Светлейший князь Таврический
Таврида настолько была зависима от этой исторической личности, что и самим названием приросла к фамилии будущего князя. Осведомленность насчет жизни Светлейшего князя Григория Александровича Потемкина (1739-1791) сводится обычно к факту, что был он фаворитом Екатерины II, что титулован «светлейшим».
Князь
Григорий Александрович
Потемкин
Будущий князь родился в 1739 году на Смоленщине. В семье не ладилось, и рос мальчик не дома, а при церкви. Дьячок был в восторге от его способностей, он говаривал полушутя: «Ты, Гришенька, меня не забудь, когда станешь большим человеком!» И Гриша стал.
В 1756 году он был отправлен, одним из двенадцати лучших студентов Московского университета, в почетный вояж — в Петербург, с посещением Зимнего дворца. Но потом, по возвращении, юнец вдруг задурил и был отчислен «за ленность и нехождение в классы». Исключенный из университета, юноша решил посвятить жизнь военной службе.
Исполинского роста, необычайно сильный, веселый, энергичный, боевой, Григорий Потемкин служил успешно и слыл всеобщим любимцем. Он был прирожденным имитатором — умел подражать интонациям чужой речи. Это всегда забавляло товарищей, а однажды развеселило взошедшую на трон Екатерину.
Вскоре приключилось с Григорием великое несчастье. Заболел горячкой и не обратясь к врачам, молодой человек нетерпеливо расковырял возникший на глазу гнойник и... ослеп на один глаз. Потрясенный, на полтора года закрылся он у себя в доме, утешаясь книгами по истории религии, по искусству, военному делу и всерьез подумывая о монастыре. Никого не принимал Потемкин, пока не вломился к нему сам Григорий Орлов с грозным повелением Екатерины — тотчас явиться к ней. Ослушаться было нельзя.
Историки пишут, что истинное величие Екатерины Великой заключалось в умении находить сподвижников. Поцеловав руку императрице, Потемкин глянул так твердо и вызывающе, что императрица невольно поежилась: «Э, от этого циклопа то не увернется, что, вытаращившись в оба, сотня других проморгает!»
Да, Потемкину покровительствовала императрица, но не с обольщения начал он карьеру при дворе! Будучи капитаном, он отпросился на Крымскую войну и уже через год, малыми силами разбил турок. Только дослужившись под пулями до генерала, явился Потемкин в Царское село.
В 1774 году Григорий Александрович получил высший армейский чин генерал-аншефа, а в 1776 был назначен генерал-губернатором Новороссийской, Астраханской, Азовской губерний. Он подал императрице идею о присоединении Крыма к России, убедив ее, что пусть не новые богатства, но покой принесет стране эта миссия. И сам же возглавил походы на Крым. Для солдат Потемкин ввел удобную форму, а как боевой командир он свято соблюдал правило: максимальный успех с минимальными жертвами.
Присоединение Крыма потребовало огромной организаторской работы, но Потемкин не доверял принципу коллективной ответственности, а все брал на себя. В 1783 году он принял от крымцев присягу на верность России, за что получил титул «Светлейшего князя Таврического».
«Светлейший» распорядился поместить в заграничных газетах приглашения для иностранных землепашцев, создал контору садоводства и земледелия и сам написал инструкцию для нее. Он владел несколькими фабриками и способствовал развитию частной фабричной промышленности.
В 1787 году, когда был закончен труд по возведению Севастополя, сама Екатерина приехала в Крым, пригласив посланников, королей и принцев европейских стран. Во время обеда в Инкермане по приказу князя отдернули занавес. Ошеломленные гости увидели за балконом новый город, а в бухте пятнадцать линейных кораблей и фрегатов — новый Черноморский флот России...
Красавец, богач, богатырь, которому все удавалось. Президент военной коллегии, дипломат и специалист по внешне-торговой части, генерал-губернатор новороссийский, азовский, астраханский, преобразователь армии, главнокомандующий нового российского флота, основатель городов Херсона, Николаева, Севастополя, Екатеринослава, крепостей, опорных пунктов и учебных заведений, гетман казачьих войск...
КАК ПОТЁМКИН КРЫМ ПРИСОЕДИНИЛ
Прежде чем начать рассказ об этом величайшем деянии поистине великого государственного деятеля, приведу интереснейший факт, ярко свидетельствующий о том, что Россия на протяжении всей своей истории присоединяла новые территории и брала под руку новые народы безо всякого насилия. Причём обращусь к воспоминаниям человека не заинтересованного в том, чтобы выдумывать небылицы. Чаще всего иноземцы рассказывали о России омерзительную ложь. Но французский посланник при дворе Екатерины Великой граф Филипп де Сегюр относился к числу очень немногих, кто говорил правду…
При въезде на полуостров во время своего знаменитого путешествия по Новроссии и Крыму в 1787 году, Императрица распорядилась, чтобы далее её личную охрану осуществляли новые подданные – крымские татары...
Об этом с присущим его запискам остроумием и рассказал в своих воспоминаниях граф Сегюр:
«Монархиня, с мыслями всегда возвышенными и смелыми, пожелала, чтобы во время её пребывания в Крыму её охраняли татары, презиравшие женский пол, враги христиан и недавно лишь покорённые её власти. Этот неожиданный опыт доверчивости удался, как всякий отважный подвиг».
Новые подданные восторженно встречали Императрицу, правительницу страны, столь несправедливо названной в послереволюционное время «тюрьмой народов». Тюрьма же та была весьма своеобразной – ведь в неё не приходилось загонять народы силой. Чаще они сами стремились встать под могучую руку России, дабы расцвести, окрепнуть и разбогатеть под этой щедрой рукой Державы – защитницы угнетённых, Державы – освободительницы.
Об отношении же местного населения к русскому правительству свидетельствует такой примечательный случай, описанный принцем де-Линем в воспоминаниях. Во время путешествия императрицы Екатерины II по Таврической области едва не приключилась беда. Императорский поезд приближался к Бахчисараю. Дорога шла под уклон, и резвые лошади понесли карету Императрицы, грозя опрокинуть её и разбить вдребезги. Принц, находившийся в тот момент рядом с Екатериной II, писал: «Она была в то время так же спокойна, как при последнем завтраке. Новые подданные, крымцы, устремились спасать её, спешились, легли на дороге и бешенством своей отважности воздержали бешенство лошадей».
