Распоряжавшийся тогда в Орде именем послушных ему ханов, замыслил рядом решительных ударов одного за другим смирить русских князей, проявлявших всё больше непокорства ордынскому владычеству. В то время к нему перешел из Синей или Заяицкой (за рекой Яик – Урал) Орды царевич Арапша (Араб-шах), малый телом, но искусный и свирепый воитель. Мамай дал ему войско и весной 1377 года послал на Суздальско-Нижегородское княжество. Извещенный об этом своим тестем, князем Дмитрием Константиновичем Нижегородским, Дмитрий Иванович Московский пришел к нему на помощь с сильной ратью. Побыв некоторое время в Нижнем и не получая вестей об Арапше, великий князь Дмитрий воротился в Москву, оставив своему тестю значительную часть рати. Соединясь с суздальским ополчением, эта рать пошла отыскивать татар и перешла за реку Пьяну (приток Суры) в Мордовский край . Главное начальство было вручено сыну Дмитрия Константиновича, Ивану. Тут к русским пришла ложная весть, что Арапша остановился где-то далеко на Волчьих водах и что он страшится битвы с русью.

Пороги на реке Пьяне

Полагаясь на подобные вести, не ожидая в скором времени битвы, русские воеводы предались за рекой Пьяной беспечности. Стояла жаркая июльская погода. Воины сложили на телеги свои брони, щиты и шлемы и расхаживали в охабнях и сарафанах; всадники, расстегнув петли, ездили нараспашку и даже спускали с плеч кафтаны. Рогатины, сулицы и копья сложены были в кучи, а иные даже не были еще насажены. Захватив где-нибудь у жителей пиво и мед, напивались допьяна, и в таком виде предавались безмерному хвастовству. Каждый хвалился один выйти на сто татар; «кто может против нас стать?» – восклицали ратники. Бояре и воеводы сами подавали пример распущенности, и, забыв о мерах воинской предосторожности, потешались на берегах Пьяны охотой на зверей, как будто находились у себя дома посреди глубокого мира. Очевидно, несколько успешных действий против татар в предшествующие годы до такой степени ободрили русских, что они быстро перешли к пренебрежению относительно своих поработителей.

Наказание за такое легкомыслие не замедлило. Арапша был недалеко от Пьяны и знал, что делается в русском стане. Мстительные мордовские старшины подвели его скрытыми дорогами. Царевич разделил свое войско на пять полков, которые 2 августа 1377 внезапно, с разных сторон, ударили на русскую рать. Застигнутые врасплох русские, бросившись бежать обратно за Пьяну, потонули в этой реке. Много бояр и воевод погибло в битве; в числе погибших был и главный начальник ополчения, молодой князь Иван Дмитриевич, который вслед за другими хотел на коне переплыть Пьяну, но утонул.

Арапша после этой победы, которую было трудно даже назвать битвой, поспешил к Нижнему Новгороду. При его приближении князь Дмитрий Константинович, лишившись своего войска, не думал более о сопротивлении и ускакал в Суздаль ; часть граждан бросилась на суда и спаслась Волгой в Городец. Татары ворвались в беззащитный Нижний Новгород, захватили оставшихся людей, разграбили город, церкви, монастыри, и, зажегши их, ушли с огромным полоном и всякого рода добычей. Примеру татар последовала и мордва; она собралась, внезапно ударила на область Нижегородскую и разграбила то, что осталось от погрома Арапши. Таковы были последствия битвы на реке Пьяне 1377 г.

Когда Дмитрий Константинович успел восстановить некоторый порядок в своем княжении и собрал новую рать, то первым делом русских князей была месть коварной мордве. Суздальская рать, под начальством Бориса Константиновича Городецкого и Семена, одного из сыновей Дмитрия Константиновича, соединилась с московским воеводой Федором Андреевичем Свиблом, и следующей зимой жестоко повоевала мордовские волости; причем ограбила и пожгла их села и зимницы, и увела в плен большое количество женщин и детей. Многие мордвины, приведенные живыми в Нижний, были подвергнуты разным казням; между прочим, их влачили по льду на Волге и травили псами. Утонувший во время битвы на Пьяне княжич Иван был вынут из воды и погребен в Нижегородском Спасском соборе еще в августе, т. е. вскоре после ухода Арапши.

По материалам книг выдающегося русского историка Д. Иловайского

Все мы слышали о Куликовской битве.
Но ведь произошла она не вдруг. И вышедшие на Куликово поле воины знали: противостоять ордынцам - можно.

Знали, потому что «освобождение от ига» начиналось 13 годами раньше, у реки Пьяны.

Река Пьяна Фото:

Сразу скажу: ни особых загадок, ни альтернативно-исторических «открытий» здесь, вроде бы, не предвидится.

Тем не менее сражение на Пьяне заслуживает доброй памяти. Или не очень доброй…
Во-первых, это одна из первых побед над ордынцами.
Во-вторых, в это время начинается «возвышение» Москвы.
Ордынский центр слабеет из-за усобиц, и московский князь перестаёт платить выход.

Сражением на Пьяне начинается прямое противостояние Москвы с Ордой.
В 1367 году, за 13 лет до Куликовского сражения, войско Булгарского улуса совершило набег на Городецкое княжество.

Собственно, Городец когда-то и строился как крепость на границе с Волжской Булгарией.
Только теперь Булгария - ставший самостоятельным улус Золотой Орды. Примерно такой же, как Русь.
И «русское» войско - лишь с натяжкой можно назвать русским. Единой Руси нет даже на Северо-Востоке. Против ордынцев выступают суздальско-нижегородская и городецкая дружины. Я так и не нашел информации об участии в походе москвичей. Вполне возможно, их там и не было.
Кстати, через 13 лет уже суздальцы не примут участия в Куликовской битве…

Деталей о битве 1367 года летописец не донес - видимо, не исторический боевик писал! Все как обычно: «бысть сеча зла».
Потерпев поражение, ордынцы пытались переправиться через Пьяну, в которой многие и утонули.

Интересно, что со стороны Золотой Орды не последовало санкций: эмир Булат-Тимур действовал не по приказу хана, а по собственной инициативе.
Между прочим, после поражения на Пьяне эмира убили по приказу его формального сюзерена, хана Азиза. Возможно, за излишнюю самостоятельность.

Но это одна из первых русских побед над ордынцами. Не забываем: междоусобицы и ослабление Орды, а также победы над ордынскими отрядами вели к ослаблению зависимости. А значит, к снижению ордынского «выхода». Центральная власть неустойчива - взимать положенное некому!


Река Пьяна сегодня - гидроэлектростанция в селе Ичалки Река Фото: wikipedia.org

Правда, не факт, что уменьшались налоги - скорее всего, деньги оседали в великокняжеской казне. Что ж, богатое государство - это сильное государство. Это каменное строительство, это хорошо снаряженное войско. Что мы и видим при Дмитрии Донском и его преемниках.
Больше того: Русь активно участвует в общих ордынских «разборках».

