Петр Николаевич Краснов - довольно редкое и весьма, стоит отметить, успешное переплетение жесткой дисциплины характера, выразившейся в яркой военной карьере, и творческой натуры, позволившей стать ее носителю известным писателем. Преданность военному делу так, как он его понимал, привела его в эмиграцию, где расцвел его литературный талант.

Определяющие историю

Краткая биография Петра Краснова может быть выражена в нескольких словах - дворянство, военная доблесть и отвага, однозначно «белое движение» и эмиграция, ошибочная оценка нацистов и смерть. Но между этими кровавыми вехами 20 столетия, которые разносили человеческие жизни по разным сторонам баррикад, которые перекраивали целые государства и народы, у каждого из их участников протекала своя жизнь. И в течение всего двадцатого века жизнь настоятельно требовала от человека делать выбор. Петр Николаевич Краснов, сделав этот выбор однажды, оставался ему верным до конца дней.

Семейное древо

Дворянин Петр Краснов, биография которого пестрит яркими событиями, родился в Санкт-Петербурге в 1869 году, являлся потомственным донским казаком и принадлежал к самому известному казачьему роду Вёшенской станицы, которая расположена в северной части Ростовской области. Помимо потомственных талантов к военной муштре, в семье проявлялись и литературные таланты. В роду петербургских Красновых первым служителем пера стал дед Петра Николаевича - Иван Иванович. Он воевал на Кавказе и командовал казачьими подразделениями Императорской гвардии. Дед Краснов писал стихи, а также историко-этнографические труды, к примеру, «Низовые и верховые казаки», «Малороссияне на Дону», «Донцы на Кавказе» и прочие.

Отец Николай Иванович дослужился до генерал-лейтенанта также в казачьих войсках. Не менее именитыми были и представители третьего поколения. Оба брата Петра Николаевича вошли в историю. Андрей Николаевич был известным ученым биологом-ботаником, а также путешественником. Платон Николаевич занимался писательством, состоял в косвенных родственных связях с Александром Блоком - он был женат на тетке известного поэта Екатерине Бекетовой-Красновой, также писательнице.

Годы учебы

В возрасте 11 лет он был определен в Первую Петербургскую гимназию. Доучившись до пятого класса, перешел на военное обучение в Александровский кадетский корпус. Первый этап завершил в звании вице-унтер-офицера, в 19 лет он успешно закончил Первое военное Павловское училище. Достигнутые им результаты были настолько блестящими, что его имя было занесено золотыми буквами на мраморную доску.

Известно, что он также поступал в академию Генерального штаба, но по причине неуспеваемости был отчислен через год учебы. И все же в возрасте 39 лет он окончил школу кавалерийских офицеров.

Начало военной карьеры

Военную службу Петр Николаевич Краснов начал в двадцать лет в звании хорунжего, когда был прикомандирован в Атаманский полк наследника Цесаревича. Спустя год он был уже зачислен в этот полк. В 1897 году в Абиссинию (нынешняя Эфиопия) была направлена российская дипломатическая миссия, конвой которой возглавил Краснов Петр Николаевич, биография которого с этого времени пестрит различными экзотическими местами планеты и невероятными поворотами судьбы.

Годом позже совершил трудный переход на муле в город на северо-востоке Африки с целью доставить бумаги, затем не менее сложным путем отправился в Петербург. Этот марш-бросок стяжал офицеру немалую славу и принес сразу несколько наград: орден Станислава второй степени, офицерский крест Эфиопской звезды третьей степени и орден Почетного Легиона Франции.

Первые пробы пера

Первые свои работы Петр Николаевич Краснов начал публиковать уже в возрасте 22 лет. Его беллетристика и материалы по военной теории стали регулярно появляться в газетах и журналах. В частности, среди первых его работ можно выделить такие книги, как «На озере», «Атаман Платов» и прочие. Посвятив свою жизнь целиком и полностью военной стезе, он и в произведениях своих неизменно поднимал военные темы, рассказывал об особенностях быта донского казачества. И, безусловно, немало романтизировал.

Его подвиги во время африканской поездки также обрели поэтически художественную форму. После возвращения он написал сразу две книги: «Казаки в Африке: Дневник начальника конвоя российской императорской миссии в Абиссинии в 1897 - 1898гг.» и «Любовь абиссинки и другие рассказы».

Вернувшись из Африки, он женился на Лидии Федоровне Грюнайзен, дочери обрусевшего действительного статского советника.

Служба в дореволюционной России

Помимо непосредственного участия в военных действиях, Краснов Петр Николаевич, краткая биография которого изложена здесь, неоднократно выступал в качестве В таком качестве он участвовал в в Китае, более известном как Боксерское восстание, которое проходило с 1898 по 1901 годы. Тогда же был направлен в Манчжурию, Индию, Китай и Японию для изучения особенностей их быта.

Он также документировал события Русско-японского противостояния 1904 - 1905гг. В качестве военного был награжден несколькими знаками отличия: орденом святой Анны четвертой степени и святого Владимира четвертой степени. В дневнике императора Николая II встречается запись о нем от 3 января 1905 года, где глава государства описывает, как он много и интересно рассказывает про войну. Он работал с журналами «Военный инвалид», «Разведчик» и другие.

После окончания войны он довольно быстро начал расти по службе. В 1906 году он получил звание командира сотни Атаманского полка, годом позже - есаула, позднее - войскового старшины. В 1910 году получил звание полковника. Спустя год его назначили командовать первым Сибирским, а затем Донским казачьим полком.

Параллельно довольно активно развивалось и его литературное поприще. Так, по итогам японской войны он опубликовал исторический роман «Год войны. 14 месяцев на войне: Очерки русско-японской войны» и прочие труды в том же стиле патриотической литературы. Помимо этого он пишет и художественные вещи. Стоит отметить, что до Октябрьской революции он выпустил более 600 различных работ как публицистических, так и художественных и исторических.

Первая мировая и революция

В начале войны он в качестве командира полка был направлен в августе 1914 года в И уже через три месяца его повысили в звании до генерал-майора и поставили во главе Первой бригады Донской казачьей, затем Кавказской туземной конной дивизии. Тогда же его наградили В мае 1915 года он был награжден орденом Святого Георгия четвертой степени за успешно проведенную боевую операцию в районе реки Днестр, когда им удалось откинуть австрийцев обратно за реку. В 1916 году был тяжело ранен.

Проводя все время до первой февральской революции 1917 года на фронтах войны, казачий командир, генерал Краснов Петр Николаевич отреагировал на первый переворот неоднозначно и отрицательно оценивал действия Временного правительства. В политике он не участвовал. Однако он был одним из немногих, кто поддерживал Александра Керенского после большевистского переворота. Попав в руки большевиков, он бежал на Дон, где и возглавил сопротивление казаков. Будучи атаманом Всевеликого войска Донского, он заключил союз с императором Германии Вильгельмом II. Однако поражение Германии заставило его отказаться от идеи Доно-Кавказского союза. Он согласился перейти в полное подчинение Антона Деникина, соединившись с его Добровольческой армией. В 1919 году Деникин вынудил Краснова подать в отставку из-за идеологических и политических разногласий.

Поняв, что в России его уже ничего не держит, покинул Россию и остановился в Эстонии в Северо-Западной армии генерала Николая Юденича. Он стал руководителем армейской газеты "Приневский край". Ее редактором был известный в России писатель Александр Куприн.

Эмиграция

В 1920 году эмигрировал в Германию, через три года переехал во Францию. В те годы как раз разворачивалась первая волна эмиграции. В разных кругах из-за большого количества эмигрировавших офицеров она носила наименование «Белая Россия», Краснов Петр Николаевич начал активную политическую и общественную деятельность. Он сотрудничал с различными организациями, имеющими отношение к русской эмиграции, в том числе Русским общевоинским союзом. Кроме того, он входил в Высшей монархический совет. Он, в частности, выступал одним из основателей «Братства русской правды». Это движение вело в советской России активную подрывную деятельность. Однако впоследствии выяснилось, что структура изначально контролировалась Государственным политическим управлением (ГПУ) НКВД.

Одним из считался Краснов Петр Николаевич, книги его были довольно популярны и издавались на английском, французском, немецком, русском и других европейских языках. За более чем двадцать лет жизни в эмиграции он опубликовал порядка 40 книг. Среди них можно выделить в особенности фантастический роман о российском большевистском будущем «За чертополохом». Кроме того, он опубликовал роман-автобиографию в четырех частях под названием "От двуглавого орла к красному знамени".

Вторая мировая война

Взять реванш атаман Петр Краснов решил в период Второй мировой войны и сотрудничал с фашистами. В 1943 году его поставили командовать Главным управлением казачьих войск в Германии. По окончании войны сдался в плен англичанам, однако они его выдали советскому армейскому руководству. Верховный суд советской России приговорил его к смертной казни через повешение. Ему было 77 лет.

Роман замечательного русского писателя-реалиста, видного деятеля Белого движения и казачьего генерала П.Н.Краснова основан на реальных событиях - прежде всего, на преступлении, имевшем место в Киеве в 1911 году и всколыхнувшем общественную жизнь всей России. Он имеет черты как политического детектива, так и "женского" любовно-психологического романа.

Два исторических романа, включенные в данную книгу, связаны незримой нитью времен.
Атаман Платов, в молодости возглавивший легендарный поход в Индию, прерванный из-за смерти императора Павла I, вошел в историю как герой Отечественной войны 1812 года. Имя атамана, храбрость, воинское умение и везение приводили в ужас противников.

КРАТКИЙ ОЧЕРК ИСТОРИИ Л.-Гв. Атаманского Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича полка
1775-1900
Как писал в 1891 году хорунжий Бородин: "Недостоин называться казаком тот из нас, кто не любит заслуг своих предков, кто не хочет быть похожим на них, кто не гордится их громкими делами! Но нельзя ведь любить того, чего не знаешь; нельзя, разумеется, гордиться тем, о чем никогда ничего не слыхал!

Имя Петра Николаевича Краснова (1869-1947) и сегодня многие произносят с большим уважением. Боевой генерал, ветеран трех войн, истинный патриот своей Родины - он до конца не изменил своим убеждениям и принципам. И когда пришлось повесить на стену верную шашку, Петр Николаевич нашел другое, не менее сильное оружие для борьбы - слово.

Два исторических романа, включённые в этот сборник, посвящены прославленным полководцам русской армии.
Атаман Платов, в молодости возглавивший легендарный поход на Индию, прерванный из-за смерти императора Павла I, вошёл в историю как герой Отечественной войны 1812-го года. Имя атамана, храбрость, воинское умение и везение, приводило в ужас противников.

В 2008 году исполняется 90 лет со дня начала геноцида казачества. В 1918 г. по инициативе Якова Свердлова коммунистический режим приступил к реализации планов т. н. "расказачивания", вызвавшего восстание донских казаков против Советской власти. В этой борьбе казачество понесло неисчислимые жертвы. О том, как донские казаки боролись против красного террора, книга атамана Всевеликого Войска Донского Петра Николаевича Краснова.

Выпашь (роман - часть вторая трилогии) текст приводится по изданию В.П. Сияльского 2, Ruе Рiеrrе-lе-Grаnd, Раris
Известный военачальник, генерал-лейтенант (1917). В августе - сентябре 1917 командир 3-го конного корпуса. В октябре 1917 вместе с А.Ф.Керенским возглавил вооружённое выступление против большевиков. В 1918 - начале 1919 атаман Войска Донского и...

П. Н. Краснов не участвовал ни в «Ледовом», ни в «Степном» походах. Разуверившись в предавших его казаках, он укрылся в станице Константиновской и жил там под немецкой фамилией (взял фамилию жены?).

Еще в марте на Дону начинают вспыхивать разрозненные восстания, но быстро гаснут. Советская власть перебирается из ненадежной донской столицы - Новочеркасска - в Ростов-на-Дону. И в ближайшее время казаки лежащей около Новочеркасска Кривянской станицы, задравшись с присланными реквизировать хлеб матросами, поднимают восстание и врываются в город. Красная гвардия, присланная из Ростова, Новочеркасск отбила, но казаки, пользуясь разливом Дона, засели на островах у станицы Заплавской и стали формировать свою Донскую армию. Во главе армии стал генерал Поляков, а начальником штаба у него стал полковник С. В. Денисов, бывший начальником штаба у Краснова во 2-й сводно-казачьей дивизии. Известие о восстании под Новочеркасском прокатилось по всему Дону. Восстали казаки во 2-м Донском округе, на Донце, на Верхнем Дону, на Хопре. Услышав о восстании на Дону, повернула на север Добровольческая армия, понесшая страшные потери под Екатеринодаром и лишившаяся там своего вождя, Л. Г. Корнилова. Две тысячи «добровольцев», все, что осталось в строю после «Ледового похода», подошли к границам Дона и расположились в станице Мечетинской. Вышли из Сальской степи и двинулись к Новочеркасску партизаны походного атамана П. X. Попова, полторы тысячи штыков и сабель.

