Борджиа, которого Макиавелли взял за образец для своего "Принца", был умным, красивым, атлетически сложенным, иногда просто обворожительным и всегда абсолютно беспринципным и неразборчивым в средствах.

Борджиа, которого Макиавелли взял за образец для своего "Принца", был умным, красивым, атлетически сложенным, иногда просто обворожительным и всегда абсолютно беспринципным и неразборчивым в средствах. Ему приписывается единственное доброе дело, которое он сделал за свою жизнь: он открыл специальную больничную палату, в которой могли пожить и подлечиться старые проститутки, отошедшие от дел по причине слабого здоровья или преклонного возраста. Борджиа родился, вероятно, в Риме. Отцом его был кардинал Родриго Борджиа, позже ставший папой Александром VI, а матерью - его любовница Ваннозза деи Катанеи. В 1480 году рождение Цезаря Борджиа было узаконено специальным декретом папы римского. Когда же его отец с помощью взяток стал римским папой в 1492 году, за будущее Цезаря можно было уже не волноваться. Уже на следующий год его сделали кардиналом, но он покинул церковь ради политически выгодной женитьбы. В 1499 году он попытался установить контроль над одной из северных провинций Италии с помощью отца, который по-прежнему контролировал Ватикан и церковную казну. Всех оппонентов, включая и некоторых своих родственников, он просто уничтожил. Цезарь почти достиг поставленной цели, но его отец внезапно скончался в 1502 году. Борджиа сам в это время был серьезно болен и не смог полностью контролировать ход событий. Он, в частности, не смог повлиять на ход выборов нового папы римского, и им стал Юлий II, заклятый враг семейства Борджиа. Цезарь был арестован, но дважды сумел вы рваться из-под стражи. В 1507 году он попал в за саду около городка Виана и после непродолжительного ожесточенного боя был убит. Когда искалеченное тело Борджиа было найдено, на нем насчитали двадцать пять тяжелейших ранений, каждое из которых могло оказаться смертельным.

Женщины всегда представляли для Цезаря Борджиа лишь сексуальный интерес. У него было множество сексуальных связей, но нет ни малейшего намека на то, что он когда-либо любил хотя бы одну из тех женщин, которые встретились ему на жизненном пути. Его сексуальное поведение было скандальным даже для Италии эпохи Воз рождения. Ходили упорные слухи о том, что он, например, поддерживал сексуальные отношения со своей сестрой Лукрецией. 30 октября 1501 года он устроил вечеринку, на которой для него и его гостей танцевало 50 обнаженных куртизанок. На этой же вечеринке были выданы призы тем гостям, которые смогли превзойти всех остальных по количеству проституток, с которыми они здесь же в зале имели сексуальные сношения. В другом случае в небольшой загон по приказу Цезаря запустили четырех жеребцов и двух кобылиц. За всем происходящим в загоне с интересом наблюдали сам Це зарь, его сестра и их отец.

В 1496 году, будучи еще кардиналом, Цезарь начал любовную связь с 22-летней невестой своего брата Жофра, которому было тогда 15 лет. Вскоре, впрочем, Цезарь решил, что для укрепления могущества семейства Борджиа ему необходимо жениться. Он объявил о своем решении в августе 1498 года. Избранницей его стала Карлотта Арагонская, дочь короля Неаполя Фредерика. Отец Цезаря заручился поддержкой французского короля Луи XII, который пообещал убедить Карлотту и ее отца принять предложение Цезаря. За это Луи XII было обещано аннулировать специальным декретом папы римского его собственную женитьбу с тем, что бы он мог официально жениться на своей новой избраннице. Когда все было подготовлено, Цезарь отправился во Францию за невестой. Карлотта, однако, отказалась выйти за него замуж. Она была влюблена в другого, да и отец ее тоже был против такого жениха для своей дочери. Луи XII быстро нашел Карлотте замену и предложил Цезарю в качестве невесты 17-летнюю Шарлотту д"Альбре, прекрасную дочь герцога Гийенского. Цезарь согласился. Свадьба состоялась 12 мая 1499 года. Брачная ночь не принесла особенного блаженства Цезарю. Перед этим он почувствовал себя не очень хорошо и по ошибке выпил несколько таблеток слабительного. По словам служанок Шарлотты, которые наблюдали за всем, что происходило этой ночью в комнате молодоженов, Цезарь провел в туалете больше времени, чем в постели у молодой жены. Через 4 месяца после свадьбы Борджиа отправился воевать в Италию. Они больше никогда не видели друг друга. Борджиа так ни разу не увидел и свою дочь, которую Шарлотта родила через несколько месяцев. Ее назвали Луиза, и она оказалась единственным официально признанным ребенком Цезаря Борджиа. Узнав о смерти Цезаря, Шарлотта, которой было 25 лет, объявила траур и продолжала носить черное платье еще 7 лет до последнего дня своей жизни.

Цезарь, естественно, постоянно изменял своей жене. В 1500 году его войска захватили крепость Форли на севере Италии. Обороной крепости руководила бесстрашная 37-летняя Катерина Сфорца . Борджиа изнасиловал ее и унизил еще сильнее, когда объявил ее офицерам, взятым его армией в плен, что Катерина защищала крепость гораздо дольше и мужественнее, чем свою честь. В этом же году Борджиа начал сексуальную связь с прекрасной и богатой куртизанкой из Флоренции Фиаметтой де Микелис. Она была образованной, знала латынь и греческую поэзию, играла на лире и хорошо пела. Она пережила Цезаря на 5 лет и умерла в 1512 году.

Ни одна из связей Цезаря не вызывала такого скандала, который произошел в 1501 году, когда по его приказу солдаты похитили Доротею Каракко ло, жену офицера венецианской армии. Шум, поднятый по поводу ее исчезновения, вынудил Цезаря заявить, что он не имеет к этому делу никакого отношения. Позже он даже обвинил в организации этого похищения одного из своих офицеров. В течение двух лет Доротея оставалась жертвой сексуальных капризов Цезаря. Затем она была помещена в женский монастырь, откуда ей удалось вы рваться лишь в 1504 году.

История сохранила имена только двух внебрачных детей Цезаря, которые родились в начале 16 века. Его сын по имени Героламо был столь же безжалостным и жестоким, как и его отец, а дочь Камилла Лукреция в 1516 году стала монахиней и вела праведный образ жизни до дня своей смерти в 1573 году. Их мать или матери неизвестны.

В 1497 году Цезарь заразился сифилисом. Из-за

болезни на лице его иногда выступали пятна и прыщи, и по этой причине в последние годы жизни он часто носил специальную маску.

(The Borgias). Роль Чезаре Борджиа исполняет канадский актер Франсуа Арно.

В центре сюжета сериала – круговорот интриг вокруг персоны главного героя, Папы Римского Александра VI, урожденного Родриго Борджиа. Его роль исполняет знаменитый голливудский актер Джереми Айронс .

Чезаре Борджиа – легендарный политический деятель эпохи Возрождения, сын Папы Римского Александра VI. Именно ему принадлежит попытка объединить Италию под эгидой Святого престола в конце 1490-х годов.

Чезаре Борджиа – старший сын Родриго Борджиа , и именно на него отец возложил особенные надежды, подарив ему священный сын. Чезаре Борджиа не смеет идти против воли отца, несмотря на свое желание возглавить папскую армию, и сражаться наравне с рядовыми солдатами. Облаченный в кардинальскую рясу, Чезаре Борджиа идет на любые преступления ради блага семьи. Под его чутким руководством происходят бесчисленные отравления, пытки и убийства, а его верным слугой, который честно выполняет самую «грязную» работу, оставается Микелетто (Шон Харрис).

