Психология – наука очень древняя. Она зародилась задолго до хирургии и к медицине имеет весьма опосредованное отношение. Однако в педагогике психология находит практическое применение. Хороший психолог, с точки зрения обывателя, может и должен прочесть мысли окружающих людей, предугадав их поступки. Психолог высшей квалификации, действительно, способен прогнозировать поведение любого человека и даже общества единомышленников. Одним из методов психологического анализа является интроспекция, слово в переводе с латинского языка, означает «смотрю в себя». С бытовой точки зрения это нашло отражение в поговорке: «Побудь в моей шкуре!» То есть, это такая психология, интроспекция при которой применяется как основной метод исследования личности.

Родоначальник направления Дж. Локк, философ по образованию, в XVIII веке сформулировал основные понятия интроспекции, которые составляют два источника знаний человечества:

• Объекты внешнего мира;
• Деятельность собственного разума.

Из внешнего мира посредством анализаторов чувств человек получает информацию о некоторых объектах, которые вызывают определенные ассоциации.

Собственный разум воспринимает эти предметы как некие стимулы для мышления. Человек смотрит на неизвестный объект и мысленно сравнивает его с известными ему предметами. То же самое касается живых субъектов. Мысленная деятельность, по мнению основоположника учения об интроспекции, включает в себя следующие процессы:

• Мышление;
• Вера;
• Сомнение;
• Рассуждение;
• Желание;
• Побуждение к действию или бездействию.

Все это Дж. Локк обозначил одним словом: рефлексия – особое внутреннее чувство как инструмент познания. Это особый вид внимания, направленного на созерцание собственной души. Иными словами, интроспекция, когда человек проводит инспекцию собственного сознания. Рефлексией не обладают дети, поскольку их разум стремиться к восприятию внешних объектов с целью знакомства с ними. Взрослые люди также не все склонны к рефлексии, чувство интроспекции необходимо развивать в себе, направляя внимание внутрь собственного «Я».

Метод интроспекции

Согласно собственному учению, которое гласит о том, что разум человека способен к внутреннему созерцанию и анализу, Дж. Локк выводит два основополагающих утверждения:

• Деятельность человеческого разума способна протекать на двух уровнях, то есть, «раздваиваться»;
• Второй уровень сознания требует тренировки и внимания, тогда как первый, это всего лишь, отражение внешних факторов.

Исходя из возможности удвоения психических процессов, появился метод интроспекции, который предполагает необходимость изучения и постижения внутреннего опыта. Психология сознания приняла на вооружение следующие выводы основателя учения об интроспекции Дж. Локка:

• Чтобы узнать, что творится в душе у человека, психолог обязан проводить исследования над самим собой. Только проведенные аналогии методом интроспекции помогут понять, что именно происходит с испытуемым. Одним словом, психолог должен поставить себя на место своего пациента;
• Так как не все люди склонны к рефлексии, чувство интроспекции требует постоянной тренировки, длительных и непрекращающихся упражнений.

Психология позапрошлого века приняла метод интроспекции как единственно верный, поскольку он отражал причинную связь всех проявлений психики. Специалист воспринимал внешние раздражители только с точки зрения испытуемого, то есть, интроспекция предполагала психологические факты без искажений собственным сознанием. В конце девятнадцатого века психологи всего мира провели грандиозный эксперимент, чтобы проверить силу метода интроспекции в строгих условиях, близких к лабораторным.

В результате появились большие вопросы, затрагивающие колоссальные проблемы кризиса психологии. Согласно инструкции, испытуемые избегали конкретных ответов, но использовали терминологические формулы. Например, человек не мог сказать, что увидел красное яблоко, но должен был сформулировать ответ по требованию интроспекции, то есть, объяснить свои чувства, основываясь на цветовой гамме и предполагаемом вкусовом ощущении. Каждый испытуемый говорил по-своему, в результате чего у психологов зародилось сомнение. Как может быть успешной психология, интроспекция которой не имеет единых ощущений. Один видит красный цвет, другой думает о вкусе яблока. Противоречия опрокидывали всю базу практической психологии. На практике получалось, что специалист не способен мыслить категориями испытуемого.

Современная психология, интроспекция и рефлексия

В нынешних условиях интроспекция воспринимается как исторический этап развития психологических экспериментов. Теперь психологи проводят исследования с точностью до наоборот. По аналогии с классическим примером ранней психологии, интроспекция в которой занимала главенствующее место, берется тот же самый предмет – красное яблоко. Но испытуемый должен сказать, что именно он держит в руке, не вдаваясь в аналитические изыски. Только так можно анализировать психологическое состояние человека на момент эксперимента. Аналитическая интроспекция и самонаблюдение на сегодняшний день – понятия различные. Постижение фактов собственного сознания именуется моноспекцией, а рефлексию заменяет прямое знание.

Психолог экспериментатор, при проведении тестового задания полагается на собственную изощренность ума, а не на замысловатые умозаключения испытуемого. Только в этом отношении метод интроспекции используется как инструмент собственного познания, и данные самонаблюдения представляют собой не что иное, как профессиональный опыт.

Относительно теории раздвоения сознания у психиатров сложилось несколько иное мнение, которое выражается в четкой формулировке – шизофрения. Что касается самопознания, оно не имеет к интроспекции никакого отношения.

Введение

1. Понятие и сущность интроспекции
2. Метод интроспекции и самонаблюдение
3. Особенности бихевиоризма

Заключение

Список использованных источников

Введение

Актуальность темы реферата обусловлена тем, что развитие психологической науки ставит перед исследователем новые проблемы, в том числе поиск путей изучения и осмысления качественной неповторимости субъекта, что оказывается не всегда возможным через применение в исследовании теоретических схем и методов, сложившихся в естественных науках. В настоящее время широко применяемые количественные методы позволяют фиксировать лишь единичные, порой независимые образования психических феноменов и нацелены главным образом на измерение степени выраженности той или иной переменной. Поэтому метод интроспекции, самонаблюдения сейчас очень актуален.

Объектом реферата выступил метод интроспекции.