В самой станице Константиновской, где скрывался П. Н. Краснов, тоже было неспокойно. Казаки хотели восставать и искали достойного предводителя. К сожалению, это были те самые ребята из 9-го Донского полка, который чуть было, не разменял Ленина и Троцкого на Керенского и Краснова. Когда делегация пришла к Краснову и спросила, не возглавит ли он 9-й полк, который готов выступить против большевиков и Красной гвардии, Краснов, прекрасно помня события под Петроградом, ответил:

Я эту сволочь прекрасно знаю и никакого дела с ней иметь не хочу.

Затем в Константиновскую вступили партизаны генерала Попова, но и в них Краснов не поверил и не присоединился к отряду.

Меж тем немецкие войска вступили на территорию Дона, начались бои под Ростовом. 6 мая Ростовский вокзал был захвачен отрядом полковника Дроздовского, идущим с Румынского фронта на соединение с Добровольческой армией. Из Ростова Дроздовский пошел на Новочеркасск, где вновь разгорелись бои. Донская армия генерала Полякова, Дроздовцы и партизаны Попова объединили свои усилия. 8 мая 1918 года они заняли Новочеркасск. В тот же день немцами был занят Ростов.

Занятие Новочеркасска еще не решало окончательно всего дела. Кроме города пока лишь 10 станиц (из 134) были в руках восставших. И самое неприятное - среди захвативших город повстанцев не было единства.

Созданное повстанцами Временное Донское правительство не доверяло генералу П. X. Попову, встретило его довольно холодно. Главной причиной было то, что у Попова в отряде преобладали офицеры, а среди восставших казаков все еще жили порожденные революцией антиофицерские настроения.

В споре за власть, который неминуемо стал разгораться, и «партизаны» и «заплавцы» пошли по пути наименьшего сопротивления, стали искать третью компромиссную фигуру. 9 мая Временное Донское правительство обсуждало вопрос о передаче всей военной власти генералу А. И. Деникину, командующему Добровольческой армией после смерти Л. Г. Корнилова. Но главенство Деникина означало немедленный конфликт с немцами, для борьбы с которыми Добровольческая армия по идее и создавалась (а с большевиками боролась как с немецкими ставленниками). Для такой борьбы нужны были совершенно иные силы и средства, не две тысячи «добровольцев» и не разрозненные сотни восставших казаков. Сам Деникин не особо жаловал Временное Донское правительство, считал его «многоголовым совдепом», главу его Г. П. Янова - «правым демагогом», а походного атамана Попова - «человеком вялым и нерешительным».

Противоречия в какой-то мере разрешились на Круге Спасения Дона, собравшемся 11 мая в Новочеркасске. Не надеясь до конца на массовую поддержку, восставшие обеспечили себе большинство на Круге самой избирательной системой, согласно которой станица выдвигала на Круг одного делегата, а полк или дружина, выставленные станицей против большевиков, - двух делегатов. Практически это был Круг из представителей восставших полков и дружин. Председателем Круга и его товарищем (заместителем) были избраны члены Временного Донского правительства. Большинство принадлежало казакам низовых станиц, «черкасне». Круг назвали «серым», на нем почти не было интеллигенции, только казаки-повстанцы. «Этот серый Круг имел одну цель - спасти Дон от большевиков, спасти, во что бы то ни стало и какою бы, то ни было ценой.

Естественно встал вопрос об атамане. Кому доверить власть в столь неспокойное время? Генералу П. X. Попову? Но Попов не имел опыта военных действий, до Степного похода он был начальником Новочеркасского юнкерского училища, в мировой войне не участвовал. Деникину? Эта кандидатура отметалась без рассуждений. Деникин был «солдатский» генерал, а здесь нужен был казак. И тут полковник С. В. Денисов напомнил о П. Н. Краснове. Краснов был приглашен на Круг с просьбой «высказаться о современной политической обстановке».

Может быть, такова участь всех «петербургских казаков»... Человек практического ума, Краснов восторженно писал о казаках. Они его предали, позволили арестовать на своих глазах, готовы были выдать, и он однажды высказал, что он думает о некоторых конкретных представителях казачества. Но Круг пригласил его... И Краснов явился.

Знал ли он о перспективах подобного приглашения? Да, это было практически приглашение в атаманы. Почему именно его? Краснов объяснял это тем, что был в тот момент «старшим по службе из донских генералов», последняя должность - командир корпуса. Объяснял тем, что «члены Круга знали генерала Краснова как молодого офицера, знали как полкового командира, как начальника дивизии и командира корпуса, они видели его в боях, привыкли верить ему и повиноваться ему, а главное - суеверно верили в его счастье, потому что не раз на войне он выходил победителем из очень сложных и тяжелых положений. Про него знали, что он любит и жалеет донских казаков, и каждый знает, что простой народ этому слову жалеть придает особое значение».

Краснов, знаток донской жизни и донской истории, знал, но умолчал, что Круг вообще-то искал жертву. Любое замкнутое сообщество, а Войско Донское таковым являлось, ввязываясь в сомнительное мероприятие, лидера, вождя, предпочитает брать со стороны, чтоб не было усиления того или иного клана среди своих, чтоб никому из своих не было обидно, чтоб не жалко было сдать «чужака» в случае провала. Такова судьба Разина, Пугачева, Булавина. Краснов «любил и жалел донских казаков»... Но ведь так говорят о чужих. Донских казаков любит и жалеет казак «петербургский»; свой донец знает цену всем и каждому, такие слова к нему неприменимы, как глупо было бы сказать, что сосед «любит и жалеет» всех своих соседей, восхищается ими. Свой своим не восхищается.

И все же Краснов откликнулся и пошел, потому что он был «петербургский казак», с комплексами, с ностальгией, с любовью «ко всему казачьему».

Два часа при гробовом молчании Круга Краснов говорил о положении на Дону и в России. Его доклад стал программой деятельности Круга. Предусматривалось привлечение на свою сторону всех слоев казачества. Тезис «казачество стоит вне партий» стремился затушевать классовые противоречия внутри сообщества, тезис «все силы на восстановление старины» идеализировал добуржуазные «патриархальные отношения вольных степей» и должен был придать движению ореол романтизма. Тезис «казачество участвует в освобождении русского народа от большевизма» определял цели объединения, но, учитывая отсутствие единства взглядов по этому вопросу среди казаков, Краснов уточнил непосредственные цели военных действий - выход на линию Царицын - Поворино - Лиски.

Взаимоотношения с антисоветскими силами были оговорены в тезисе «все, кто против большевиков, - наши союзники». Отношение к немецким войскам, которые, будучи в данный момент антибольшевистской силой, подходили под разряд «союзников», было выражено туманно: «С немцами войны быть не может, но казачество - свободно».

16 мая 1918 г. П. Н. Краснов был избран донским атаманом 107 голосами против 23. Других претендентов на этот пост не было. Лишь 1 голос был подан за социалиста П. Агеева.

Избирался Краснов временно, до Большого Войскового Круга, который предполагали собрать, когда Войско Донское будет освобождено от большевиков и все население сможет принять участие в выборах.

Препятствия встречали Краснова на каждом шагу. Во-первых, Дон не был един. Казаки составляли лишь 43 % населения. Да и то какая-то часть их изначально присоединилась к большевикам. Таких было мало, их называли изменниками, но все же... Донские крестьяне, коренные и недавно пришедшие на Дон, безземельные, в подавляющем большинстве были настроены против казаков, против атаманской власти. Поэтому они единодушнее, чем где бы то ни было в России, выступали за Советскую власть. Получался замкнутый круг. Противопоставить Советской России единый Дон было абсолютно невозможно, но именно благодаря настроениям крестьян, испугавшись этого настроения, казаки и восстали против большевиков. Помирись казаки с крестьянами, никто и не подумает свергать Советы в далекой Москве. Повстанцы при всех своих боевых качествах, как и во времена крестьянских войн, освободив свою станицу, не хотели идти дальше, и «поднять их на энергичное преследование противника не представлялось возможным. Все пока держалось на исключительной доблести и самопожертвовании офицеров, учащейся молодежи и особенно стариков, своим авторитетом влиявших на фронтовиков». Как считали современники, «восставая, казаки меньше всего думали об устройстве своего государства. Восставая, ни на минуту не забывали того, что можно помириться, коль скоро Советская власть согласится не нарушать их станичного быта». Еще до избрания Краснова атаманом Временное Донское правительство, отменив большевистские декреты, поспешно объявило об оборонительном характере войны и курсе на примирение классов: «Намерение Временного правительства - не выходить за пределы области, но отстаивать ее территорию в исторических границах. Как будет закончена борьба, будет созван Большой Круг и съезд неказачьего населения». Как в таком случае идти на Москву?

Вторым важным фактором, на который нельзя было не обратить внимания, стали немцы, занявшие Ростов, Таганрог и остановившиеся по линии Дона и Юго-Восточной железной дороги. Немцы стремились к бакинской нефти, предвосхищая свой рывок 1942 года. Но, будучи наиболее мощной военной силой, на юге России в то время (более 300 тысяч штыков), немцы прочно увязли на Западном фронте, а потому избегали здесь, на востоке, ввязываться в серьезные конфликты. Дальнейшему их продвижению на восток препятствовало настороженное отношение к ним восставших казаков, враждебное отношение «добровольцев» и, наконец, разлив Дона. Впоследствии они попытаются продвинуться южнее, высадят десант на Шаманском полуострове, затем в Поти, но до Баку так и не дойдут.

А пока они стояли в Ростове, в Каменской, в Миллерово, в Чертково. Их орудия и пулеметы были наведены на Новочеркасск. Зная казаков по опыту мировой войны, немцы предпочитали не рисковать и держать палец на спусковом крючке. Первыми шагами атамана, стремившегося к выигрышу времени, к собиранию сил, было письмо к императору Вильгельму о собственном избрании и просьбой прекратить наступление, Краснов уверял германского императора в дружественных чувствах, просил оружия, а взамен предлагал установить «правильные торговые отношения» между Доном и Германией. Делегации, посланные Красновым к германскому командованию, хотя и оговаривали неприкосновенность донских границ, основной целью имели заключение соглашения о военной и политической поддержке в обмен на поставки Доном продовольствия для Германии.

Через два дня к Краснову прибыла делегация от немецкого командования и заявила, что германцы никаких завоевательных целей не преследуют и уйдут, «как только увидят, что на Дону восстановился полный порядок». Что касается Таганрога и округа, то немцы заняли его лишь потому, что украинцы сказали, что он принадлежит Украине. Этот пограничный спор немцы предлагали Краснову разрешить с гетманом Украины П. Скоропадским. В ряде донецких станиц немцы оказались по просьбе казаков, которые искали у германских войск поддержки в боях с Красной гвардией.

Краснов убедился в том, что немцы побаиваются казаков и заинтересованы в союзе с ними. Сам он немцев не боялся - бил их на войне, да и женат, кстати сказать, был на немке. Но с реальным противником или реальным партнером надо было считаться, и Краснов в первом же приказе потребовал, «как ни тяжело для нашего казачьего сердца... чтоб все воздержались от каких бы то ни было выходок по отношению к германским войскам, и смотрели бы на них так же, как на свои части».

Германское командование, которое не оставляло замысла о своей экспансии на Кубань путем «воссоединения» Кубани и Украины (о чем постоянно велись переговоры кубанских «самостийников» и гетмана), запросило Краснова о положении и планах Добровольческой армии. Краснов ответил, что Добровольческая армия 30 июня самовольно, без ведома донского командования бросила позиции под Кагальницкой - Мечетинской и на свой страх и риск отправилась в неизвестном направлении. Силы «добровольцев» невелики, - успокоил немцев Краснов, - всего 12 тысяч, из них 70 % - кубанские казаки и 1,5 тысячи - отряд Дроздовского. На самом деле красновские казаки приняли самое активное участие в боях «добровольцев» за южные районы Донской области. Краснов передал в подчинение Деникину 3,5-тысячный отряд генерала Быкодорова, который вскоре возрос до 12 тысяч, то есть сравнялся по количеству со всей Добровольческой армией.

Таким образом, к июлю 1918 года взаимоотношения с немцами определились, а главнейший соперник Краснова - Деникин - увел свою армию на Кубань.