Чезаре Борджиа очень предан своей матери, в прошлом итальянской куртизанке Ванноце деи Каттанеи (Джоэнн Уэлли), и нежно любит родную сестру Лукрецию (Холли Грейнджер). Но соперничество с младшим братом Хуаном (Дэвид Оакс), которому отец подарил титул главнокомандующего папскими войсками, не дает ему покоя, что, в конце концов, становится камнем преткновения в истории легендарной семьи Борджиа.

Сценаристы поставили во главу угла мысль о священном сане, который так ненавидел Чезаре Борджиа , и долгие годы мечтал снять с себя это облачение. Он стал первым за всю историю Италии кардиналом, который добровольно покинул свой пост.

Легендарный итальянский философ и политический деятель Никколо Макиавелли посвятил Чезаре Борджиа свою работу «Государь», считая, что именно так должен выглядеть идеальный политик: сильный как лев и хитрый как лис, не стесненный моральными нормами и принципами.

Сериал «Борджиа» опирается на реальные исторические факты, но некоторые моменты из биографии Чезаре Борджиа расходятся с историей жизни его прототипа. Так, настоящий Чезаре Борджиа был средним сыном в семье Борджиа, но отец действительно возлагал на него большие надежды. Чезаре Борджиа изучал теологию в Университете в Пизе вплоть до 1492 года, и прибыл в Рим, когда его отец уже получил титул Александра VI. Кроме того, Чезаре Борджиа имеет весьма косвенное отношение к смерти Принца Джема – большинство историков сходятся во мнении, что последний умер от дизентерии.

Именно Чезаре Борджиа , а вовсе не его брат Хуан, имел любовную связь с Санчой (Эммануэль Шрики), внебрачной дочерью Альфонсо Калабрийского и супругой его юного брата Джоффре.

История жизни

Цезарь Борджиа (Чезаре Борджа), родился в 1476 году. Родителями его были Ваноцца Катаней, одна из самых известных и образованных римлянок конца XV- начала XVI веков и Родриго Борджа - испанский дворянин и выдающийся религиозный и политический деятель, ставший в последствие Римским Папой Александром IV, и изменившим имя на итальянский манер - Борджиа. У Цезаря - назван он был в честь Юлия Цезаря - было два брата: старший Хуан и младший Хофре, а также сестра Лукреция.