Теперь ханы не только пытаются диктовать Руси свою волю, а вынуждены искать союза с русскими князьями. Мамай - с московскими, его конкуренты - с соседями: князьями тверскими, суздальскими, рязанскими.
1371 год - договор об уменьшении дани.
В 1374-м Москва вовсе прекращает ее выплату. Мамай передает великокняжеский ярлык Михаилу Тверскому, но Москва силой принуждает конкурента к подчинению.

В 1376-м москвичи вторгаются в булгарские земли, подчиненные Мамаю. Берут откуп, сажают таможенников и вывозят в качестве трофеев пушки. Через шесть лет эти орудия «заговорят» при обороне Москвы от ордынцев Тохтамыша.
По сути, это набег Московской, или Залеской, орды на Булгарский улус… Или рать, как на Руси называли ордынские военные походы.

Но с рекой Пьяной связано еще одно очень необычное сражение.
Случилось оно ровно 640 лет назад, в августе 1377 года.
И тут название реки оказалось знаковым…

Битва на реке Пьяне, 2 августа 1377 г. Фото: wikipedia.org

Через 10 лет к границам Суздальско-Нижегородского княжества приблизилась уже Мамаева орда. Точнее, отряд Араб-шаха Музаффара (в русских летописях - Арапша).
На этот раз противника удалось обнаружить заранее. Князь Константин Дмитриевич Нижегородский обратился за помощью к своему зятю, московскому князю Дмитрию.
И объединенное войско под предводительством самого Дмитрия (будущего Донского) вышло на перехват, встав на берегу все той же Пьяны. Встало надолго.

Когда дошли вести, что ордынцы далеко, Дмитрий Иванович уехал, оставив за старшего нижегородского княжича Ивана. Но… речь о Средневековье. Дисциплина в армии появится нескоро.

Долгое бездействие подействовало, как и должно было: дружина расслабилась.
По словам летописца: «…одни - доспехи свои на телеги сложили, а другие - держали их во вьюках, у иных сулицы оставались не насаженными на древко, а щиты и копья не приготовлены к бою были. А ездили все, расстегнув застежки и одежды с плеч спустив, разопрев от жары» .
Расслабились и воины, и воеводы.
Дошло до того, что устроили охоту! Хуже того, началось пьянство. Откуда спиртное? Из «зажитья», то есть от местного населения. От которого получали фураж и продовольствие - то ли добровольно, то ли попросту отбирали. XIII век на дворе, до снабжения как… как до дисциплины: «…если находили по зажитьям мед или пиво, то пили без меры, и напивались допьяна, и ездили пьяными» .
В общем, пьянство до добра не доводит. И когда ордынцы пришли, русским оставалось разве что отступать за Пьяну. И даже это удалось далеко не всем.

Наибольшие потери в Средневековье - при отступлении. Для организованного отступления нужна выучка и дисциплина. А пока проигравшие, в основном, бегут. А победителям остается гнать и рубить.
Многие, в том числе князь Иван Дмитриевич, утонули при переправе.

Ордынцы же, пользуясь моментом, изгоном взяли оставшийся беззащитным Нижний Новгород.
И заодно Рязань… хотя Рязанское княжество - не союзник, а соперник Москвы.


Схема наступления татаро-монгол Фото: Каратеев М. «Русь и Орда», М., 1993 г.

Такой вот исторический пример вреда пьянства.
И это не западные фальсификаторы придумывают злобные мифы о русских. Это русский летописец грустно иронизирует: «Поистине - за Пьяною пьяные!»

Да и само название реки, возможно, приобрело нынешнюю форму после битвы 1377 года.
В оригинальном тексте «Повести о побоище на реке Пьяне» мы видим обе формы слова.
Поначалу река именуется «Пиана». Возможно, от финн-угорского «малый».
Форма «Пьяна» впервые встречается во фразе «за Пьяною пьяни» и дальше .
Похоже, легкая победа показала слабость русского Северо-Востока.
И в 1378 году Мамай начал поход на Московское княжество…

§ 10. Активизация борьбы Руси с Ордой. Битвы на реках Пьяне (1377 г.) и Воже (1378 г.)

В конце 70-х годов XIV в. усилились татарские набеги на окраинные русские княжества: Суздальско-Нижегородское и Рязанское. В то же время и крепнувшая Русь активизировала борьбу с Ордой.

В 1377 г. предпринял поход на Нижний Новгород ордынский царевич Арапша (Араб-шах). Узнав о готовящемся татарском набеге, суздальско-нижегородский князь Дмитрий Константинович сообщил об этом в Москву великому князю Дмитрию Ивановичу. Тот двинулся с большим войском к Нижнему Новгороду. Но там еще не было слышно о. приближении Арапши. Тогда великий московский князь послал ему навстречу ряд приведенных с собой полков (владимирский, переяславский, юрьевский, муромский, ярославский), а сам вернулся в Москву. Представляется совершенно очевидным, что московское правительство в рассматриваемое время уже не ограничивается оборонительными мероприятиями в целях защиты русских рубежей от татаро-монгольских вторжений, а, желая предупредить эти вторжения, переходит в наступление против Орды. Напрашивается и другой вывод: московское правительство все более стремится подчинить своему политическому влиянию великое княжество Суздальско-Нижегородское и сделать его своим форпостом в борьбе с Ордой.

Вместе с войсками, отправленными против Арапши великим московским князем, выступили и суздальско-нижегородские полки во главе с местными князьями Иваном Дмитриевичем (сыном Дмитрия Константиновича) и Семеном Михайловичем. Летописи подчеркивают многочисленность русских вооруженных сил, брошенных на неприятеля («и бысть рать велика зело»). Когда русское войско переправилось через реку Пьяну, к нему пришло известие, что царевич Арапша находится сравнительно далеко, на Волчьей воде. Согласно Рогожскому летописцу, Симеоновской, Новгородской четвертой летописям, эта весть оказала разлагающее влияние на русскую рать. Не чувствуя опасности, воины под влиянием и по примеру своих руководителей допустили оплошность («оплошишася»), обнаружили беспечность и недостаток бдительности («и небрежением хожаху»). Они сложили свои доспехи на телеги и спрятали в походные мешки, оружие их не было в боевой готовности («доспехи своя въскладоша на телеги, а ины в сумы, а у иных сулици еще и не насажены бяху, а щиты и копиа не приготовлены»). Поскольку было жарко, воины разъезжали, расстегнувшись и сбросив с плеч свои одежды («а ездят, порты своя с плечь спущав, а петли ростегав, аки роспрели, бяше бо им варно, бе бо в то время знойно»). Раздобыв мед и пиво, ратники без меры напились и совершали разъезды в пьяном виде («а где наехаху в зажитии мед или пиво, и испиваху до пиана без меры, и ездят пиани…»). «По истине за Пианою пиани», - язвительно замечают летописи, допуская каламбур, построенный на созвучии слов. Что касается «старейшин», князей, «бояр старейших», «вельмож», воевод, то они не подавали примера честного исполнения ратного долга и, чувствуя себя не как на войне, а как дома, потешались охотой («те все поехаша ловы деюще, утеху си творяще, мнящеся, акы дома») .