Предметом - особенности метода интроспекции в психологической науке.

Цель реферата - изучить метод интроспекции.

1. Рассмотреть понятие и сущность интроспекции.
2. Охарактеризовать метод интроспекции.
3. Изучить сущность бихевиоризма.

1 Понятие и сущность интроспекции

Интроспекция (от лат. introspecto — смотрю внутрь) - метод психологического исследования, который заключается в наблюдении собственных психических процессов без использования каких-либо инструментов или эталонов.

Интроспекция — метод углубленного исследования и познания человеком моментов собственной активности: отдельных мыслей, образов, чувств, переживаний, актов мышления как деятельности разума, структурирующего сознание, и т. п. Метод, основанный В.Вундтом, используется в структурализме.

В качестве особого метода интроспекция была обоснована в работах Рене Декарта, который указывал на непосредственный характер познания собственной душевной жизни. Джон Локк разделил человеческий опыт на внутренний, касающийся деятельности нашего разума, и внешний, ориентированный на внешний мир.

После того, как Вильгельм Вундт соединил метод интроспекции с лабораторными и аппаратными методиками, интроспекция стала главным методом исследования психических состояний и содержания сознания человека в зарождающейся экспериментальной психологии конца XIX века. Однако в начале XX века, в связи с изменением и расширением объекта и предмета психологии, появлением новых направлений в психологии интроспекцию объявили методом идеалистическим, субъективным и ненаучным.

Тем не менее, интроспекция всегда присутствовала в исследованиях психологов в форме самонаблюдения, рефлексивного анализа и других приемов изучения внутренней духовной жизни человека.

Существуют варианты данного метода:

• Аналитическая интроспекция. Разработана в школе Э. Титченера. Характеризуется стремлением полного расчленения чувственного образа на составные «элементы», не редуцирующиеся к параметрам раздражителя.
• Систематическая интроспекция. Разработана в Вюрцбургской школе. Характеризуется ориентацией на отслеживание основных стадий процесса мышления на основе ретроспективного отчета.
• Феноменологическая интроспекция. Разработана в гештальтпсихологии. Характеризуется ориентацией на описание психических феноменов в их непосредственности и целостности «наивным испытуемым». Этот метод, находящий свои истоки в методе «внутреннего восприятия», разработанном Ф. Брентано, продуктивно применялся в описательной психологии В. Дильтея, а затем в рамках гуманистической психологии.

Преимущество метода интроспекции заключается в том, что сам человек может познать себя лучше, касательно множества вопросов, чем бы это сделали другие. В этой связи, интроспекция связана с рефлексией. Однако, главным недостатком метода интроспекции может являеться его необъективность, субъективизм.

Интроспективная психология — ряд психологических направлений, имеющих своим истоком учения Р. Декарта и Дж. Локка.

Основаны на постулате о неопосредованности субъективного опыта индивида и невозможности объективного исследования психических процессов. При этом «чужое» сознание рассматривается как специально реконструируемое посредством операции переноса: исследователь, зная о связи собственных переживаний с внешними их проявлениями, строит гипотезу о внутренних переживаниях другого человека на основе его внешне наблюдаемого поведения. К данному направлению можно отнести школу В. Вундта, структурную психологию Э. Титченера, психологию акта Ф. Брентано, Вюрцбургскую школу, а также Л. М. Лопатина, Г. И. Челпанова.

2 Метод интроспекции и самонаблюдение

Идейным отцом метода интроспекции считается английский философ Дж. Локк (1632 - 1704), хотя его основания содержались также в декартовском тезисе о непосредственном постижении мыслей.

Дж. Локк считал, что существует два источника всех наших знаний: первый источник - это объекты внешнего мира, второй - деятельность собственного ума. На объекты внешнего мира мы направляем свои внешние чувства и в результате получаем впечатления (или идеи) о внешних вещах. Деятельность же нашего ума, к которой Локк причислял мышление, сомнение, веру, рассуждения, познание, желания, познается с помощью особого, внутреннего, чувства - рефлексии. Рефлексия по Локку, - это "наблюдение, которому ум подвергает свою деятельность".

Дж. Локк замечает, что рефлексия предполагает особое направление внимания на деятельность собственной души, а также достаточную зрелость субъекта. У детей рефлексии почти нет, они заняты в основном познанием внешнего мира. Она может не развиться и у взрослого, если он не проявит склонности к размышлению над самим собой и не направит на свои внутренние процессы специального внимания.

Итак, у Локка содержится, по крайней мере, два важных утверждения.

1. Существует возможность раздвоений, или "удвоения", психики. Душевная деятельность может протекать как бы на двух уровнях: процессы первого уровня - восприятия, мысли, желания; процессы второго уровня - наблюдение, или "созерцание" этих восприятий, мыслей, желаний.
2. Деятельность души первого уровня есть у каждого человека и даже у ребенка. Душевная деятельность второго уровня требует специальной организации. Это специальная деятельность. Без нее знание о душевной жизни невозможно. Без нее впечатления о душевной жизни подобны "проносящимся призракам", которые не оставляют в душе "ясные и прочные идеи".

Эти оба тезиса, а именно, возможность раздвоения сознания и необходимость организации специальной деятельности для постижения внутреннего опыта, были приняты на вооружение психологией сознания. Были сделаны следующие научно-практические выводы:

1) психолог может проводить психологические исследования только над самим собой. Если он хочет знать, что происходит с другим, то должен поставить себя в те же условия, пронаблюдать себя и по аналогии заключить о содержании сознания другого человека;

2) поскольку интроспекция не происходит сама собой, а требует особой деятельности, то в ней надо упражняться, и упражняться долго.

В психологии конца ХIХ в. начался грандиозный эксперимент по проверке возможностей метода интроспекции. Научные журналы того времени были наполнены статьями с интроспективными отчетами; в них психологи и с большими подробностями описывали свои ощущения, состояния, переживания, которые появлялись у них при предъявлении определенных раздражителей, при постановке тех или иных задач.