Поскольку отец его занимал важный пост в Ватикане, будучи кардиналом и вице-канцлером, Цезаря с детства готовили к тому, что он станет священником, тем более, что он обладал всеми необходимыми для этого качествами. Совсем юным он получил сан епископа, и всем, кто хотя бы отдалённо знал молодого человека, было понятно, что он просто обречён сделать головокружительную карьеру в Ватикане. Настойчивый и жёсткий - а там где надо и жестокий - он с детства обладал способностью трезво оценивать обстановку и быстро принимать решения. Умел ценить людей, приближая к себе тех, кому действительно можно доверять, и никогда не забывал награждать верную службу. Если сюда прибавить горячий испанский темперамент, способность схватывать налету любые науки, относительное богатство и аристократическое воспитание, о котором позаботился Родриго Борджиа для всех своих детей, то становится понятно, почему практически все влиятельные семьи Италии были уверены, что молодого Цезаря ждёт блестящее будущее. Не все, безусловно, были этому рады. Многие опасались, что Красный Бык - его изображение на золотом фоне было гербом Борджиа - растопчет их могущество. Ведь на тот момент вся Италия представляла собой множество раздробленных и подчас враждующих между собой государств, на противоречиях которых играли могущественные соседи - Испания и Франция. Но, так или иначе, а в 1493 году, после того, как его отец стал Римским Папой, Цезарь получает сан кардинала Валенсийского. До этого он изучал право и теологию в университетах Перуджи и Пизы, а его диссертация по юриспруденции считалась одной из лучших, написанных в последние годы… По свидетельствам того времени, Цезарь был определённо хорош собой - в нём сочеталась римская утончённость, полученная от матери и сила испанских аристократов, доставшаяся от отца. Высокий, черноволосый, с загадочным взглядом тёмных глаз - именно таким мы видим его на портретах… Не удивительно, что женщин влекло к Цезарю. Даже когда он был совсем молодым, Рим будоражили слухи о его похождениях. Куртизанки и монахини, знатные дамы и простолюдинки - многие мечтали о нём. И мечты многих он исполнял, если верить современникам. Впрочем, где кончается правда и начинается ложь, сейчас уже невозможно сказать… Его обвиняли в похищении знатных девиц, в соблазнении верных жен и даже в связи с родной сестрой Лукрецией. Последнее, должно быть, было основано по крупному счёту на том, что та действительно ставила интересы семьи превыше личных интересов. Даже её браки - а Лукреция трижды выходила замуж - были направлены на то, чтобы упрочить положение Борджиа на политической арене. В любом случае, слухи эти ни чуть не мешали Цезарю - скорее наоборот. Он получал репутацию человека непредсказуемого и опасного. Тем более, что по всему Риму - если не по всей Италии - ходили слухи о его физической силе. Говорят, находясь в хорошем расположении духа, он мог почтить своим присутствием горожан на каком-нибудь празднике и принять участие в состязании борцов. По свидетельствам очевидцев, практически из всех подобных состязаний Цезарь выходил победителем, отчего простой народ едва ли не боготворил его - ведь люди склонны восхищаться властьимущими, если те обладают способностью побеждать и желанием миловать побеждённых… Несмотря на то, что он имел большой потенциал и, безусловно, мог достичь очень многого, если бы полностью посвятил свою жизнь служению Церкви, Цезарь видел себя полководцем… По традиции многих аристократических семей, АлександрVI хотел, чтобы его старший сын стал военным, а следующий - священником… Во многих традициях, безусловно, есть смысл. И не только смысл, но и многовековая мудрость. Но в данном случае природа - или Господь? - распорядились по-другому… Старший сын, Хуан Борджиа, брак которого с Марией Энрикес, кузиной Фердинанда, короля Испании, был призван укрепить союз Ватикана с могучим западным соседом, получил титул герцога Гандийского и звание гонфалоньера Церкви, то есть командующего всеми войсками, находящимися в подчинении Папы. Заносчивый и не слишком дальновидный, он преуспел в дворцовых интригах, с этим никто не спорил. Но вот в командовании войсками понимал мало, тогда как Цезарь с детства изучал тактику ведения боя, сам лично превосходно владел мечом и даже будучи кардиналом принимал участие в нескольких битвах… Однако, на тот момент никакие доводы не могли поколебать Александра VI. На Цезаря он возлагал слишком большие надежды - он должен был со временем заменить своего отца на посту главы Римской Католической Церкви, обеспечивая стабильность Папской области и процветание семье… Надо отдать должное Хуану - с помощью опытных кондотьеров ему удалось одержать несколько побед над врагами паства, в частности в битвах против Орсини… Хотя поговаривали о том, что Хуан лишь красиво выезжал из Рима, командуя войсками, а сразу за его пределами сдавал все полномочия опытным полководцам, вроде Гвидо Фелтры или Гонсалво де Кордобы, которые и руководили войсками де-факто, до того времени, как потребуется вернуться домой с победой… В любом случае, даже если Хуан не показывал себя превосходным военачальником, он не разочаровывал Папу окончательно, и Александр VI терпел сына на посту гонфалоньера, надеясь, что тот ещё успеет проявить себя в будущем… А для того, чтобы проявить себя, возможности имелись… У семьи Борджиа было слишком много и врагов, и просто недоброжелателей, разобраться с которыми было в интересах Ватикана, поскольку те ослабляли влияние церкви по всей Италии… Орсини и Колонна, давние враги, враждуя между собой, готовы были заключить временное перемирие, лишь бы хоть как-то противостоять усилению Борджиа… Сфорца, после неудачного брака Лукреции с одним из представителей их семьи, затаили обиду и теперь ждали только возможности отомстить Папе. Савонарола, доминиканец из Флоренции, неожиданно стал выступать против папства вообще и Борджиа в частности, собирая толпы народа, которые слушали его проповеди и передавали их из уст в уста, пока проповедника не повесили, а останки не сожгли на костре… Карл VIII, французский король, претендуя на неаполитанскую корону, двинулся в поход на Италию, угрожая на своём пути захватить и Рим… Всем было известно, что подстрекал его на этот поход давний враг семьи Борджиа - Джулио делла Ровере, не простивший Родриго, что тот обошёл его выборах Папы. И в 1494 году войска французов вошли в Рим на пути к Неаполю… Александр VI принял решение пропустить войска Карла через папскую область, поскольку противостоять такому сильному и хорошо обученному противнику было на тот момент просто нереально. Более того, Папа оказал французам практически королевский приём, чем спас Рим и его народ от разграбления французскими войсками. Пустив в ход всё своё обаяние, Александр даже заключил договор с Карлом - он обещал беспрепятственный проход войск через папскую область и обеспечение их продовольствием, а также отдавал в заложники Цезаря, чтобы подтвердить искренность своих намерений. Карл же подписывался под тем, что он остаётся добрым сыном Святейшего Папы и полностью признает его как представителя Бога на земле… Таким образом Цезарь впервые оказался во французской армии… Наблюдал за их тактикой ведения боя, изучал слабые и сильные стороны. Быть может, он бы сопровождал французов до самого Неаполя, где по идее должен был помазать в качестве кардинала Карла VIII на неаполитанский престол. Но его отец, Римский Папа, не хотел допускать, чтобы хоть кто-то из иностранцев посягал на итальянскую землю… Цезарь легко мог догадаться, что тот не бездействует, а пытается организовать Святую Лигу - союз городов-государств, чтобы противостоять французам… В этот момент готовы были объединиться все - Венеция, Флоренция, Милан, Испания… Но на кону стояла жизнь Цезаря - и это связывало Александру руки… Нельзя сказать точно - сам Цезарь просчитал ситуацию, или даже находясь в заложниках у Карла, он мог через своих людей получать информацию о состоянии дел в Ватикане. Мы знаем только одно - он в одиночку, без чьей-либо помощи бежал от французов. Смог перехитрить охрану, убрать часового, достать лошадь и прискакать в Рим, давая возможность Папе приступить к активным действиям… Карл всё-таки взял Неаполь - но удержать его за собой так и не смог. Отряды Святой Лиги окружали французов со всех сторон - и они вынуждены были спешно отойти к своим границам. Поход в Италию закончился полным поражением… Быть может, Цезарь так и оставался бы Князем Церкви… Если бы не смерть Хуана, случившаяся в 1497 году. Обстоятельства её остаются до сих пор загадкой. Известно лишь то, что вечером на пиру за Хуаном зашёл человек в маске, после чего герцог Гандийский поспешно попрощался со всеми гостями и последовал за своим спутником. Когда он не появился на утро, Александр VI начал поиски… Собственно, первое время все не особенно беспокоились - многочисленные любовные связи Хуана и его постоянные загулы давали основание думать, что он просто задержался в каком-нибудь гетто с очередной куртизанкой… Впрочем, поиски успехом не увенчались. Единственно удалось найти рыбака, который утверждал, что видел, как несколько мужчин ночью выбросили в Тибр нечто, напоминающее человеческое тело… После этого по приказу Папы стали обыскивать реку. В результате, спустя несколько дней после его исчезновения, тело Хуана Борджиа достали из воды. На нём было несколько ран, каждая из которых могла оказаться смертельной, не считая перерезанного горла. У пояса висел кошелёк с тридцатью дукатами, свидетельствуя о том, что убийство произошло явно не ради ограбления… Александр VI сразу же начал расследование. Но как бы ни старались его люди, а убийца так и не был найден. Кое-кто называл заказчиком самого Цезаря… Однако, при ближайшем рассмотрении версия эта кажется несколько надуманной… У Хуана было слишком много личных врагов, даже если не считать врагов семьи. Орсини, поход против которых Хуан возглавлял, кондотьеры вроде Гвидо Кордобы, обиженные на то, что герцог Гандийский приписал все заслуги в военных кампаниях лично себе. Оскорблённые мужья и отцы. Если верить слухам, то незадолго до своей смерти Хуан соблазнил четырнадцатилетнюю дочь графа Миранделлы, о чём, говорят, хвастался при каждом удобном случае… Одним словом, подозревать можно было добрую половину