Рассказ Рогожского летописца, Симеоновской и Новгородской четвертой летописей имеет характер политической сатиры, причем довольно острой. Имеются все основания думать, что этот памфлет вышел из среды нижегородских горожан, пострадавших от беспечности, проявленной князьями и воеводами на реке Пьяне, ибо русское войско было там разбито татарами, которые затем напали на Нижний Новгород и разорили его. Мораль рассмотренного летописного рассказа ясна; в нем высмеиваются феодальные вооруженные силы, действовавшие за рекою Пьяной, как небоеспособные. Демократическая направленность сатиры выступает из тех выпадов, которые специально предназначены в адрес военачальников, возглавивших полки, посланныё против Арапши.

Коротко рассказ Рогожского летописца, Симеоновской и Новгородской четвертой летописей изложен в Тверском сборнике.

Несколько иной вариант повести о битве на реке Пьяне находим в летописях Софийской первой, Воскресенской, Типографской . Здесь также осуждается беспечность русского ополчения, но отсутствуют обличения князей, воевод и старейшин. Следовательно, те демократические нотки, которые звучали в первоначальном сатирическом изображении действий руководителей русских военных сил, оказались заглушенными. В легкомыслии упрекаются теперь рядовые «ратные» люди, во «множестве» пришедшие за Пьяну. Перед нами явная переделка в интересах господствующего класса феодалов более ранней повести. Вина за поражение русских полков перенесена с военачальников на простых воинов. Такова социальная тенденция поздних московских летописных сводов второй половины XV в., к которым, вероятно, восходит разбираемая версия.

Особый вариант рассказа о событиях на реке Пьяне в 1377 г. содержится в летописях Ермолинской и Львовской. В них также сглажена социальная острота тех упреков, которые в произведении, пронизанном настроением горожан, были обращены к представителям феодального класса, оказавшимся в целом не на высоте в ответственный момент, когда их ждала встреча с сильным и хитрым противником. Но в рассматриваемых летописных памятниках еще нет тенденции к опорочению «множества ратных» (т. е. простых воинов), которая отличает позднейшее московское летописание. Ответственность за поражение русских военных сил на Пьяне возлагается персонально на суздальско-нижегородских князей Ивана Дмитриевича и Семена Михайловича. Подобная трактовка событий, очевидно, возникла в конце XIV в., в период борьбы московской великокняжеской власти за ликвидацию политической независимости княжества Суздальско-Нижегородского, и отражала точку зрения московского правительства. Конечно, в такой трактовке исчез социальный пафос Рогожского и сходных с ним летописцев, осуждающе звучавший в отношении всех феодальных руководителей ополчения, осрамившихся на Пьяне (без различия князей суздальско-нижегородских или московских). Памфлет на феодалов в целом, обладавших большой ратной силой, но из-за собственного легкомыслия наголову разбитых врагом и тем самым объективно оказавшихся виновниками поражения Руси, был подменен обвинительным актом, предъявленным сторонниками одной политической группировки (московских феодалов) другой феодальной группе, к которой принадлежали нижегородские князья.

Идеология горожан в осмыслении событий на реке Пьяне в какой-то мере возрождается в Никоновском летописном своде. Здесь в еще большей степени, чем в Рогожском и сходных с ним летописцах, высмеиваются вельможи, воеводы, бояре, причем в одинаковой мере как те, кто возглавлял полки князя Дмитрия Ивановича московского, так и те, кто подчинялся князьям суздальско-нижегородским. Военачальники начали «ходити и ездити в охабнех и в сарафанех». Они были неумеренными пьяницами («любляху же пианство зело»). В рассказе Никоновской летописи фигурирует и новый мотив - похвальба вельмож, хваставшихся, что они без труда справятся с неприятелем. «И глаголюще в себе кождо их, я ко может един от нас на сто татаринов ехати, по истинне никто не может противу нас стати». Рассказать о хвастовстве вельмож автору надо было затем, чтобы в дальнейшем провести мысль: бог смиряет «гордость» и «дает смиренным благодать». Сама по себе подобная евангельская мудрость, конечно, еще не определяет идейного содержания рассказа. Это - обычный церковный афоризм. Но рядом с ним имеется другое высказывание: вельможам нечего было гордиться, ибо мы «вси есмя Адамови внуци» . Идея общности происхождения (не отрицающая необходимости неравенства социального положения) зародилась в среде городского населения. В данном случае такая идея используется автором для осуждения военачальников, переставших быть руководителями многочисленного «воиньства», которое выступило на защиту Руси, забывших о своей с ним связи, и понадеявшихся на собственную силу и храбрость… Они ответственны за самомнение, погубившее столько народа. Особенно интересно, что Никоновская летопись, говоря о «величании» и «возношении» (похвальбе) вельмож, замечает, что они поступали так, «аки бы в своих сиротах величаюшеся и возносящеся» (т. е. так же, как величались и возносились перед своими крестьянами). Сравнение, взятое из социальной жизни, из крепостнической действительности, из области взаимоотношения феодалов и крестьян, иллюстрирует мысль повести: надо помнить, что все люди - «внуки Адамовы». Мы видим здесь лишнее доказательство того, что поражение русского войска на Пьяне вызвало отклики среди горожан, выступивших с обличением (хотя и весьма умеренного характера) представителей феодального класса - виновников понесенного поражения.

Переходя к описанию конкретных событий на Пьяне, следует отметить, что, согласно данным ряда летописей, мордовские князья (феодализирующаяся знать) тайком навели на русское войско «рать татарьскую из мамаевы Орды». Таким образом, ордынские правители стремились опереться на социальную верхушку нерусских народов Поволжья и действовать в союзе с ней против Руси. Русские князья были застигнуты врасплох. Татары разделились на пять полков и ударили «на нашу рать в тыл, биюще и колюще и секуще без вести». Русские воины обратились в бегство по направлению к реке Пьяне. Татары кинулись за ними. Князь Семен Михайлович был убит, князь Иван Дмитриевич бросился на коне в Пьяну и утонул. Погибло в реке и множество «бояр и слуг и народа бещислено».