Что же случилось с недавними недругами России? Почему они, предки которых ходили набегами на Русь, вдруг так изменились? Понимание того, что Россия не враг, а друг, пришло не случайно и основывалось оно не на «устной пропаганде» по обыкновению лживой, а на том, что они видели и пережили сами.
Ну а теперь остановимся на деяниях Светлейшего Князя, которые привели к этому…
Григорий Александрович Потёмкин ещё в годы русско-турецкой войны, сражаясь в армии Румянцева, не раз задумывался о значении присоединения Крыма. Объявление независимости Крымского ханства в 1774 году было лишь частью программы. Являясь генерал-губернатором ряда наместничеств, и в том числе Новороссийского и Азовского, непосредственно граничивших с «гнездом хищников», Потёмкин вынужден был заниматься обеспечением безопасности управляемых им территорий. Он очень хорошо понимал, что независимость Крыма далеко не панацея от всех бед, что Османская империя может легко добиться над полуостровом прежней власти, а потому стремился к присоединению ханства к России. Стремясь убедить в необходимости этого деяния Императрицу, он писал ей в 1782 году:
«Крым положением своим разрывает наши границы. Нужна ли осторожность с турками по Бугу или со стороны Кубанской – во всех сих случаях и Крым на руках. Тут ясно видно, для чего хан нынешний туркам неприятен: для того, что он не допустит их чрез Крым входить к нам, так сказать, в сердце. Положите теперь, что Крым Ваш, и что нет уже сей бородавки на носу, – вот вдруг положение границ прекрасное: по Бугу турки граничат с нами непосредственно, потому и дело должны иметь с нами прямо сами, а не под именем других. Всякий их шаг тут виден. Со стороны Кубанской сверх частых крепостей, снабженных войсками, многочисленное Войско Донское всегда тут готово. Доверенность жителей в Новороссийской губернии будет тогда несумнительна, мореплавание по Чёрному морю свободное, а то извольте рассудить, что кораблям Вашим и выходить трудно, а входить ещё труднее. Ещё вдобавок избавимся от трудного содержания крепостей, кои теперь в Крыму на отдельных пунктах. Всемилостивейшая Государыня! Неограниченное мое усердие к Вам заставляет меня говорить: презирайте зависть, которая Вам препятствовать не в силах. Вы обязаны возвысить славу России! Посмотрите, кому оспорили, кто что приобрел: Франция взяла Корсику; Цесарцы без войны у турков в Молдавии взяли больше, нежели мы. Нет стран в Европе, чтобы не поделили между собою Азии, Африки, Америки. Приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить Вас не может, а только покой доставит. Удар сильный – да кому? Туркам: это Вас ещё больше обязывает. Поверьте, что Вы сим приобретением бессмертную славу получите и такую, какой ни один Государь в России ещё не имел. Сия слава положит дорогу еще к другой и большей славе: с Крымом достанется и господство в Чёрном море; от Вас зависеть будет запирать ход туркам и кормить их или морить с голоду. Хану пожалуйте в Персии, что хотите, – он будет рад. Вам он Крым поднесет нынешнюю зиму, и жители охотно принесут о сём просьбу. Сколько славно приобретение, столько Вам будет стыда и укоризны от потомства, которое при каждых хлопотах так скажет: вот она могла, да не хотела или упустила. Есть ли твоя держава кротость, то нужен в России рай. Таврический Херсон! из тебя истекло к нам благочестие: смотри, как Екатерина Вторая паки вносит в тебя кротость христианского правления».
К тому времени Потёмкиным уже были предприняты некоторые меры по обеспечению предстоящей операции по присоединению Крыма. Ещё в 1776 году он, выполняя секретное предписание Екатерины II, содействовал Румянцеву в занятии перекопской линии. Войска, расположенные близ Крымского полуострова, он содержал в постоянной боевой готовности. Все указания российскому послу в Константинополе Императрица пересылала через Григория Александровича, стремясь постоянно держать его в курсе всех внешнеполитических дел, особенно касающихся отношений с Османской империей.
О том, что новой войны с Османской империей не избежать, знали и Потёмкин и Императрица. Ещё в 1774 году, вскоре после подписания Кучук-Кайнарджийского мирного договора, великий визирь сказал русскому послу, что если Крым будет независимым, а Керчь и Еникале останутся во власти русских, то Кайнарджийский мир, вынужденный у Порты, будет непродолжителен.
Начиная с 1776 года, Потёмкин большую часть времени проводил на юге России, укрепляя оборону рубежей, занимаясь строительством новых городов и селений, созданием Черноморского флота. Во многих письмах Императрицы, адресованных ему в то время, можно найти самые разнообразные указания, касающиеся военных вопросов.
Екатерина II просила ускорить постройку кораблей на Днепре, адмиралтейства в Днепровско-Бугском лимане, основанного Потёмкиным Херсона. Большинство тех распоряжений делалось не случайно, не вдруг – они являлись следствием детальных докладов Потёмкина об обстановке на юге России в управляемых им губерниях и насущных задачах.
Размышляя о присоединении Крыма, Потёмкин старался учесть все возможные последствия подобного акта. В своей политике он умело опирался на приверженцев России в Крыму, а таковых было немало. Человеку труда не нужны грабежи и насилие, человек труда привык жить доходами от произведений рук своих. Бездельники, становившиеся на путь разбоя, всегда были в меньшинстве, хотя и оказывались заметнее. Труженики из числа крымских татар не одобряли политику разбоя и грабежей, а потому горячо откликнулись на манифест, направленный Потёмкиным в Крым, в котором содержался призыв присягнуть Императрице России.
Григорий Александрович сознавал, что присоединение Крыма вызовет немедленное и решительное противодействие Порты, что турки могут даже ответить объявлением войны, и своевременно позаботился о важных дипломатических шагах, которые могли бы предотвратить или хотя бы оттянуть нежелательное для России столкновение. В результате секретных переговоров с австрийским императором Иосифом II удалось заключить русско-австрийский военный союз, по которому оба государства обязались помогать друг другу и «присоединить в случае успеха приграничные к империи области, которыми владела незаконно Турция, а также восстановить Грецию и организовать из Молдавии, Валахии и Бессарабии отдельную монархию под управлением государя греческой религии».
14 декабря 1782 года Императрица Екатерина Великая, по представлению Потёмкина, издала специальный рескрипт, в котором отмечалось, что возникла настоятельная необходимость присоединить полуостров к России, чтобы он «не гнездом разбойников и мятежников на времена грядущие оказался, но прямо обращён был на пользу государства нашего в замену и награждение осьмилетнего беспокойства вопреки нашему миру понесённого, и знатных иждивений на охранение целости мирных договоров употреблённых».