Рима. И Церковь нуждалась в том, чтобы сильный и решительный человек стал во главе её войск. Таким образом, Папа вынужден был согласиться с доводами Цезаря и разрешить ему снять с себя сан кардинала для того, чтобы в последствие сделать его гонфалоньером… В этот же период неожиданно умирает французский король Карл VIII. И на престоле оказывается Людовик XII, который сразу же сообщил Александру VI, что предъявляет права на владение Миланом и Неаполем, но не хочет ни в чём ущёмлять Святой Престол. Более того, новый французский король просил разрешения Папы на развод с увечной дочерью Людовика XI, Жанной Французской с тем, чтобы жениться на вдове своего кузена Анне Бретонской… Это разрешение, подписанное Папой, во Францию повёз сам Цезарь. По договорённости Ватикана с французскими послами, в обмен на милость Папы, Людовик должен был всеми силами способствовать браку Цезаря с дочерью неаполитанского короля Розеттой… По свидетельствам того времени, Цезарь Борджиа и его свита просто поражали воображение французов, пока он двигался от Марселя до Шинона, где располагался король со своим двором. Горнисты, швейцарская кавалерия в форме папской армии, дворяне, пажи, слуги, музыканты… По пути, где бы он ни останавливался, его встречали как принца крови, осыпали серебряными монетами и устраивали пышные приёмы… Впрочем, намеченный брак с неаполитанской принцессой не состоялся. Мария Энрикес, вдова Хуана, смогла убедить испанскую королеву Изабеллу - а также и короля Фердинанда - в том, что в смерти её мужа повинен Цезарь. Нельзя сказать, что все безоговорочно верили в это, но, тем не менее, семьи из дома Арагона в Испании, в Милане и Неаполе весьма настороженно относились к возможности породниться с Борджиа. А поскольку Розетта номинально не считалась подданной французского короля, то приказать ей Людовик просто не мог. Чувствуя себя в долгу перед Папой, он предложил Цезарю заменить неаполитанскую принцессу на французскую, сестру Наварского короля Шарлоту д’Альбре. Ну, а кроме того, подарил ему герцогство Валентинуа и предоставил в полное распоряжение Цезаря 2000 всадников и 6000 пехотинцев для того, чтобы навести окончательный порядок в папской области и полностью подчинить себе Романью. Таким образом, в 1499 году состоялась свадьба Цезаря Борджиа и Шарлоты д’Альбре. От этого брака родилась дочь - Луиза Борджиа. Несмотря на то, что дела заставили Цезаря уже в этом же году вернуться в Рим, брак этот нельзя назвать неудачным с точки зрения личных отношений. Шарлота всегда ждала его, и в последствие даже гибель Цезаря не заставит её вновь выйти замуж… Но это будет позже, а сейчас, в 1499 году при поддержке французской армии, Цезарь начал воплощение своей мечты - создание сильного единого итальянского государства. Быстро - так быстро, что враги просто не успевали реагировать - он захватывает множество городов и крепостей в Романье. Имола, Форли, Чезена, Пьезаро, Фаэнца… Некоторые сдавались без боя - горожане просто открывали ворота и впускали войска Цезаря. В подобных случаях он строго запрещал грабить города и как-либо ущемлять местное население - под страхом смертной казни. Солдатам, состоявшим на службе у Папы, и так платили хорошее жалование… Именно в тот момент он пригласил к себе на Леонардо да Винчи. И когда тот охотно согласился - слава о герцоге и его военных кампаниях прокатилась уже по всей Италии и далеко за её пределами - Цезарь назначил художника своим главным инженером. Войска Цезаря уверенно захватывали территории, входившие в папскую область, но не подчинявшиеся пока Святому Престолу из-за самоуправства местных сеньоров, стремившихся к личной власти… Впрочем, и на этом пути не всё было так гладко, как хотелось бы. Цезарь имел в своём распоряжении хорошо обученную армию, солдаты любили его за щедрость и внимательность к их нуждам. Обладая отличной памятью, герцог знал едва ли не каждого солдата, побывавшего с ним в серьёзных сражениях не только в лицо, но и по имени. Он контролировал практически всю Романью и Урбино, не захватил Болонью лишь из-за того, что это затрагивало бы интересы его французских союзников, и оказывал влияние на Флоренцию. Но если солдаты почти боготворили Цезаря, то кондотьеры, на которых он опирался в своих завоеваниях, и местные аристократы, изгнанные из своих замков, хотели служить не столько интересам церкви и герцога, сколько своим собственным. Заговор зародился в Маджони, и возглавил его Джованни Бентивольво. Сюда же присоединились Паоло и Франко Орсини, Гравина, Вито Виттелли и многие другие. На встрече была достигнута договорённость найти себе сильных покровителей, которые могли бы защитить их от гнева Папы, а также разработать план физического уничтожения Цезаря. Но вышло так, что заговорщики перехитрили сами себя. Герцог узнал о переговорах, которые ведутся за его спиной. Более того - он дал понять всем, что знает об этом. Действовал он стремительно. Вывел войска из Урбино и сосредоточил их на севере, в Романье, под командой верных ему людей. Искал замену взбунтовавшимся командирам, мобилизовал пехоту Вала ди Ламоне, которая считалась на тот момент лучшей пехотой в Италии. После этого он встретился с мятежниками и предложил выгодные условия перемирия, обещая никого не наказывать и никому не мстить. Так или иначе, заговорщики поверили Цезарю - кондотьеры вновь присоединились к его армии, герцог настоял на возвращении ему Урбино и Камерино, но не тронул покушавшихся на его жизнь сеньоров. Однако, статус-кво сохранялся лишь до взятия Сенигальи, для чего были необходимы все войска, которые только возможно было собрать… Во время праздника, посвященного взятию этого города, Цезарь окружил своими надежными людьми бывших изменников и казнил на месте, ещё более упрочив свою репутацию человека решительного и жестокого, способного отличать врагов от друзей, карать и миловать по своему усмотрению. Одним словом, к 1503 году Цезарь значительно расширил папскую область, установив над ней полный контроль. Было ясно, что в самом скором времени он будет владеть сильной объединённой Италией… Именно таким было состояние дел, когда Цезарь был вынужден вернуться в Рим к своему отцу. Завоеваниям его было не суждено продолжиться. До сих пор никому точно не известно, что произошло тем летним днём. Говорили, что Александр VI вместе с Цезарем решили устранить кардиналов-изменников с помощью отравленного вина, а прислуга то ли была подкуплена, то ли по глупости перепутала бутылки. Хотя, судя из логики событий, проще было бы предположить, что Борджиа ничего не знали о яде, который мог оказаться в вине - чем больше усиливалась семья, тем больше врагов они приобретали. А идея объединения Италии означала в частности и то, что многим удельным царькам, которые чувствовали себя в своих владениях едва ли не влиятельнее самого Господа Бога, придётся расстаться со своей властью… Как бы там ни было, 18 августа 1503 года Александр VI умер. Цезарь тоже находился при смерти. Он вместе со своими верными людьми закрылся в римском Замке Святого Ангела… Болезнь его длилась в течение нескольких месяцев. Но даже в таком состоянии он сумел повлиять на выборы нового Папы, которым стал Франческо Пикколомини, взявший имя Пия III. Он был более чем лоялен к семье Борджиа, и оставайся Пий на папском престоле, быть может, всё сложилось бы совсем по-другому. Но он умер, пробыв Папой всего двадцать семь дней. На его место пришёл Юлий II, тот самый Джулиано делла Ровере, который был самым главным врагом Цезаря и Родриго Борджиа. Во время болезни Цезаря враги сразу активизировались, стараясь вернуть себе Урбино, Сенигалью и Камерино. Даже ненавидевшие друг друга Колонна и Орсини объединились против него. Юлий II, публично обещавший оставить его на посту гонфалоньера, моментально отрёкся от своих слов, когда понял, что после смерти Александра ни Франция, ни Испания не будут оказывать Цезарю такой поддержки, как раньше. Более того, он распорядился арестовать Цезаря и отправить в Остию, чтобы герцог сдал людям нового Папы все принадлежащие ему замки. Впрочем, Цезарю удалось вырваться и добраться до Неаполя, находившегося под испанским контролем, чтобы связаться со своим старым товарищем, Гонсалво де Кордобой… Но здесь его постигла неудача. Руководствуясь исключительно интересами испанской короны, де Кордоба заключил Цезаря под стражу и отправил в Вильянуэва-дель-Грао в Испании, где герцога и заключили в тюрьму, желая сохранить хорошие отношения с дела Ровере. Но Цезарь бежал и оттуда, добрался до Наварры, где правил король Жан, брат его жены Шарлоты. Жан очень тепло встретил Цезаря и сразу поставил командовать над своими войсками - армия Наварры была не слишком многочисленной, но хорошо обученной… На тот момент у короля Наварры были проблемы со своими вассалами. В частности граф де Бьюмонт жёг деревни своего сюзерена, убивал его крестьян, воровал зерно… Цезарь вызвался успокоить неверного вассала, и вместе с войсками Жана подошёл к замку Бьюмонта… Это было 12 марта 1507 года. Там, в Наварре и погиб Цезарь Борджиа, герцог Валентинуа и Романьи… Говорят, что Бьюмонт подкупил рыцарей Жана Наварского, и те предали Цезаря. Возможно, это и так. В любом случае, всех их история запомнила лишь потому, что они имели какое-то отношение к Цезарю Борджиа, человеку, которого Макиавелли считал образцом Государя, посвятив ему один из лучших своих трудов. Писал он в частности и следующее: «Обозревая действия герцога, я не нахожу, в чем можно было бы его упрекнуть… Ибо, имея великий замысел и высокую цель, он не мог действовать иначе: лишь преждевременная смерть Александра и собственная его болезнь помешали ему осуществить намерение. Таким образом, тем, кому необходимо в новом государстве обезопасить себя от врагов, приобрести друзей, побеждать силой или хитростью, внушать страх и любовь народу, а солдатам - послушание и уважение, иметь преданное и надежное войско, устранять людей, которые могут или должны повредить; обновлять старые порядки, избавляться от ненадежного войска и создавать свое, являть суровость и милость, великодушие и щедрость и, наконец, вести дружбу с правителями и королями, так чтобы они с учтивостью оказывали услуги, либо воздерживались от нападений, - всем им не найти для себя примера более наглядного, нежели деяния герцога»