Вслед за тем татарские полчища неожиданно напали (5 августа) на Нижний Новгород. Князь Дмитрий Константинович бежал в Суздаль, бросив город на произвол судьбы. Многие горожане, чувствуя бесполезность сопротивления неприятелю ввиду отсутствия в Нижнем Новгороде военных сил, отплыли в судах вверх по Волге в направлении Городца. Татарские войска перебили тех городских жителей, кому не удалось скрыться, и сожгли город, а затем пожгли села и перебили и пленили множество людей в нижегородских волостях. Большинство летописей объясняет побег Дмитрия Константиновича тем, что у него не было рати («…не бысгь силы стати противу их на бои»). Устюжский же летописный свод обвиняет князя в том, что он не принял мер к организации обороны города, хотя мог это сделать («князь же Дмитреи, оплошась, и осады не осадил, за малым утече со княгинею в Суздаль»).

Некоторые летописи (Новгородская четвертая, Софийская первая, Устюжский летописный свод) сообщают, что одновременно с Нижним Новгородом татарские войска захватили Переяславль-Рязанский, откуда рязанский князь Олег Иванович убежал «изстрелян».

За татарским нападением на Нижний Новгород в августе же 1377 г. последовал набег Арапши с татарским отрядом на Засурье, которое он «пограбил» и «огнем пожег». Той же осенью на Нижегородский уезд напала мордва, князья которой, как указано, действовали в контакте с ордынскими правителями. Снова в огне пожаров запылали села, снова гибли от неприятельского меча и уводились в плен русские крестьяне. Брат великого суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича - Борис, выступивший против мордовского отряда, настиг его у реки Пьяны. Многие мордвины были здесь убиты, а многие утонули в реке, пытаясь переправиться на другой берег Пьяны.

Зимой 1377–1378 гг. великий суздальско-нижегородский князь Дмитрий Константинович отправил своего брата Бориса и сына Семена во главе карательной экспедиции в Мордовскую землю. На помощь суздальско-нижегородским князьям великий князь Дмитрий Иванович московский прислал свою рать под предводительством воеводы Ф. А. Свибла. Мордовское мирное население беспощадно истреблялось («…и всю землю их пусту сотвориша…»). Пленников привели в Нижний Новгород и предали мучительной смертной казни.

В 1378 г. к Нижнему Новгороду снова подошли татары. Город еще не оправился от разорения, которое ему нанесли татарские войска в августе 1377 г. Князя в городе не было, а население находилось в бегах («а люди ся разбегли, гражане град повергъше, побегоша за Волгу»). Татары вошли в Нижний Новгород. В это время туда же приехал из Городца князь Дмитрий Константинович. Видя, что Нижний Новгород находится в руках татарских захватчиков, он предложил им уплатить за него «окуп». Татары не согласились на это предложение и, как и в 1377 г., подожгли город, а затем, покинув его, «повоевали» Нижегородский уезд.

По Никоновской летописи, в 1378 г. в Поволжье вторично объявился царевич Арапша, который «избил» «гостей русских много», а затем совершил набег на Рязань .

На основе анализа приведенного материала, относящегося к 1377–1378 гг., можно сделать несколько выводов. Ясно, что серия татарских набегов на Нижегородскую землю была вызвана не просто стремлением к грабежу. Не случайно татарские захватчики не захотели взять «окупа» за Нижний Новгород с князя Дмитрия Константиновича и на его глазах подожгли город. Задачей подобных набегов являлось подорвать материальные ресурсы Суздальско-Нижегородского княжества. И задача эта встала с особенной силой сейчас, когда великий московский князь Дмитрий Иванович и феодалы и купечество Московского княжества прилагали усилия к тому, чтобы экономически и политически укрепиться в Нижнем Новгороде, учитывая его крупное значение, как торгового центра и как аванпоста в борьбе с Ордой.

Показательно, что суздальско-нижегородские князья сами уже не были в состоянии оказать сопротивление татарским князьям и царевичам. Вместе с суздальско-нижегородскими военными силами против них действовали и московские полки. При этом, по-видимому, не только местные князья были заинтересованы в помощи со стороны московской великокняжеской власти в борьбе с татаро-монгольской опасностью, но и московское правительство должно было заботиться о том, чтобы не выпустить из своих рук дела организации отпора захватчикам. Деятельность московского правительства в этом направлении должна была не только обеспечить защиту Русской земли от татаро-монгольских нападений, но и способствовать укреплению позиций великокняжеской власти в среде местного населения и прежде всего городского (в целях его последующего себе подчинения). Мы видели, как нижегородские горожане, оставленные местными князьями беззащитными перед лицом нагрянувших на город татарских полчищ, были вынуждены искать спасения в бегстве. Мы видели, что Нижний Новгород и после ухода татар в течение длительного времени оставался полупустым, и ни князь Дмитрий Константинович, ни посадское население долгое время не решались туда вернуться. Естественно, что в таких условиях горожане искали защиты от татарских налетов у великокняжеской власти. Но в 1377 г. и московские войска не оказали им помощи против татарских вооруженных сил. Московские военачальники, так же как и суздальско-нижегородские князья, оказались не на высоте и были ядовито за это высмеяны в том разобранном выше памятнике публицистики, который сохранился в составе некоторых летописцев. Ведь события на Пьяне вошли в поговорку. По крайней мере Устюжский летописец говорит: «И пословка и доныне прозвася: истое еси за Пианою рекою пьян» . Московскому правительству приходилось, по-видимому, считаться с тем, что его авторитет в среде нижегородских горожан пал. И восстановить его нельзя было лишь тем, что в созданной в Москве публицистической версии поражения на Пьяне острие вышеприведенной злой поговорки отводится от московских воевод и направляется на суздальско-нижегородских князей. Вряд ли можно было упрочить популярность московской великокняжеской власти в глазах нижегородского городского населения и разгромом мордовских «зимниц» и травлей голодными псами на волжском льду мордовских пленников. А весьма вероятно, что это истребление на глазах народа несчастных мордвинов было задумано не без участия московского воеводы Ф. А. Свибла, чтобы показать нижегородцам, что за привод татарского войска на Пьяну мордовскими князьями несут кару соотечественники последних. Вряд ли, повторяю, все это могло удовлетворить население. Оно нуждалось в другом: в организации серьезного отпора ордынским захватчикам. И этого не могло не понимать московское правительство.

Если учесть, что параллельно с набегами на Нижегородскую область татарские князья организовали налеты и на Рязанское княжество, т. е. две окраины Руси подвергались разорению, то станет ясно, что сама жизнь подсказывала необходимость организации сопротивления неприятелю не разрозненными силами отдельных русских земель, а в общерусском масштабе, соединенными силами ряда русских княжеств. Московское княжество обладало достаточными материальными предпосылками и социально-экономическими условиями для организации подобного сопротивления и умело использовало в дальнейшем эти условия. Тем самым укреплялась его роль в качестве основы формирующегося Русского централизованного государства.

