 ранга Рюрик Тимофеев стали Героями Советского Союза.

Была отмечена и сама лодка. В октябре 1962 года она получила название «Ленинский Комсомол». Название было унаследовано от дизельной подлодки М-106, погибшей в 1943 году в одном из боевых походов.

Командир атомной подводной лодки Л.М.Жильцов и замполит А.Штурманов. Фото: РИА Новости

Черный сентябрь 67-го

Служба на К-3 была для моряков делом героическим и опасным. Первый советский атомоход был неидеален с точки зрения радиационной безопасности, поэтому свою дозу облучения получили все члены экипажа. При этом на лодке сам экипаж утвердил правило - «фонящий», радиоактивный воздух должен циркулировать по всей лодке, а не доставаться только морякам из энергетических отсеков. Так действовал старый принцип подводников: на лодке все равны - побеждаем и погибаем вместе.

В почти 30-летней истории службы «Ленинского комсомола» была «черная» страница. 8 сентября 1967 года в Норвежском море на К-3 произошел объемный пожар. С июня 1967 года, с момента начала войны на Ближнем Востоке, лодка находилась на боевом дежурстве в Средиземном море.

До этого лодку слишком часто задействовали в торжественных мероприятиях, срывая боевую подготовку экипажа. В экстренный поход в Средиземноморье собирались в авральном порядке, 80 суток вели патрулирование в экстремальных условиях - в условиях местного климата в некоторых отсеках температура зашкаливала за 60 градусов.

На обратном пути из-за рокового стечения обстоятельств на лодке начался пожар чудовищной силы, в считанные минуты унесший жизни 39 моряков. Тем не менее, уцелевшим членам экипажа удалось предотвратить гибель лодки. На базу «Ленинский комсомол» пришел своим ходом в надводном положении, с приспущенным флагом - так велит морская традиция в память о моряках, погибших в походе.

История на переплавку?

После ремонта «Ленинский комсомол» вернулся , из которого атомоход был выведен в 1991 году.

С этого момента К-3, что называется, пошла по рукам. Сначала она находилась на балансе «Росимущества», затем «Росатома» и ОСК. Гражданские и военные чиновники много раз заявляли о том, что утилизировать историю нельзя, и что «Ленинский комсомол» станет плавучим музеем.

В ожидании реализации проекта лодку разрезали надвое, сняли реактор, который был затоплен в Карском море. С 2003 года обсуждается идея перевозки К-3 в Петербург, для установки ее на вечную музейную стоянку. В2008 году на Морской коллегии при правительстве России КБ «Малахит» поручили разработать проект музея на базе «Ленинского комсомола».

Проект существует, но денег на его реализацию найти не могут. Эксперты Объединенной Судостроительной Компании оценивали стоимость превращения К-3 в музей в 400 миллионов рублей, теперь эта сумма выросла до 650 миллионов.

Если решение не будет найдено в самое ближайшее время, «Ленинский комсомол», часть истории флота и страны, истории, которой мы вправе гордиться, превратится лишь в груду порезанного железа.

Уважаемые коллеги, представляю Вам модель нашей первой советской Атомной подводной лодки проекта 627 «Кит» (по терминологии НАТО - November class) К-3 «Ленинский комсомол», относящейся к 1-ому поколению АПЛ. Произведена отечественной компанией Flagman, в масштабе 1/350.