Материла подготовлен Самойловым М.В.

Борджиа, которого Макиавелли взял за образец для своего "Принца", был умным, красивым, атлетически сложенным, иногда просто обворожительным и всегда абсолютно беспринципным и неразборчивым в средствах. Ему приписывается единственное доброе дело, которое он сделал за свою жизнь: он открыл специальную больничную палату, в которой могли пожить и подлечиться старые проститутки, отошедшие от дел по причине слабого здоровья или преклонного возраста. Борджиа родился, вероятно, в Риме. Отцом его был кардинал Родриго Борджиа, позже ставший папой Александром VI, а матерью - его любовница Ваннозза деи Катанеи. В 1480 году рождение Цезаря Борджиа было узаконено специальным декретом папы римского. Когда же его отец с помощью взяток стал римским папой в 1492 году, за будущее Цезаря можно было уже не волноваться. Уже на следующий год его сделали кардиналом, но он покинул церковь ради политически выгодной женитьбы. В 1499 году он попытался установить контроль над одной из северных провинций Италии с помощью отца, который по-прежнему контролировал Ватикан и церковную казну. Всех оппонентов, включая и некоторых своих родственников, он просто уничтожил. Цезарь почти достиг поставленной цели, но его отец внезапно скончался в 1502 году. Борджиа сам в это время был серьезно болен и не смог полностью контролировать ход событий. Он, в частности, не смог повлиять на ход выборов нового папы римского, и им стал Юлий II, заклятый враг семейства Борджиа. Цезарь был арестован, но дважды сумел вы рваться из-под стражи. В 1507 году он попал в за саду около городка Виана и после непродолжительного ожесточенного боя был убит. Когда искалеченное тело Борджиа было найдено, на нем насчитали двадцать пять тяжелейших ранений, каждое из которых могло оказаться смертельным.
Женщины всегда представляли для Цезаря Борджиа лишь сексуальный интерес. У него было множество сексуальных связей, но нет ни малейшего намека на то, что он когда-либо любил хотя бы одну из тех женщин, которые встретились ему на жизненном пути. Его сексуальное поведение было скандальным даже для Италии эпохи Воз рождения. Ходили упорные слухи о том, что он, например, поддерживал сексуальные отношения со своей сестрой Лукрецией. 30 октября 1501 года он устроил вечеринку, на которой для него и его гостей танцевало 50 обнаженных куртизанок. На этой же вечеринке были выданы призы тем гостям, которые смогли превзойти всех остальных по количеству проституток, с которыми они здесь же в зале имели сексуальные сношения. В другом случае в небольшой загон по приказу Цезаря запустили четырех жеребцов и двух кобылиц. За всем происходящим в загоне с интересом наблюдали сам Це зарь, его сестра и их отец.
В 1496 году, будучи еще кардиналом, Цезарь начал любовную связь с 22-летней невестой своего брата Жофра, которому было тогда 15 лет. Вскоре, впрочем, Цезарь решил, что для укрепления могущества семейства Борджиа ему необходимо жениться. Он объявил о своем решении в августе 1498 года. Избранницей его стала Карлотта Арагонская, дочь короля Неаполя Фредерика. Отец Цезаря заручился поддержкой французского короля Луи XII, который пообещал убедить Карлотту и ее отца принять предложение Цезаря. За это Луи XII было обещано аннулировать специальным декретом папы римского его собственную женитьбу с тем, что бы он мог официально жениться на своей новой избраннице. Когда все было подготовлено, Цезарь отправился во Францию за невестой. Карлотта, однако, отказалась выйти за него замуж. Она была влюблена в другого, да и отец ее тоже был против такого жениха для своей дочери. Луи XII быстро нашел Карлотте замену и предложил Цезарю в качестве невесты 17-летнюю Шарлотту д`Альбре, прекрасную дочь герцога Гийенского. Цезарь согласился. Свадьба состоялась 12 мая 1499 года. Брачная ночь не принесла особенного блаженства Цезарю. Перед этим он почувствовал себя не очень хорошо и по ошибке выпил несколько таблеток слабительного. По словам служанок Шарлотты, которые наблюдали за всем, что происходило этой ночью в комнате молодоженов, Цезарь провел в туалете больше времени, чем в постели у молодой жены. Через 4 месяца после свадьбы Борджиа отправился воевать в Италию. Они больше никогда не видели друг друга. Борджиа так ни разу не увидел и свою дочь, которую Шарлотта родила через несколько месяцев. Ее назвали Луиза, и она оказалась единственным официально признанным ребенком Цезаря Борджиа. Узнав о смерти Цезаря, Шарлотта, которой было 25 лет, объявила траур и продолжала носить черное платье еще 7 лет до последнего дня своей жизни.
Цезарь, естественно, постоянно изменял своей жене. В 1500 году его войска захватили крепость Форли на севере Италии. Обороной крепости руководила бесстрашная 37-летняя Катерина Сфорца. Борджиа изнасиловал ее и унизил еще сильнее, когда объявил ее офицерам, взятым его армией в плен, что Катерина защищала крепость гораздо дольше и мужественнее, чем свою честь. В этом же году Борджиа начал сексуальную связь с прекрасной и богатой куртизанкой из Флоренции Фиаметтой де Микелис. Она была образованной, знала латынь и греческую поэзию, играла на лире и хорошо пела. Она пережила Цезаря на 5 лет и умерла в 1512 году.
Ни одна из связей Цезаря не вызывала такого скандала, который произошел в 1501 году, когда по его приказу солдаты похитили Доротею Каракко ло, жену офицера венецианской армии. Шум, поднятый по поводу ее исчезновения, вынудил Цезаря заявить, что он не имеет к этому делу никакого отношения. Позже он даже обвинил в организации этого похищения одного из своих офицеров. В течение двух лет Доротея оставалась жертвой сексуальных капризов Цезаря. Затем она была помещена в женский монастырь, откуда ей удалось вы рваться лишь в 1504 году.
История сохранила имена только двух внебрачных детей Цезаря, которые родились в начале 16 века. Его сын по имени Героламо был столь же безжалостным и жестоким, как и его отец, а дочь Камилла Лукреция в 1516 году стала монахиней и вела праведный образ жизни до дня своей смерти в 1573 году. Их мать или матери неизвестны.
В 1497 году Цезарь заразился сифилисом. Из-за
болезни на лице его иногда выступали пятна и прыщи, и по этой причине в последние годы жизни он часто носил специальную маску.

Чезаре (Цезарь) Борджиа - испанец по происхождению, жил в Италии на рубеже XV–XVI столетий, хотел называться Цезарем. И у него были основания для этой исторической аналогии.

Он был современник многих великих людей. Среди них - Лоренцо Великолепный из дома Медичи и Никколо Макиавелли. При этом последний ценил его так высоко, что отразил впечатления о нем в своей знаменитой книге «Государь». А на службе у Борджиа какое-то время был сам , в качестве инженера.