В своей работе и своей борьбе Краснов опирался на рядовых казаков, особенно на зажиточное низовое казачество, так же как низовцы опирались на него в достижении своих целей, и в то же время Краснов имел конечную цель, которая расходилась с конечной целью избравших его казаков. Он хотел свергнуть большевиков по всей России, низовцы не помышляли идти дальше границ и готовы были помириться с кем угодно, лишь бы сохранить сложившийся уклад казачьей жизни. Складывалась парадоксальная ситуация - в глубине души атаман был один против всех.

С самого начала, подыгрывая настроению Круга, атаман заявил, что «путь спасения Дона лежит в окончательном его отделении от матушки-России», но на самом деле делал все, чтобы втянуть казаков в затяжную войну с большевиками и в конечном итоге повести их на Москву. «Атаман чувствовал, что у него нет силы заставить пойти, и потому делал все возможное, чтобы пошли сами», - вспоминал Краснов. Он обещал мир, но требовал, чтобы для гарантии этого мира казаки заняли российские города вне пределов Донской области: Царицын, Камышин, Поворино. Чтобы казакам было за что сражаться, атаман воззвал к донскому патриотизму, без колебаний признал донских казаков отдельной нацией. В газетах стали появляться статьи, доказывающие происхождение донцов чуть ли не от жителей древней Трои, от этрусков, амазонок и так далее. Но главное, надо было убедить казаков, что они живут в самостоятельном, независимом государстве, прекрасно обустроенном, а большевики угрожают Дону, как независимому, богатому, счастливому государству, несут нищету, порабощение.

В августе 1918 года, когда Донская армия освободила практически всю территорию Дона и заняла даже один из городов Воронежской губернии, собрался Большой Войсковой Круг, надо было отчитаться за три месяца работы. Результаты были потрясающими. Германскому командованию, наиболее реальной военной силе на территории России в тот период, приходилось не только брать с Дона (продовольствие), но и давать Дону, оплачивать его лояльность. Атаман Краснов, постоянно шантажирующий немцев своими контактами с «добровольцами», стремился урвать, где только возможно. Когда немцы вели переговоры с советским руководством о разграничительной (демаркационной) линии между советскими и германскими войсками, Краснов склонял немцев, чтоб они потребовали демаркационной линии по Волге, начиная от Камышина, по Азовскому и Черному морю, иначе он якобы не мог поставить немцам требуемое продовольствие, так как на Дону намечался неурожай и положение могла спасти лишь Задонская степь. Немцы ответили, что для установления такой демаркационной линии им придется открыть военные действия против большевиков, добровольно такую территорию те, конечно же, не сдадут. Кроме того, немцы отказались, открыто признать Дон независимым государством. На совещании в Спа, в ставке кайзера Вильгельма, было решено: «Стремление донских казаков к самостоятельности не следует поощрять. Верховное главнокомандование, однако, считает обязательной военной необходимостью привлечь на свою сторону донских казаков, снабдив их деньгами и оружием, чтобы удержать от объединения с чехословаками. Верховное командование окажет при этом тайную поддержку казакам, так что политическому руководству вовсе не следует об этом знать...»

Разгадав планы и опасения немцев, Краснов сделал акцент на доно-украинских противоречиях из-за Таганрогского округа и Донецкого бассейна. Помимо экономического значения этих территорий для Дона Краснов усмотрел, что Таганрогский и Ростовский округа - сухопутный мост с Украины на Кубань. В случае объединения Украины и Кубани Дон, по мнению Краснова, оказался бы между молотом и наковальней. И Краснов пишет знаменитое письмо императору Вильгельму, где помимо просьб о помощи оружием и дипломатической поддержке в разрешении спора с Украиной, сообщает о союзе с астраханским и кубанским казачьими войсками и просит «признать права Всевеликого Войска Донского на самостоятельное существование, а по мере освобождения последних - Кубанского, Астраханского и Терского войск и Северного Кавказа - право на самостоятельное существование и всей федерации под именем Доно-Кавказского Союза». Взамен он обещал нейтралитет в мировой войне и торговые льготы. Помимо письма Вильгельму II Краснов в открытую пригрозил Украине, что на Круге пожалуется на захват украинцами казачьих земель, так что ситуация «грозила окончиться кровавым столкновением».

Противопоставление наметившемуся кубано-украинскому прогерманскому альянсу Доно-Кавказского (включающего Кубань) нейтрального союза, в декларации об образовании которого говорилось, о намерении казачества «не допускать вторжения на свою территорию никаких войск иноземного происхождения» и «поддерживать мирные отношения со всеми державами», было вызовом, в каких бы льстивых выражениях ни было написано письмо. Был здесь и элемент авантюры - Кубань впоследствии к идее Доно-Кавказского союза отнеслась довольно прохладно. Таким образом, два наиболее верных «союзника» Германии в противобольшевистской игре готовы были сцепиться из-за территориальных претензий, и немцы вынуждены были отвлекаться на устройство доно-украинских дел. Они настояли на перенесении «на будущее» создания Доно-Кавказского союза, угрожая прекратить поставки оружия Краснову, но чтобы «не раздражать» атамана и направить его активность на восток и на север, пошли на нужные атаману уступки: сами они Всевеликого Войска Донского не признали, но на Украину повлияли.

7 августа Украина и Дон заключили предварительное соглашение, в котором признавали «взаимно свою независимость и суверенитет». Таганрогский и Ростовский округа оставались за Доном. Донецкий бассейн находился под контролем обеих «держав». Помимо этого было заключено секретное соглашение, по которому Украина передавала Дону оружие на вооружение трех корпусов. После чего на мирных переговорах между Украинской державой и РСФСР (немцы по Брестскому мирному договору заставили большевиков признать Украину) украинская делегация заявила советской, что «Украина признала самостоятельность Донской республики, и поэтому не желает устанавливать с Россией границ в области Дона».

Выборы состоялись 12 (25) сентября. Деникинские сторонники надеялись на успех, но в дело вмешались немцы. Их вполне устраивал Краснов. «Донские казаки деловым образом разрешили вопросы, поставленные нами; равно и мы деловым образом разрешили вопросы, поставленные ими», - было заявлено в рейхстаге. Немцы не желали передачи власти на Дону проденикински и проантантовски настроенному А. П. Богаевскому, которого усиленно двигала на атаманский пост либеральная оппозиция. Перед выборами на закрытом заседании А. П. Богаевский прочел Кругу телеграмму майора Кохенгаузена, который от имени германского командования требовал вновь избрать П. Н. Краснова атаманом и угрожал в противном случае изменить существующие доброжелательные отношения к Дону со стороны немцев.

Круг все понял. Официальный посланец на Круг от Деникина, генерал Лукомский, стремясь сохранить лицо, телеграфировал в штаб Добровольческой армии: «Я глубоко убежден, что донской атаман генерал Краснов, входя в соглашение с немцами, вел двойную игру и, страхуя Дон от всяких случайностей, лишь временно «по стратегическим (как он выразился) соображениям» хотел присоединить к Дону части соседних губерний... но все же чувствовалось, что он, в конце концов, не отделяет Дон от России и на борьбу с советским правительством пойдет до конца и поведет за собой Дон». Деникин, увидев, что сильной партии противопоставить Краснову не удается, отдал распоряжение поддерживать Краснова при условии, что Краснов будет поддерживать Добровольческую армию.

Краснов остался на своем посту. Члены Круга разъехались по станицам и полкам. Перед отъездом они составили указ, в котором были слова: «Одна мысль, одна воля да объединит нас: помочь атаману в его тяжелом и ответственном служении Дону...»

Начало революции в Германии и восстание петлюровцев против гетмана на Украине оставили Краснова без союзников. Положение изменилось радикально. Немцев приходилось опасаться, так как сразу же после начала революции в Германии, 9 ноября 1918 г., Ленин предписал Курскому и Орловскому губкомам склонять немецких «революционных» солдат на Украине «ударить на красновские войска, ибо тогда мы вместе завоюем десятки миллионов пудов хлеба для немецких рабочих и отразим нашествие англичан, которые теперь подходят эскадрой к Новороссийску». Но немецкие солдаты, утомленные годами войны, думали лишь о том, как быстрее добраться до дому...

Вся западная граница Войска осталась без прикрытия, вместо надежных немецких гарнизонов в пограничных пунктах появились петлюровцы и махновцы. Гетман взывал о помощи. Краснов договорился с ним о занятии донскими войсками Луганска, Дебальцево, Юзовки, Мариуполя и Беловодска. «Ждем от вас ласкового «Добро пожаловать», - обратился Краснов к украинцам и ввел на Украину казачьи части. В украинские уезды назначались донские генерал-губернаторы; местное население успокаивали, что это временно, «до создания на Украине прочной и всеми признанной власти». 24 ноября (7 декабря) в сводках Всевеликого Войска Донского появились первые сообщения о боях с петлюровцами и махновцами на территории Украины.

В целом после ухода немцев настроение красновских войск упало. «Донские войска стали испытывать жуткое чувство одиночества в борьбе, - вспоминали донские офицеры. - Начался душевный надлом, сдвиг в пользу «примиренчества», «соглашательства», сдачи без боя, прямого перехода на сторону противника». Буйство и драки офицеров в нетрезвом виде стали обычным явлением.

Силы Донской армии были надорваны. В октябрьских боях, когда «ходили за границу» и в очередной раз осаждали Царицын, из ее рядов выбыли 40 % казаков и 80 % офицеров. «Молодая армия» оказалась раздерганной. Из трех ее дивизий одна уже сражалась под Царицыном, другая была введена на украинскую территорию, и лишь 1-я (два гвардейских полка, Калмыцкий и 4-й Донской) все еще стояла в резерве в Ростове, Таганроге и Новочеркасске, но это был последний резерв.

Дон воевал, и правительство шло на непопулярные меры. 5 (18) октября 1918 года был издан приказ: «Все количество хлеба, продовольственного и кормового, урожая текущего 1918 года, прошлых лет и будущего урожая 1919 г. за вычетом запаса, необходимого для продовольствия и хозяйственных нужд владельца, поступает (со времени взятия на учет) в распоряжение Всевеликого Войска Донского и может быть отчуждаемо лишь при посредстве продовольственных органов». Казакам предлагалось самим сдавать урожай по цене 10 рублей за пуд до 15 мая 1919 года, тем, кто сдаст до 1 декабря 1918 года, полагалась премия - 50 % всей стоимости. Станицы были недовольны этим постановлением, этой «продразверсткой» в красновском варианте.

Последней каплей было наступление советских войск против Краснова на Южном фронте, начавшееся 4 января 1919 г., и начало развала Донской армии.

8 января 1919 года Краснов пошел на «оперативное объединение» с Деникиным. На станции Торговой донское и добровольческое командование обсуждало этот непростой вопрос весь день. Деникин, уверенный, что Донская армия стоит на грани катастрофы, предложил кроме единства военного еще и единство государственное на основе «полного признания автономии новых государственных образований». Предполагалось, что Донская армия в оперативном отношении подчинится Деникину, но ни одна часть не будет уведена с Дона, если Дону будет угрожать опасность. Дон также должен был платить углем за оружие, поставляемое союзниками.

Краснов был согласен на объединение почты, телеграфа и судебной системы, все это при наличии подготовленных местных кадров все равно осталось бы под контролем донцов, но отклонил государственное объединение и заявил, что гласное признание единого командования невозможно теперь, «ибо вслед за этим казаки уйдут по станицам». Командующий Донской армией, 34-летний генерал С. В. Денисов, предупреждал, что казаки не потерпят подчинения «русским генералам» и взбунтуются. Он предлагал объединиться формально, чтобы успокоить союзников. Деникин настаивал на полном и реальном подчинении и дважды порывался прекратить обсуждение и уехать. Генерал Щербачев настаивал:

Предположим, что единое командование невозможно. Но союзники его требуют, и развал Дона им не страшен... Помощь союзников за нами, затягивая соглашение, мы рискуем ею.

Краснов намекал, что лучше бы назначить главнокомандующим какое-нибудь «третье» лицо, чтобы ему одинаково подчинялись и командующий Добровольческой армией Деникин и командующий Донской армией Денисов. Это мог быть либо французский ставленник Щербачев, либо адмирал Колчак, который незадолго до этого возглавил белые армии на Востоке. Но перерешать было поздно. Как заявил генерал Смагин, «соглашение ведь есть. Нужно только его оформить».

Как только Деникин в очередной раз попытался встать и уйти, Краснов сказал ему:

Антон Иванович, ввиду сложившейся обстановки я считаю необходимым признать над собой ваше верховное командование, но при сохранении автономии Донской армии и подчинении ее вам через меня. Давайте составим об этом приказ.