В документе указывалось, что «произведение в действо столь великих и важных предприятий» возлагается на Григория Александровича Потёмкина.
8 апреля 1783 года был подписан рескрипт о присоединении Крыма. Один из наиболее добросовестных биографов князя русский писатель А.М. Ловягин в книге «Григорий Александрович Потёмкин» так описал дальнейшие события: «Ещё в марте 1783 года решено было отправление Потёмкина на юг к действующей армии, которая в случае войны должна была состоять под его начальством. Уже после того как Шагин-Гирей, который не умел ладить ни с русскими, ни со своими мурзами, отказался от власти и принял русское подданство, Потёмкин, отправившись из Петербурга в апреле месяце, прибыл, после остановки в Белой Церкви у гетмана Браницкого, к июню в Херсон. Ввиду моровой язвы в Крыму, он не подвигался вперёд, надеясь, что мурзы принесут ему изъявление покорности в Херсоне. Здесь до него дошло известие, что Батырь-Гирей с 6000 черкесами из Кубанской области вторгся в Крым. Тогда Потёмкин немедленно же ночью выступил в Крым, послал особый отряд в поиск за Батырем, захватил его в плен и велел собравшимся в Карасубазаре мурзам принести присягу Императрице. После этого присяга принесена была и в Кубанской области, и в Тамани. В Крыму происходили ещё беспорядки, распространялась, кроме того, моровая язва, и сам Потёмкин заболел опасной болотной лихорадкою. Вследствие этого он поторопился выехать из Крыма, передав генералу Игельстрому начальство над оставленными на полуострове войсками. 21 июля, по получении известия о присяге крымцев, опубликован был во всеобщее сведение манифест от 8 апреля, а 23 июля Императрица особым рескриптом благодарила Потёмкина...»
Турок буквально потрясло известие о полной и окончательной потере полуострова. Порта и так едва терпела независимость ханства, теперь же всякому терпению пришёл предел. Ненависть к России ослепляла, началась подготовка к войне. Предвидя такой ход событий, Григорий Александрович заблаговременно поручил русскому послу в Константинополе Якову Ивановичу Булгакову принять все возможные меры для предотвращения столкновения и снабдил его подробными инструкциями. Русский дипломат, действуя осторожно и в то же время решительно, сумел использовать замешательство султана, получившего известие о заключении военного союза между Россией и Австрией. Сие означало, что в случае войны туркам придётся воевать сразу с двумя крупными государствами. Эффект от своевременно заключённого союза превзошёл все ожидания. Якову Ивановичу удалось не только отвести от России военную опасность, но и заключить с Портой очень выгодный торговый договор. А самое главное – 28 декабря благодаря его усилиям была подписана конвенция, по которой из Кучук-Кайнарджийского мирного договора исключался пункт о независимости Крыма, то есть Османская империя признала присоединение полуострова к России. За эту крупную дипломатическую победу Булгакову были пожалованы чин действительного статского советника и орден Св. Владимира 2-й степени. Яков Иванович писал Потёмкину, благодаря его за награды, что успехом своим обязан его наставлениям и мудрым советам. Григорий Александрович ответил: «Вы приписываете это мне и тем увеличиваете ещё более заслуги Ваши! Всё от Бога, но Вам обязана Россия и сами турки. Ваша твердость, деятельность и ум отвратили войну. Турки были бы побеждены, но русская кровь также бы протекла».
Деятельность Булгакова по укреплению мира была столь успешной, что Потёмкин посчитал даже возможным совершить поездку в Константинополь. Однако сначала он решил посоветоваться об этом с Булгаковым. Тот высказал свое мнение в письме от 15 марта 1784 года: «Здесь почитают Вашу светлость нашим верховным визирем. Прибытие Ваше сюда не может быть утаено и произведёт суматоху в народе, коей и поныне еще Сераль и Порта опасаются, ибо думают, что духи не успокоились».
Потёмкин согласился с мнением дипломата. Разжигать страсти было не в его интересах, предстояло осуществить грандиозные замыслы в Новороссии и во вновь приобретённой Тавриде. А это можно было сделать лишь при условии мира.
Осуществив присоединение Крыма, Григорий Александрович сразу же приступил к административному устройству Таврической области. Он разделил её на семь уездов, объявил жителям, что все татарские князья и мурзы получают права и льготы русского дворянства, разрешил сформировать «Таврическое национальное войско», которое затем с успехом участвовало в войне с Османской империей на стороне России.
По-разному восприняли присоединение к христианской державе жители полуострова. Тем, кто привык жить грабежами и разбоем, не по душе пришлось обращение к мирному созидательному труду. Они стали тайно пробираться в Турцию. Беглецов ловили и возвращали назад. Узнав о том, Потёмкин заявил, что неразумно и вредно удерживать тех, кто не хочет становиться российскими подданными, и приказал не только не препятствовать их эмиграции, но даже снабжать пропусками и денежными пособиями на путь следования.
Смысл политики русского правительства в отношении Крыма прекрасно выразила Императрица Екатерина II, которая писала: «Присоединённые страны непристойно называть чужестранными, а обходиться с ними на таковом основании есть больше, нежели ошибка, и можно назвать достоверною глупостью. Сии провинции надлежит легчайшими способами привести к тому, чтоб они обрусели и перестали бы глядеть, как волки из лесу».
Слово «обрусели» ни в коем случае не означало, что Императрица собиралась подавлять национальное достоинство народов присоединённых стран и лишать эти народы самобытности. О том немало свидетельств. Сошлёмся на одно, весьма любопытное. Во время знаменитого путешествия Екатерины II по Новороссии и Крыму сопровождавшие государыню австрийский военный агент принц де-Линь и французский посланник граф де Сегюр озорства ради задумали подкараулить татарских женщин, чтобы взглянуть на их лица – обычно татарки прятали их под паранджой.
Выследить выследили, но нарвались на весьма пожилых женщин, внешность которых им не понравилась. Принц де-Линь воскликнул, что Магомет прав, повелевая скрывать подобные лица. Женщины с криком пустились бежать, а через некоторое время на великосветских шалунов ринулась толпа разгневанных мужчин, вооруженных кольями и другими весьма неприятными предметами. Спастись удалось чудом.