Впечатляют титулы Чезаре Борджиа: герцог Валансский и Романьольский, принц Андрии и Венафра, граф Дийосский, правитель Пьомбино, Камерино, Урбино. Его должности: кардинал, гонфалоньер папской армии (руководитель войска), генерал-капитан Святой Церкви.

О Чезаре ходили противоречивые слухи. Великодушный, щедрый, обаятельный и - жестокий, коварный, беспощадный к врагам. На его гербе был девиз, который он выбрал сам: «Aut Caesar aut nihil» - «Цезарь или ничего». Такому девизу вполне соответствовала его яркая и очень короткая жизнь. Он погиб в 32 года.

Родился Чезаре Борджиа в 1475 г. Он был сын кардинала Родриго Борджиа (будущего папы Александра VI), что противоречило законам католической церкви, служителям которой надо было соблюдать целибат - запрет на брак и рождение детей. Однако это была эпоха Возрождения, когда многие нарушали церковные правила.

Мальчик был рожден любовницей кардинала Родриго Борджиа Ванноццей деи Каттанеи. Ее муж, скромный писец папской канцелярии Джорджио делла Кроче, спокойно воспринимал роман жены и не возражал против того, чтобы в семье жили дети от кардинала. Позднее, в возрасте 56 лет, Родриго Борджиа бросил прежнюю любовницу и завел новую, 16-ти летнюю красавицу Джулию Фарнезе.

Род Борджиа восходил к XI столетию, к королевской династии Арагона. В XIV веке фамилия достигла расцвета. В роду было два римских папы - Каликст III и Александр VI - и даже один святой, генерал ордена иезуитов Франсиско, живший в XVI и канонизированный в XVII столетии. При этом многие Борджиа прославились как злодеи-отравители. Известность приобрели участвовавшие в политической жизни братья Чезаре Джованни и Джоффре. Многие столетия окружена шлейфом страшных мифов их сестра Лукреция Борджиа. Правда, сейчас уже понятно, что она была не просто злодейка, но и жертва жутких обстоятельств.

Надо отметить, что у Чезаре не было мучительного комплекса бастарда. В 1480 г., когда ему было 5 лет, могущественный кардинал Родриго Борджиа добился, чтобы папа римский Сикст IV выдал грамоту о законном происхождения Чезаре. Мальчик стал официальным сыном кардинала.

Все детство Чезаре был осыпан золотым дождем. С 6-ти лет он получал доходы от монастыря в Валенсии, где он был записан как папский нотариус. Можно вспомнить пушкинского Петрушу Гринева: «Матушка была еще мною брюхата, как уже я был записан в Семеновский полк сержантом…».

Когда Чезаре исполнилось 8 лет, он был назначен пробстом - заместителем епископа области Альбы и тогда же - казначеем картахенской церкви. Это была типичная синекура - должность, на которой человек попросту числится и получал хороший доход.

Юный Чезаре отличался от братьев и сестер тем, что он любил учиться. С 15-ти летнего возраста он обучался в университете в Перудже, потом в Пизе. Осваивал древние языки, ораторское искусство, каноническое право. Назначения между тем продолжались. Будучи студентом Пизанского университета, 17-ти летний Чезаре стал генеральным нотариусом церкви и епископом Памплонским.

После очередного повышения Чезаре вежливо благодарил отца - и продолжал учебу. Его диссертация была посвящена каноническому праву и признана в университете одной из лучших.

1492 год — произошло в конце концов то великое событие, к которому давно стремился кардинал Родриго Борджиа, - он стал римским папой Александром VI. Он вошел в историю как зловещая фигура и в особенности прославился как отравитель: все боялись «белого порошка Борджиа».

Однако следует признать, что и предшественники Александра VI - Сикст IV и Иннокентий III - также были далеки от нравственной безупречности. Конец XV столетия ознаменовался разгулом непотизма, или кумовства. Было нормой пристраивать родственников на различные «теплые места». У папы Иннокентия III, которому, конечно, было положено соблюдать обет безбрачия, было 7 сыновей, и у всех их были прекрасные должности. Кроме того, это время расцвета системы индульгенций. За деньги церковь отпускала любые грехи. Все эти очевидные безобразия, которые люди не могли бесконечно терпеть, приближали Реформацию.

Став папой, Родриго Борджиа сделал 18-ти летнего Чезаре архиепископом Валенсии. А это 16 тыс. дукатов в год. Молодой человек стал одним из богатейших людей своего времени.

Итак, баловень судьбы: богат, знатен, очень красив и наделен огромной физической силой. Ходили слухи, что он мог появиться на празднике у простолюдинов, принять участие в соревновании борцов и быть там не последним. За это он пользовался популярностью у солдат и горожан.

Чезаре мечтал совсем не о новых церковных должностях и доходах, а о воинской славе. Однако в роду Борджиа военная карьера предназначалась старшему сыну. А старшим сыном Александра VI был Хуан, или по-итальянски Джованни. Ему досталась должность гонфалоньера (главнокомандующий папским войском). Злые языки поговаривали, что он был далек от военного дела: в бою побеждал не он, а его офицеры, а сам он очень красиво и торжественно въезжал в Рим. Однако возможно, это были попросту сплетни.

Второму сыну Борджиа необходимо было посвятить себя карьере церковной. Но Чезаре не мог позабыть девиза своего кумира «Veni, vidi, vici» - «Пришел, увидел, победил». Он привык добиваться цели любой ценой.

1494 год — начались так называемые Итальянские войны. Чем они были вызваны? Италия конца XV столетия - это мозаика маленьких городов-государств, отдельных феодальных княжеств. Территория богатая, яркая, с высокой культурой. Довольно большой соблазн для сильных соседей: север - Франция, запад - Испания и восток - Священная Римская империя германской нации. А римским папам не давала покоя мысль об объединении Италии под своей властью.

Александр VI маневрировал. Когда король Франции Карл VIII выдвинулся с войском на Италию, имея главной целью Неаполитанское королевство, папа решил пропустить его через свои владения на юг. А чтобы ему поверили, не боялись, что он ударит французской армии в тыл, он отдал в заложники своего сына Чезаре. Когда же политическая ситуация изменилась, молодой человек романтически бежал, переодевшись конюхом.

Войны длились на протяжении нескольких лет с переменным успехом. Джованни не блистал как полководец. А в 1497 году он был убит при загадочных обстоятельствах. Известно только, что на один из пиров за ним явился человек в маске. Джованни охотно пошел с ним - и исчез. После некий рыбак увидал, как ночью всадники бросили тело в Тибр. И в реке в действительности обнаружили труп зарезанного Джованни Борджиа. В том же году Чезаре снял с себя сан кардинала, чтобы возглавить войско римского папы.

1499 год — Цезарь Борджиа прибыл во Францию, к Людовику XII, который сменил скончавшегося Карла VIII. Цезарю поручалось привезти очень важное для Людовика папское разрешение на развод. Но встреча имела и крупные политические цели. С молодым королем были связаны надежды на то, что Франция перестанет быть настолько враждебной Италии и опасность с севера уменьшится.

Борджиа красиво обставил свое вступление в Париж. По улицам шли 24 белых мула, груженные дарами для короля. Рядом слуги вели под уздцы 16-ть чистокровных коней в серебряной сбруе. Ходили слухи о том, что конь Чезаре Борджиа подкован золотом. Народ надеялся даже, что одна из золотых подков останется на мостовой. На самом Чезаре была кольчуга из тонких золотых листьев и золотая герцогская цепь с бриллиантовым украшением, хотя он только еще должен был получить титул герцога из рук французского короля.