Историческая справка:
Головной корабль, К-3 «Ленинский Комсомол», относился к проекту 627, а все последующие строились по изменённому проекту 627А. Всего с 1957 по 1963 годы в строй вступили 13 субмарин, проходившие службу на Северном и Тихоокеанском флотах. В результате создания атомных подводных лодок проекта 627 СССР стал второй в мире державой, имеющей атомный подводный флот. Корабли проекта 627-627А имели выдающиеся для своего времени характеристики, но обладали и существенными недостатками, которые исправлялись в последующих проектах. Основные из них были связаны с низкой надежностью оборудования ядерной энергетической установки лодки.
Спроектирована АПЛ ленинградским СКБ-143 (позже известное как ПКБ «Малахит»). Главным конструктором проекта стал В. Н. Перегудов. Лодка заложена 24 сентября 1955 года в Северодвинске, на заводе № 402 (ныне «Севмаш»), заводской № 254. Реакторы пущены в сентябре 1957 года, спущена на воду 9 октября 1957 года. Вступила в строй (поднят флаг ВМФ) 1 июля 1958 года, 4 июля 1958 года впервые в СССР дала ход под атомной силовой установкой, 17 декабря 1958 года принята у промышленности под гарантию устранения недостатков.
В отличие от «Наутилуса» (первая АПЛ в американском флоте), имевшего традиционную штевневую форму носа, проект 627 получил более оптимизированную для подводного хода скруглённую элипсовидную форму носовой оконечности. На большей части длины корпус имел цилиндрическую форму с небольшой обтекаемой рубкой, утолщением для размещения ГАС в носовой части и выраженным хвостовым оперением. Два винта располагались в горизонтальной плоскости.
Первоначально главным калибром проекта 627 должна была быть термоядерная «Царь-торпеда» Т-15, дополненная двумя кормовыми торпедными аппаратами калибра 533 мм без запасных торпед для самозащиты. Министерство Обороны отклонило такой проект. Основным вооружением АПЛ проекта 627 и 627А стали 8 носовых торпедных аппаратов калибра 533 мм. Боекомплект состоял из 20 торпед, лодки могли нести торпеды всех существующих типов, в том числе спецбоеприпасы с ядерными боевыми частями. В обычном боекомплекте из 20 торпед 6 были с ядерными зарядами. В этом проекте впервые в СССР была реализована возможность осуществления стрельб с глубин до 100 метров.
В 1961 году - первая боевая служба в Атлантическом океане. В июле 1962 года впервые в истории Советского Военно-Морского Флота она совершила длительный поход подо льдами Северного Ледовитого океана, во время которого дважды прошла точку Северного полюса. В августе 1967 г., во время возвращения с боевой службы, в Норвежском море на борту лодки возник пожар, вызванный возгоранием гидравлики. В результате аварии погибло 39 подводников. В 1991 году выведена из состава Северного флота. Согласно постановлению правительства РФ первая советская атомная подводная лодка К-3 «Ленинский комсомол» проекта 627 должна быть переоборудована в музей. В КБ «Малахит» разработан проект переоборудования в плавучий музей, однако это так и не произошло...
Сборка:
Сборка не сложная, т.к. деталей в наборе совсем не много. Но от использования шпаклевки и последующей шлифовки это не избавляет. Все стыки деталей, за исключением сопряжения ограждения рубки и корпуса пришлось шпаклевать и шлифовать в той или иной степени. Для усиления днищевого шва использовал полоски полистирола толщиной 0,5 мм – вклеил их с внутренней стороны до установки палубы надстройки. Наибольшую проблему представляло сопряжение горизонтальных стабилизаторов и корпуса. Стыки получились с большими щелями и пришлось там изрядно шпаклевать, а потом шлифовать. А подлезать к стыку не совсем удобно. Также понадобилось сточить до масштабной толщины задние кромки этих стабилизаторов, а также заднюю кромку вертикального руля и оконечности корпуса. Затем имитировал направляющие для крепления страховочных концов швартовной команды, приклеив вдоль палубы проволоку диаметром 0,4 мм. Доработал кнехты, точнее заменил штатные «шпеньки» на самодельные, по технологии, которой любезно поделился со мной наш коллега Dard 77 .
На ограждении рубки имитировал желоб по правому борту для заваливания одного из выдвижных устройств, в задней части сделал прорези для антенны «рамка», рубочные навигационные огни имитировал из набора АНО «Elf» для авиации. Поручни вокруг рубки сделал не из тянутого литника, как предлагает инструкция, а из проволоки диаметром 0,26 мм. Единственный момент, который хотел бы отметить. В инструкции предлагается сделать участки поручня L=10 мм (2 шт.) и = 42 мм. Мне не хватило этих 42 мм. Пришлось все отрывать и делать длиннее. Точно я не измерил, но примерно получается 45-47 мм.
Переделал все выдвижные. Собрал их из верхних частей набора и трубочек диаметром 0,8 и 0,6 мм из медицинских иголок. Единственно антенну в виде «рамки» пришлось полностью делать самому из иголок и проволоки.
Устранил дефект на одном из гребных винтов. Там был то ли недолив пластика, то ли воздух попал, точно не знаю. Выражалось это в двух раковинах (хорошо хоть небольших по размеру) на одной из лопастей. Проклеил тонкой бумагой, пропитанной супер-клеем, а потом шлифовал до получения приемлемой толщины лопасти.
Окраска:
Грунтовка – серым грунтом Tamiya, стравленным из баллона. Местная шлифовка ватными палочками и шлифовальными тканями.
Прешейдинг – черной краской по линии шпигатов в подводной части корпуса для их выделения.
Подводная часть корпуса АПЛ окрашена в два этапа. 1-ый – стравленная из баллончика Tamiya TS-33 (Dull Red), окрашивал тонкими слоями, чтобы не закрасить прешейдинг. После высыхания, 2-ой этап – жидко разведенной Tamiya XF-9 (Hull Red) прошелся по шпигатам, и по корпусу, чтобы создать неравномерность окраса, имитируя окисление краски.
Надводная часть корпуса АПЛ окрашена Tamiya X-1 (Black) + X-2 (White) смешанными в пропорции 50÷50. Затем палуба и верхние части ограждения рубки покрыты тонким слоем предыдущей смеси, но осветленной еще процентов на 20-30. Затем по бортам сухая кисть XF-63 (German grey) и поверх местами XF-53 (Neutral grey). Потертости на поручнях ограждения рубки, страховочных рельсах и кнехтах – серебрянка (в моем случае это была Model Master (Chromsilber).
Далее покрытие модели глянцевым акриловым лаком Mr. Hobby Н-30, нанесение декалей и еще один слой лака.
Вот здесь пришлось по совету коллег опять вернуться к доработкам. Было высверлено отверстие на месте аварийного буя. Он изготовлен из литника, окрашен и вклеен на свое место. Длина литника выбрана таким образом, чтобы он уперся в дно и не проваливался, за идею спасибо коллеге Zetta . Затем в центре буя высверлено отверстие и туда вставлен кусочек тянутого прозрачного литника для имитации лампочки.
Декали:
Я уже отмечал в обзоре кита, что декали имеют небольшой недостаток – белый цвет отдает желтизной. Повесив на окошко я это устранил, может и не полностью, но в большей степени точно. Следующая засада была в толстой подложке, SET-ом и SOL-ом победить ее удалось лишь частично и то только после неоднократной обработки декалей этими средствами.
И для последний момент для тех, кто будет собирать данную АПЛ в дальнейшем. Декаль 13 которая изображает носовой обтекатель ГАС при переведении я разрезал на две половинки и переводил их по-бортно. Растянуть без складок ее целиком на носовую оконечность у меня не получилось.
Смывка (MIG) сделана следующим образом:
Подводная часть - Brown wash;
Надводная часть - Neutral wash;
Отверстия шпигатов легкого корпуса - Light и Standart Rust effects.
Закрыл все матовым лаком Vallejo и тут получил засаду – остался белесый налет. Пришлось взяться за пудреницы Tamiya «Orange rust» и «Rust» и покрывать ими подводную часть корпуса. Надводная же часть приобрела довольно обшарпанный вид.
Завершающий этап:
Имитация остекления ходовых огней в кормовой части корпуса и ограждения рубки Micro Kristal Klear и монтаж изготовленных ранее выдвижных устройств.