На следующий день, оправившись от испуга, принц де-Линь, решив за завтраком развеселить Императрицу, рассказал о случившемся. Но та сурово заявила:
– Господа, эта шутка весьма неуместна и может послужить дурным примером. Вы посреди народа, покорённого моим оружием; я хочу, чтобы уважали его законы, его веру, его обычаи и предрассудки. Если бы мне рассказали эту историю и не назвали бы действующих лиц, то я бы никак не подумала бы на вас, а стала бы подозревать моих пажей, и они были бы строго наказаны.
Подобных же правил придерживался и Потёмкин. В первых своих приказах он требовал от русской администрации в Крыму чуткого, внимательного отношения к местным жителям, поясняя, что необходимо дать им почувствовать «выгоду настоящего своего положения». В указе от 16 октября 1783 года было объявлено требование русского правительства «соблюдать неприкосновенную целость природной... веры» местного населения. Впрочем, уже в манифесте о присоединении Крыма, изданном 8 апреля 1783 года, определялась политика в отношении население Крыма, и указывалось, что необходимо «содержать жителей наравне с природными подданными».
В запустении было хозяйство Крыма. И в этом направлении Потёмкину пришлось всё начинать с нуля. Никто прежде не занимался ни флорой, ни фауной жемчужины, которой являлся Крым. Леса вырубались, живность уничтожалась. 16 октября 1784 года Потёмкин направил ордер, которым запретил истребление крымских лесов. Кстати, возвращался он к этому и позже. Так, 9 февраля 1786 года писал генералу Михаилу Васильевичу Каховскому: «В рассуждении о сбережении в Таврической области лесов, к чему вы почитаете за нужное определить особых смотрителей, не лучше ли было бы обязать и поощрять к тому добрым манером деревенских жителей, а особливо новозаселяемых жителей, преподавать им в том нужные наставления и пособствия, назначив удобные к садке и посеву места».
О необходимости развития земледелия он писал и раньше. Так, в ордере от 15 апреля 1785 года рекомендовал Каховскому «употребить всеусиленное старание, чтобы хлебопашество в надлежащее состояние было приведено».
Заботился Григорий Александрович и о развитии фауны края. К примеру, в одном из ордеров предписывал областному правителю «достать на Кубанской стороне фазанов и перевесть их в Тавриду для разводу в способных местах, чтобы завелось их более, имея их, однако, всегда на воле».
По распоряжению Потёмкина были созданы благоприятные условия для того, «чтобы способствовать размножению коммерции и ободрить промыслы». Благодаря его неустанным заботам и выделяемым им средствам множились сады, виноградники, шелковичные плантации, проводилось исследование недр, возводились новые и усовершенствовались старые города.
Григорий Александрович выписал из Франции ученого-садовода, которого назначил директором Таврических садов и поручил ему разведение на полуострове лучших сортов винограда, а также посадку шелковичных, масляничных деревьев. В вопросе благоустройства края, как, впрочем, и во многих других вопросах, Потёмкин стремился быть примером для своих подчиненных. В 1785 году он начал посадку в Судаке своего собственного сада, в центре которого построил дворец. Специальным распоряжением он приказал англичанину Гульду «насадить райдерево и сеять каштаны» на реке Каче. Из европейских стран были выписаны в Крым лучшие специалисты и садоводы. Григорий Александрович занимался благоустройством Крыма вплоть до начала войны с Турцией. Известен, к примеру, его рескрипт от 5 июня 1787 года, в котором он указал перечень редких деревьев и растений, которые необходимо посадить в Крыму, и поручил правителю области «употребить всемерное старание достать оные чрез известные ему посредства, и, насадя оные во области Таврической, стараться о размножении их». Не прервала эту деятельность даже начавшаяся в 1787 году война. В 1788 году, когда опасность вторжения турок на полуостров была в значительной степени снижена, садовник Фабр заложил в Старом Крыму венгерский сад, основу которого составили особые сорта лозы, выписанной из Венгрии. Одновременно он начал переговоры с генуэзцем Росси о ввозе в Россию особых пород оливковых деревьев.
Немало делалось и для развития народного образования. В Крыму были открыты училища, а в Новороссии планировалось основать Екатеринославский университет, в котором бы могли обучаться и жители вновь приобретённой области. Однако исполнению этого предначертания помешала война...
Современники свидетельствовали, что в скором времени «неусыпными трудами князя дикие степи новой Тавриды, подобно степям Новороссийским, превратились в обработанные поля и прекрасные луга. Развилось овцеводство, бедные татарские деревни и города начали терять свой жалкий вид, оживлённые соседством богатых русских селений».
Об отношении же местного населения к русскому правительству свидетельствует такой примечательный случай, описанный принцем де-Линем в воспоминаниях. Во время путешествия императрицы Екатерины II по Таврической области, состоявшегося в 1787 году, едва не приключилась беда. Императорский поезд приближался к Бахчисараю. Дорога шла под уклон, и резвые лошади понесли карету Императрицы, грозя опрокинуть её и разбить вдребезги. Принц, находившийся в тот момент рядом с Екатериной II, писал: «Она была в то время так же спокойна, как при последнем завтраке. Новые подданные, крымцы, устремились спасать её, спешились, легли на дороге и бешенством своей отважности воздержали бешенство лошадей».
Кстати, история запечатлела и ещё один факт, который в нынешние дни покажется невероятным. При въезде в Крым Императрица распорядилась, чтобы далее её личную охрану осуществляли новые подданные – крымские татары...
Об этом с присущим его запискам остроумием рассказал французский посланник граф Сегюр: «Монархиня, с мыслями всегда возвышенными и смелыми, пожелала, чтобы во время её пребывания в Крыму её охраняли татары, презиравшие женский пол, враги христиан и недавно лишь покорённые её власти. Этот неожиданный опыт доверчивости удался, как всякий отважный подвиг».
Как-то после ужина граф де Сегюр и принц де-Линь вышли прогуляться в Крымскую степь, где остановился царский поезд.
– Согласитесь, любезный Сегюр, – сказал мне, смеясь, де-Линь вспоминал Сегюр, – что двенадцать тысяч татар, которыми мы окружены, могли бы наделать тревоги на всю Европу, если бы вздумали вдруг потащить нас к берегу, посадить на суда августейшую Государыню и могущественного римского императора и увезти их в Константинополь, к великому удовольствию его величества Абдул-Гамета!
...К счастью, эти мысли не пришли на ум великодушным сынам Магомета, – закончил свой рассказ Сегюр. – Мы очень спокойно ехали под их защитою...».