Надежды на помощь союзников какое-то время удерживали казаков на белом фронте. Устойчиво держался слух, что союзники подойдут к 1 февраля. 15 (28) января 1919 г. Краснов писал Деникину и жаловался на разлагающую войска агитацию: «Главное, на чем они играют, - это отсутствие союзников. Они говорят, что казаков обманывают, и это в связи с утомлением, большими морозами и тяжелыми условиями борьбы на севере вне железных дорог разлагает северные станицы, и они очищают фронт». Краснов просил хотя бы 1 батальон иностранных войск для агитации. «Теперь можно отстоять Дон, через две недели Дон придется завоевывать, так же как Украину. Теперь достаточно 2-3 батальонов, тогда потребуются целые корпуса». Но помощь союзников не пришла, и после 1 февраля даже старики, добровольно сражавшиеся с большевиками, решили бросить фронт.

Донские части развалились. Первыми пошли по домам казаки Вёшенской станицы. Атаман сам ездил их уговаривать, грозил сравнять станицу с землей, но казаки его и слушать не стали, просто не пустили в Вёшенскую. Большинство казаков северных округов расходятся по домам, припрятав оружие. Ядро армии - в основном низовое казачество - уходит за Донец и Маныч. Строй сохраняют 15 тысяч отборных бойцов, столько же уходят от красных без всякого порядка и пытаются осесть в низовых станицах.

В середине февраля должен был собраться Войсковой Круг. Отныне Краснов его боялся. Представляя собой на 70 % простые казачьи массы, не могшие разобраться в сложной обстановке, большая часть Круга, видимо, верила, что есть один какой-то виновник, и всячески старалась его отыскать. 27 января (9 февраля) Краснов писал Деникину, что Круг «сыграет нехорошую роль и не укрепит, а расшатает фронт, так как левые партии хотят воспользоваться разрухой на фронте для своих целей».

Крайние группировки - донские проденикински настроенные офицеры и низовое богатое казачество - видели выход в вооруженном разрешении конфликта. Накануне созыва Большого Войскового Круга Краснов получил известие, что отряд ушедшего с донской службы генерала Семилетова двинут из Новороссийска на Ростов для оказания давления в случае нужды на него, атамана. Верные Краснову гвардейские полки, Атаманский и лейб-казачий, волновались и предлагали атаману уничтожить семилетовцев и, если нужно, разогнать Круг.

1 (14) февраля 1919 года открылся Круг. Делегаты устроили «допрос с пристрастием» Денисову, но Краснов вступился за своего соратника, и, казалось бы, переломил настроение Круга. Он «заставил их (казаков) пожалеть Денисова и сравнить его жизнь непрерывно работающего, исхудалого и измученного человека с издерганными нервами, с жизнью его обвинителей, восемь месяцев борьбы живущих без дела на отдыхе, сытых, толстых и праздных».

Но в ночь с 1 на 2 февраля (ст. ст.), сразу же после заседания Круга, кто-то покушался на жизнь лидера «левых» Павла Агеева. Оппозиция обвинила во всем сторонников атамана.

На следующем заседании Круга семь округов выразили недоверие командующему Донской армией генералу Денисову, лишь «черкасня», Черкасский, Ростовский и Таганрогский округа, поддержали его.

Одумайтесь, что вы делаете, - сказал атаман Кругу, - и не шатайте власти тогда, когда враг идет, чтобы вас уничтожить. Выраженное вами недоверие к командующему армией генералу Денисову и его начальнику штаба Полякову я отношу всецело к себе, потому что я являюсь верховным вождем и руководителем Донской армии, а они только мои подручные и исполнители моей воли. Я уже вчера говорил вам, что устранить от сотрудничества со мною этих лиц - это, значит, обрубить у меня правую и левую руки. Согласиться на их замену теперь я не могу, а потому я отказываюсь от должности донского атамана и прошу избрать мне преемника.

Краснов покинул зал заседаний. Делегации из округов стали заявлять, что они верят Краснову и просят его остаться. Тогда председатель Круга Харламов объявил перерыв и просил собраться по округам. На закрытых окружных заседаниях было объявлено, что союзники не оказали помощи из-за упрямства Краснова, не желавшего признать единого военного командования, что отставка Краснова - требование Деникина и союзников, иначе они не окажут Дону никакой помощи. После этого большинством голосов отставка атамана была принята. «Черкасня», протестуя против такого решения Круга, покинула зал заседания.

Деникин уехал на фронт, в район Донецкого бассейна, который стали занимать перебрасываемые части Добровольческой армии. 6 (19) февраля Краснов отбыл из Новочеркасска в свое изгнание. Он собирался ехать в Батуми.

Все уже знали, что в Новочеркасске избран новый атаман. Под давлением кадетов и деникинцев им стал А. П. Богаевский, набравший 239 голосов против 52. Донские офицеры считали его «слабым и податливым», злые языки называли «божьей коровкой, попавшей на обильный подножный корм». Во главе правительства стал генерал П. X. Попов, во главе Донской армии - генерал В. И. Сидорин. Оба, и Попов и Сидорин, были ветеранами «Степного похода»; Попов тогда командовал, Сидорин был у него начальником штаба. П. Н. Краснов отныне являлся частным лицом, уезжающим «на отдых». Тем не менее, на перроне стоял почетный караул от лейб-гвардии казачьего полка. Лейб-казаки тяжело переживали уход Краснова. «Ушел со сцены талантливый человек и крупный организатор, последними же Россия была бедна, тем более был небогат и Юг России», - считали они.

После гражданской войны П. Н. Краснов, как и два миллиона русских эмигрантов, поселился за границей, жил в Берлине и Париже. Теперь, когда воля выбравших его казаков уже не довлела над бывшим атаманом, он открыто примкнул к монархическим организациям. Был связан с великим князем Николаем Николаевичем, с «Русским общевоинским союзом», играл руководящую роль в «Братстве Русской Правды».

В 1941 году П. Н. Краснов приветствовал нападение гитлеровской Германии на Советский Союз. Он надеялся на освобождение казаков от сталинского ига, на создание всеказачьего союзного государства. А почему бы и не надеяться. Немцы, которые в бытность его атаманом всегда поддерживали с Всевеликим Войском «взаимовыгодные отношения», за месяцы упорных боев разгромили Францию, великую державу, нанесли страшный и жестокий удар «союзникам», предавшим его в ту далекую зиму 1918/19 гг. И первые месяцы войны Германии против Советского Союза вроде бы обнадежили постаревшего Краснова. Миллионы пленных красноармейцев, встречи немецких солдат с хлебом-солью - было и такое, пока не стал реальностью план «Ост», пока немцы не показали свое истинное лицо - лицо жестокого и беспощадного захватчика, для которого есть одни люди, немцы, а остальные - недочеловеки, которых надо либо уничтожить, либо заставить работать на благо Великой Германии. Но пока целые полки переходили на сторону врага, надеясь, что при немцах будет порядок и не будет сталинских колхозов и лагерей.

Уже в 1941 году некоторые казаки пошли на службу к захватчикам, ожидая, возможно, прежних «взаимовыгодных» отношений. В министерстве восточных территорий рейха был создан специальный казачий отдел, и Краснов согласился в нем работать. В 1942 году, когда немецкие войска заняли Дон, вышли к Сталинграду и Кавказскому хребту, то есть оккупировали территории крупнейших казачьих войск - Донского, Кубанского и Терского, надежды Краснова возросли, усилились. Зная отрицательное отношение немецкого руководства к возможности восстановления русской государственности на оккупированной территории, Краснов вновь стал разыгрывать карту «казачьего национализма», утверждать, что казаки - самостоятельный народ, который достоин своего самостоятельного государства.

«Казаки! Помните, вы не русские, вы, казаки, самостоятельный народ. Русские враждебны вам, - внушал П. Н. Краснов на курсах пропаганды молодым казакам и офицерам, перешедшим на сторону Германии. - Москва всегда была врагом казаков, давила их и эксплуатировала. Теперь настал час, когда мы, казаки, можем создать свою независимую от Москвы жизнь».

Краснов демонстративно держался в стороне от различных русских пронемецких организаций, от того же генерала Власова с его «Русской освободительной армией». Своих, чисто казачьих сил, под немецким командованием собралось немало. Когда в 1943 году началось отступление немцев с донской земли, вслед за ними ушло несколько десятков тысяч беженцев. Из казаков, перешедших на немецкую сторону, давно уже создавались батальоны и полки. В 1944 году в районе Млавы казаки Дона, Кубани, Терека и астраханских степей были сведены немцами в отдельную дивизию. Командиром ее назначался немецкий генерал фон Панвиц, офицерами стали либо немецкие кавалеристы старой школы, либо свои казаки, такие как бывший майор Красной Армии Кононов, перешедший со своим полком на сторону противника.

В марте 1944 года П. Н. Краснов был назначен начальником главного управления казачьих войск при министерстве восточных территорий. Он принял самое деятельное участие в формировании казачьих войск для борьбы с белорусскими партизанами. Казаки успели повоевать на улицах Варшавы, когда там вспыхнуло знаменитое восстание, подавленное немцами. В сентябре Краснов прибыл в дивизию фон Панвица, которую немецкое командование решило послать в Югославию бороться с партизанами Тито.

Казаки очистили от партизан территорию между Белградом и Загребом, перевезли туда свои семьи. На Рождество пришлось столкнуться с частями Красной Армии, которые уже выходили на югославскую территорию. В бою на Драве 4-й Кубанский, 5-й Донской и 6-й Терский казачьи полки буквально за день разбили 133-ю советскую стрелковую дивизию.

Казачьи части разрастались, дивизию развернули в 15-й кавалерийский корпус. Многие эмигранты, ушедшие за рубеж еще после гражданской войны, примкнули к этим казакам, готовые разделить с ними их участь.

В апреле полковник Кононов, один из казачьих лидеров, договорился с власовцами о совместных действиях. Делиться и бороться за создание отдельных государств, русских или казачьих, в 1945 году стало просто глупо. 8 мая, согласно общей капитуляции германских войск, казаки должны были сдаться ближайшим войскам союзников. Ближе всех к ним были югославские партизаны. Естественно, это был не выход. И казачьи полки решили пробиваться в Австрию, в английскую зону оккупации. Туда же из Италии двинулись многочисленные казачьи беженцы, прикрываемые несколькими своими полками. Этим потоком руководил походный атаман Даманов. С ним рядом в это время был и П. Н. Краснов.

В Австрии казаки вступили в контакт с английским командованием, которое предложило всем, и военным и беженцам, расположиться в городе Лиенце. Объяснение Даманова, что казаки уходят от сталинской тирании и единственное их желание - драться против большевиков, англичан, казалось, удовлетворило.

П. Н. Краснов жил в трех километрах от Лиенца со своей женой на квартире у австрийца. Штаб генерала Даманова оттеснил его от общего руководства всеми собравшимися казаками.

27 мая англичане приказали всем казакам сдать оружие, что и было исполнено. 28-го казачьим офицерам и военным чиновникам было приказано собраться и ехать в Виллах, как обещали - на общую конференцию с английским командованием, на сборы давалось полтора часа.

За Красновым прислали особый автомобиль. Его супруга вспоминала впоследствии, что Краснов был силен духом, он сказал ей: «Не надо грустить» и уже из отъезжающего автомобиля крикнул: «Вернусь между 6-8 часами вечера». И не вернулся. «Это было в первый раз, что он, обещав мне, не приехал и не предупредил, что опоздает. За сорок пять лет в первый раз он не исполнил того, что обещал. Я поняла, что беда нагрянула», - вспоминала Лидия Федоровна.

«Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР.

Военная Коллегия Верховного Суда СССР рассмотрела дело по обвинению арестованных агентов германской разведки, главарей вооруженных белогвардейских частей в период гражданской войны атамана Краснова П. Н., генерал-лейтенанта Белой армии Шкуро А. Г., командира «Дикой дивизии» - генерал-лейтенанта Белой армии князя Султан Клыч-Гирей, генерал-майора Белой армии Краснова С. Н., генерал-майора Белой армии Даманова Т. И., а также генерала германской армии, эсесовца фон Панвиц Хельмута, в том, что по заданию германской разведки они в период Отечественной войны вели посредством сформированных ими белогвардейских отрядов вооруженную борьбу против Советского Союза и проводили активную шпионско-диверсионную и террористическую деятельность против СССР.

Все обвиняемые признали себя виновными в предъявленных им обвинениях.

В соответствии с § 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года Военная Коллегия Верховного Суда СССР приговорила обвиняемых Краснова П. Н., Шкуро А. Г., Султан Клыч-Гирей, Краснова С. Н., Даманова Т. И. и фон Панвица к смертной казни через повешение.