Сравнительная оценка (прототипа):
Основными конкурентами проекта 627(А) были первые проекты атомарин США: «Наутилус», «Скейт», «Скипджек». По сравнению с построенными раньше «Наутилусом» и «Скейтами» (1955-1958 годы) проект 627 имел ряд неоспоримых преимуществ в скорости хода, вооружении, глубине погружения, а по сравнению с построенными одновременно лодками класса «Скипджек», лодки 627 проекта были крупнее, не уступали в скорости, по-прежнему были лучше вооружены, превосходили по размерам, но имели более высокую шумность.

Приятного просмотра!
В написании статьи использовал материалы сайтов.

8 сентября 1967 года на борту первой советской атомной подводной лодки (АПЛ) К-3 "Ленинский комсомол" : в результате пожара погибли 39 членов экипажа.

Опытная подводная лодка с ядерной энергетической установкой проекта 627 была заложена в Северодвинске (Архангельская область) на заводе № 402 (ныне ПО "Севмаш") 24 сентября 1955 года.

Ей был присвоен тактический номер К-3 (крейсерская). Подводная лодка имела водоизмещение надводной части 3065 тонн, подводной — 4750 тонн, скорость хода в надводном положении — 15,2 узла (28,2 километра в час) в подводном — 25 узлов (46,3 километра в час). Вооружение АПЛ состояло из восьми носовых торпедных аппаратов (20 торпед). Экипаж насчитывал 104 человека.

В 1961 году подлодка ушла в Атлантический океан на первую боевую службу . В июле 1962 года впервые в истории Советского Военно-морского флота корабль совершил длительный поход подо льдами Северного Ледовитого океана, во время которого дважды прошел точку Северного полюса.

17 июля 1962 года впервые в истории советского подводного флота К-3 всплыла около Северного полюса. В торжественной обстановке советские моряки водрузили государственный флаг на самом высоком торосе. За этот поход весь личный состав корабля был награжден орденами и медалями, а подводной лодке вскоре присвоили имя "Ленинский комсомол".

8 сентября 1967 года на АПЛ К-3 "Ленинский комсомол" произошла первая и одна из самых крупных аварий . На 56 сутки похода около двух часов ночи при возвращении корабля с боевой службы в Средиземном море, когда он находился в Норвежском море в подводном положении, загорелся первый отсек, в котором размещались торпедные аппараты и торпедный боезапас, а также были места отдыха части экипажа. Пожар был объемным. Пламя практически мгновенно охватило всю верхнюю часть отсека, где отдыхали 28 человек. Выскакивающие из первого отсека подводники представляли собой бегущие факелы, которые мгновенно поджигали и второй отсек, где были расположены каюты офицеров, провизионная камера, шифр-пост и аккумуляторная батарея. Только правильные действия личного состава по герметизации отсеков по сигналу "аварийная тревога" предотвратили распространение пожара на третий отсек (Центральный пост), а это способствовало спасению большей части экипажа и корабля в целом. Попытка ликвидировать пожар включением углекислотных пеногенераторов оказалась безрезультатной. Горел воздух.

Характерной особенностью практически всех пожаров на подводных лодках является их быстротечность развития с образованием с первых же минут большой концентрации продуктов горения в воздухе отсека. Над атомоходом и экипажем нависла смертельная угроза. В первом и втором отсеках бушевал пожар, температура переборки между вторым и третьим отсеками достигала 70 градусов. Из-за повышения температуры и давления могли взорваться торпеды, в том числе с ядерными боеголовками, а также могла взорваться аккумуляторная батарея.

Попытка сравнять давление со вторым отсеком через систему вытяжной вентиляции привела к тому, что в центральный пост под высоким давлением хлынули дым и хлопья, а вместе с ними и угарный газ. Для проведения разведки второго отсека, в котором остались 38 человек, попытались открыть переборочную дверь, но сделать это не смогли. Как потом выяснилось, мешали тела погибших подводников.

Из-за большой концентрации угарного газа расчет центрального поста и оказавшиеся здесь по аварийной тревоге подводники из других отсеков, не успевшие включиться в изолирующие дыхательные аппараты, стали терять сознание, а один матрос погиб в трюме третьего отсека. Лодка произвела срочное всплытие, была передана радиограмма об аварии на командный пункт флота. Отравившихся 22 подводников поместили в лазарет, организованный в восьмом отсеке.

После вентилирования центрального поста началась борьба за живучесть корабля. Охлаждение переборки со стороны третьего отсека мокрой ветошью, привело к уменьшению ее температуры. Атомная энергетическая установка не пострадала и работала надежно, лодка была способна самостоятельно следовать в базу.

Через сутки подошли крейсер и три спасательных судна. Они передали на атомоход продовольствие, так как на нем провизия находилась в аварийном втором отсеке. После уточнения обстановки была вновь предпринята попытка проникновения аварийной команды во второй отсек, которая, так же как и в первый раз не увенчалась успехом. По повышению температуры переборки третьего отсека стало ясно, что пожар во втором отсеке возобновился.

Оставшиеся в живых подводники К-3 отказались от замены резервным экипажем и настояли на том, чтобы прибывшие корабли ушли на безопасное расстояние от них.

Осознавая угрозу, нависшую над кораблем и всем миром, они продолжали обслуживать материальную часть, управлять атомным реактором, обеспечивать движение корабля.