Новые подданные восторженно встречали Императрицу, правительницу страны, столь несправедливо названной в послереволюционное время «тюрьмой народов». Тюрьма же та была весьма своеобразной – ведь в неё не приходилось загонять народы силой. Чаще они сами стремились встать под могучую руку России, дабы расцвести, окрепнуть и разбогатеть под этой щедрой рукой державы – защитницы угнетённых, державы – освободительницы.
Ныне, когда обезумевшие от подлости оранжевые власти самопровозглашенной страны, название которой "Украина" произошло от понятия "Украина (окраина) Русских земель", осквернили Севастополь установкой в нем памятника гетману, не имеющему никакого отношения к городу русской славы, становятся особенно актуальными размышления о роли выдающегося русского государственного и военного деятеля Григория Александровича Потемкина в умиротворении и освоении Крыма, в создании Черноморского флота и строительстве русской черноморской твердыни.
Недаром адмирал П.В. Чичагов писал, что "гений Потемкина царил над всеми частями русской политики". Именно Григорий Александрович оценил важность присоединения к России Крыма. Это являлось, по сути, возвращением земель, на коих в древние времена располагалась значительная часть русского Тмутараканского княжества. В те времена одна часть полуострова была в руках Византии, а другая, восточная, в составе Тмутараканского княжества, центр которого находился на Таманском полуострове. Образовалось же княжество в результате походов князя Игоря на Византию в 944 году и Святослава - в 955 году, разгромившего ясов и касогов.
Об обстановке на юге России в начале 80-х годов XVIII столетия В.В. Огарков в книге, посвященной Потемкину, писал: "Наши границы были отодвинуты от Черного моря значительною своею частью, флот отсутствовал, на устьях Днепра, на Днестре и Буге по соседству был целый ряд грозных турецких крепостей. Крым, хотя и освобожденный от сюзеренства Турции по Кучук-Кайнарджийскому миру, на самом деле был еще довольно послушным орудием в руках турецких эмиссаров и во всяком случае грозил нам как союзник Турции в возможной войне..."
Уже несколько веков с того самого времени, как его захватили остатки разгромленной Золотой Орды, Крым представлял для России "гнездо хищников, грабительствующих в русских пределах". Сколько нападений было сделано оттуда на русские украинные земли, сколько сожжено и разграблено селений, сколько уведено в рабство людей! В 1571 году крымский хан Девлет-Гирей сжег Москву, а в 1572 году повел на Русь с целью уничтожения государства и истребления Русского народа 120-тысячное войско, но в конце июля-начале августа был наголову разбит в сражении при Молодях. Походы против Крымского ханства с цепью обуздания агрессора совершались и при Петре I, и в годы правления его ближайших преемников, но все оставалось безрезультатным. Григорий Александрович Потемкин, назначенный генерал-губернатором ряда наместничеств, в том числе Новороссийского и Азовского, соприкасавшихся с Крымом, оценил важность и необходимость присоединения полуострова к России еще во время Русско-турецкой войны 1768-1774 годов. 4 января 1770 года именно ему довелось открыть победоносным сражением при Фокшанах кампанию, прославленную его учителем П.А. Румянцевым победами при Ларге, Рябой Могиле и Кагуле. В том сражении он остановил в трое превосходящий турецкий корпус, спешивший в Крым для поднятия духа отказавшихся воевать с Россией крымцев. Кстати, именно Потемкин был и одним из инициаторов объявления Крыма независимым.
Вступив в управление югом России, Григорий Александрович начал планомерную подготовку к присоединению полуострова. Стремясь убедить в необходимости этого акта Императрицу, он писал ей в 1782 году: "Крым положением своим разрывает наши границы. Нужна ли осторожность с турками по Бугу или со стороны Кубанской - во всех случаях и Крым на руках. Тут ясно видно, для чего хан нынешний туркам неприятен: для того, что он не допустит их чрез Крым входить к нам, так сказать, в сердце. Положите же теперь, что Крым ваш и что нет уже сей бородавки на носу, - вот вдруг положение границ прекрасное: по Бугу турки граничат с нами непосредственно, потому и дело должны иметь с нами прямо сами, а не под именем других. Всякий их шаг тут виден. Со стороны Кубанской сверх частых крепостей, снабженных войсками, многочисленное войско Донское всегда тут готово. Доверенность жителей в Новороссийской губернии будет тогда не сумнительна, мореплавание по Черному морю свободное, а то извольте рассудить, что кораблям вашим и выходить трудно, а входить еще труднее.
Еще вдобавок избавимся от трудного содержания крепостей, кои теперь в Крыму на отдаленных пунктах.
Всемилостивейшая Государыня! Неограниченное мое усердие к вам заставляет меня говорить: презирайте зависть, которая вам препятствовать не в силах. Вы обязаны возвысить славу России. Посмотрите, кому оспорили кто что приобрел: Франция взяла Корсику; цесарцы без войны у турок в Молдавии взяли больше, нежели мы. Нет государства в Европе, чтобы не поделили между собою Азии, Африки, Америки. Приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить вас не может, а только покой доставит. Удар сильный - да кому? Туркам: это вас еще больше обязывает. Поверьте, что вы сим приобретением бессмертную славу получите, и такую, какой ни один Государь в России еще не имел. Сия слава положит дорогу еще к другой и большей славе: с Крымом достанется и господство в Черном море; от вас зависеть будет запирать ход туркам и кормить их или морить с голоду. Хану пожалуйте в Керчи, что хотите, - он будет рад. Вам он Крым поднесет нынешнюю зиму, и жители охотно принесут о сем просьбу. Сколько славно приобретение, столько вам будет стыда и укоризны от потомства, которое при каждых хлопотах скажет: вот она могла, да не хотела или упустила. Есть ли твоя держава кротость, то нужен в России рай. Таврический Херсон! Из тебя истекло к нам благочестие: смотри, как Екатерина Вторая паки вносит в тебя кротость христианского правления",
Потемкин в своей политике умело опирался на приверженцев России в Крыму, а таковых было немало. Человеку труда не нужны грабежи и насилие, человек труда привык жить доходами от произведений своих рук. Бездельники, встающие на путь грабежа и разбоя, всегда в меньшинстве, но они всегда виднее и заметнее. Труженики из числа крымских татар не одобряли политики разбоя и грабежей и потому горячо откликнулись на манифест, направленный Потемкиным, с призывом присягнуть русской Императрице.