Произвести впечатление удалось. Людовик XII пообещал папе римскому дружбу. Правда, длилась она недолго. Итальянские войны завершились только в 1559 г. знаменитым Като-Камбрезийским миром, который зафиксировал преимущество в Италии Испании, а не Франции.

Но пока Чезаре Борджиа получил от короля Франции военную поддержку - 2 000 всадников и 6 000 пехотинцев - для поддержания порядка в Папской области и покорения области Романья. Такова была первая цель Александра VI - создать крепкое ядро в центре Италии, чтобы потом всю ее объединить под эгидой папства.

Кроме того, Чезаре нашел во Франции невесту, сестру короля Наварры Шарлотту д’Альбре. Состоялась пышная свадьба. Молодые супруги провели вместе несколько месяцев. У них родилась дочь Луиза Борджиа. После отъезда Цезаря Шарлотта больше никогда его не видела, но всегда хранила добрую память о нем.

А он возвратился в Рим, к своей мечте - создать на базе папства сильное итальянское государство. В сражениях 1499 г. он проявил ценные полководческие качества, и прежде всего стремительность. Его армия один за другим захватывала города в Романье. Сдавшихся добровольно, Борджиа запрещал грабить.

В это время он пригласил к себе на службу в качестве главного инженера Леонардо да Винчи, художника и ученого, имевшего грандиозную славу. Тогда же ко двору Борджиа прибыл как посол Флоренции Никколо Макиавелли. Чезаре произвел на него впечатление сильного, дальновидного, целеустремленного человека, который в действительности хочет объединить Италию. Макиавелли было больно видеть, как дивный ковчег уникальной культуры гибнет из-за политической разобщенности. После того как они около двух месяцев провели в постоянном общении, великий мыслитель убедился, что Италии нужен такой человек, как Борджиа.

Макиавелли написал: «И я не знаю лучшего образа действий, который мог бы избрать новый государь, занявший трон по праву наследования. В тех случаях, когда его мероприятия не приносили успеха, причина заключалась не в допущенных герцогом ошибках, а в его несчастливой судьбе». Почему же судьба Чезаре Борджиа названа несчастливой? Это стало понятным несколько позже.

В результате военные успехи привели к тому, что к 1502 году его стали бояться окружающие правители. Те, кто возглавлял Милан, Флоренцию и более мелкие города, остерегались, что в конце концов он подчинит себе всех. Потому был организован заговор во главе с Джованни Бентивольво. Но заговорщиков выдали предатели.

Чезаре отправился на переговоры с разоблаченными заговорщиками, добился покаяния, пообещал им прощение, а после взятия очередного города, прямо во время праздника, отдал приказ всех зачинщиков казнить. Одновременно в Риме Александр VI арестовал оппозиционных кардиналов, и многие из них стали таинственно умирать. Подсчитано, что за его одиннадцатилетнее правление скончались больше 20-ти кардиналов. Вот откуда разговоры о таинственном «белом порошке Борджиа», о перстне с отравленным шипом и об убийственном пожатии руки.

Казалось, Борджиа восторжествовали: заговор разоблачен, зачинщики казнены, недовольные на удивление своевременно умирают. Чезаре стал фактическим правителем всей Северной и Центральной Италии, части Испании и части Франции. Это было нечто подобие империи, непрочной, но дававшей реальные доходы.

Но грянул гром. События августа 1503 г. можно назвать «отравленный отравитель». Александр VI и Цезарь Борджиа заболели. Диагноз в те времена был почти всегда одинаков - лихорадка. Показательно только, что отец и сын занемогли после совместного ужина. Теплым августовским вечером они ужинали в саду, окрыленные своими победами. Мало того, что им покорились все важнейшие итальянские области, еще несколько усилий, новые договоренности с французами и испанцами - и можно идти на юг, и все реальней становится перспектива единой Италии.

Спустя несколько дней после августовского ужина 1503 г. папа Александр VI умер. Чезаре, тяжело больной, заперся в замке Ангела в Риме. Он рассказал Никколо Макиавелли, что у него был план на случай возможной кончины отца. Задача - сохранить папский престол за семейством Борджиа и продолжить объединение Италии. Им было предусмотрено все, кроме собственной болезни.

Избрание нового папы проходило без активного участия Чезаре. Престол занял лояльный Борджиа Пий III. Но он побыл папой лишь 27 дней. И умер, вероятно, также от «лихорадки». При этом его отравителем точно являлся не Чезаре, которому это было невыгодным.

Место скоропостижно скончавшегося Пия III занял тот, кто давно ненавидел Борджиа, - кардинал Джулиано делла Ровер. Он стал папой Юлием II. Именно этот папа в доспехах выходил на поле брани. При нем была расписана Сикстинская капелла в Ватикане. От него сбежал в Болонью недовольный Микеланджело - а Юлий последовал за ним. Неординарный, сильный человек.

Приход Юлия II означал закат судьбы Чезаре Борджиа. Новый папа сразу же объявил его узурпатором и отдал приказ арестовать. Но Борджиа вырвался из-под ареста и бежал на юг, в Неаполь. Там он был предан и снова арестован, несмотря на охранное письмо от испанских монархов Фердинанда и Изабеллы.

1504 год — Чезаре отправили в Испанию, в мрачный замок Вильянуэва-дель-Грао. Он был там в течении почти двух лет и опять бежал. К зубцу стены был привязан канат, по которому узник спустился вниз, где его поджидали верные люди. Веревка оказалась коротковата; слуга, который спускался перед ним, упал и сильно разбился. Чезаре, также ударившегося, полуживого, дотащили до лошади, и он все-же смог ускакать прочь.

Вот что написал современник, Херонимо Зурита: «Освобождение Чезаре обрушилось на папу как гром среди ясного неба. Герцог был единственным человеком, способным даже в одиночку взбудоражить и поднять всю Италию. Само упоминание его имени разом нарушило спокойствие в церковном государстве и сопредельных странах, потому как он пользовался горячей любовью множества людей: не только воинов, но и простолюдинов. Еще ни один тиран, кроме Юлия Цезаря, не имел подобной популярности».

Но куда ему было бежать? Из баловня судьбы он превратился в изгоя. Он написал Людовику XII. Как у его вассала, у Чезаре имелись два крупных герцогских владения во Франции. И жива была жена, которая, как ни странно, все еще хорошо к нему относилась.

Ответ Людовика был таков: «Все владения: герцогство Валентино и другие - возвращены под власть французского короля, поскольку ты, Чезаре, изменник, ты изменил мне с испанской короной». Конечно, это была политическая игра. Путь во Францию оказался закрытым.

1507 год — Цезарь бежал в Наварру, где правил брат его жены, король Жан. Это маленькое королевство в пиренейском пограничье между Францией и Испанией, было вассалом Франции, но добивалось независимости.

Борджиа приняли хорошо, потому как король Жан нуждался в искусном полководце. Чезаре оказался как бы в кукольном государстве, во главе кукольного войска. Правда, пришла военная помощь от Максимилиана - императора Священной Римской империи германской нации, заинтересованной в том, чтобы Наварра была более независима, а Франция не усиливалась.