10 сентября аварийная подводная лодка пришла в надводном состоянии в родную базу , находящуюся в Мурманской области, с приспущенным флагом (в знак скорби по погибшим).

При обследовании аварийных отсеков было обнаружено, что большая часть погибших лежала в кормовой части второго отсека. Они спеклись в одну массу, опознать их было невозможно. Несмотря на то, что пожар возник в первом отсеке, наибольшие разрушения огонь нанес второму отсеку.

Комиссия специалистов, представителей науки, промышленности и флота установила, что наиболее вероятной причиной пожара явилось воспламенение масла системы гидравлики, впрыснутого под большим давлением в первый отсек через дефектное уплотнение гидравлической машинки клапана вентиляции цистерны главного балласта. Струя масла с силой ударила в горевшую лампу электрического освещения и воспламенилась.

Горящий факел по системе вентиляции торпед распространился по верхней части первого отсека.

Из-за существовавшей в то время строгой секретности, официально ни о борьбе с пожаром на подводной лодке "Ленинский комсомол", ни о последующем расследовании ничего не сообщалось.

Подводники, погибшие на ней были похоронены в братской могиле в губе Западная Лица. На памятнике, установленном североморцам в вечной мерзлоте, сделали скромную надпись: "Подводникам, погибшим в океане 08.09.67 г." Рядом маленький якорь. Сейчас на братской могиле установлен мемориал.

За спасение большей части личного состава экипажа и атомохода в целом командира подводной лодки и его замполита наградили орденами Красной Звезды.

В 2011 году для выработки заключения минобороны о причинах аварии на подводной лодке был собран экспертный совет ВМФ, в состав которого вошли 30 заслуженных специалистов. Его решением от 30 июля 2012 года было признано, что "причина аварии — техническая, вина личного состава в ее возникновении отсутствует, а грамотные и самоотверженные действия личного состава предотвратили гибель подводной лодки и перерастание технической аварии в техногенную катастрофу". Особо было подчеркнуто, что "личный состав проявил профессионализм, героизм, мужество и отвагу, достоин представления к награждению государственными наградами".

В соответствии с указом президента Российской Федерации, подписанным 1 сентября 2014 года, орденами Мужества были посмертно награждены , спустя 47 лет после аварии, 39 подводников.

После аварийно-восстановительного ремонта АПЛ "Ленинский комсомол" продолжила службу до 1991 года, когда была выведена из состава Военно-морского флота.
В общей сложности лодка прошла около 130 тысяч морских миль . В ее честь названа одна из вершин подводного хребта Гаккеля в Северном Ледовитом океане.

После списания первенец атомного флота страны долго ожидал своей участи : быть утилизированным или стать мемориалом, который сохранит память о первых достижениях атомного подводного флота страны.

На предприятии "Малахит" разработали проект переоборудования лодки в корабль-музей, но экономическая и политическая обстановка в стране не позволили сразу осуществить эти планы . Шло постепенное переоборудование АПЛ К-3 под музей.

В 2003 году подводная лодка была с находящейся в одном из поселков Мурманской области базы "Гремиха", где она базировалась, в Полярный для выгрузки отработанного топлива. В 2005 году ее "Hерпа" (Снежногорск, Мурманская область). В 2007 году с подводной лодки был демонтирован энергоблок, а вместо него по договору с Росатомом установили муляж реакторного отсека. Все это время ее корпус находился на твердой основе на заводе.

На сегодня АПЛ "Ленинский комсомол" готова выполнять функции музея, но до сих пор не определена ее ведомственная принадлежность, а также не согласовано место нахождения: или оставить лодку на Северном флоте, или перевести в Санкт-Петербург.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

Одно из знаменательных событий для отечественных Подводных Сил - спуск на воду 60 лет назад первой атомной субмарины «К-3», получившей позже название «Ленинский комсомол». «Ленинский комсомол» — первая российская и третья в мире атомная подводная лодка, была спущена 9 августа 1957 года.

За тридцатилетнюю историю в боевом составе ВМФ АПЛ «К-3» была в различных ситуациях, в какие может попасть любой боевой корабль. Наиболее значимые из них две: хорошая - 17 июля 1962 г. лодка прошла подо льдом Северный полюс, в СССР это был первый поход; другая плохая - 8 сентября 1967 г. пожар на борту в подводном положении, когда погибло 39 человек. За тридцать лет на лодке случалось всякое.

Я слежу за историей «К-3», потому что, в некоторой степени, причастен к ней - в январе 1962 г. я назначался на эту лодку командиром БЧ - 3 (минёром - торпедистом), но не прошёл медкомиссию; в сентябре 1967 г. на ней погиб мой друг и сокурсник командир БЧ-3 Лев Каморкин, который ценой своей жизни спас корабль, предотвратив взрыв боезапаса (20 торпед), затопив первый отсек вместе с собою….

Ещё сам И.Сталин утверждал Постановление Совета Министров СССР 9 сентября 1952 г. «О проектировании и строительстве объекта 627». В Москве в обстановке чрезвычайной секретности были сформированы две группы конструкторов и учёных. Наиболее сложной проблемой была разработка ядерной энергетической установки. Проект самой лодки создавался на основе большой дизель - электрической отечественной подлодки проекта 611. Полномасштабная разработка опытной АПЛ 627-го проекта получила шифр «Кит» и была передана СКБ - 143 («Малахит»).

О масштабах работ по созданию первой отечественной АПЛ говорит тот факт, что к участию в программе было привлечено 135 предприятий и организаций практически по всей территории СССР, в том числе 20 КБ и около 80 заводов - поставщиков различного оборудования. Головным строителем был назначен завод №402 в Северодвинске (Севмашпредприятие). Торжественная церемония закладки лодки состоялась 24 сентября 1955 г., 9 августа 1957 г. — спуск АПЛ на воду, а 14 сентября 1957 г. была произведена загрузка двух ядерных реакторов.