14 декабря 1782 года Императрица издала специальный рескрипт, в котором отмечалось, что возникла настоятельная необходимость провести присоединение полуострова к России, "чтобы полуостров Крымский не гнездом разбойников и мятежников на времена грядущие оказался, но прямо обращен был на пользу государства нашего в замену и награждения осьмилетнего беспокойства вопреки нашему миру понесенного, и знатных иждевений на охранение целости мирных договоров употребленных".
Там же указывалось, что "произведение в действо столь великих и важных наших предприятий" возлагается на Г. А. Потемкина.
Осуществив присоединение Крыма, Потемкин немедленно приступил к административной деятельности на полуострове. Он разделил Таврическую область на семь уездов, объявил жителям, что все татарские князья и мурзы получают права и льготы русского дворянства, разрешил сформировать "Таврическое национальное войско", которое затем с успехом участвовало в войне с Османской империей на стороне России. По-разному восприняли присоединение к христианской державе жители полуострова. Кое-кому не понравилось свершившееся, особенно тем, кто привык жить грабежами и разбоем. Такие люди стали тайно пробираться в Турцию. Их ловили и возвращали назад. Узнав о том, Потемкин заявил, что неразумно и даже вредно удерживать тех, кто не хочет становиться российскими подданными, и приказал не только не препятствовать их эмиграции, но даже снабжать пропусками и денежными пособиями на путь следования.
Политику русского правительства относительно присоединения Крыма лучше всего выражают слова Екатерины II: "Присоединенные страны непристойно называть чужестранными, а обходиться с ними на таковом основании есть больше нежели ошибка, и можно назвать достоверною глупостью. Сии провинции надлежит легчайшими способами привести к тому, чтоб они обрусели и перестали бы глядеть, как волки из лесу".
Слово "обрусели" ни в коем случае не означало, что Императрица собралась подавлять национальное достоинство и лишать национальной самобытности крымских татар. Во время ее знаменитого путешествия по Новороссии и Крыму в 1787 году сопровождавшие государыню австрийский принц де Линь и французский посланник граф де Сегюр озорства ради задумали подкараулить татарок, чтобы посмотреть на их лица - обычно татарские женщины прятали их под покрывалами. Сделать это удалось, но неосторожное восклицание де Линя напугало татарок, и они с криком пустились бежать, а навстречу им ринулась толпа разъяренных мужчин. Высокородные шалуны едва спаслись бегством.
На следующий день, желая развеселить Императрицу, принц рассказал о происшествии, считая его забавным. Екатерина II рассердилась и сурово заявила: "Господа, эта шутка весьма неуместна и может послужить дурным примером. Вы посреди народа, покоренного моим оружием; я хочу, чтобы уважали его законы, его веру, его обычаи и предрассудки. Если бы мне рассказали эту историю и не назвали бы действующих лиц, то я бы никак не подумала бы на вас, а стала бы подозревать моих пажей, и они были бы строго наказаны".
В первых же своих приказах Потемкин требовал от русской администрации в Крыму дружелюбного отношения к татарам, дабы "дать почувствовать жителям выгоду настоящего своего положения", а в указе от 16 октября 1783 года объявлялось требование русского правительства "соблюдать неприкосновенную целость природной его веры". Еще прежде, в манифесте от 8 апреля 1783 года, было указано "содержать жителей наравне с природными подданными". Особую заботу проявлял Потемкин о хозяйстве Крыма, о его развитии и совершенствовании. 15 апреля 1785 года он направил генералу Михаилу Васильевичу Каховскому, командовавшему русскими войсками в Крыму и осуществлявшему управление краем, объявление на русском и татарском языках, приглашающее всех жителей "употребить всеусиленное старание, чтобы хлебопашество в надлежащее состояние было приведено". Потемкин постарался создать самые благоприятные условия для того, "чтобы способствовать размножению коммерции и ободрить промыслы". Некоторые указы Григория Александровича не потеряли актуальности и по сей день. Взять, к примеру, ордер от 16 октября 1784 года, которым он вменял в обязанность областному правителю Крыма прекратить истребление лесов. В ордере генералу Каховскому от 9 февраля 1786 года он снова коснулся этого важного вопроса: "В рассуждении о сбережении в Таврической области лесов, к чему вы почитаете за нужное определить особых смотрителей, не лучше ли было бы обязать и поощрять к тому добрым манером деревенских жителей, а особливо новозаселяемых жителей, преподавать им в том нужные наставления и пособствия и назначив удобные к садке и посеву места". Ныне оранжевые власти, закупленные с потрохами заокеанскими их хозяевами, намеренно разрушают и уничтожают в Крыму все то, что создавалось десятилетиями трудолюбивыми русскими руками. Григорий Александрович заботился не только о флоре края, но и фауне. Так, 14 августа он приказал областному правителю "достать на Кубанской стороне фазанов и перевесть их в Тавриду для разводу в способных местах, чтобы завелось их более, имея их однако всегда на воле". По распоряжению князя множились сады, виноградники, шелковичные плантации, проводилось исследование недр, строились новые и совершенствовались старые города.
Не забыл князь и о народном образовании, для чего были открыты в Крыму училища, а в Новороссии планировалось создать Екатеринославский университет, исполнению чего помешала война... Современники свидетельствовали, что скоро "неусыпными трудами князя дикие степи новой Тавриды, подобно степям Новороссийским, превратились в обработанные поля и прекрасные луга. Развелось овцеводство, бедные татарские деревни и города начали терять свой жалкий вид, оживленные соседством богатых русских селений".
Об отношении же местных жителей к Русскому правительству свидетельствует такой примечательный случай. Во время путешествия по Таврической области едва не приключилась беда. Дорога к Бахчисараю шла под уклон, и резвые лошади неожиданно понесли карету Императрицы, грозя опрокинуть ее и разбить вдребезги. Принц де Линь, находившийся рядом с Екатериной II, писал: "Она была в то время так же спокойна, как при последнем завтраке. Новые подданные, крымцы, устремились спасать ее, спешились, легли на дороге и, бешенством своей отважности, воздержали бешенство лошадей".
Кстати, известен и еще один факт, в нынешние дни кажущийся невероятным и неправдоподобным. При въезде в Крым Императрица распорядилась, чтобы далее личную охрану осуществляли новые ее подданные крымские татары!..
Такими были Екатерина Великая и ее венчанный супруг и соправитель Г.А. Потемкин, и таковой была "тюрьма народов", в которую народы не приходилось загонять силой, а все они без исключения сами стремились встать под скипетр России, дабы расцвести, окрепнуть и разбогатеть под щедрой и доброй рукой могучей державы, надежной защитницы от всех бед.