Это не были описания фактов сознания в естественных жизненных обстоятельствах, что само по себе могло бы представить интерес. Это были лабораторные опыты, которые проводились "в строго контролируемых условиях", чтобы получить совпадение результатов у разных испытуемых. Испытуемым предъявлялись отдельные зрительные или слуховые раздражители, изображения предметов, слова, фразы; они должны были воспринимать их, сравнивать между собой, сообщать об ассоциациях, которые у них возникали, и т. п.

Эксперименты наиболее строгих интроспекционистов (Э. Титченера и его учеников) осложнялись еще двумя дополнительными требованиями.

Во-первых, интроспекция должна была направляться на выделение простейших элементов сознания, т. е. ощущений и элементарных чувств. (Дело в том, что метод интроспекции с самого начала соединился с атомистическим подходом в психологии, т. е. убеждением, что исследовать - значит разлагать сложные процессы на простейшие элементы.)

Во-вторых, испытуемые должны были избегать в своих ответах терминов, описывающих внешние объекты, а говорить только о своих ощущениях, которые вызывались этими объектами, и о качествах этих ощущений. Например, испытуемый не мог сказать: "Мне было предъявлено большое, красное яблоко". А должен был сообщить примерно следующее: "Сначала я получил ощущение красного, и оно затмило все остальное; потом оно сменилось впечатлением круглого, одновременно с которым возникло легкое щекотание в языке, по-видимому, след вкусового ощущения. Появилось также быстро преходящее мускульное ощущение в правой руке...".

Ответ в терминах внешних объектов был назван Э. Титченером ошибкой стимула" - известный термин интроспективной психологии, отражающий ее атомистическую направленность на элементы сознания.

По мере расширения этого рода исследований стали обнаруживаться крупные проблемы и трудности.

Во-первых, становилась все более очевидной бессмысленность такой "экспериментальной психологии". По словам одного автора, в то время от психологии отвернулись все, кто не считал ее своей профессией.

Другим неприятным следствием были накапливающиеся противоречия в результатах. Результаты не совпадали не только у различных авторов, но даже иногда у одного и того же автора при работе с разными испытуемыми.

Больше того, зашатались основы психологии - элементы сознания. Психологи стали находить такие содержания сознания, которые никак не могли быть разложены на отдельные ощущения или представлены в виде их суммы. Возьмите мелодию, говорили они, и перенесите ее в другую тональность; в ней изменится каждый звук, однако мелодия при этом сохранится. Значит, не отдельные звуки определяют мелодию, не простая их совокупность, а какое-то особое качество, которое связано с отношениями между звуками. Это качество целостной структуры (нем. - "гештальта"), а не суммы элементов.

Далее, систематическое применение интроспекции стало обнаруживать нечувственные, или безобразные, элементы сознания. Среди них, например, "чистые" движения мысли, без которых, как оказалось, невозможно достоверно описать процесс мышления.

Таким образом, вместо торжества науки, обладающей таким уникальным методом, в психологии стала назревать ситуация кризиса.

Это все было потому что доводы, выдвигаемые в защиту метода интроспекции, не были строго проверены. Это были утверждения, которые казались верными лишь на первый взгляд.

В психологии специально исследовался вопрос о возможности одновременного осуществления двух деятельностей. Было показано, что это возможно либо путем быстрых переходов от одной деятельности к другой, либо если одна из деятельностей относительно проста и протекает "автоматически". Например, можно вязать на спицах и смотреть телевизор, но вязание останавливается в наиболее захватывающих местах.

Если применить все сказанное к интроспекции, то придется признать, что ее возможности крайне ограничены. Интроспекцию настоящего, полнокровного акта сознания можно осуществить, только прервав его. Надо сказать, что интроспекционисты довольно быстро это поняли. Они отмечали, что приходится наблюдать не столько сам непосредственно текущий процесс, сколько его затухающий след. А чтобы следы памяти сохраняли возможно большую полноту, надо процесс дробить (актами интроспекции) на мелкие порции. Таким образом, интроспекция превращалась в "дробную" ретроспекцию.

Остановимся на следующем утверждении - якобы возможности с помощью интроспекции выявлять причинно-следственные связи в сфере сознания.

Итак, практика использования и углубленное обсуждение метода интроспекции обнаружили ряд фундаментальных его недостатков. Они были настолько существенны, что поставили под сомнение метод в целом, а с ним и предмет психологии - тот предмет, с которым метод интроспекции был неразрывно связан и естественным следствием постулирования которого он являлся.

В современных исследованиях происходит все наоборот. Главная нагрузка ложится на экспериментатора, который должен проявить изобретательность. Он организует подбор специальных объектов или специальных условий их предъявлений; использует специальные устройства, подбирает специальных испытуемых и т. п. От испытуемого же требуется обычный ответ в обычных терминах.

Итак, еще раз четко разделим две позиции по отношению к интроспекции - ту, которую занимала психология сознания, и нашу, современную.

Эти позиции следует, прежде всего, разнести терминологически. Хотя "самонаблюдение" есть почти буквальный перевод слова "интроспекция", за этими двумя терминами, по крайней мере, в нашей литературе, закрепились разные позиции.

Первую мы озаглавим как метод интроспекции. Вторую - как использование данных самонаблюдения.

Каждую из этих позиций можно охарактеризовать, по крайней мере, по двум следующим пунктам: во-первых; по тому, что и как наблюдается; во-вторых, по тому, как полученные данные используются в научных целях.

Таким образом, получаем следующую таблицу 1.

Итак, позиция интроспекционистов, которая представлена первым вертикальным столбцом, предполагает раздвоение сознания на основную деятельность и деятельность самонаблюдения, а также непосредственное получение с помощью последней знаний о законах душевной жизни.

Таблица 1

В нашей позиции "данные самонаблюдения" означают факты сознания, о которых субъект знает в силу их свойства быть непосредственно открытыми ему. Сознавать что-то - значит непосредственно знать это. Сторонники интроспекции, с нашей точки зрения, делают ненужное добавление: зачем субъекту специально рассматривать содержания своего сознания, когда они и так открыты ему? Итак, вместо рефлексии - эффект прямого знания.