В январе 1959 г. «К-3» была передана ВМФ для опытной эксплуатации, которая завершилась в 1962 г., после чего АПЛ стала боевым кораблём Северного флота. В боевом составе ВМФ «Ленинский комсомол» оставалась до 1991 года. После списания существовали планы переоборудования лодки в корабль - музей (соответствующий проект разработало КБ «Малахит). Однако экономическая и политическая обстановка в стране, а также граничащая с паранойей «радиофобия и телефобия», вызванные идиотскими, а в ряде случаев и преступными действиями расплодившимися в те годы перестройки «экологическими организациями», не позволили в те годы реализовать эти планы. Но проект не пропал в туне.

Продолжалось постепенное переоборудование АПЛ «К-3» под корабль - музей. В 2007 году с лодки был демонтирован энергоблок, а вместо него по договору с Росатомом в лодку вмонтирован муляж реакторного отсека. Всё это время корпус лодки находился на твёрдой основе в СРЗ «Нерпа» на Северном флоте.

Одно из знаменательнейших событий для отечественных подводных сил – спуск на воду 50 лет назад первой советской атомной субмарины К-3, позже получившей наименование «Ленинский комсомол». Историческая ее ценность не меньше, чем пилотируемого космического аппарата «Восток», на котором совершил полет космонавт №1 Юрий Гагарин, или крейсера «Аврора». Достаточно сказать, что именно этот корабль первым в Военно-морском флоте СССР совершил поход на Северный полюс.

Экипаж «Ленинского комсомола» на Северном полюсе. Фото из архива Льва Жильцова

МОРЯКИ ОСТАЛИСЬ В СТОРОНЕ

Вообще-то раньше под арктические льды нырнули американцы. Они опередили нас и с созданием первой АПЛ, названной «Наутилус» (1954 год). Несмотря на вторичность достижения, мы, как всегда, пошли своим путем и добыли на нем немало приоритетов.

С «Наутилусом» у К-3 не было ничего общего, никаких копирований или заимствований. Больше того. Идея транспортного реактора возникла у академика Игоря Курчатова еще в 1950 году. И когда 12 сентября 1952 года Сталин подписал правительственное постановление с абсолютно не понятным для непосвященных названием «О проектировании и строительстве объекта 627», у советских ученых уже имелся определенный научный задел для создания будущей атомной подлодки с ядерной энергетической установкой.

Первенец отечественного атомного кораблестроения рождался под покровом строжайшей секретности. Координатором работ (уже во времена Никиты Хрущева) являлось Министерство среднего машиностроения, а от флота в тайну создания К-3 посвятили, и то лишь отчасти, военно-морского министра адмирала Николая Кузнецова. Позже к нему присоединился начальник управления кораблестроения ВМФ адмирал Павел Котов. Но они не имели возможности влиять на принятие решений. В результате К-3 предполагалось вооружить одной гигантской торпедой с ядерной боевой частью длиной 24 м и диаметром около 2 м. Предназначалась эта торпеда для нанесения ударов по военно-морским базам противника на расстоянии 50 км.

С военной точки зрения это была глупость, поскольку американцы и англичане к тому времени создали противолодочные рубежи на 100 км от берега. На макетной комиссии с участием предсовмина Николая Булганина адмирал Кузнецов сказал: «Эту подводную лодку я не понимаю. Нам нужна лодка, которая могла бы в морях и океанах, на коммуникациях уничтожать корабли. Но для этого нужна не одна торпеда, для этого должен быть большой запас, нужны торпеды и с обычным боезапасом, и также нужны торпеды атомные».

Вот таким образом, не сразу, со страшным скрипом корректировалось задание на строительство К-3, хотя корпус субмарины к тому времени был уже готов, и его пришлось переделывать. И все же примем во внимание: несмотря на все эти перипетии, от идеи создания до спуска на воду доселе невиданного корабля прошло всего 5 лет. Таким темпам сейчас можно только позавидовать (напомним: в наше время АПЛ класса «Борей» «Юрий Долгорукий» никак не могут построить с 1996 года). У американцев на постройку «Наутилуса» ушло 9 лет.

Впервые в облике субмарины появились китообразные формы, за что ПЛ проектов 627 и 627А получили свое родовое имя «кит». «Киты» благодаря рациональным обводам значительно превышали подводную скорость американского «Наутилуса». Отец советской ядерной энергетики академик Анатолий Александров писал главному конструктору первого советского атомохода Владимиру Перегудову: «Ваше имя войдет в историю техники нашей Родины как имя человека, совершившего крупнейший технический переворот в кораблестроении, по значению такой же, как переход от парусных кораблей к паровым».

Первый атомоход строила вся страна, хотя большинство участников этого небывалого дела и не подозревало о своей причастности к уникальному проекту. В Москве разработали новую сталь, позволявшую лодке погружаться на немыслимую для того времени глубину – 300 м; реакторы изготовили в Горьком, паротурбинные установки дал ленинградский Кировский завод; архитектуру К-3 отрабатывали в ЦАГИ. В Обнинске на специальном стенде стажировался экипаж. Всего 350 предприятий и организаций «по кирпичикам» соорудили чудо-корабль. Первым его командиром стал капитан 1 ранга Леонид Осипенко. Если бы не режим секретности, его имя прогремело бы на весь Советский Союз. Ведь Осипенко провел испытания по настоящему первого «гидрокосмического корабля», который мог уходить в океан на целых три месяца лишь с одним всплытием – в конце похода.