Чезаре пытался навести порядок в Наварре, которую разрывали междоусобицы. Он взялся быстро подавить выступление наваррской знати в Виане. Все считали, что у него это получится. Но произошло невозможное - он погиб в первом же бою.

Столкновение было почти случайным. Заметив сепаратистов, Цезарь вскочил на коня и помчался следом. Немецкое же войско за ним не торопилось. Не исключено, что оно было подкуплено. Он оказался фактически один против отряда врагов и погиб, изумляя всех своей отвагой и получив, по легенде, 25 смертельных ранений. Это было почти .

Чезаре Борджиа был похоронен в церкви Санта-Мария-де-Виана, недалеко от места гибели. Покоя он не обрел и . Спустя 200 лет епископ Калахоррский, бывший в тех местах, узнал, чья это могила, и, помня о Борджиа-отравителях, приказал удалить из церкви «нечестивые останки».

Где они теперь - неизвестно.

(ок. 1501-1573)

Чеза́ре (Це́зарь) Бо́рджиа (полное имя кат. Cèsar de Borja i Catanei - Се́зар де Бо́ржа-и-Катане́и , в испанизированном написании исп. César Borgia - Се́сар Бо́рха , в итальянизированном написании итал. Cesare Borgia - Чéзаре Бо́рджа ; 13 сентября , Рим , Папская область - 12 марта , Виана , Королевство Наварра) - политический деятель эпохи Возрождения из испанского рода Борджиа . Предпринял попытку объединить Италию под эгидой Святого Престола , который занимал его отец - Александр VI . В 31 год погиб в бою, пережив отца менее чем на 4 года.

Чезаре тоже находился при смерти. Он вместе со своими верными людьми закрылся в римском замке Святого Ангела . Болезнь его длилась в течение нескольких месяцев. Но даже в таком состоянии он сумел повлиять на выборы нового папы, которым стал Пий III . Он был более чем лоялен к семье Борджиа. Новый понтифик умер через двадцать семь дней. На его место пришёл Юлий II , тот самый Джулиано делла Ровере , который был завзятым врагом Чезаре и Родриго Борджиа. Во время болезни Чезаре враги сразу активизировались, стараясь вернуть себе Урбино, Сенигалью и Камерино. Даже ненавидевшие друг друга Колонна и Орсини объединились против него.

В 1496 году, будучи ещё кардиналом, он начал любовную связь с 22-летней невестой своего брата Джофре, которому было тогда 15 лет. Вскоре, впрочем, решил, что для укрепления могущества семейства Борджиа ему необходимо жениться. Он объявил о своем решении в августе 1498 года. Избранницей его стала Карлотта Арагонская , дочь короля Неаполя Федериго . Его отец заручился поддержкой французского короля Людовика XII , который пообещал убедить Карлотту и её отца принять предложение Борджиа. За это Людовику XII было обещано аннулировать специальным декретом папы римского его собственную женитьбу с тем, чтобы он мог официально жениться на своей новой избраннице.

Когда все было подготовлено, Чезаре отправился во Францию за невестой. Карлотта, однако, отказалась выйти за него замуж. Она была влюблена в другого, да и отец её тоже был против такого жениха для своей дочери. Людовик XII быстро нашёл Карлотте замену и предложил ему в качестве невесты 17-летнюю Шарлотту д`Альбре , прекрасную дочь герцога Гийенского. Чезаре согласился. Свадьба состоялась 12 мая 1499 года , а уже через 4 месяца Борджиа отправился воевать в Италию. Они больше никогда не видели друг друга. Борджиа так ни разу не увидел и свою дочь, которую Шарлотта родила через несколько месяцев. Её назвали Луиза , и она оказалась единственным официально признанным ребёнком Чезаре Борджиа. Узнав о смерти Чезаре, Шарлотта, которой было 27 лет, объявила траур и продолжала носить чёрное платье ещё 7 лет до последнего дня своей жизни.

В 1500 году его войска захватили крепость Форли на севере Италии. Обороной крепости руководила бесстрашная 37-летняя Катерина Сфорца . Борджиа изнасиловал её и унизил ещё сильнее, когда объявил её офицерам, взятым его армией в плен, что Катерина защищала крепость гораздо дольше и мужественнее, чем свою честь. В этом же году Борджиа начал сексуальную связь с прекрасной и богатой куртизанкой из Флоренции Фиаметтой де Микелис . Она была образованной, знала латынь и греческую поэзию, играла на лире и хорошо пела. Она пережила Чезаре на 5 лет и умерла в 1512 году.

Ни одна из связей Чезаре не вызывала такого скандала, который произошёл в 1501 году, когда по его приказу солдаты похитили Доротею Каракколо , жену офицера венецианской армии. Шум, поднятый по поводу её исчезновения, вынудил Чезаре заявить, что он не имеет к этому делу никакого отношения. Позже он даже обвинил в организации этого похищения одного из своих офицеров. В течение двух лет Доротея оставалась жертвой сексуальных капризов Чезаре. Затем она была помещена в женский монастырь, откуда ей удалось вырваться лишь в 1504 году.

История сохранила имена только двух внебрачных детей Чезаре, которые родились в начале XVI века. Его сын по имени Героламо был столь же безжалостным и жестоким, как и его отец, а дочь Камилла Лукреция в 1516 году стала монахиней и вела праведный образ жизни до дня своей смерти в 1573 году. Их мать или матери неизвестны.

Обозревая действия герцога, я не нахожу, в чём можно было бы его упрекнуть… Ибо, имея великий замысел и высокую цель, он не мог действовать иначе: лишь преждевременная смерть Александра и собственная его болезнь помешали ему осуществить намерение. Таким образом, тем, кому необходимо в новом государстве обезопасить себя от врагов, приобрести друзей, побеждать силой или хитростью, внушать страх и любовь народу, а солдатам - послушание и уважение, иметь преданное и надёжное войско, устранять людей, которые могут или должны повредить; обновлять старые порядки, избавляться от ненадёжного войска и создавать своё, являть суровость и милость, великодушие и щедрость и, наконец, вести дружбу с правителями и королями, так чтобы они с учтивостью оказывали услуги, либо воздерживались от нападений, - всем им не найти для себя примера более наглядного, нежели деяния герцога

При этом необходимо упомянуть слова Макиавелли в произведении «Государь», где он сравнивает Чезаре Борджиа и Франческо Сфорца .

Обе эти возможности возвыситься - благодаря доблести и милости судьбы - я покажу на двух примерах, равно нам понятных: я имею в виду Франческо Сфорца и Чезаре Борджа. Франческо стал миланским герцогом должным образом, выказав великую доблесть, и без труда удержал власть, доставшуюся ему ценой многих усилий. Чезаре Борджа, простонародьем называемый герцог Валентино, приобрел власть благодаря фортуне, высоко вознесшей его отца; но, лишившись отца, он лишился и власти, несмотря на то, как человек умный и доблестный, приложил все усилия и все старания, какие были возможны, к тому, чтобы пустить прочные корни в государствах, добытых для него чужим оружием и чужой фортуной. Ибо, как я уже говорил, если основания не заложены заранее, то при великой доблести это можно сделать и впоследствии, хотя бы ценой многих усилий зодчего и с опасностью для всего здания.

Чезаре и Макиавелли оправдывает современная им политическая обстановка в Италии, об этом писал Гегель.

Награды

Напишите отзыв о статье "Борджиа, Чезаре"

Примечания

Литература

• // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.

Отрывок, характеризующий Борджиа, Чезаре

– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.

31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.

Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.

Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.

После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.

На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала. Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.