И второй пункт нашей позиции: в отличие от метода интроспекции использование данных самонаблюдения предполагает обращение к фактам сознания как к явлениям или как к "сырому материалу", а не как к сведениям о закономерных связях и причинных отношениях. Регистрация фактов сознания - не метод научного исследования, а лишь один из способов получения исходных данных. Экспериментатор должен в каждом отдельном случае применить специальный методический прием, который позволит вскрыть интересующие его связи. Он должен полагаться на изобретательность своего ума, а не на изощренность самонаблюдения испытуемого.

3 Особенности бихевиоризма

Бихевиоризм (англ. behavior - поведение) - направление в психологии, определившее облик американской психологии в 20-ом столетии, радикально преобразовавшее всю систему представлений о психике. Его кредо выражала формула, согласно которой предметом психологии является поведение, а не сознание. Поскольку тогда было принято ставить знак равенства между психикой и сознанием (психическими считались процессы, которые начинаются и заканчиваются в сознании), возникла версия, будто, устраняя сознание, бихевиоризм тем самым ликвидирует психику. Основателем данного направления в психологии был американский психолог Джон Уотсон.

Во второй половине 20-го века бихевиоризм в значительной степени уступил место когнитивной психологии, однако многие идеи бихевиоризма используются в определённых направлениях психологии, в частности в терапии.

Одним из пионеров бихевиористского движения был Эдвард Торндайк. Сам он называл себя не бихевиористом, а «коннексионистом» (от англ. «connection» — связь). Однако об исследователях и их концепциях следует судить не по тому, как они себя называют, а по их роли в развитии познания. Работы Торндайка открыли первую главу в летописи бихевиоризма.

То, что интеллект имеет ассоциативную природу, было известно со времен Гоббса. То, что интеллект обеспечивает успешное приспособление животного к среде, стало общепринятым после Спенсера. Но впервые именно опытами Торндайка было показано, что природа интеллекта и его функция могут быть изучены и оценены без обращения к идеям или другим явлениям сознания. Ассоциация означала уже связь не между идеями или между идеями и движениями, как в предшествующих ассоциативных теориях, а между движениями и ситуациями.

Весь процесс научения описывался в объективных терминах. Торндайк использовал идею Вена о «пробах и ошибках» как регулирующем начале поведения. Выбор этого начала имел глубокие методологические основания. Он ознаменовал переориентацию психологической мысли на новый способ детерминистского объяснения своих объектов. Хотя Дарвин специально не акцентировал роль «проб и ошибок», это понятие несомненно составляло одну из предпосылок его эволюционного учения. Поскольку возможные способы реагирования на непрестанно меняющиеся условия внешней среды не могут быть заранее предусмотрены в структуре и способах поведения организма, согласование этого поведения со средой реализуется только на вероятностной основе.

Эволюционное учение потребовало введения вероятностного фактора, действующего с такой же непреложностью, как и механическая причинность. Вероятность нельзя было больше рассматривать как субъективное понятие (результат незнания причин, по утверждению Спинозы). Принцип «проб, ошибок и случайного успеха» объясняет, согласно Торндайку, приобретение живыми существами новых форм поведения на всех уровнях развития. Преимущество этого принципа достаточно очевидно при его сопоставлении с традиционной (механической) рефлекторной схемой. Рефлекс (в его досеченовском понимании) означал фиксированное действие, ход которого определяется так же строго фиксированными в нервной системе способами. Невозможно было объяснить этим понятием адаптивность реакций организма и его обучаемость.

Торндайк принимал за исходный момент двигательного акта не внешний импульс, запускающий в ход телесную машину с предуготованными способами реагирования, а проблемную ситуацию, то есть такие внешние условия, для приспособления к которым организм не имеет готовой формулы двигательного ответа, а вынужден её построить собственными усилиями. Итак, связь «ситуация — реакция» в отличие от рефлекса (в его единственно известной Торндайку механистической трактовке) характеризовалась следующими признаками: 1) исходный пункт — проблемная ситуация; 2) организм противостоит ей как целое; 3) он активно действует в поисках выбора и 4) выучивается методом упражнения.

Прогрессивность подхода Торндайка по сравнению с подходом Дьюи и других чикагцев очевидна, ибо сознательное стремление к цели принималось ими не за феномен, который нуждается в объяснении, а за причинное начало. Но Торндайк, устранив сознательное стремление к цели, удержал идею об активных действиях организма, смысл которых состоит в решении проблемы с целью адаптации к среде.

Работы Торндайка не имели бы для психологии пионерского значения, если бы не открывали новых, собственно психологических закономерностей. Но не менее отчетливо выступает у него ограниченность бихевиористских схем в плане объяснения человеческого поведения. Регуляция человеческого поведения совершается по иному типу, чем это представляли Торндайк и все последующие сторонники так называемой объективной психологии, считавшие за коны научения едиными для человека и остальных живых существ. Такой подход породил новую форму редукционизма. Присущие человеку закономерности поведения, имеющие общественно-исторические основания, сводились к биологическому уровню детерминации, и тем самым утрачивалась возможность исследовать эти закономерности в адекватных научных понятиях.

Торндайк больше чем кто бы то ни было подготовил возникновение бихевиоризма. Вместе с тем, как отмечалось, он себя бихевиористом не считал; в своих объяснениях процессов научения он пользовался понятиями, которые возникший позднее бихевиоризм потребовал изгнать из психологии. Это были понятия, относящиеся, во-первых, к сфере психического в её традиционном понимании (в частности, понятия об испытываемых организмом состояниях удовлетворенности и дискомфорта при образовании связей между двигательными реакциями и внешними ситуациями), во-вторых, к нейрофизиологии (в частности, «закон готовности», который, согласно Торндайку, предполагает изменение способности проводить импульсы). Бихевиористская теория запретила исследователю поведения обращаться и к тому, что испытывает субъект, и к физиологическим факторам.

Теоретическим лидером бихевиоризма стал Джон Бродес Уотсон. Его научная биография поучительна в том плане, что показывает, как в становлении отдельного исследователя отражаются влияния, определившие развитие основных идей направления в целом.