Создание атомного подводного флота шло параллельно с развитием космического комплекса, и потому все «космические» сравнения тут совершенно правомерны. «Попасть в число первых офицеров атомохода было почти также престижно, как несколько лет спустя быть зачисленным в отряд космонавтов», – утверждал второй командир К-3 Лев Жильцов. Именно он получил задачу доказать, что мы способны достичь подо льдами Северный полюс.

ДЕНЬ СЛАВЫ

К лету 1962 года, когда был совершен поход на «макушку» Земли, К-3 уже не являлась единственной атомной подводной лодкой в советском ВМФ. Под лед могли пойти и другие, более новые корабли, тогда как «тройка» оказалась уже порядком потрепанной – ведь на ней, как на головном образце, отрабатывались предельные режимы работы всех устройств и прежде всего – реактора, парогонераторов, турбин. На парогенераторной системе «буквально не было живого места, – удивлялся потом Жильцов, – сотни отрезанных, переваренных и заглушенных трубок... Удельная радиоактивность первого контура была в тысячи раз выше, чем на серийных лодках. Почему же, зная о почти аварийном состоянии нашей лодки, при решении вопроса государственной важности о походе на полюс, призванном заявить на весь мир о том, что наша страна осуществляет контроль над полярными владениями, остановились все же на К-3? Ответ, может быть, странный для иностранцев, совершенно очевиден для русских. Выбирая между техникой и людьми, у нас всего больше полагались на последних».

Жильцов не сомневался в своих людях, потому и дал согласие выйти на покорение полюса на «честном слове и на одном крыле». А мужества экипажу было не занимать. Когда стало ясно, что моряки энергетических отсеков облучаются в сто раз больше, чем концевых, команда отдаленного от реактора торпедного отсека предложила разделить радиационную опасность поровну – на весь экипаж, то есть перемешивать «фонящий» воздух между отсеками. Предложение приняли. Таким образом все члены экипажа – рулевые, торпедисты, командование и даже корабельный кок – получали равную дозу с управленцами и турбинистами. И только когда по сто доз получал каждый, лодка всплывала и вентилировала отсеки в атмосферу. Так в новых условиях соблюдался старый принцип: нигде нет такого равенства, как на подводной лодке, – либо все побеждают, либо все погибают. Либо все облучаются...

С таким экипажем Жильцов увел свою «тройку» под лед. Шли в прямом смысле слова к черту на рога. Вместо подробной карты с изобатами глубин и отметками подводных вершин на столе штурмана лежала чистая карта-сетка. Шли вслепую и вглухую. Акустики впервые работали в таких условиях, когда ледяной панцирь над головой отражал шумы собственных винтов, рождая слуховые иллюзии. Однажды глубины под килем стали резко уменьшаться.

Жильцов: «Получив тревожный доклад, приказываю немедленно подвсплыть и уменьшить ход до малого. Всеобщее внимание приковано к эхограмме: что будет дальше? Откуда взялась эта подводная гора и где ее вершина?» Так был открыт гигантский подводный хребет на дне Ледовитого океана. Его назвали именем известного гидрографа Якова Гаккеля. После Северной Земли, нанесенной на карту в 1913 году русскими моряками, то было крупнейшим географическим открытием ХХ века.

17 июля 1962 года в 6 часов 50 минут 10 секунд подводная лодка К-3 прошла точку Северного полюса Земли. Мичману-рулевому шутники посоветовали свернуть немного с курса, чтобы лодка с размаху «не погнула земную ось».

Потом было всплытие на полюсе. Вновь обратимся к воспоминаниям Льва Жильцова, с которым нам довелось общаться при его жизни: «Толщина льдов составляет 20–25 м. Чтобы не прозевать полынью, мы на всякий случай подвсплываем. Как только появляется чистая вода, даем короткий толчок одним мотором вперед, и, погасив инерцию, нос лодки замирает у самой кромки льда. Как говорится, попали в яблочко! Отдраиваю рубочный люк и высовываю голову на свет божий. К-3, как камень в кольце, со всех сторон обжата льдами. С любого борта можно прыгать на лед прямо с мостика – воды между бортом и льдиной нет нигде. Тишина вокруг такая, что звенит в ушах. Ни малейшего ветерка, и облака налегли совсем низко: не завидую гидрографам и штурманам, которым придется отлавливать солнышко».

Торжественно водрузили государственный флаг на самом высоком торосе. Жильцов объявил «увольнение на берег». Тут началось неподдельное веселье. Командир вынужден был отметить: «На полюсе подводники ведут себя, как малые дети: борются, толкаются, бегают взапуски, взбираются на высокие торосы, кидаются снежками... Бойкие фотографы запечатлели и лодку во льдах, и множество смешных ситуаций. А ведь перед выходом в море особисты прочистили весь корабль: ни одного фотоаппарата на борту быть не должно! Но кто лучше знает лодку и все потайные места – контрразведчики или подводники?»

Обратно возвращались полным ходом. Глава государства Никита Хрущев ждал подводников на берегу, чтобы лично вручить геройские звезды руководителю исторического похода контр-адмиралу Александру Петелину, командиру К-3 капитану 2 ранга Льву Жильцову и инженер-капитану 2 ранга Рюрику Тимофееву. Еще раньше Героем Советского Союза стал Леонид Осипенко – первым после войны удостоенный этого звания.

ДОМОЙ С ПРИСПУЩЕННЫМ ФЛАГОМ

Когда речь заходит о «Ленинском комсомоле», прежде всего вспоминают ее поход на Северный полюс. Но субмарина находилась в боевом составе ВМФ почти 30 лет. И за это время с ней многое что случалось... Были и черные дни, как, например, 8 сентября 1967 года, когда штаб дивизии атомных подводных лодок в Гремихе получил тревожный сигнал из Норвежского моря: на К-3 объемный пожар.