Ныне, когда обезумевшие от подлости оранжевые власти самопровозглашённой страны, название которой "Украина" произошло от понятия "Украина (окраина) Русских земель", осквернили Севастополь установкой в нём памятника гетману, не имеющему никакого отношения к городу русской славы, становятся особенно актуальными размышления о роли выдающегося русского государственного и военного деятеля Григория Александровича Потёмкина в умиротворении и освоении Крыма, в создании Черноморского флота и строительстве русской черноморской твердыни.
Недаром адмирал П.В. Чичагов писал, что "гений Потёмкина царил над всеми частями русской политики". Именно Григорий Александрович оценил важность присоединения к России Крыма. Это являлось, по сути, возвращением земель, на коих в древние времена располагалась значительная часть русского Тмутараканского княжества. В те времена одна часть полуострова была в руках Византии, а другая, восточная, в составе Тмутараканского княжества, центр которого находился на Таманском полуострове. Образовалось же княжество в результате походов князя Игоря на Византию в 944 году и Святослава - в 955 году, разгромившего ясов и касогов.
Об обстановке на юге России в начале 80-х годов 18 столетия В.В. Огарков в книге, посвящённой Потёмкину, писал: "Наши границы были отодвинуты от Чёрного моря значительною своею частью, флот отсутствовал, на устьях Днепра, на Днестре и Буге по соседству был целый ряд грозных турецких крепостей. Крым, хотя и освобождённый от сюзеренства Турции по Кучук-Кайнарджийскому миру, на самом деле был ещё довольно послушным орудием в руках турецких эмиссаров и во всяком случае грозил нам как союзник Турции в возможной войне..."
Уже несколько веков с того самого времени, как его захватили остатки разгромленной Золотой Орды, Крым представлял для России "гнездо хищников, грабительствующих в русских пределах". Сколько нападений было сделано оттуда на русские украинные земли, сколько сожжено и разграблено селений, сколько уведено в рабство людей! В 1571 году крымский хан Девлет-Гирей сжёг Москву, а в 1572 году повёл на Русь с целью уничтожения государства и истребления Русского народа 120-тысячное войско, но в конце июля-начале августа был наголову разбит в сражении при Молодях. Походы против Крымского ханства с целью обуздания агрессора совершались и при Петре I, и в годы правления его ближайших преемников, но все оставалось безрезультатным. Григорий Александрович Потёмкин, назначенный генерал-губернатором ряда наместничеств, в том числе Новороссийского и Азовского, соприкасавшихся с Крымом, оценил важность и необходимость присоединения полуострова к России ещё во время Русско-турецкой войны 1768-1774 годов. 4 января 1770 года именно ему довелось открыть победоносным сражением при Фокшанах кампанию, прославленную его учителем П.А. Румянцевым победами при Ларге, Рябой Могиле и Кагуле. В том сражении он остановил в трое превосходящий турецкий корпус, спешивший в Крым для поднятия духа отказавшихся воевать с Россией крымцев. Кстати, именно Потёмкин был и одним из инициаторов объявления Крыма независимым.
Вступив в управление югом России, Григорий Александрович начал планомерную подготовку к присоединению полуострова. Стремясь убедить в необходимости этого акта Императрицу, он писал ей в 1782 году: "Крым положением своим разрывает наши границы. Нужна ли осторожность с турками по Бугу или со стороны Кубанской - во всех случаях и Крым на руках. Тут ясно видно, для чего хан нынешний туркам неприятен: для того, что он не допустит их чрез Крым входить к нам, так сказать, в сердце. Положите же теперь, что Крым ваш и что нет уже сей бородавки на носу, - вот вдруг положение границ прекрасное: по Бугу турки граничат с нами непосредственно, потому и дело должны иметь с нами прямо сами, а не под именем других. Всякий их шаг тут виден. Со стороны Кубанской сверх частых крепостей, снабженных войсками, многочисленное войско Донское всегда тут готово. Доверенность жителей в Новороссийской губернии будет тогда не сумнительна, мореплавание по Черному морю свободное, а то извольте рассудить, что кораблям вашим и выходить трудно, а входить ещё труднее.
Ещё вдобавок избавимся от трудного содержания крепостей, кои теперь в Крыму на отдаленных пунктах.
Всемилостивейшая Государыня! Неограниченное моё усердие к вам заставляет меня говорить: презирайте зависть, которая вам препятствовать не в силах. Вы обязаны возвысить славу России. Посмотрите, кому оспорили кто что приобрел: Франция взяла Корсику; цесарцы без войны у турок в Молдавии взяли больше, нежели мы. Нет государства в Европе, чтобы не поделили между собою Азии, Африки, Америки. Приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить вас не может, а только покой доставит. Удар сильный - да кому? Туркам: это вас ещё больше обязывает. Поверьте, что вы сим приобретением бессмертную славу получите, и такую, какой ни один Государь в России ещё не имел. Сия слава положит дорогу еще к другой и большей славе: с Крымом достанется и господство в Чёрном море; от вас зависеть будет запирать ход туркам и кормить их или морить с голоду. Хану пожалуйте в Керчи, что хотите, - он будет рад. Вам он Крым поднесёт нынешнюю зиму, и жители охотно принесут о сём просьбу. Сколько славно приобретение, столько вам будет стыда и укоризны от потомства, которое при каждых хлопотах скажет: вот она могла, да не хотела или упустила. Есть ли твоя держава кротость, то нужен в России рай. Таврический Херсон! Из тебя истекло к нам благочестие: смотри, как Екатерина Вторая паки вносит в тебя кротость христианского правления".
Потёмкин в своей политике умело опирался на приверженцев России в Крыму, а таковых было немало. Человеку труда не нужны грабежи и насилие, человек труда привык жить доходами от произведений своих рук. Бездельники, встающие на путь грабежа и разбоя, всегда в меньшинстве, но они всегда виднее и заметнее. Труженики из числа крымских татар не одобряли политики разбоя и грабежей и потому горячо откликнулись на манифест, направленный Потёмкиным, с призывом присягнуть русской Императрице.
14 декабря 1782 года Императрица издала специальный рескрипт, в котором отмечалось, что возникла настоятельная необходимость провести присоединение полуострова к России, "чтобы полуостров Крымский не гнездом разбойников и мятежников на времена грядущие оказался, но прямо обращен был на пользу государства нашего в замену и награждения осьмилетнего беспокойства вопреки нашему миру понесенного, и знатных иждевений на охранение целости мирных договоров употребленных".