Девизом бихевиоризма стало понятие о поведении как объективно наблюдаемой системе реакций организма на внешние и внутренние стимулы. Это понятие зародилось в русской науке в трудах И. М. Сеченова, И. П. Павлова и В. М. Бехтерева. Они доказали, что область психической деятельности не исчерпывается явлениями сознания субъекта, познаваемыми путем внутреннего наблюдения за ними (интроспекцией), ибо при подобной трактовке психики неизбежно расщепление организма на душу (сознание) и тело (организм как материальную систему). В результате сознание отъединялось от внешней реальности, замыкалось в кругу собственных явлений (переживаний), ставящих его вне реальной связи земных вещей и включенности в ход телесных процессов. Отвергнув подобную точку зрения, русские исследователи вышли на новаторский метод изучения взаимоотношений целостного организма со средой, опираясь на объективные методы, сам же организм трактуя в единстве его внешних (в том числе двигательных) и внутренних (в том числе субъективных) проявлений. Этот подход намечал перспективу для раскрытия факторов взаимодействия целостного организма со средой и причин, от которых зависит динамика этого взаимодействия. Предполагалось, что знание причин позволит в психологии осуществить идеал других точных наук с их девизом «предсказание и управление».

Это принципиально новое воззрение отвечало потребностям времени. Старая субъективная психология повсеместно обнажала свою несостоятельность. Это ярко продемонстрировали опыты над животными, которые были главным объектом исследований американских психологов. Рассуждения о том, что происходит в сознании животных при исполнении ими раз личных экспериментальных заданий, оказывались бесплодными. Уотсон пришел к убеждению, что наблюдения за состояниями сознания так же мало нужны психологу, как физику. Только отказавшись от этих внутренних наблюдений, настаивал он, психология станет точной и объективной наукой.

Находясь под влиянием позитивизма, Уотсон доказывал, будто реально только то, что можно непосредственно наблюдать. Поэтому, по его плану, всё поведение должно быть объяснено из отношений между непосредственно наблюдаемыми воздействиями физических раздражителей на организм и его так же непосредственно наблюдаемыми ответами (реакциями). Отсюда и главная формула Уотсона, воспринятая бихевиоризмом: «стимул — реакция» (S-R). Из этого явствовало, что процессы, которые происходят между членами этой формулы — будь то физиологические (нервные), будь то психические, психология должна устранить из своих гипотез и объяснений. Поскольку единственно реальными в поведении признавались различные формы телесных реакций, Уотсон заменил все традиционные представления о психических явлениях их двигательными эквивалентами.

Зависимость различных психических функций от двигательной активности была в те годы прочно установлена экспериментальной психологией. Это касалось, например, зависимости зрительного восприятия от движений глазных мышц, эмоций — от телесных изменений, мышления — от речевого аппарата и так далее.

Эти факты Уотсон использовал в качестве доказательства того, что объективные мышечные процессы могут быть достойной заменой субъективных психических актов. Исходя из такой посылки, он объяснял развитие умственной активности. Утверждалось, что человек мыслит мышцами. Речь у ребёнка возникает из неупорядоченных звуков. Когда взрослые соединяют с каким-нибудь звуком определенный объект, этот объект становится значением слова. Постепенно у ребенка внешняя речь переходит в шёпот, а затем он начинает произносить слово про себя. Такая внутренняя речь (неслышная вокализация) есть не что иное, как мышление.

Всеми реакциями, как интеллектуальными, так и эмоциональными, можно, по мнению Уотсона, управлять. Психическое развитие сводится к учению, то есть к любому приобретению знаний, умений, навыков — не только специально формируемых, но и возникающих стихийно. С этой точки зрения, научение — более широкое понятие, чем обучение, так как включает в себя и целенаправленно сформированные при обучении знания. Таким образом, исследования развития психики сводятся к исследованию формирования поведения, связей между стимулами и возникающими на их основе реакциями (S-R).

Уотсон экспериментально доказывал, что можно сформировать реакцию страха на нейтральный стимул. В его опытах детям показывали кролика, которого они брали в руки и хотели погладить, но в этот момент получали разряд электрического тока. Ребёнок испуганно бросал кролика и начинал плакать. Опыт повторялся, и на третий-четвёртый раз появление кролика даже в отдалении вызывало у большинства детей страх. После того как эта негативная эмоция закреплялась, Уотсон пытался ещё раз изменить эмоциональное отношение детей, сформировав у них интерес и любовь к кролику. В этом случае ребенку показывали кролика во время вкусной еды. В первый момент дети прекращали есть и начинали плакать. Но так как кролик не приближался к ним, оставаясь в конце комнаты, а вкусная еда (шоколадка или мороженое) была рядом, то ребенок успокаивался. После того как дети переставали реагировать плачем на появление кролика в конце комнаты, экспериментатор придвигал его все ближе и ближе к ребёнку, одновременно добавляя вкусных вещей ему на тарелку. Постепенно дети переставали обращать внимание на кролика и под конец спокойно реагировали, когда он располагался уже около их тарелки, и даже брали его на руки и старались накормить. Таким образом, доказывал Уотсон, эмоциональным поведением можно управлять.

Принцип управления поведением получил в американской психологии после работ Уотсона широкую популярность. Концепцию Уотсона (как и весь бихевиоризм) стали называть «психологией без психики». Эта оценка базировалась на мнении, будто к психическим явлениям относятся только свидетельства самого субъекта о том, что он считает происходящим в его сознании при «внутреннем наблюдении». Однако область психики значительно шире и глубже непосредственно осознаваемого. Она включает также и действия человека, его поведенческие акты, его поступки. Заслуга Уотсона в том, что он расширил сферу психического, включив в него те лесные действия животных и человека. Но он добился этого дорогой ценой, отвергнув как предмет науки огромные богатства психики, несводимые к внешне наблюдаемому поведению.