Серьезное столкновение русского народа с ордынскими полчищами произошло в 1378 г. В этом году ордынский князь Мамай послал на Русь большое войско во главе с Бегичем. Великий князь Дмитрий Иванович, узнав о выступлении татарских военных сил, собрал значительную рать и выступил навстречу. Летописные своды рассказывают об этом в протокольном стиле, но летописный рассказ наводит на некоторые размышления. Можно думать, что московское правительство учло уроки гибели русских войск на Пьяне в 1377 г. - учло в двух отношениях. Во-первых, как крупное военное поражение, повторение которого нанесло бы Руси весьма чувствительный удар. Во-вторых, как факт, подорвавший уже завоеванные ранее великокняжеской властью позиции на пути политического объединения русских земель и изменивший сочувственное отношение к этой политике городского населения Суздальско-Нижегородского княжества. Очевидно, в Москве с намерением исправить крупные упущения, допущенные в 1377 г., тщательно готовились к новой большой битве с Ордой. В этих целях была достаточно хорошо организована разведка, и в Москве вовремя стало известно о планах Мамая. На этот раз сам великий князь Дмитрий Иванович возглавил рать, выставленную против ордынских захватчиков (не в пример тому, как это было в 1377 г.).

Встреча русских и татарских войск произошла в Рязанской земле, у реки Вожи. Татары стали по одну ее сторону, русские - по другую. Русские явно выжидали, предоставляя татарам начать военные действия. Через несколько дней после того, как оба войска выстроились друг против друга, татарские полки решились перейти, реку и напасть на русскую рать. Летописи повествуют об этом в очень образном стиле: «Не по мнозех же днех татарове переехаша на сю сторону, и удариша в кони свои, и скочиша вборзе, и нюкнуше гласы своими, и поидоша на грунах, и тъкнуша на наших…».

Из летописного рассказа с несомненностью вытекает, что русские были вполне подготовлены к отпору татарам. Битва произошла 11 августа. Русские вооруженные силы были распределены на три полка. Один из них (под предводительством великого князя Дмитрия Ивановича) ударил в лицо неприятелю, два других (под руководством окольничего Тимофея и князя Даниила Дмитриевича пронского) атаковали его с флангов. Удар русских воинов был настолько силен, что татарские полки сразу обратились в бегство, повернув обратно за Вожу. Русские воины погнались за ними, «бьючи их, секучи, и колючи, и убиваша их множество, а инии в реце истопоша». Было убито несколько татарских князей, имена которых приведены в летописях. Отмечают летописи и имена двух убитых русских воевод: Дмитрия Монастырева и Назара Данилова Кускова. Характерно, что поражение татарской рати описано в ряде летописных сводов в тех же самых выражениях, что и поражение русских воинов на реке Пьяне в 1377 г. Позволительно предположить, что летописцы руководствовались в данном случае идеей реванша, взятого русскими в 1378 г. за победу, одержанную над ними «мамаевой Ордой» год тому назад.

Русские продолжали погоню за татарами до тех пор, пока этому не помешала наступившая ночная мгла. На следующий день преследование неприятеля было возобновлено. Но выяснилось, что татары в панике продолжали отступление в течение всей ночи, и русские воины находили повсюду лишь следы татарского лагеря: поверженные «дворы», «шатры», «юртовища», «алачуги», «телеги», «пометанный» «товар». Самих же татар уже не было («а самех не обретоша, беху бо побежали к Орде»).

Летописное описание панического бегства татарского отряда с места битвы на реке Воже отличается сатирическим оттенком. Думается, что автор этого описания все время имел в поле своего зрения (и мысленно полемизировал с ним) памфлет на русских князей и воевод, беспечно пьянствующих и забавляющихся на реке Пьяне до тех пор, пока на них нагрянул враг и все они стали жертвой собственного легкомыслия. Автор как будто хочет сказать: на реке Воже дело происходило совсем не так, как на Пьяне. Здесь русские все время были начеку, а татары попали впросак. Значит, рано им было торжествовать, ставши на русских «костех» после победы на Пьяне! Весьма правдоподобно предположение, что рассказ о битве на Воже явился своеобразным публицистическим ответом на рассказ о битве на Пьяне (помещенный в Рогожском летописце и сходных с ним летописных памятниках). Ответ этот вышел, вероятно, из кругов сторонников московского князя Дмитрия Ивановича.

Только что сделанный вывод подтверждается и некоторыми другими наблюдениями над летописным текстом о событиях на Воже. Его автор обладает богатством и многообразием литературных приемов. Шаржированные зарисовки татарских воинов, побросавших все свои шатры и имущество и пустившихся в бегство, сменяется написанной в патетическом тоне концовкой повести, где говорится о том, как были «посрамлени» «поганые татары», «окааннии половци», «нечестивии измалтяне», как они «възвратишася с студом», без «оуспеха», «побегоша, гоними гневом божиим». Эта патетика подчеркивает, что горечь поражения на Пьяне отошла в прошлое и победители стали побежденными, а побежденные - победителями.

И еще один момент летописного рассказа о битве на Воже обращает на себя внимание. Победа над татарами, говорит автор, одержана великим князем Дмитрием Ивановичем. Его роль в качестве организатора победы нарочито подчеркнута в летописи. В качестве же приема возвеличения московского князя как носителя верховной власти на Руси, употребляющего ее для защиты родины, автор использует развенчание авторитета ордынского «царя», властью обладавшего лишь номинально и являвшегося игрушкой в руках Мамая («невладеяше ничим же и не смеаше ничто же сотворити пред Мамаем…»). Может быть, не следует делать далеко идущих выводов, однако невольно возникает мысль, что в рассмотренной повести о битве на Воже уже пробивается идея о московском князе как князе всея Руси (не в пример ордынскому хану, носившему лишь титул царя, но не царствовавшему). Подобная идея могла зародиться после Куликовской битвы, когда, вероятно, был написан и рассказ о событиях на Воже.

В связи со сражением на Воже летописи сообщают любопытное известие. «На той воине» русские ратники задержали «некоего попа» Ивана Васильевича, пришедшего из Орды, и обнаружили при нем мешок «злых зелеи лютых». Расспросив попа и «много истязавше», его отправили в «заточение» на Лаче озеро, «идеже бе Данило Заточеник». Задержанный поп, вероятно, был одним из ордынских лазутчиков. Интересно, что Орда использовала в качестве лазутчиков представителей русского духовенства. Никоновская летопись называет этого попа также и тысяцким , явно путая его с сыном последнего московского тысяцкого - И. В. Вельяминовым, в свое время бежавшим из Москвы в Тверь, а затем посланным тверским князем в Орду.

Интереснее другое: в рассказе о битве на Воже упоминается (вероятно, в связи с местом ссылки попа - озером Лаче) Даниил Заточник - автор знаменитого памятника русской публицистики XIII в. («Слова», «Моления», «Послания»). В этом памятнике также упомянуто озеро Лаче. Но вряд ли можно думать, что автору разбираемого нами рассказа пришла в голову ассоциация лишь «внешнего характера». Вероятно, «Слово» («Моление», «Послание») Даниила Заточника было ему близко идейно, ибо в нем давалась апология сильной великокняжеской власти, и та же идея проводилась в повести о событиях на Воже.