Там же указывалось, что "произведение в действо столь великих и важных наших предприятий" возлагается на Г. А. Потёмкина.
Осуществив присоединение Крыма, Потёмкин немедленно приступил к административной деятельности на полуострове. Он разделил Таврическую область на семь уездов, объявил жителям, что все татарские князья и мурзы получают права и льготы русского дворянства, разрешил сформировать "Таврическое национальное войско", которое затем с успехом участвовало в войне с Османской империей на стороне России. По-разному восприняли присоединение к христианской державе жители полуострова. Кое-кому не понравилось свершившееся, особенно тем, кто привык жить грабежами и разбоем. Такие люди стали тайно пробираться в Турцию. Их ловили и возвращали назад. Узнав о том, Потёмкин заявил, что неразумно и даже вредно удерживать тех, кто не хочет становиться российскими подданными, и приказал не только не препятствовать их эмиграции, но даже снабжать пропусками и денежными пособиями на путь следования.
Политику русского правительства относительно присоединения Крыма лучше всего выражают слова Екатерины II: "Присоединённые страны непристойно называть чужестранными, а обходиться с ними на таковом основании есть больше нежели ошибка, и можно назвать достоверною глупостью. Сии провинции надлежит легчайшими способами привести к тому, чтоб они обрусели и перестали бы глядеть, как волки из лесу".
Слово "обрусели" ни в коем случае не означало, что Императрица собралась подавлять национальное достоинство и лишать национальной самобытности крымских татар. Во время её знаменитого путешествия по Новороссии и Крыму в 1787 году сопровождавшие государыню австрийский принц де Линь и французский посланник граф де Сегюр озорства ради задумали подкараулить татарок, чтобы посмотреть на их лица - обычно татарские женщины прятали их под покрывалами. Сделать это удалось, но неосторожное восклицание де Линя напугало татарок, и они с криком пустились бежать, а навстречу им ринулась толпа разъярённых мужчин. Высокородные шалуны едва спаслись бегством.
На следующий день, желая развеселить Императрицу, принц рассказал о происшествии, считая его забавным. Екатерина 2 рассердилась и сурово заявила: "Господа, эта шутка весьма неуместна и может послужить дурным примером. Вы посреди народа, покорённого моим оружием; я хочу, чтобы уважали его законы, его веру, его обычаи и предрассудки. Если бы мне рассказали эту историю и не назвали бы действующих лиц, то я бы никак не подумала бы на вас, а стала бы подозревать моих пажей, и они были бы строго наказаны".
В первых же своих приказах Потёмкин требовал от русской администрации в Крыму дружелюбного отношения к татарам, дабы "дать почувствовать жителям выгоду настоящего своего положения", а в указе от 16 октября 1783 года объявлялось требование русского правительства "соблюдать неприкосновенную целость природной его веры". Ещё прежде, в манифесте от 8 апреля 1783 года, было указано "содержать жителей наравне с природными подданными". Особую заботу проявлял Потёмкин о хозяйстве Крыма, о его развитии и совершенствовании. 15 апреля 1785 года он направил генералу Михаилу Васильевичу Каховскому, командовавшему русскими войсками в Крыму и осуществлявшему управление краем, объявление на русском и татарском языках, приглашающее всех жителей "употребить всеусиленное старание, чтобы хлебопашество в надлежащее состояние было приведено". Потёмкин постарался создать самые благоприятные условия для того, "чтобы способствовать размножению коммерции и ободрить промыслы". Некоторые указы Григория Александровича не потеряли актуальности и по сей день. Взять, к примеру, ордер от 16 октября 1784 года, которым он вменял в обязанность областному правителю Крыма прекратить истребление лесов. В ордере генералу Каховскому от 9 февраля 1786 года он снова коснулся этого важного вопроса: "В рассуждении о сбережении в Таврической области лесов, к чему вы почитаете за нужное определить особых смотрителей, не лучше ли было бы обязать и поощрять к тому добрым манером деревенских жителей, а особливо новозаселяемых жителей, преподавать им в том нужные наставления и пособствия и назначив удобные к садке и посеву места". Ныне оранжевые власти, закупленные с потрохами заокеанскими их хозяевами, намеренно разрушают и уничтожают в Крыму всё то, что создавалось десятилетиями трудолюбивыми русскими руками. Григорий Александрович заботился не только о флоре края, но и фауне. Так, 14 августа он приказал областному правителю "достать на Кубанской стороне фазанов и перевесть их в Тавриду для разводу в способных местах, чтобы завелось их более, имея их однако всегда на воле". По распоряжению князя множились сады, виноградники, шелковичные плантации, проводилось исследование недр, строились новые и совершенствовались старые города.
Не забыл князь и о народном образовании, для чего были открыты в Крыму училища, а в Новороссии планировалось создать Екатеринославский университет, исполнению чего помешала война... Современники свидетельствовали, что скоро "неусыпными трудами князя дикие степи новой Тавриды, подобно степям Новороссийским, превратились в обработанные поля и прекрасные луга. Развелось овцеводство, бедные татарские деревни и города начали терять свой жалкий вид, оживленные соседством богатых русских селений".
Об отношении же местных жителей к Русскому правительству свидетельствует такой примечательный случай. Во время путешествия по Таврической области едва не приключилась беда. Дорога к Бахчисараю шла под уклон, и резвые лошади неожиданно понесли карету Императрицы, грозя опрокинуть её и разбить вдребезги. Принц де Линь, находившийся рядом с Екатериной II, писал: "Она была в то время так же спокойна, как при последнем завтраке. Новые подданные, крымцы, устремились спасать её, спешились, легли на дороге и, бешенством своей отважности, воздержали бешенство лошадей".
Кстати, известен и ещё один факт, в нынешние дни кажущийся невероятным и неправдоподобным. При въезде в Крым Императрица распорядилась, чтобы далее личную охрану осуществляли новые её подданные крымские татары!..
Такими были Екатерина Великая и её венчанный супруг и соправитель Г.А. Потёмкин, и таковой была "тюрьма народов", в которую народы не приходилось загонять силой, а все они без исключения сами стремились встать под скипетр России, дабы расцвести, окрепнуть и разбогатеть под щедрой и доброй рукой могучей державы, надежной защитницы от всех бед.
Николай ШАХМАГОНОВ, полковник запаса, член Союза писателей России