В бихевиоризме неадекватно отразилась потребность в расширении предмета психологических исследований, выдвинутая логикой развития научного знания. Бихевиоризм выступил как антипод субъективной (интроспективной) концепции, сводившей психическую жизнь к «фактам сознания» и полагавшей, что за пределами этих фактов лежит чуждый психологии мир. Критики бихевиоризма в дальнейшем обвиняли его сторонников в том, что в своих выступлениях против интроспективной психологии они сами находились под влиянием созданной ею версии о сознании. Приняв эту версию за незыблемую, они полагали, что её можно либо принять, либо отвергнуть, но не преобразовать. Вместо того, чтобы взглянуть на сознание по-новому, они предпочли вообще с ним разделаться.

Эта критика справедлива, но недостаточна для понимания гносеологических корней бихевиоризма. Если даже вернуть сознанию его предметно-образное содержание, превратившееся в интроспекционизме в призрачные «субъективные явления», то и тогда нельзя объяснить ни структуру реально го действия, ни его детерминацию. Как бы тесно ни были связаны между собой действие и образ, они не могут быть сведены одно к другому. Несводимость действия к его предметно-образным компонентам и была той реальной особенностью поведения, которая гипертрофированно предстала в бихевиористской схеме.

Уотсон стал наиболее популярным лидером бихевиористского движения. Но один исследователь, сколь бы ярким он ни был, бессилен создать научное направление.

Среди сподвижников Уотсона по крестовому походу против сознания выделялись крупные экспериментаторы Уильям Хантер (1886—1954) и Карл Спенсер Лешли (1890—1958). Первый изобрёл в 1914 году экспериментальную схему для изучения реакции, которую он назвал отсроченной. Обезьяне, например, давали возможность увидеть, в какой из двух ящиков положен банан. Затем между ней и ящиками ставили ширму, которую через несколько секунд убирали. Она успешно решала эту задачу, доказав, что уже животные способны к отсроченной, а не только непосредственной реакции на стимул.

Учеником Уотсона был Карл Лешли, работавший в Чикагском и Гарвардском университетах, а затем в лаборатории Иеркса по изучению приматов. Он, как и другие бихевиористы, считал, что сознание безостаточно сводится к телесной деятельности организма. Известные опыты Лешли по изучению мозговых механизмов поведения строились по следующей схеме: у животного вырабатывался какой-либо навык, а за тем удалялись различные части мозга с целью выяснить, зависит ли от них этот навык. В итоге Лешли пришёл к выводу, что мозг функционирует как целое и его различные участки эквипотенциальны, то есть равноценны, и потому с успехом могут заменять друг друга.

Всех бихевиористов объединяла убежденность в бесплодности понятия о сознании, в необходимости покончить с «ментализмом». Но единство перед общим противником — интроспективной концепцией — утрачивалось при решении конкретных научных проблем.

И в экспериментальной работе, и на уровне теории в психологии совершались изменения, приведшие к трансформации бихевиоризма. Система идей Уотсона в 30-х годах уже не была более единственным вариантом бихевиоризма.

Распад первоначальной бихевиористской программы говорил о слабости её категориального «ядра». Категория действия, односторонне трактовавшаяся в этой программе, не могла успешно разрабатываться при редукции образа и мотива. Без них само действие утрачивало свою реальную плоть. Образ событий и ситуаций, на которые всегда ориентировано действие, оказался у Уотсона низведённым до уровня физических раздражителей. Фактор мотивации либо вообще отвергался, либо выступал в виде нескольких примитивных аффектов (типа страха), к которым Уотсон вынужден был обращаться, чтобы объяснить условно-рефлекторную регуляцию эмоционального поведения. Попытки включить категории образа, мотива и психосоциального отношения в исходную бихевиористскую программу привели к её новому варианту — необихевиоризму.

Заключение

В процессе написания реферата было выяснено, что метод интроспекции - метод изучения свойств и законов сознания с помощью рефлексивного наблюдения. Иногда он называется субъективным методом. Его разновидностям и являются метод аналитической интроспекции и метод систематической интроспекции.

Речевой отчет - сообщение испытуемого о явлениях сознания при наивной (неинтроспективной, неаналитической) установке. То же иногда называют субъективным отчетом, субъективными показаниями, феноменальными данными, данными самонаблюдения.

Бихевиористами применялось два основных направления для исследования поведения: наблюдение в лабораторных, искусственно создаваемых и управляемых условиях, и наблюдение в естественной среде обитания. Большинство экспериментов бихевиористы проводили на животных, затем установление закономерности реакций в ответ на воздействия окружающей среды перенесли на человека. Позже эта методика подвергалась критике, в основном по этическим причинам (смотрите, например, гуманистический подход). Также бихевиористы полагали, что благодаря манипуляциям внешними стимулами можно формировать у человека разные черты поведения. Бихевиоризм положил начало возникновению и развитию различных психологических и психотерапевтических школ, таких, как необихевиоризм, когнитивная психология, поведенческая терапия. Существует множество практических приложений бихевиористской психологической теории, в том числе и в далёких от психологии областях. Сейчас подобные исследования продолжает наука о поведении животных и человека — этология, использующая другие методы (например, этология гораздо меньшее значение придаёт рефлексам, считая врождённое поведение более важным для изучения).

Список использованных источников

1. Боринг Э. История интроспекции // Вестн. МГУ. Сер. 14. Психология. 1991. № 2. С. 61-72.
2. Боринг Э. История интроспекции // Вестн. МГУ. Сер. 14. Психология. 1991. № 3. С. 54- 63 (продолжение).
3. Булгаков С.Н. Трагедия философии: В 2 т. Т. 1. М., 2003. С. 311-518.
4. Гуссерль Э. Амстердамские доклады. Феноменологическая психология // Логос. 1992. № 3. С. 63.
5. Ланге Н.Н. Психический мир. Избр. психол. тр. М.: Ин-т практич. психологии; Воронеж: НПО «МОДЭК», 2009.
6. Лейбниц Г.В. Соч.: В 4 т. Т. 1. М.: Мысль, 1983.
7. Лефевр В.А. Конфликтующие структуры. М.: Сов. радио, 1973.
8. Лопатин Л. Метод самонаблюдения в психологии // Вопр. философ. и психол. Кн. II (62). Март-апрель. М., 1902. С. 1031-1090.
9. Мамардашвили М.К., Соловьев Э.Ю., Швырев В.С. Классическая и современная буржуазная философия // Необходимость себя / Под ред. М.К. Мамардашвили. М.: Лабиринт, 1996. С. 372- 415.
10. Рубинштейн С.Л. Принцип творческой самодеятельности: (к философским основам современной педагогики) // Вопр. психол. 1986. № 4. С. 101-108.
11. Ярошевский М.Г. История психологии. 3-е изд. М.: Мысль, 1985.