Чтобы отомстить русским за поражение, нанесенное ими татарскому отряду Бегича, Мамай совершил новое нападение на Рязанскую землю. Рязанский князь Олег не стал сопротивляться татарскому войску, бросил на произвол судьбы столицу княжества - Переяславль-Рязанский и бежал за Оку. Татары захватили город, пограбили рязанские волости и села и «возвратишася в страну свою, много зла сотворивше» .

Но все эти разрозненные нападения татарских войск на русские земли были лишь прелюдией к тому решительному ордынскому наступлению на Русь, которое последовало в 1380 г.

Краткая история битвы на реке Пьяна:

В 1376 году перешедший на службу к Мамаю с левобережья Волги хан Золотой Орды Арапша (Араб-шах Музаффар) разорил Новосильское княжество (на верхнем течении Оки и Дона) и направился в сторону Рязанского и Нижегородского княжеств.
Весть о приближении татарского войска достигла южнорусских рубежей задолго до приближения противника, поэтому в землях Нижегородского княжества удалось сформировать сильное войско для отпора противнику. Войска для отпора планировал вести сам Великий князь Московский Дмитрий Иванович, спешно откликнувшийся на просьбу о помощи своего тестя - нижегородского князя Дмитрия Константиновича. Собранное войско было отправлено на встречу войск Арапши и встало на реке Пьяна.
За десять лет до этого события на реке Пьяна городецкими и суздальскими дружинами было разбито войско одного из золотоордынских эмиров (правителя Волжской Булгарии) Булат-Тимура, отважившегося предпринять поход на Нижегородские земли. Эта победа придавала собранному войску лишнюю самоуверенность.. (Битва на реке Пьяна в 1367 г.)
Стоявшие на Пьяне дружинники не ожидали скорого подхода татарской рати из-за предательства Мордовских-Мокшанских князей (которые сначала уверили русских князей, что войска Арапши еще очень далеко, а потом тайно подвели татар к стоявшему русскому войску).
«Расслабившиеся русские воины перестали нести караульную службу, а из-за сильной жары сняли с себя все доспехи и предались бражничеству и ходили пьяные. Князья же и воеводы разъехались на охоту, оставив «пьяное войско» без руководства». Вот такая «деморализация» привела к страшным последствиям - напавшие неожиданно татары разгромили русское войско, огромное количество воинов было перебито, а Нижегородские земли и сам Нижний Новгород, а затем и Рязань, были захвачены, сожжены и разграблены. Через год Нижний Новгород был захвачен еще раз.
Экскурсоводы Нижегородского кремля иногда лукавят, говоря, что Нижегородский кремль ни разу не захватывался. Да, не захватывался современный, самый последний, каменный кремль, что нельзя сказать о его деревянных предшественниках….

И тоже ходят легенды, что его насыпали «шапками» татары - насыпать семидесятиметровый курган, конечно, непосильный труд, и Горадина - просто удивительный геологический останец междуречья Оки и реки Тужа. Отличие с Городиной всего на одну букву, и легенды похожи (это и удивительно), только Горадина Вачского района берет свои корни от слова «гора» Дина - это по легенде похороненная на нем дочь одного боярина. А название Сергачского кургана Городина, возможно, возникло от слова Городня (древнерусская деревянная крепость, второе название «тарасы », обычно делалась из двух параллельных стенок, соединенных между собой поперечинами в виде сруба и иногда заполнялась грунтом) - это может доказывать, что возможно здесь, на Городине была когда то древняя крепость-город.

А еще и в Вачском районе, на берегу реки Ока, и сравнительно недалеко от Сергача, на берегу реки Сура, есть древние населенные пункты с одинаковым названием Курмыш.. - еще одно совпадение в названиях.

Местные жители знают об кургане Городина как о хорошем месте для отдыха, и о том, что на нем или рядом с ним произошло «Пьянское» побоище. Особенно хорошо его знают Сергачские железнодорожники, помня об организуемых на нем еще в Советские времена празднованиях Дня железнодорожника. « На краю склона и дубравы стояли палатки, продавали лимонад и мороженое, играла музыка и т.д» .

Жаль, но сейчас эта традиция забыта.

Городина действительно холм

с большой плоской вершиной, вытянутой вдоль течения реки Пьяна

и имеет со всех сторон склоны вниз.

Особенно высоки они со стороны направления течения р. Пьяна (с запада).

С восточной стороны его склоны более пологие, но тоже имеют достаточную высоту.

Все это говорит о том, что курган Городина не насыпан вручную, тем более на его самом высоком склоне хорошо просматриваются слои осадочных морских пород.

Курган (гора) Городина - самый банальный, но не менее удивительный островной останец некогда огромной реки Пьяна.

О том, что Пьяна когда-то была гораздо полноводнее, говорит и ее огромная луговая пойма, и соседнее большое озеро « », которое будучи старицей реки Пьяна, гораздо шире её теперешнего русла.

И конечно, в старые времена, особенно во времена разливов, Городина превращалась в остров. Неужели Арапша умудрился разбить свою ставку на острове, или все же тогда Пьяна текла к северу от него, как бы продолжая озеро «Долгое»? А русских татары погнали с Сергачских высот?
Если прогуляться по великолепной дубраве Городины,

то можно натолкнуться на какие-то заросшие раскопки, возможно, здесь работали археологи или «черные копатели».

Доподлинно известно лишь, что «на Городине были найдены две стоянки древнего человека, в земляных ямах обнаружены ножевидные пластины, топор-молоток ». Никаких захоронений или средневекового оружия (времен битвы на Пьяне) на нем не обнаружено.
Что же, место « Пьянского побоища», возможно, еще предстоит найти, но все равно посетить курган Городина я бы посоветовал.
Это замечательное и удивительное место Нижегородской земли. С самой высокой его части открывается впечатляющий вид на всю округу. Может все-таки на нем сидел Араб-Шах?

Сказочный лес на его вершине,

луга, извилистая лента Пьяны, родник под горой,

чистейшее и большое озеро « Долгое» по соседству.

Можно искупаться, порыбачить, в грибной сезон в дубраве растут грибы.

Все это оставит у вас незабываемые впечатления…

Для тех, кому интересно, как я и обещал, приведу в конце «Повесть о побоище на реке «Пьяна» и возможные версии о происхождении названия реки Пьяна.
Выскажу лишь одно сомнение, о наиболее распространенной версии о названии реки Пьяна, связанное с тем, что она сильно петляет - эту версию высказывал и Мельников-Печерский, ссылаясь на летописи. Не думаю, что Пьяну назвали именно из-за ее " пьяного" русла-мне известно очень много других рек, не менее «петлявых», например, даже в нашей области: Ветлуга, Керженец, Тёша и много других, но их почему-то пьяными или кривыми не называют…….