Приговор приведен в исполнение».

Борис Геленин

Из биографии Краснова П.Н.

До выборов нового атамана Круг передал атаманскую власть генералу А. П. Богаевскому, которому суждено было нести звание Донского Атамана до самой своей смерти в Париже в 1934 году.

Отставкой Атамана Краснова закончился самый славный и удачный для Дона период Гражданской войны. Впереди были поражение, расказачивание, уход некоторых казаков за рубеж - в общем, конец Тихого Дона.

Весну и лето 1919 года Петр Николаевич и Лидия Федоровна провели в Батумской области, как бы в изгнании. Здесь они оба переболели черной оспой. В июле 1919 года по ходатайству генерала от кавалерии Н.Н. Баратова, генерал Деникин командировал Петра Николаевича в распоряжение командующего Северо-Западной армией, генерала от инфантерии Н.Н. Юденича. Рядовым добровольцем Краснов проделал поход от Нарвы до Царского Села, высидел всю осаду Нарвы, издавал ежедневную газету «Приневский край».

В январе 1920 года он был назначен представителем Добровольческой армии в Эстонии и был членом комиссии графа Палена по ликвидации Северо-Западной армии. В конце марта 1920 года по требованию эстонских властей покинул Ревель. Началось изгнание. Военная служба в России была окончена.

Когда в 1941 году Германия напала на Советский Союз, старому генералу показалось, что наконец-то на новом витке истории осуществляется его давняя мечта лета 1918 года войти в Москву на германском бронепоезде. Он становится руководителем Главного Управления казачьих войск вермахта, формирует казачьи соединения для борьбы с Красной Армией. Кстати, среди современного казачьего движения в России отнюдь нет однозначного осуждения позиции царского генерала и Донского Атамана П.Н.Краснова в последней в его жизни схватке, как он сам считал, «с мировым коммунизмом».

Разумеется, с 1917 по 1941 год Советская власть прошлась катком по такому числу людей, изломала столько судеб, и столько сердец горело неутолимой жаждой мести «комиссарам», что количество добровольно сдавшихся в плен, перешедших на сторону германских войск, а также добровольцев, пополнивших Восточные части вермахта из оставшегося на оккупированной территории населения, превышало все мыслимые цифры и проценты, которые когда либо знала российская история. Около 2 млн. русских людей и людей других наций, населяющих гигантские пространства Евразии - Российской Империи - Советского Союза, с оружием в руках сражались против Советского правительства. Но все они, к счастью, к сожалению ли, составили лишь небольшую часть воюющего населения воюющей Державы - бывшей Российской Империи, а ныне Советского Союза. В 1941 -1945 годах Сталину идеологически удалось переиграть Атамана Краснова, навязать свою игру, противопоставив национальную, народную войну войне гражданской, да еще опирающейся на вражескую помощь: действительно, если не по сути, то по форме сохранившиеся Белые казачьи части в составе вермахта вели в 1941 -1945 годах гражданскую войну против народной войны подавляющего большинства советского народа против захватчиков.

Из писем генерала П.Н.Краснова атаману "общеказачьего объединения в Германской империи" Е.И.Балабину

11 июля 1941 г.

(...) Вы пишете, что некоторые казаки просят Вас о выписке войсковых атаманов в Прагу для согласованных действий с немецкими властями. Почему именно в Прагу? - город по духу своему наименее нравящийся немецкому командованию. Какие теперь, когда все еще так темно и неясно, можно вырабатывать согласованные действия? Мне кажется, что, что казаки все представляют их победное возвращение, массами, организованно в родные края. Круги, Рады, встречи, приветствия, речи, банкеты... На самом деле совсем иная, необычайно суровая и тяжелая действительность их ожидает.

В данное время немецкому командованию нежелательна никакая лишняя болтовня. Войну с советами ведут немцы - и в целях пропаганды среди советских войск и населения, - они тщательно избегают какого бы то ни было участия эмиграции. Все, кто угодно, - финны, словаки, шведы, датчане, испанцы, венгры, румыны, - но не русские эмигранты. Это ведь даст возможность советам повести пропаганду о том, что с немцами идут "помещики" - отнимать землю, что идет "офицерье" загонять под офицерскую палку и пр. и т.п. - и это усилит сопротивление Красной Армии, а с нею надо скорее кончать.

Вы пишете, что Гуселыщиков формирует в Паряубицах казачий полк? Какой? - Конный? Стрелковый? Механизированный? Панцирный? Или "Головинской" организации, т.е. 4 сабельных сотни, 1 пулеметная, 1 конно-саперная, танковый отряд, полковая батарея, эскадрилья самолетов и т.д.? Кто даст на это средства? Казармы и плацы для обучения, офицеров и урядников и т.д. и т.д.? Если в те времена, в 1918 году, когда на Дону все это имелось и в ряды полков поступала неиспорченная молодежь из станиц, - потребовалось 4 месяца, чтобы кое-как сколотить конные полки, то из теперешней молодежи, при отсутствии хороших офицеров, и в год не управишься. Только негодяй или дурак может морочить этим головы несчастным, истосковавшимся по дому казакам.

Как представляют себе казаки возрождение России? Мне рисуется три вида:

1. В СССР поднимается восстание против большевиков. Сталин и К°, все коммунисты, частью удерут, частью будут уничтожены, образуется там, в России, правительство, подобное Петэн - Лаваль - адмирал Дарлан, которое вступит в мирные переговоры с немцами и война на востоке Европы замрет.

2. Немцы оттеснят большевиков примерно до Волги и укрепятся. Будут оккупированная немцами часть России и большевистская Россия - война затянется

3. Среднее - немцы оккупируют часть России, примерно до Волги, а в остальной части создастся какое-то иное правительство, которое заключит мир с немцами, приняв все их условия.

В первом случае эмигрантский русский и вопрос о том, быть или не быть казачьим областям и в них казакам, будет решаться тем новым правительством.

Во втором случае - немецким главным командованием для оккупированной части и в третьем случае - немецким главным командованием для оккупированной части и в восточной части новым правительством.

Во всех трех случаях до окончания войны эмигрантского вопроса нет, и обсуждать его - это толочь воду в ступе.

Я имею указания, что решено:

1. До окончания войны на Востоке русскую эмиграцию не трогать (переводчики, заведующие питательными пунктами, полицейско- карательные отряды не в счет).

2. При возрождении России в Россию будет привлечена лишь небольшая часть эмиграции, вполне проверенная, вне английских и большевистских влияний.

3. Привлечение всей эмиграции с ее раздорами, склонностью к безудержной болтовне, комиссиям, заседаниям, философствованию, подсиживанию друг друга почитается величайшим несчастьем для России.

Если будут восстановлены казачьи войска (об этом я хлопочу), то на началах старого станичного быта и самой суровой дисциплины. Кругам и Раде не дадут говорить и разрушать работу атаманов, как это делалось в 1918-1920 годах.

Итак, все темно и неизвестно. Нужно ждать конца войны, предоставив себя воле Божьей и поменьше болтать (...)

14 июля 1941 г.

(...) Оба Ваши письма получил со всеми приложениями. "Казаки волнуются", - это так понятно, но вот зачем они бегают к Вам и мешают Вам работать и жить?

Ведь дело так просто и ясно. Германия, а не кто-нибудь другой ведет страшную кровопролитную войну с большевизмом и большевиками. Она призвала почти все народы Европы к этой войне, но она умышленно, и вполне понятно почему, не призвала к этой войне русских "белых": во-первых, такое призвание усилило бы и укрепило бы большевистскую пропаганду в Красной Армии, - мол с немцами идут "помещики и капиталисты" отнимать от вас земли и все имущество, а немцы, наоборот, наделяют крестьян землею, во-вторых, все другие народы - финны, датчане, испанцы, румыны, словаки и пр. выставляют вполне готовые части, сорганизованные, одетые и более или менее обученные, тогда как "белых" русских пришлось бы одевать от фуражки до подметок на сапогах, и обучать, на что у немцев нет ни охоты, ни средств... Таким образом миф о том, что создаются какие-то отрады, какая-то "белая армия", как ни сладок он нашей эмиграции, является всего лишь сладким бредом...

Какая будет Россия после окончания войны с большевиками - единая или разделенная на части - знают только два человека - Гитлер и Геринг и они никому этого не скажут.

Можно только из некоторых поступков и слов фюрера и из сознания, что этот гениальный человек, подобного которому еще не было в мировой история, никогда не ошибался, догадываться, что Германия не собирается создавать слабое лоскутное государство, которое сейчас же станет объектом купли-продажи у Англии и Америки. Во всяком случае, планов и решения его... ни на йоту изменить не можем. (...)

В канцелярии фюрера теперь получается очень много всяческих резолюций беженцев, на них никогда никакого ответа не бывает, повторяю: Германия, но не русские беженцы, не "украинцы", не казаки ведут кровопролитную и нам нужно терпеливо ждать, чем она кончится и лишь тогда мы увидим, будем ли мы призваны немцами или тем новым правительством, которое образуется в России и заключит мир с немцами и, если будем призваны, то на какую работу. (...)

7 июля 1942 г.

(...) Ехать на Восток? Теперь фронт после Харьковского огромного сражения подходит и, возможно, на днях вольется в Донское войско. Управление делами русской эмиграции во Франции приглашает ехать на Восток офицеров и переводчиков, врачей, инженеров, юристов, землемеров, техников, шоферов и сестер милосердия. Известно ли это в Праге? Как я Вам постоянно и раньше писал - на организованную отправку в свои родные края, да еще через атаманов рассчитывать не приходится. Из Парижа поехало очень много офицеров - лейб-казаков и атаманцев в состав формируемого в Польше из пленных красноармейцев Ostlegion"a. Дошли ли сведения об этом до Вас?

Атаман гр.Граббе по состоянию своего здоровья вряд ли будет дальше атаманствовать. Имею сведения, что он передает свои атаманские полномочия генералу Александру Митрофановичу Грекову, Вашему однополчанину. О выборных атаманах, круге, восстановлении войска пока мечтать не приходится.

Корреспондент финской газеты "Helsinldn Sanomat", посетив поле сражения под Харьковом, пишет, между прочим: "Советская кавалерия, донские казаки, бросились на немецкие пулеметы с обнаженными шашками. Безумие! Лошади, едва прошли 10 метров вперед, как повалились со своими всадниками на землю. Так пали сотни, тысячи! Они лежат частью собранные, частью в ужасных, почти натуральных позах на необозримой степи. Многие тысячи лошадей были взяты в плен...".

Были это только "ряженые" казаки, или были это казаки, у которых не прошел большевистский дурман - это все равно. Факт остается фактом. Донские казаки не восстали против жидовской власти, они кинулись в безумную атаку на немецкие пулеметы, они погибли за "батюшку Сталина" и за "свою", народную, советскую власть, возглавляемую жидами. Если это будет продолжаться и дальше так... - Тихому Дону грозит участь Украины - он войдет в Украину как нераздельная ее часть, а Украина уже включается в Германию и становится ее частью как Чехия, Моравия и т.д.

В историческом аспекте все это, по существу, не так уж страшно - изменился лишь масштаб времени, увы, для человеческого существования столь важный. То, что могло случиться уже этой осенью, произойдет через 10-20 лет, после медленного и систематического воспитания казачьей молодежи под немцами и несмотря на немцев. Но когда вся Россия кончает самоубийством в угоду американским жидам - наш родной, милый Тихий Дон - это уже частность.

Но... Страшен сон, да милостлив Бог. Чем больше хороших, толковых, честных, знающих историю Дона и других войск казаков, знающих, какую роль играли казаки в России, дислокацию казачьих полков (Польша - 90 % донских и оренбургских полков, Кавказ - почти 100 % кубанских и терских полков, Туркестан, Дальний Восток), пойдут теперь служить у немцев и с немцами выкорчевывать коммунизм - казаков спокойных, не зараженных истерикой, не кликуш от казачества, машущих картонными мечами Дон-Кихотов, но казаков понимающих, что и в Новой Европе, Европе национал-социалистической, казаки могут иметь почетное место, как наиболее культурная и способная часть народа Русского, - тем скорее и безболезненнее пройдет этот процесс восстановления казачьих войск в Новой России.

И пока нельзя сказать "здравствуй, царь, в кременной Москве, а мы, казаки, на Тихом Дону", пока Москва корежится в судорогах большевизма и ее нужно покорять железной рукой немецкого солдата - примем с сознанием всей важности и величия подвига самоотречения иную формулу, единственно жизненную в настоящее время: "Здравствуй, фюрер, в Великой Германии, а мы, казаки, на Тихом Дону". Это, конечно, не для печати, но для дружеского обсуждения среди надежных казаков, тех, кто пойдет служить с немцами и у немцев на Востоке и на кого ляжет священный долг восстановления Тихого Дона...