Боринг Э. История интроспекции // Вестн. МГУ. Сер. 14. Психология. 1991. № 2. С. 62.

Дж. Локк. Опыт о человеческом разуме. Избр. филос. произведения. М., 1960. с. 129.

В психологии, пожалуй, нет другого столь же известного и столь же дискредитированного в XX в. метода исследования, как интроспекция 1 . Интроспективная психология XIX в., созданная В. Вундтом и его последователями, подверглась впоследствии уничтожающей критике. Разработанные школой В. Вундта модификации интроспективного метода были признаны несостоятельными. Но почему-то из этого был сделан вывод, что интроспекция как форма познания 2 вообще неадекватна и неэффективна. Сам этот вывод еще более неадекватен. Объективная психология XX в. и ее вариант - бихевиоризм тоже оказались недостаточно эффективными, тем не менее это не стало поводом для отказа от объективного метода исследования как такового. Почему же большинство исследователей продолжают полагать, что следует отказаться от интроспекции? На основании чего следует забыть о том, что интроспекция эффективно использовалась лучшими умами человечества, по крайней мере на протяжении последних двух с половиной тысяч лет, что вся психическая феноменология была создана на основе интроспекции еще до появления экспериментальной психологии и сама психология как наука возникла в результате интроспекции?

У интроспекции ничуть не меньше заслуг и достижений в психологии, чем даже у экспериментальной объективной психологии, тем более что последняя базируется на интроспекции и была бы немыслима без интроспекции как исследуемых, так и самих исследователей, что я постараюсь показать ниже.

1 Интроспекция - особый способ познания человеком своего сознания, который заключается в якобы «непосредственном» восприятии его феноменов и законов [Большой психологический словарь, 2004, с. 208].

Интроспекция… Метод исследования психологических процессов, основанный на наблюдении собственно психологических процессов, без использования каких-либо инструментов или эталонов. …В соответствии с правилами, которые были выработаны в Лейпцигской лаборатории В. Вундта, интроспекция должна отвечать основным требованиям научного эксперимента, к которым относится его воспроизводимость и четкая фиксация характеристик раздражителя, кроме того, наблюдатели должны уметь осознавать свои ощущения, вызываемые раздражителем, точно определять начало эксперимента и никогда не снижать уровень своего внимания. Виды: аналитическая интроспекция; систематическая интроспекция; феноменологическое самонаблюдение [Ж.-П. Сартр, 2002, с. 228].

2 Я считаю, что от интроспекции как формы или варианта наблюдения не следует ожидать ничего, кроме отчета наблюдателя о появлении, изменении или исчезновении того или иного психического феномена в его сознании в процессе его самонаблюдения. Следовательно, она может и должна давать нам не более того, что дает нам отчет наблюдателя, описывающего внешний мир, воспринимаемый им в данный момент. Такая интроспекция не должна содержать выводов, оценок и даже мнений наблюдателя. Тем более последние, если они есть, не следует рассматривать как истину в последней инстанции, как нечто «непосредственно воспринятое из первоисточника», «непосредственное восприятие психических законов», а потому - «бесспорно верное». К мнению компетентного наблюдателя в процессе его интроспекции можно прислушиваться, но не более чем к мнению любого другого исследователя.

Ситуация с интроспекцией парадоксальна. С одной стороны, вроде бы очевидно, что сознание человека не может быть исследовано как физический объект. Г. И. Челпанов отмечает, например, что физические явления одновременно могут быть доступны непосредственному наблюдению большого числа лиц, а психические явления доступны непосредственному наблюдению только того лица, которое их переживает. И о психических состояниях другого лица мы можем умозаключать только на основании того, что сами переживали. Э. Кассирер указывает, что физические вещи можно описать в терминах их объективных свойств, но человека - только в терминах его сознания, что требует иных методов исследования. А. А. Гостев подчеркивает, что без самонаблюдения невозможно исследование внутреннего мира человека. Д. Майерс (2001) пишет:

«Есть одна вещь по всей Вселенной, о которой мы знаем больше, чем могли бы узнать в результате наблюдения извне, - заметил К. С. Льюис . - Эта вещь - мы сами. У нас есть, так сказать, внутренняя информация; мы в курсе дела» [с. 76].

Можно продолжать цитировать еще долго.

С другой стороны, вызывает удивление слишком уж яростная и эмоциональная критика, которой подвергается интроспекция, что заставляет думать о пристрастности критиков. Может быть, действительно дело не в недостатках интроспекции, а в научной позиции самих критиков, слабость которой лежит в основе их излишней эмоциональности. Как пишет С. Московичи (1998):

Предрассудки и бойкоты - не опираются ли они в основном на возвышенный и научный принцип? [С. 31.]

Нельзя не обратить внимание на то, что интроспекционизм был категорически отвергнут бихевиоризмом, причем вместес сознанием, ментальными образами и прочими «психическими эпифеноменами». Правда, с тех пор бихевиоризм и сам себя дискредитировал, но его последователи по-прежнему весьма сильны и не спешат реанимировать то, с чем он весьма успешно боролся. Тем не менее Э. Кассирер (1988) пишет:

Можно критиковать чисто интроспективную позицию, считая ее недостаточной, но нельзя запретить или просто игнорировать ее. Без интроспекции, без непосредственного значения чувств, эмоций, восприятий, мыслей, ощущений мы вообще не могли бы определить сферу человеческой психологии. Приходится признать, однако, что, следуя этим путем, мы никогда не придем к познанию человеческой природы во всей ее широте. Интроспекция открывает нам лишь малую часть человеческой жизни, которая доступна индивидуальному опыту: она не в состоянии охватить все поле человеческих феноменов [с. 4].