Эти и некоторые другие мои дилетантские рассуждения непрофессионального историка я и сам готов подвергнуть критике и буду рад выслушать других по существу поднятых здесь вопросов, так и оставшихся без ответов....
Очень интересная статья, найденная мною, есть на близкую к этой тему у Петра Золина, опубликованную в «Прозе РУ ». Советую также ее почитать. К сожалению, много почерпнув из неё, я так не смог найти в ней ответа на вопрос - где же все-таки произошла «Пьянская» битва?..

= = = = = = = = = =

ПОВЕСТЬ О ПОБОИЩЕ, БЫВШЕМ НА РЕКЕ ПЬЯНЕ

В год 6885 (1377) . В этом же году перешел из Синей Орды за Волгу некий царевич по имени Арапша. (Араб-шаха Музаффар). И захотел он пойти ратью на Нижний Новгород. Князь же Дмитрий Константинович послал об этом весть к зятю своему, ко князю великому Дмитрию Ивановичу. Князь же великий Дмитрий, собрав много воинов, пришел ратью к Нижнему Новгороду с войском большим и грозным.
И не было никаких известий о царевиче Арапше, и возвратился великий князь в Москву. А против татар он послал воевод своих, а с ними рать владимирскую, переяславскую, юрьевскую, муромскую, ярославскую. А князь Дмитрий Суздальский отправил сына своего, князя Ивана, да князя Семена Михайловича, а с ними воевод и множество воинов.
И собралось великое войско, и пошли они за реку за Пьяну. И пришла к ним весть о том, что царевич Арапша на Волчьей Воде. Они же повели себя беспечно, не помышляя об опасности: одни — доспехи свои на телеги сложили, а другие — держали их во вьюках, у иных сулицы оставались не насаженными на древко, а щиты и копья не приготовлены к бою были. А ездили все, расстегнув застежки и одежды с плеч спустив, разопрев от жары, ибо стояло знойное время. А если находили по зажитьям мед или пиво, то пили без меры, и напивались допьяна, и ездили пьяными. Поистине — за Пьяною пьяные! А старейшины, и князья их, и бояре старшие, и вельможи, и воеводы, те все разъехались, чтобы поохотиться, утеху себе устроили, словно они дома у себя были.
А в это самое время поганые князья мордовские-мокшанские подвели тайно рать татарскую из мамаевой Орды на князей наших. А князья ничего не знали, и не было им никакой вести об этом. И когда дошли наши до Шипары, то поганые, быстро разделившись на пять полков, стремительно и неожиданно ударили в тыл нашим и стали безжалостно рубить, колоть и сечь. Наши же не успели приготовиться к бою и, не в силах ничего сделать, побежали к реке к Пьяне, а татары преследовали их и избивали.
И тогда убили князя Семена Михайловича и множество бояр. Князь же Иван Дмитриевич, жестоко преследуемый, прибежал в оторопе к реке Пьяне, бросился на коне в реку и утонул, и с ним утонули в реке многие бояре и воины, без числа погибло народа. Это несчастье свершилось второго августа, в день памяти святого мученика Стефана, в воскресенье, в шестом часу пополудни.
Татары же, одолев христиан, стали на костях и весь полон: и все награбленные богатства здесь оставили, а сами пошли изгоном, не подавая вестей, на Нижний Новгород. У князя же Дмитрия Константиновича не было войск, чтобы выйти на бой с ними, и он побежал в Суздаль. А новгородские жители убежали на судах вверх по Волге к Городцу.
Татары же пришли к Нижнему Новгороду пятого августа, в среду, в день памяти святого мученика Евсигния, накануне Спасова дня, и оставшихся в городе людей перебили, а город весь, и церкви, и монастыри сожгли, и сгорело тогда в городе тридцать две церкви. Ушли же поганые иноплеменники из города в пятницу, разоряя нижненовгородские волости, сжигая села, и множество людей посекли, и бесчисленное количество женщин, и детей, и девиц повели в полон.
В том же году пришел прежде названный царевич Арапша, и повоевал, и пожег тогда Засурье.
И в том же месяце августе приехал князь Василий Дмитриевич из Суздаля в Нижний Новгород. И послал он людей, и повелел вынуть из реки из Пьяны тело брата своего, князя Ивана. И привезли того в Нижний Новгород, и сотворили плач над ним, и похоронили его в каменной церкви святого Спаса, в притворе, на правой стороне, через неделю после Госпожина Дня, двадцать третьего августа.

Русские не оставались в долгу и мстили жестоко. Так, князь Борис Городецкий, мстя за опустошения Поволжья в 1377 году, нагнал мордовского князя Алабугу и других мордовских князьков, перетопил их в Пьяне, а следующею зимой, при помощи московской рати, присланной Донским, опустошил землю мордовскую, разорил все тамошние зимницы и привел в Нижний огромный полон. Добычу разделили, а пленников волочили по льду Волги, травили собаками и казнили разными муками..."

Версии о происхождении названия Пьяны

Одна из легенд гласит: « Давным-давно были на «Горах» повсюду густые леса. Много в них водилось всякого зверя. Как-то повадился в деревню, что стояла на берегу Суры медведь. Не жалел он ни женщин, ни детей, ни стариков. Много и храбрых охотников погибло от него. Совсем народ отчаялся. В то время подрос в деревне паренёк. Сильный да смекалистый. Решил он сразиться с лютым зверем. А медведь словно почуял что-то. Ушёл в лес и залёг в берлогу. Много дней блуждал юноша в чащобе, продирался сквозь заросли, петлял, возвращался, снова шёл дальше и везде метки ставил, чтобы домой по ним вернуться. Нашёл-таки он медведя. Страшная была схватка. Победил парень, но и ему от свирепого зверя досталось, кровь из ран так и текла. Сильно устал юноша, содрал он с медведя шкуру, взвалил себе на плечи, да и побрёл, шатаясь и спотыкаясь от потери крови, будто пьяный, по своим меткам домой. А там, куда капали капли его крови, ямы да воронки появлялись, а из них ключи били и ручейки бежали. Слились эти ручейки вместе, и потекла река той самой извилистой тропой до самой деревни, где юноша жил, да в Суру влилась. Не забыли люди о подвиге, а речку за её извивы да извороты назвали Пьяной».

Нижегородский писатель Мельников-Печёрский писал в книге «На горах»: «По иным местам нашей Руси редко где такие реки найдутся, как Пьяна…Ещё первыми русскими поселенцами Пьяной река за то прозвана, что шатается, мотается она во все стороны, ровно хмельная баба, и, пройдя вёрст пятьсот закрутасами да изворотами, подбегает к своему истоку и чуть ли не возле него в Суру вливается». Писатель ссылается по поводу названия реки на упоминание в летописях.