Бьет двенадцатый час. Мы на пороге великих событий и огромных решений. Помните завет Суворова: "Победи себя сам - и ты будешь непобедим!" Победите боль сердца, самолюбия, отрешитесь от прошлого, чтобы вернуть его в будущем. (...)

20 июля 1942 г.

(...) Простите, что с таким опозданием отвечаю на Ваш №349 от 16 июня, но по мере расширения занятой территории Русской ширится у меня переписка, и мне волей - неволей приходится служить, так сказать, передаточной инстанцией между теми, кто объявился там и их родственниками в изгнании, да приходится видеть и тамошних людей, и к этому еще был занят очень и своей (литературной, конечно) работой.

Все, что Вы мне пишете о Пражских казаках - ужасно. И особенно тяжко это еще потому, что времена-то подошли, когда Новочеркасск освобожден от большевиков и, вероятно, скоро и вся земля Войска Донского будет свободна от них. Нужно уже думать о крупной переброске знающих и любящих Дон и Россию людей туда для службы с немцами и под немцами, а людей этих-то и нет. Самостийники не в счет: кроме интриг и обделывания личных делишек они ни на что не способны. Между тем мы накануне того, что вследствие полной невежественности немцев в казачьих вопросах Войско Донское может быть объявлено "Украиной"; уже в 1927-м году одно влиятельное теперь лицо доказывало в печати, что Разин и Пугачев - украинцы, и что в 1918-м году Украина имела 200.000 войско, которое боролось с большевиками. Очень трудно все это опровергать, когда сами казаки заняты взаимной грызней...

К людям из Протектората относятся действительно с опаской, но это я понятно - ведь там много симпатий бенешовских, там гнездо англофильствующих казаков, и немцы это знают. Кроме того, казаки, получившие высшее образование в чешских школах, невольно тяготеют к Чехии, отношение к которой после убийства протектора Р.Гейдриха более чем холодное...

Беспокоит меня и судьба музея. Ведь пора думать о том, чтобы ему возвратиться на свое место в Новочеркасск. Нужно уже узнавать, что, в каком положении самое здание музея, что там можно сделать, какая там будет власть, - то есть, - будут там немцы, румыны, итальянцы или еще кто-нибудь?

Гр. Граббе тяжело болен и не интересуется этим. Я, все-таки посторонний человек, делаю возможную в этом отношении разведку, и уже снесся с кем нужно, но ответа еще не имею, но это и понятно: там еще горячие следы сражений и там не до нас, но пройдут не месяцы, а недели, когда - или будет войско, или исчезнет уже навсегда...

Относительно совещания по казачьим делам у министра Ост ничего не слушал. Записка о казаках туда подана, но подана не из кругов кубанских, но донских, ответа на записку не было. О вызове в Берлин генерала Науменко ничего здесь не слышал. Тут о казаках не говорят. Повторяю - их смешивают с украинцами, а на Украине очень еще не устойчиво. О Науменко я знаю только, что на войне (Великой) он был очень хорошим командиром полка, но что он теперь - совсем не знаю. Мне ни разу не пришлось его видеть и не пришлось с ним переписываться.

Очень хорошо, что Вам удалось хотя (бы) немного отдохнуть - это так нужно... Я указал на Вас, как на знатока Сальских степей и тамошнего коневодства, и о том, что Вас необходимо туда выписать в первую очередь. Эмигрантские дела отходят на второй план, дела Русские из сна и грезы становятся явью. (...)

7 августа 1942 г.

(...) По поводу письма к Вам есаула Попкова. Конечно, было бы очень желательно, если бы можно было бы, не волнуя и не обнадеживая казаков, исподволь составить список людей, достойных тяжелой работы в родных краях. С иногородними нужно быть пока очень осторожными и в список их не включать. Пока так же, как и повсюду, немцы в занятых областях России стараются обходиться местными силами без эмиграции, питая к последней, и может быть основательно, недоверие. Эмиграция раскололась на толки и ориентации, а немцам, конечно, нужна только одна ориентация - немецкая. Кроме того, шум, поднятый самостийниками дурного толка, очень вредит казакам-эмигрантам.

Русские, поехавшие переводчиками в отряды из красноармейцев, оказались не на высоте. Много было, с одной стороны, слюнявого сентиментализма, с другой стороны, - грабежей и насилия над местным населением, вообще русские оказались в некоторых местах забывшими дисциплину и распоясавшимися за долгие годы эмигрантской жизни, и немцы стали очень осторожны с ними. Мне приходится видеть много казаков оттуда. Молодежь тамошняя требует основательной переработки. Бога забыли, к старшим, к родителям, относятся скверно, очень самоуверенны и ненадежны - это пока что пролетарии и подход к ним трудный. Кроме того, все они крайне запуганы и недоверчивы. Эмигранты же этого не видят и потому часто делают ошибки, и в некоторых лагерях немцы заменили русских переводчиков переводчиками-немцами, плохо знающими русский язык.

При таком настроении немцев, притом, что мы сами не можем ручаться, что не пропустим нежелательные элементы. Вы понимаете, что прежде чем говорить о том, о чем пишет есаул Попков, нужно заслужить доверие немцев. Ведь если поедут Ленивовы, Глазковы и пр.. неприятностей не оберешься. Но... Возможно, что казаки из эмиграции, только, конечно, настоящие казаки, потребуются внезапно и к Вам обратятся за ними. Только нужно помнить, что поедут они на подвиг и жертву, а не на легкую жизнь командиров и начальников.

26 сентября - 9 октября 1942 г.

(...) Прошу Вас принять и передать мои самые сердечные и искренние поздравления казакам вверенного Вам Объединения с нашими Войсковыми праздниками Донского и Кубанского войск, передать казакам мои пожелания здоровья и исполнения всех их желаний, а Вам порадоваться на Ваших доблестных казаков.

В этом году у нас будет особенный праздник в сознании, что родные наши войска - Донское и Кубанское полностью и Терское в большей своей части свободны от жидовского большевистского ига... В первый раз по всему Дону в день старинного, стародавнего нашего праздника, в день Покрова Пресвягыя Богородицы, зазвонят колокола церковные и казаки безвозбранно своею семьею по церковному святому обычаю справят свои праздники, чего не было уже более двадцати лет!

Имею сведения, что на Дону: Новочеркасск совсем не разрушен и в нем нормальная идет жизнь под управлением атамана округа и городского головы, что собор, кроме куполов, с которых снята покрышка, цел, и в нем идут торжественные богослужения. Что Ростов разрушен только на 16 %, что станицы восстанавливают свою жизнь и, прежде всего, восстанавливают храмы, а там, где они вовсе разрушены, приступлено к (постройке новых храмов, что примерно 2/3 казаков остались живы. Они скрывались в других губерниях, как рабочие и шахтеры, и теперь возвращаются в родные станицы. В станицах избраны атаманы, в округах - окружные атаманы, работающие с германской комендатурой в полном согласии, что более семи тысяч пеших и конных казаков сражаются вместе с немцами за свободу Тихого Дона, что по всем станицам учреждены станичные дружины, пешие и конные, которые борются с местными коммунистами.

Казаки показали всему миру, что они ничего не имеют общего с коммунистами, что они, как и в 1918-м году, готовы встать за край родной...

9 октября 1942 г.

(...) В дополнение к официальному письму с поздравлениями с праздниками войсковыми, пишу Вам доверительно ответы на все вопросы, поставленные мне в Вашем письме от 6-го сего октября:

1. Что ожидает казаков в ближайшем будущем? Мы живем в такое время, когда невозможно сказать даже и того, что ожидает нас завтра. Ибо идет несказанно жестокая и страшная война. Что происходит сейчас - это можно знать из немецких газет и из моего поздравительного письма.

2. Никаких казачьих дивизий из самостийников в Берлине, да еще под флагом самостийников не формируется...

3.Что хотят сделать с казачьими областями? На этот вопрос до окончания войны невозможно ответить. Это в значительной степени будет зависеть от того, что будет сделано с Россией, и от того, как и дальше будут вести себя казаки.

4. На Дону работает вместе с немцами около семи тысяч казаков, пеших и конных. Знаю, что ими всеми командует германский офицер барон Вольф из балтийских немцев, - по общим отзывом очень хороший человек и хорошо поставивший себя среди, и слышал, что там служит бывший лейб-улан Его Величества Пуговичников, долго служивший в сербской кавалерии, прекрасный наездник и спортсмен. О Рыковском ничего не слышал. Также думаю, что и о Балинове вздор. Балинов в Берлине, в Остминистериуме. Не похоже, чтобы он где-нибудь воевал.

Ваш однополчанин полковник Рыковский и еще несколько доблестных офицеров Лейб-гвардии Казачьего и Атаманского полков уже много месяцев воюют на самом ответственном участке германского фронта на Востоке и заявили себя прекрасно, двое запечатлели своею жизнью свою верность делу уничтожения большевистской власти (Авилов убит и Рогов - тяжело ранен). Так вот им, конечно и будет место, а не тем, что атаманствовали в Белграде. На особом учете Белградский шюцкор (Охранный Корпус), может быть ему и будет дано какое-то место, но непременно по соглашению с тамошними, то есть с донскими, кубанскими и терскими властями - атаманами...

Эмиграция теперь или должна идти туда, или примириться с тем, что она так и останется эмиграцией, или в лучшем случае приедет "домой", когда ей разрешат, чтобы тихо и мирно жить на "пенсии"...

Вы понимаете, что при таких обстоятельствах мне в 73 года просто смешно было бы куда-то соваться, кого-то возглавлять и путаться в дела, которые хорошо ли, худо ли, но уже идут...

Все эмигрантские дрязги и интриги теперь отступают перед тем громадным, что делается на фронте. Только через фронт, через борьбу, через жертву может быть получен доступ и место там, где была наша Родина и где строится нечто новое и удивительное, но не плохое. (...)

13 октября 1944 г.

Ваше превосходительство, Глубокоуважаемый Евгений Иванович, ...На Ваши письма от 25 сентября и 9 октября отвечаю по пунктам коротко:

1. Генерал-лейтенант Шкуро назначен от Ваффен-СС для вербовки казаков, для создания казачьего корпуса, и не подчинен Главному управлению казачьих войск, но работает самостоятельно, получая указания от Ваффен-СС. Главное управление ему только помогает, не вмешиваясь в его действия...

2. Сколько мне известно, прямого приказа для освобождения казаков с заводов, для поступления в строй, у генерала Шкуро нет, но у него есть распоряжение Ваффен-СС. чтобы таких рабочих увольняли с заводов. К сожалению, заводы часто игнорируют это распоряжение, ссылаясь на приказы Арбайтс-фронта. Дело это идет довольно туго, Главному управлению удается освобождать казаков, но всегда с некоторыми трениями и большой перепиской.

3. Комплектование новых дивизий офицерами-казаками будет зависеть от самих казаков. Если в первую дивизию попало много офицеров - немцев и русских, то это потому, что присланные офицеры-казаки по своей подготовке не оказались на высоте положения ни по военным знаниям, ни по работоспособности. Много было прислано старых, не годных для строевой службы. Если поступающие в новые части казачьи офицеры окажутся годными для службы - они и останутся, окажутся негодными - их заменят немцами.

4. Знание немецкого языка необязательно, но без некоторого знания немецкого языка положение офицера будет очень трудным, и мало надежды, чтобы такой офицер мог остаться в части. Команды будут по возможности и русские. Уставы немецкие, уже переведенные на русский язык.

5. Вы пишете о записи добровольцев; по существу речь идет уже не о добровольном поступлении, но о мобилизации. Лучше теперь же поступить добровольно, чем потом быть призванным насильно, что казаку и неприлично, так как при таком призыве он попадет в русскую часть наряду с военнопленными красноармейцами, где ему будет жутко и чуждо... Вот кажется и все...

Остаюсь искренне уважающий Вас - П. Краснов.

Петр Николаевич Краснов (рожд. 10 (22) сентября 1869 г. – смерть 16 января 1947 г.) — генерал от кавалерии, войсковой атаман Донского казачьего войска, видный деятель Белого движения, известнейший писатель белой эмиграции.

Происхождение. Обучение

Петр Николаевич Краснов, лютый враг большевиков и талантливый литератор из рода дворян Войска Донского. Родился в семье казачьего офицера (впоследствии генерал-лейтенанта) Николая Ивановича Краснова в Санкт-Петербурге, где Н.И. Краснов служил в Главном Управлении Казачьих Войск.