Крейсер «Железняков» экстренно снялся с бочек и полным ходом двинулся к пострадавшей лодке. Неизвестно было, как поведут себя торпеды с ядерным снаряжением при таком пожаре, не сработают ли их предохранители, если в аккумуляторных ямах рванет гремучая смесь – водород, смешанный с воздухом. Тем не менее К-3 вернулась в базу своим ходом в надводном положении. Но с приспущенным флагом. А это означало – на борту есть погибшие.

Рассказывает помощник командира К-3 – тогда еще капитан-лейтенант Александр Лесков:

– В результате бесконечных торжественных, никчемных мероприятий, сопровождавших подводную лодку несколько лет после похода на полюс, из нее сделали фетиш. Очень скоро экипажу стало не до боевой подготовки. Измученные отсутствием настоящего дела командиры тихо спивались, потом их так же тихо освобождали от занимаемых должностей.

Но «тройке» довелось в июне 1967 года, когда на Ближнем Востоке заполыхала война, отправиться в Средиземное море. В авральном порядке собрали экипаж, назначили нового командира и «выпихнули» на боевую службу. К-3 честно выполнила свою миссию. Все 80 суток боевого патрулирования прошли в экстремальном режиме: нет ничего изнурительней, чем провести в море жаркое средиземноморское лето. Температура в турбинном отсеке весь поход стояла под 60 градусов.

На обратном пути в Норвежском море, в этом море пожаров (почему-то чаще всего наши лодки горели именно здесь), на К-3 разыгралась чудовищная трагедия. Около двух часов ночи 8 сентября в носовом торпедном отсеке воспламенились пары огнеопасной гидравлики. По сути дела, это был взрыв. Гибельная ситуация в носовых отсеках развивалась столь скоротечно, что моряки полегли замертво едва ли не в первую минуту. В центральном успели услышать только короткий вызывной сигнал межотсечной трансляции.

Командирскую вахту на центральном посту нес Александр Лесков:

–Я включил тумблер и спросил: «Кто вызывает?» Потом отпустил тумблер и... Сколько лет потом просыпался среди ночи, заново, во сне, услышав те страшные крики заживо горящих людей!

ЗА МГНОВЕНИЯ ДО ЯДЕРНОГО ВЗРЫВА

За считанные минуты в первом и во втором отсеках погибли 39 моряков. Казалось, что и атомоход обречен: ведь в первом отсеке на стеллажах лежали с десяток торпед, а в аппаратах находились торпеды с ядерными боеголовками. Ситуация была, как позже, в 2000 году, на «Курске». Еще полторы минуты, и взрыв всего торпедного боезапаса.

Командир К-3 Юрий Степанов принял единственно верное решение, скомандовав: «Сравнять давление с аварийными отсеками!» Дело в том, что тротил взрывается при одновременном повышении температуры и давления. Давление в горящих отсеках резко подскочило. И когда капитан-лейтенант Лесков открыл клинкет вытяжной вентиляции, сжатый почти до рокового предела воздух с яростным ревом пошел в центральный пост. То был даже не воздух – черный дым с хлопьями гари, перенасыщенный ядовитыми газами. Центральный пост оказался сразу загазован, в трюме погиб матрос, неправильно надевший противогаз. Но другого выхода не было. Лодку удалось спасти от неминуемой гибели, ее провентилировали, и через какое-то время К-3 самостоятельно вернулась в базу.

Никто из начальства не захотел брать в расчет предельный технический износ «тройки» как головного корабля. На экипаж и командира навесили страшный ярлык «аварийщиков»: пожар-де произошел по вине личного состава, хотя это не так. И лучше всех об этом известно бывшему флагманскому механику Гремихинской дивизии атомных подводных лодок капитану 1 ранга Ивану Морозову. Ему предстояло первому определить причины пожара, а для этого провести разведку аварийных отсеков. Чтобы попасть в это царство мертвых, надо было открутить полусотню болтов и поднять съемный лист над люком для погрузки аккумуляторов во второй отсек.

– После длительного принудительного вентилирования съемный лист был снят, – рассказывает Морозов. – Двое добровольцев из трюмных машинистов вызвались обследовать носовые отсеки. И вот тут-то случилось непредвиденное: первый же спустившийся трюмный машинист пулей выскочил наверх. В глазах матроса стоял ужас: «Я не могу... Там такое...» Я отпустил обоих добровольцев в казарму и положил руку на плечо своему коллеге – помощнику начальника электромеханической службы по живучести капитану 3 ранга Павлу Дорожинскому:

– Паша, придется тебе... Найди там Серегу, посмотри, где он лежит.

Серега – Сергей Федорович Горшков, старпом К-3, был нашим общим другом. Мы должны были отдать ему свой последний долг. Дорожинский молча взял аварийный фонарик и полез во второй отсек. У него еще хватило душевных сил пройти в корму и после этого выбраться наверх. Лица на нем не было.

– Иван Федорович, – почти прошептал он, – я был в аду! Большая часть погибших лежит в кормовой части второго отсека. Они спеклись в одну массу, распознать их невозможно.

В одном из узлов системы гидравлики произошел прорыв рабочего тела – масла. Сильная струя ударила в горевшую лампочку электросветильника. Защитного плафона на нем не было, разбился в шторм. Пары распыленного масла вспыхнули в мгновение ока. Работала система вентиляции торпед. Сила пламени была такой, это корпус вентиля кислородного баллона разрезало пополам, как газовым резаком. Произошло то, что называется роковым стечением обстоятельств. Цепная реакция беды, которая, как известно, одна не приходит. Первопричина – прорыв гидравлики. Но почему? Ведь для атомного флота все делалось архинадежно.