Н.А. Добролюбов, собиратель и исследователь народного творчества, записал такую легенду: «Встречается Пьяна однажды с другой рекой и спрашивает её речка: «Как тебя зовут?» «Пьяна»,- отвечает она. «Да ты и вправду пьяна. Дай-ка я поведу тебя, куда следует». И потекла встречная речка вперёд, а за ней начала поворачиваться и Пьяна. «Да куда же ты меня ведёшь, если сама такая», - говорит Пьяна. «В ад», - отвечает та. А люди подслушали и прозвали речку Вад, а по ней и село, на ней стоящее".

Ещё одна версия приведена В. Малкиным в журнале «Наука и жизнь». У современных финнов существует слово «пиана», что означает «маленькая речка». Именно так называлась Пьяна в русских средневековых документах. В летописи о бое с ордынским мурзой Булак - Темиром в 1366 году говорится: «Он же окаянный (Булак-Темир) не стал на бой, а побеже за реку Пиану».

А.Т. Харитонычев в книге "Природа Нижегородского Поволжья" утверждает, что название связано с мордовским словом "пьянь" (в переводе на русский "боль"). Река служила восточной границей Русского государства, а земли по ней подвергались нашествию кочевых племён, приносящих горе и бедствия местным жителям.

Известный русский путешественник академик Иван Лепехин, который в царствование Екатерины II возглавил один из отрядов академической экспедиции в Поволжье и был на реке Пьяне, записал следующее предание: "Течение её весьма извилисто и красиво, отчего и наименование Пьяная река произошло. Хотя сие происхождение названия и вероятно, однако и другую тому повествуют причину: будто бы некогда двое князей имели между собою брань, которых иные русскими, иные ордынскими почитают. Из них один одолел другого и, торжествуя о своей победе, остановился при помянутой реке. Во время торжества воины упились вином и, оставя воинский порядок, шатались повсюду. Побеждённые, услышав нестройность своих победителей, собрав раздробленные свои силы и напавши внезапно на своих неприятелей наголову их побили и от победы над пьяными в знак памяти реку назвали Пьяною".
Марат Мухамметшин
Я корнями из села Шубино, Сергачского района, Нижегородской области. Село расположено на берегу р. Пиана(Пьяна). Думаю, название дали тюркоязычные племена в 5-6 веках. Возможно, именно мишари, которые обитали в наших краях далеко до пришествия татаромонгол. Кроме тюркоязычных народов, в этом регионе обитали и мордва.
Вообще, если ссылаться на историка-ученого Мурада Аджи, то многие названия рек, и в особенности азиатской части Евразии, носят тюркоязычные названия.: например, Енисей- Ана-сай(Ана-су, мать река), Обь - абэ, ;би елга, бабушка река), Иртыш- эр+ тыш, мужчина река, Дон- Тын елга, Тихий Дон, Днестр- Тыныч тор, Ока- Ага елгасы, дедушка река. Также в названии озера Байкал два тюркских слова: “бай,(богатый)” и + “кул”(озеро). И река Ангара названа потому, что образован от тюркского слова “Ынгыр”, т.е. “ненормальный”, т.к. все реки впадают в моря, а Ангара начинается с Байкала(считай по тому времени с “моря”).
Если историк Орлов А.М. пишет, что народ мишари принесли название европейской реки Ока с азиатской части, где азиатская Ока(теска) является притоком той же Ангары, где и по сей день живут цокающие мишари, то название реки Пианы(Пьяны), думаю, не сложно обьяснить.
Название нашей реки Пиана состоит из двух слов: Пи(би) означает богатый+ ана(мать). Ну как могли еще назвать первопоселенцы в эти края, если эта река была кормилицей для них, также и баней. Также слово “баня”, по обьяснению М.Аджи, имеет тюрское происхождение. И состоит из двух корней: “Бай+ана”, которые со временем трансформировались в “байана”, далее в “баня”.Тюрки еще издавна строили бани. Тюрки вообще, серьезно относились к таким вещам как вода, огонь, стол(пускай, если даже недеревяный). Даже в настоящее время, извините, писать(мочиться) на воду у нас считается большим грехом, писать в огонь- тоже, садиться на стол- тоже не нельзя и т.д.
Другим обьяснениям происхождения названия реки Пиана- у меня большие сомнения. Назвать реку “пьяным” не в духе тюрков. Это просто, думаю, русские позже назвали на свой лад реку Пиану -Пьяной.
В частности, нашу деревню Шоба иле (от имени основателя), которая расположена тоже на берегу р.Пиана,назвали на русский лад “Шубино”. Так же и некоторые другие близлежащие населенные пункты.
Думаю, никакое “Пьянское побоище1377г”, не имеет отношения к названию. В других источниках об этом эпизоде пишется, вот фрагмент:«…Здесь же и происходила битва, которая затем перешла на левый берег в междуречье р.Курача и р.Пьяны». Название реки Курача тоже тюркское.

Добро пожаловать!

Вы находитесь на главной странице Энциклопедии Нижнего Новгорода - центральном справочном ресурсе региона, выходящем при поддержке общественных организаций Нижнего Новгорода .

В настоящий момент Энциклопедия представляет собой описание региональной жизни и окружающего её внешнего мира с точки зрения самих нижегородцев. Здесь Вы свободно можете публиковать материалы информационного, коммерческого и личного характера, создавать удобные ссылки вида и вносить свое мнение в большинство существующих текстов. Особое внимание редакция Энциклопедии уделяет авторитетным источникам – сообщениям влиятельных, информированных и успешных нижегородских персон .

Приглашаем ввести больше нижегородской информации в Энциклопедию, стать экспертом , и, возможно, одним из администраторов .

Принципы Энциклопедии:

2. В отличии от Википедии, в Нижегородской Энциклопедии может быть информация и статья про любое, даже самое малое нижегородское явление. Кроме того не требуется наукообразность, нейтральность и тому подобное.

3. Простота изложения и естественный человеческий язык – основа нашего стиля и всячески приветствуется, когда помогают донести правду. Статьи энциклопедии призваны быть понятными и приносить практическую пользу.

4. Допускаются разные и взаимоисключающие точки зрения. Про одно и то же явление можно создавать разные статьи. Например – положение дел на бумаге, в реальности, в народном изложении, с точки зрения определенной группы лиц.

5. Аргументированное народное слово имеет всегда приоритет над административно-канцелярским стилем.

Читайте основные положения

Приглашаем вас написать статьи – о нижегородских явлениях в которых вы по вашему мнению разбираетесь.

Статус проекта

Нижегородская энциклопедия является полностью независимым проектом. ЭНН финансируется и поддерживается исключительно частными лицами и развивается активистами, на некоммерческой основе.

Официальные контакты

Некоммерческая Организация «Открытая Нижегородская Энциклопедия » (самопровозглашенная организация)