В 1880 г. поступил в 1-ю Петербургскую гимназию. Однако мечтая о карьере военного, перевелся в Александровский кадетский корпус, из которого выпустился в чине унтер-офицера. Потом в 18 лет поступил в 1-е Павловское военное училище, закончил которое в 1889 г. хорунжим в лейб-гвардии Атаманский Наследника Цесаревича полк (первоначально состоял в комплекте Донских казачьих полков). В 1893–1894 гг. прошел курсы академического образования.

Служба

В 1897–1898 гг. исполнял должность начальника казачьего конвоя при русской дипломатической миссии в Эфиопии. За джигитовку донских казаков император Менелик II наградил сотника Краснова офицерским крестом Эфиопской звезды 3-й степени.

В течении многих лет находясь на должности полкового адъютанта в полку донской казачьей гвардии, Краснов рано проявил писательский талант, который в его многочисленных литературных произведениях несомненен. В молодости он начал сотрудничать в ряде изданий, в частности в «Русском инвалиде». Это принесло ему известность, в том числе и в казачьих кругах.

В числе его наиболее известных военно-исторических работ, вышедших к началу Первой мировой войны, такие как «Краткий очерк истории лейб-гвардии Его императорского Высочества Наследника Цесаревича Атаманского полка», «Русско-японская война» в двух томах, «Донцы и Платов в 1812 году», ряд других произведений.

Как военный корреспондент «Русского инвалида», Петр Николаевич принимал участие в Китайском походе 1900–1901 гг., когда русские войска в составе международного корпуса, основу которого составляли японские военные, участвовали в подавлении Ихэтуаньского («Боксерского») восстания в Китае, во взятии Пекина.

Участвовал Краснов и в Русско-японской войне 1904–1905 гг., неоднократно отличался на полях Маньчжурии, где он командовал казаками-забайкальцами. Наградой стали боевые ордена Святых Анны и Владимира 4-х степеней.

1906–1907 гг. — гвардейский казачий офицер командовал 3-й сотней в лейб-гвардии Атаманском полку. После этого обучался в специализированной Офицерской кавалерийской школе. По окончании был оставлен там преподавателем. Был начальником казачьего отдела школы.

1910 год — полковник П.Н. Краснов - командир 1-го Сибирского атамана Ермака Тимофеевича казачьего полка, стоявшего на китайской границе в Джаркенте. 1913 год - командир 10-го Донского генерала Луковкина казачьего полка (квартировал в городе Замостье Царства Польского), с которым вступил в Первую мировую войну.

Первая мировая война. Революция. Гражданская война

В той войне Петр Николаевич показал себя способным кавалерийским военачальником. Об этом лучше всего может свидетельствовать его служебная карьера. В ноябре 1914 года был произведен в генерал-майоры и назначен командиром бригады 1-й Донской казачьей дивизии. Потом (последовательно): командиром 3-й бригады Кавказской Туземной конной дивизии, командующим 2-й Сводной казачьей дивизии, 1-й Кубанской казачьей дивизии. 1917 год, август — был назначен командиром 3-го конного (кавалерийского) корпуса вместо застрелившегося генерала Крымова.

В составе этого корпуса были три казачьи дивизии: Уссурийская генерал-майора Губина, Кавказская генерал-майора Багратиона и 1-я Донская генерал-майора Грекова с дивизионной конной артиллерией. 3-й конный корпус распропагандирован не был, в нем соблюдалась воинская дисциплина и организованность.

1917 год, май — Краснова арестовали революционные солдаты на прифронтовой железнодорожной станции и отправили в армейский комитет в город Минск. Был освобожден по требованию временно исполняющего обязанности Верховного главнокомандующего (заболевший генерал Алексеев уехал на лечение в Крым) генерала Гурко.

За личное мужество и успешное выполнение боевых задач награждался Георгиевским оружием с надписью «За храбрость».

1915 год, 30 декабря — генерал-майор Краснов Петр Николаевич был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени. Его он получил за боевые операции в мае того года на реке Днестр, когда был бригадным командиром Кавказской Туземной конной дивизии.

Краснов в годы мировой войны показал себя видным теоретиком кавалерийского дела. Одним из первых в России выдвинул идею реформирования конницы в соответствии с требованиями современной войны.

Командный состав Добровольческой армии. генералы А.П. Богаевский, А.И. Деникин, П.Н. Краснов. Станция Чир. 1918 год

Наступление на Петроград

…В силу ряда обстоятельств, Петр Николаевич оказался одним из основных действующих лиц Октябрьских событий 1917 г. Он выполнил приказ главы Временного правительства о выступлении на Петроград. Попытка взять миллионный город со взбунтовавшимся гарнизоном в 300 тыс. человек несколькими тысячами казаков выглядела как откровенная авантюра. Тем более что к Петрограду подошло всего около девяти неполных сотен 1-й Донской и Уссурийской казачьих дивизий с 18 конными орудиями, одним броневиком и одним бронепоездом. С этими силами генерал-майор начал наступление на Петроград в районе села Пулково.

Войско Краснова было разбито в многочасовом бою 30 октября на Пулковских высотах отрядами питерских красногвардейцев и революционных балтийских матросов, под командованием левого эссера подполковника М.А. Муравьева. Перед этим около 20 тыс. мобилизованных людей, посланных на рытье окопов, в считанные дни создали оборонительный рубеж «Залив - Нева». Ко всему у казаков не было желания сражаться за «временных» министров.

Так в советской истории появился термин: контрреволюционный мятеж Керенского - Краснова в октябре 1917 г.

Сражение на Пулковских высотах закончилось переговорами в Красном Селе. Было достигнуто соглашение на уход казаков по домам с лошадьми и оружием. Генерала арестовали и доставили в Петроград, в Смольный. После допроса его выпустили под честное слово русского офицера не выступать больше против большевиков. Глава Временного правительства Керенский же удачно смог сбежать из-под Петрограда.

Атаман Войска Донского

Петр Николаевич уехал на Дон, где до апреля 1918 г. жил в станице Константиновской, внимательно следя за развитием событий в Гражданской войне. Для донского казачества он был авторитетным военачальником с немалыми боевыми заслугами.

1918 год, 16 мая — на войсковом круге, собравшемся в Новочеркасске, Краснова избрали атаманом Войска Донского (Главнокомандующим белоказачьей Донской армии и Правителем Дона).

С его участием в Области Войска Донского была ликвидирована советская власть. Созданная им Донская армия стала частью белых Вооруженных сил Юга России под командованием генерала . При создании Донской армии Краснов опирался на помощь германского оккупационного командования, которое передало ему часть трофейного вооружения, снаряжения и боеприпасов.

1918 год, август — выступил организатором «Доно-Кавказского союза» под эгидой германского командования с целью добиться признания Берлином Войска Донского как самостоятельного государства. В будущем планировал соединение его с другими казачьими областями России.

Письмо атамана об этом кайзеру Вильгельму было опубликовано в одной из газет Екатеринодара. Это вызвало резкую критику «автономиста» Краснова со стороны Деникина и других лидеров белого движения. Как результат их противоречий стал уход атамана в отставку. Вместо него атаманом Войска Донского войсковым кругом был избран генерал-лейтенант А.П. Богаевский. Все же считается, что главной причиной смены атамана стали поражения белоказачьей армии на фронте.

После этого события Краснов оказался в рядах Белой Северо-Западной армии, в штабе генерала от инфантерии Н. Н. Юденича. Как известный литератор, он ведал вопросами пропаганды. 1920 год, январь — был военным представителем в Эстонии, принимал участие в переговорах с ее правительством.

Эмиграция

В эмиграции Петр Николаевич Краснов проживал в Париже и Берлине (в Германии жил 25 лет). Сотрудничал с РОВС, был руководителем курса «Военной психологии». Активно занимался писательским трудом. В эмиграции им были написаны книги «На внутреннем фронте», роман «От двуглавого орла к красному знамени» (сделан перевод на 15 языков), «Тихие подвижники», «Все проходит», «Опавшие листья», «Понять - простить», «Единая, Неделимая» и много других литературных произведений, которые через полвека после смерти автора будут опубликованными и на его родине.

По количеству создания литературных произведений в эмиграции, по их популярности и переводимости, Петр Николаевич считается крупнейшим писателем белой эмиграции. Ему в этом уступают в свой эмигрантский отрезок жизни даже такие знаменитые писатели, как Куприн и Алексей Толстой. Данный несомненный факт сегодня невозможно не признавать.

Вторая мировая война

Свое сотрудничество с германским командованием гитлеровской Германии бывший генерал (в отличие от подавляющего большинства белоэмигрантов) начал с 1936 г. В 1941 году он приветствовал нападение Германии и ее союзников на Советский Союз. Принимал участие в работе казачьего отдела Министерства восточных оккупированных территорий.

1942 год, осень — приезжал на Дон для организации «добровольческих казачьих отрядов» в составе вермахта. С марта 1944 г. Петр Краснов - начальник Главного управления казачьих войск при Верховном командовании сухопутных войск, руководил организацией Казачьего стана на оккупированной территории и в Северной Италии. Потому следует признать и тот факт, что генерал Краснов воевал против своего Отечества в лице СССР и советского народа. Говоря словами великого французского писателя Виктора Гюго, нельзя быть героем, воюя против собственного Отечества.

Памятная плита генералам Российской Императорской армии в ограде храма Всех Святых во Всехсвятском

Казнь

По окончании войны Краснов был интернирован англичанами в Австрию и вместе с другими казаками выдан советскому командованию в городе Юденбурге. Казнен (повешен) по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР 16 января 1947 года в Москве.

…Во что же верил Петр Николаевич Краснов, боевой генерал, донской атаман и писатель, который был казнен за то, что «проводил против СССР шпионско-диверсионную и террористическую работу» (так говорилось в информационном сообщении в газете «Правда» от 17 января 1947 г.)?

Лучше всего, думается, ответил на такой вопрос он сам. Краснов в «Казачьем альманахе» за 1939 г., вышедшем в Париже, написал о своей сокровенной мечте:

«И верю я, что, когда начнет рассеиваться уже не утренний туман, но туман исторический, туман международный, когда прояснеют мозги задуренных ложью народов, и русский народ пойдет в „последний и решительный“ бой с третьим интернационалом и будет та нерешительность, когда идут первые цепи туманным утром в неизвестность - верю я - увидят Русские полки за редеющей завесой исторического тумана родные и дорогие тени легких казачьих коней, всадников, будто парящих над конскими спинами, подавшихся вперед, и узнает Русский народ с величайшим ликованием, что уже сбросили тяжкое иго казаки, уже свободны они и готовы свободными снова исполнять свой тяжелый долг передовой службы - чтобы, как всегда, как в старину, 11-ю крупными жемчужинами казачьих войск и тремя ядрышками бурмицкого зерна городовых полков вновь заблистать в дивной короне Имперской России».

В последние годы читатели в России открывают для себя многих забытых авторов и, в частности, знакомятся с творчеством замечательного русского писателя ХХ века генерала Петра Николаевича Краснова. Генерал Краснов вошел в историю России, прежде всего, как доблестный воин императорской русской армии, один из вождей Белого движения, а также как военный историк и писатель... Его писательская деятельность получила всеобщее признание. О ней и хотелось бы сказать несколько слов.

Генерал Краснов по происхождению и воспитанию являет собой прекрасный сплав донского казака и русского дворянина поздне-имперского периода. Древний казачий род Красновых дал несколько генералов Русской армии, получивших за воинские заслуги потомственное дворянство. Родная станица Красновых - Вешенская, но родился Петр Николаевич в Петербурге, где окончил классическую гимназию и военное училище. Он служил в казачьем полку среди донских земляков, но это были не простые казаки, а лейб-гвардейцы Атаманского полка. Он возрос на берегах и Дона, и Невы. Казачьи корни и донской патриотизм не позволили ему превратиться в лощеного столичного гвардейца. Петербургская школа дала ему общую культуру и кругозор, а служба в гвардии приучила к дисциплине. В лице П. Н. Краснова мы видим лучшего представителя родившейся в 19 веке казачьей военной интеллигенции. Потому и в литературном творчестве генерала переплелись любовь к родному краю, к истории Дона с глубокой приверженностью к Российской империи, с верностью Русской армии.

Литературное творчество П. Н. Краснова многообразно и еще ждет своих исследователей. Его перу принадлежат и прекрасные дневники путешествий (“Казаки в Абиссинии”, “По Манчжурии”), и яркие исторические “Картины былого Тихого Дона”, замечательные мемуарные очерки (“На границе Китая”, “Накануне войны”, “Всевеликое Войско Донское”, глубокий труд по военной психологии “Душа Армии”, к которой примыкает проникновенный рассказ “Тихие подвижники”, и большое количество исторических романов, среди которых первое место принадлежит эпопеям “Цареубийцы” и “От двуглавого орла к красному знамени”.