И снова свидетельствует капитан 1 ранга Морозов:

– Я присутствовал при демонтаже в первом отсеке. Снимали злополучную гидравлическую машинку (она открывала и закрывала клапан вентиляции балластной цистерны №2 правого борта). И тут обнаружилось, что в штуцере гидравлической машинки вместо штатной уплотнительной прокладки из красной меди стоит шайбочка, грубо вырезанная из паранита (прокладочный материал на основе асбеста, используемый в автомобильных двигателях). Со временем уплотняющее поле раскисло и прорвалось при очередном скачке давления. А давление в системе нешуточное, с перепадами от 5 до 100 кг/см. Чья-то рука поменяла прокладки во время докового ремонта корабля.

Доковый ремонт производят заводские рабочие. Один из ветеранов-судоремонтников Александр Исполатов, работавший в 1960-е годы на Севере, рассказывал, что красная медь хоть и не драгоценный металл, но весьма ценилась среди умельцев. Из нее вытачивали всевозможные поделки. Из той же прокладки, снятой из гидравлической машинки, возможно, кто-то сделал колечко для своей подружки. Быть может, оно и сейчас валяется в чьей-нибудь семейной шкатулке среди старых пуговиц, значков и прочей дребедени. Потускневшее медное колечко ценой в тридцать девять жизней...

Москва, как известно, сгорела от копеечной свечи. «Ленинский комсомол», как выяснилось, – от грошового пустяка, паранитовой прокладки.

СУДЬБА КОМАНДИРА

Через полгода Степанова списали на берег и перевели в Черноморское высшее военно-морское училище имени П.С.Нахимова. Там ему вручили орден Красной Звезды за спасение первенца советского атомного флота. Как потом сложилась судьба этого офицера, спасшего не только свой корабль, но и все Норвежское море от радиоактивного заражения? Прошлым летом один из нас попытался найти его следы в Севастополе.

Училища, в котором преподавал Степанов, уже нет. Где его архивы – никому неизвестно. Последняя надежда – районный военкомат, в котором он состоял на учете. Но тогда была другая страна, а сейчас военкомат служит новому государству. Девушка в украинской форме любезно объясняет, что все личные дела советских офицеров давно уже уничтожены. В лучшем случае дубликат сохранился где-нибудь в Киеве. Но шансов мало.

Для очистки совести девушка-прапорщик лезет на архивные полки, и вдруг сверху падает личное дело капитана 1 ранга Степанова! Такое впечатление, что он сам, с того света, подтолкнул эту тощую папочку.

– Надо же, – изумляется девушка, – не сожгли.

Что может рассказать «Личное дело офицера запаса»? Очень многое из того, что составляет внешнюю канву службы, и почти ничего из его личной жизни. Тем не менее пытаемся понять этого человека по его последнему бумажному следу на земле.

Итак, Юрий Федорович Степанов родился 15 мая 1932 года в Калинине. Окончил Рижское нахимовское училище, в 1952 году – Высшее военно-морское училище подводного плавания, в 1966-м – Высшие специальные офицерские классы. По специальности штурман. Командиром крейсерской подводной лодки К-3 назначен 5 июля 1967 года.

Из курсантских и офицерских аттестаций: «…был старшиной роты. Чемпион училища и ВМУЗов по классической борьбе. В обстановке на море ориентируется хорошо и быстро принимает обоснованные решения. Офицер с высокими волевыми качествами». Еще одна запись: «В сентябре 1967 года в сложной служебной ситуации получил отравление угарным газом с кратковременной потерей сознания и последующим психическим травматизмом. На протяжении 3–4 месяцев пять раз находился в обморочном состоянии».

Так прервалась его командирская карьера. Вместо мостика – кабинет начальника заочного отделения Черноморского ВВМУ. Он не сдавался и все еще надеялся вернуться на действующий флот. В 1976 году прошел стажировку в должности командира атомной подводной лодки на Северном флоте. Но врачи были неумолимы: к службе в подплаве негоден. Другой бы сломался. Но Юрий Степанов не отступал: командир учебного батальона, преподаватель, а затем заместитель начальника кафедры тактики ВМФ. За успехи в обучении курсантов награжден орденом Трудового Красного Знамени. Ушел в запас в 1989 году. Работал библиотекарем. Сын Вячеслав, дочь Татьяна. Дата смерти в личном деле не отмечена. Где-то в 1990-е годы. Похоронен под Севастополем.

КУРСОМ НА ВЕЧНУЮ СТОЯНКУ

Та трагедия «Ленинского комсомола» не стала достоянием нашей общей памяти ни в 1967 году, ни в «эпоху гласности», не знают о ней толком и сегодня. Морякам, сгоревшим на К-3, поставили скромный безымянный памятник вдали от людных мест: «Подводникам, погибшим в океане 08.09.67 г.» И маленький якорь у подножия плиты. Сама же лодка доживает свой век у причала судоремонтного завода в Полярном.

Исполнение приказа главнокомандующего Военно-морским флотом о превращении К-3 в музей, подписанного в начале 1990-х годов, затянулось на неопределенно долгий срок. Недавно в очередной раз устами нынешнего главкома ВМФ адмирала флота Владимира Масорина было подтверждено, что в ближайшее время в Санкт-Петербурге будет создан музей на базе первой атомной подводной лодки К-3, «потому что утилизировать эту историю нельзя». Насколько известно, на Неве уже подыскивают место для вечной стоянки. Возможно, оно будет рядом с «Авророй».