На наш взгляд П. Н. Краснов - это тот самый писатель, которого давно и тщетно ждала русская литература весь 19 век, тот великий знаток Русской армии, певец боевой славы империи, которого до него не было в русской литературе. Именно Краснов показал красоту души и величие подвига русского офицера, восстановил историческую правду в описании многих событий. Его творчество явилось достойным ответом пошлой космополитической, нигилистической и толстовской литературе, точнее даже макулатуре, затопившей к началу ХХ века Россию. Впрочем, противопоставлять хорошего писателя множеству дурных не есть великая для него честь. Краснову же удалось вписать недостающие страницы в великую русскую литературу.

Русская литература дала много талантливых произведений, затронула глубокие психологические и нравственные вопросы, обличила и грубые, и тонкие пороки, правдиво показала человеческие портреты и в лучших своих произведениях послужила для своих читателей зеркалом совести. Но при всем этом она не показала подлинных героев России, не сделала их главными героями своих произведений, а потому не научила самоотверженному служению Царю и Отечеству. Достаточно вспомнить, как император Николай Павлович, прочитав первые главы романа Лермонтова, был очень разочарован, что героем нашего времени выведен “лишний человек”, а подлинный герой Максим Максимыч оставлен в тени. В основной массе русская литература занималась бытописанием; по выражению Чехова, “люди пили чай, а за окном рушилась жизнь”. Русской литературе явно недоставало героических страниц, между тем как в русской истории этих страниц было слишком много, чтобы их можно было не замечать. Но наши писатели на них не смотрели.

И. Л. Солоневич приводил очень выразительный пример того, какой вывод могли сделать о русском народе иностранцы, изучившие классическую литературу 19 - начала ХХ века. Незадолго до Второй Мировой войны он имел в Берлине диспут с немецкими профессорами-славистами, которые доказывали, что русский народ неполноценен, и что русская литература и рисует его как сборище “унтер-меншей”, т. е. недочеловеков. Все эти “лишние люди”, Онегины и Печерины, Фамусовы и Рудины, старосветские помещики, Обломовы и Маниловы, Чичиковы и Базаровы, Собакевичи и Ноздревы, Иудушки Головлевы и Стивы Облонские, чеховские обитатели “вишневых садов”, горьковские босяки и купринские проститутки - и ни одного волевого цельного характера, ни одного подвижника идеи и долга. И даже описывая военную среду, наши писатели подлинных “тихих подвижников” умудрялись спрятать долой с глаз читателя. Когда в ответ на это Солоневич спросил, а кто же тогда построил империю в шестую часть суши, кто отразил множество вражеских нашествий, - немецкие профессора сказали, что не знают этого, ибо такие люди не представлены в русской литературе.

Это поразительно, но факт. В то время, как в других национальных литературах, например английской и французской, люди воинского подвига, люди долга и чести занимают почетное место, в русской они почти отсутствуют. У Вальтера Скотта, например, почти в каждом романе главный герой - рыцарь или военный, который с честью проходит все трудные испытания. У Киплинга и Конан Дойля британские офицеры показываются часто и всегда неотразимо привлекательно выглядят. А у нас если и показывали военного, то в лучшем случае Скалозуба. Даже эпопея Толстого “Война и мир” не есть роман исторический, а философская поэма с картинами из истории, подогнанными под нехристианскую философию автора. Зная лжерелигию Толстого, не трудно догадаться, почему он, увлекшись ею, уже не понимал армию, а потому после своих “Кавказских рассказов” так и не смог создать правдивых образов военных.

И дело было вовсе не в каком-то недостатке жизненных прототипов. Герои и подвижники в России были, но почему-то не они привлекали к себе внимание наших писателей. Например, Гончаров совершил плавание на фрегате “Паллада”, в обществе выдающегося русского моряка адмирала Путятина, его подчиненных: капитана Посьета, лейтенанта Можайского, будущего изобретателя первого аэроплана. Затем он встречался с другими выдающимися исследователями Дальнего Востока: адмиралом Невельским, губернатором Муравьевым-Амурским, генералом Завойко, епископом Иннокентием (Вениаминовым) - апостолом Северной Америки. Жюль-Верну или Киплингу, “барду Британского империализма”, хватило бы этих впечатлений на несколько романов. А Гончаров после всего увиденного счел более полезным для своего читателя полюбоваться на образ Обломова.

Общая наша русская беда - не понимаем и не храним, что имеем. Можно сравнить, к примеру, две повести Куприна о Русской армии. Пока Русская армия существовала и рождала своих героев, о ней почему-то хотелось написать гнусный пасквиль под заглавием “Поединок” - произведение критического, якобы, реализма. Когда ни России, ни Русской армии не стало, из-под того же пера выходит в прямо противоположном тоне написанная повесть “Юнкера”. А если бы все общество смотрело на свою родную армию так, как автор второй повести, быть может, не пришлось бы этому автору писать ее вдали от родины.

И вот, этот существенный пробел в Русской литературе и восполнило творчество П. Н. Краснова. Главные герои всех его романов - это не “лишние люди”, не нигилисты, не прожигатели жизни, а люди чести и долга, верные Богу, Царю и Отечеству.

Главные герои Краснова не хватают звезд с неба, не делают карьеры, не имеют большой известности. Чаще всего они не имеют и особых талантов и способностей - это средние люди. Но зато это честные и чистые, очень цельные и нераздвоенные натуры, с прямым характером и ясным взглядом на мир и на свое место в нем. Духовно и нравственно это прекрасные люди. Их душевная красота раскрывается в ряде тяжелых испытаний, из которых они выходят с честью. Они живут не для себя, не для устройства своей личной жизни; они не рабы своих страстей. Они бескорыстно служат своему Государю и своему Отечеству и в этом служении обретают удовлетворение, получают удостоверение правильности своего пути в своей совести. На таких служилых людях держалась Россия, она пала, когда такие люди оскудели.

Краснов раскрывает истинное значение армии для народа. Армия не есть просто “силовое ведомство” государства, не просто часть государственного аппарата, необходимая для “продолжения политики другими средствами”. Армия является выражением воли народа к своей национальной жизни, его лучшей жертвенной частью. Цель армии в христианском государстве - защита христианской веры, христианского Государя и православного отечества, защита ценой собственной жизни. Сила христианского воинства в исполнении заповеди Спасителя: больше сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Ин. 15, 13). Только эта сила жертвенной любви привлекает помощь Божию и дает победу. Поэтому победа не бывает без жертв, добровольных и сознательных жертв со стороны христианских воинов. Это сближает подвиг христианских воинов с подвигом мучеников. И как “мученики являются семенем Церкви”, так и христианские воины-герои, положившие живот свой за други своя на поле брани, укрепляют основы государственного и народного единства. Один из русских историков верно заметил, что единая Русь сложилась не в скопидомном сундуке Калиты, а на Куликовом поле. Не торговля и экономика, не взаимный корыстный интерес сплачивают нацию и укрепляют государство, а взаимное жертвенное служение общему делу, наиболее ярко выраженное в воинском подвиге. Кровь, пролитая в боях за Отечество, сплачивает оставшихся в живых и назидает будущие поколения.

Таким образом, национальная армия является ничем не заменимой важнейшей частью национального организма. И потому народы, лишенные своего государства и своей армии имеют неполноценную национальную жизнь. Казалось бы, зачем евреям, рассеянным по всему миру и имеющим над ним власть, небольшое государство Израиль с его малой армией, на которую уходит столько денег? Но это государство с этой армией обеспечивает национальную сплоченность евреев. Армия Израиля, одержавшая многие победы над арабами и требующая жертв от самих евреев, способствовала тому, что сыны Израиля не превратились все в Райкиных, Хазановых, Жванецких, комиков и торгашей, а вынуждены были стать и солдатами. И другие народы, имеющие большие диаспоры по всему миру, например, греки и армяне, также сознают необходимость иметь национальную армию и как средство сплочения, как выражение воли своей нации.

В современной России развал армии связан не только с крушением постсоветского государства, но и с тяжелым духовно-нравственным кризисом народа. При культивировании беспредельного эгоизма и самых низменных страстей в обществе не может уважаться воинская служба, требующая высокого самоотвержения во имя общего блага. Популярным героем даже патриотических изданий и передач является чаще всего разведчик или спецназовец, сокрушающий своих противников ударом ноги в живот, и одновременно с государственной службой работающий в частной охране или в криминальных структурах. Кроме того, жертвенный дух в армии полностью убивает контрактная основа. Если народная армия превращается в наемников, - это ее конец.

В России развал армии связан не только с крушением постсоветского государства, но и с тяжелым духовно-нравственным кризисом народа. При культивировании беспредельного эгоизма и самых низменных страстей в обществе не может уважаться воинская служба, требующая высокого самоотвержения во имя общего блага. Популярным героем даже патриотических изданий и передач является чаще всего разведчик или спецназовец, сокрушающий своих противников ударом ноги в живот, и одновременно с государственной службой работающий в частной охране или в криминальных структурах. Кроме того, жертвенный дух в армии полностью убивает контрактная основа. Если народная армия превращается в наемников, - это ее конец.

Не так было в русской армии, где героем считался тот, кто был под огнем и ходил в атаки. Краснов в романе “Цесаревна” приводит солдатскую песню, сложенную после битвы с пруссаками под Цорндорфом (1758 г), которая без всякого преувеличения передает подробности той битвы:

Мы стояли по колено в крови...
Тут одной руки нету - вторая коли,
Одной ноги нету - другая стой,
Коли патронов нету - на врага грудью идем,
Коли сил нету - Богу душу предаем!

Страницы, посвященные этой трагической битве русской армии с прусским королем Фридрихом 11, являются самыми сильными в романе. Битва кончилась с неопределенным результатом и с большими потерями с обеих сторон. Командовавший пруссаками король Фридрих 11, продемонстрировал искусство полководца, русский командующий Фермор (англичанин) бездействовал. От окончательного разгрома русских спасла только исключительная доблесть войск и инициатива младших командиров, которые, оставшись без начальства, сами перестроили фронт, выдержали огонь прусской артиллерии, атаки прусской конницы и пехоты. Именно после этой битвы король Фридрих сказал знаменитые слова: “Русского солдата мало убить, его еще и повалить надо”.

Битва под Цорндорфом потому и выбрана Красновым для описания, что является довольно характерной и даже символической для многих страниц русской истории. Отсутствие твердого и разумного главного командования, внезапная неприятельская атака с фланга создали самые неприятные условия. И все-таки воинская доблесть и великое самопожертвование и терпение русских войск позволили им перенести эти испытания с честью. И сам противник, несмотря на огромные потери, понесенные русскими, признает, что не повалил их и не добился победы. А духовная победа православных воинов, павших, но не отступивших, очевидна. А их потомки и наследники, служащие через сто и сто пятьдесят лет в том же полку, назидаются их подвигом. Носят присвоенные их полку красные отвороты на голенищах сапог и вспоминают, как их предки стояли по колено в крови. И пока в армии была жива преемственность подвига, никакая революция была невозможна.

Генерал Краснов является основателем нового направления военной науки - военной психологии. В своем труде “Душа армии” он с большим знанием души офицера и солдата раскрывает сущность военного воспитания, особенности военной службы, значение для души военного строя, формы и знамени. Показывает те испытания, которым подвергается офицер, особенно испытание боем. К этому труду примыкают его мемуары “На рубеже Китая” и “Накануне войны”, запечатлевшие яркие портреты офицеров Императорской Армии предвоенной поры. Особое место занимает небольшой, но проникновенный очерк “Тихие подвижники. Венок на могилу неизвестного солдата Императорской Армии”. Это рассказ о том, как по-христиански умирали православные русские воины, как в тяжелом плену сохраняли они верность своей вере, своему Царю и Отечеству.

Отдельно стоит упомянуть фантастический роман Краснова “За чертополохом”, написанный сразу после гражданской войны в 1921 г и дополненный в 1928 г. Роман посвящен будущей Возрожденной России, такой, какой представляет ее себе автор после падения большевизма. В романе много интересных предвидений и прозрений, например, о будущей 2-й Мировой войне в конце 30-х годов, об огромных жертвах среди русского народа во время нее.

Книги ген. Краснова достойны войти в учебные программы и в обиход современной русской молодежи паче многих других писателей. А сам Петр Николаевич назидает русских людей своим обликом и жизненным путем.