Но у каждого метода своя сфера применения. У интроспекции она тоже есть, и весьма немалая. Недостатки классических вариантов интроспекции действительно серьезны. Г. Райл относит к ним, например, невоспроизводимость результатов, зависимость их от взглядов исследователей, неконтролируемость условий эксперимента, невозможность использования «наивных испытуемых» и др. Главным недостатком вундтовско-титченеровской интроспекции является ошибочное убеждение исследователей в том, что она позволяет получать «истинное знание» о психике «непосредственно из первоисточника». Однако все эти недостатки стали приписывать впоследствии уже не конкретной методике конкретных авторов, а интроспекции в целом.

Вообще под интроспекцией в психологии до сих пор понимают почему-то лишь метод, разработанный В. Вундтом, применявшийся им и его последователями, тогда как понятие интроспекция имеет гораздо более широкое содержание. Интроспекция существовала задолго до В. Вундта. Еще Р. Декарт обосновал ее как особую форму познания. Ф. Брентано использовал метод «внутреннего наблюдения». После В. Вундта «метод систематического экспериментального наблюдения» активно использовала Вюрцбургская школа психологии. Метод «феноменологического самонаблюдения» применяла гештальтпсихология. Современная психология, в частности гуманистическая и трансперсональная, тоже активно использует интроспекцию. Даже когнитивная психология не обходится, как мы увидим ниже, без интроспекции. Можно было бы добавить, что без интроспекции и психологии как таковой не было бы вовсе. Как отмечает Г. И. Челпанов , объективное наблюдение психических процессов может осуществляться только благодаря самонаблюдению 1 и его результаты становятся для нас понятными только в том случае, если мы переведем их в понятия, известные нам из нашего самонаблюдения.

Тем не менее противниками интроспекции вместо отказа от интроспективных методик В. Вундта и Э. Титченера была дискредитирована интроспекция в целом. Следует все-таки понимать, что есть Интроспекция и есть интроспекция. Первая - единственный метод непосредственного изучения сознания. Вторая - лишь конкретная методика психологического исследования, отвергнутая в процессе развития психологии. И интроспекция Вундта - Титченера - это отнюдь не Интроспекция вообще. Первая относится ко второй, как наблюдение вообще относится к конкретной методике наблюдения, разработанной конкретными исследователями.

Невозможно, да и бессмысленно противопоставлять интроспективный и объективный психологические методы исследования, они просто должны дополнять друг друга. Складывается впечатление, что интроспекция почти 100 лет назад была просто дискредитирована доминировавшим в психологии бихевиоризмом за конкретную ошибку конкретных исследователей, и до сих пор никто из психологов не пытается даже разобраться в обоснованности ее дискредитации. Можно согласиться с тем, что интроспекция дает меньше, чем хотелось бы исследователям, но это не столько проблема интроспекции, сколько проблема отсутствия адекватных методик ее применения.

1 Самонаблюдение - экспериментальная стратегия, представляющая собой получение эмпирических психологических данных при наблюдении за самим собой. За счет сопоставления результатов самонаблюдения, представленных в более или менее вербализованном протоколе о текущей индивидуальной жизни, с аналогичным отображением самонаблюдения других людей происходит постулирование их принципиального родства и согласование с внешними проявлениями. Элементы этого метода лежат в основе любого научного исследования [Психологический иллюстрированный словарь, 2007, с. 511].

В советской психологии принято было проводить различие между методом интроспекции и методом самонаблюдения, хотя часто слова «интроспекция» и «самонаблюдение» используются как синонимы [Большой психологический словарь, 2004, с. 209].

Оказалось, что разработанных В. Вундтом правил явно недостаточно. А. Боно (2006) пишет:

Вундтовская версия этого метода (интроспекции. - Авт. ) хотя и выглядела вполне научной в том смысле, что имела форму контролируемого лабораторного эксперимента, была лишена того, что в наше время считается существенным признаком науки, а именно - объективности. В науке у ученых должна быть возможность достичь согласия по поводу их основных наблюдений. А в интроспективном методе Вундта объектом наблюдения или интерпретации было содержание индивидуального сознательного опыта наблюдателей, обученных давать аналитические интерпретации своему опыту; то есть этот метод был, безусловно, субъективной процедурой. Повидимому, программа Вундта разбилась именно об эту субъективность… [с. 673].

В дальнейшем методики психологических экспериментов изменились и от наблюдателя перестали ожидать интерпретаций, он должен был просто ответить на поставленный экспериментатором вопрос, а затем, например, просто нажать кнопку или дать другую реакцию, тем самым сообщая экспериментатору о появлении психического феномена или его изменении. А. Боно сообщает, что этого простого изменения методики оказалось достаточно для того, чтобы придать объективность большому количеству исследований после В. Вундта.

Почему была отброшена интроспекция в целом? Думаю, по двум причинам. На тот момент вундтовский интроспекционизм отождествлялся с центральным направлением существующей научной психологии, которая только что выделилась в самостоятельную науку во многом благодаря именно В. Вундту и была основным конкурентом бихевиоризма. Главное же - в идеологической неприемлемости интроспекционизма для бихевиоризма, который тогда претендовал на господствующее положение в психологии. Эта идеологическая неприемлемость заключалась в интроспективном наблюдении психических сущностей, которые для бихевиоризма не существовали вовсе.

В последующие десятилетия бихевиоризм сменился «объективной» психологией и когнитивизмом, для которых интроспекция по-прежнему оставалась неприемлемой в силу своей субъективности. При этом никого из ее критиков не смущает тот факт, что сам предмет исследования «объективной» психологии по природе своей недоступен никому, кроме субъекта, обладающего сознанием, что он - субъективен. Для преодоления данного «неудобства» критиками интроспекции предлагались разные пути: от объективизации интроспективных самоотчетов испытуемых до замены объекта исследования. Так, обсуждая работу Л. С. Выготского, Е. Е. Соколова (2005), например, пишет:

Во-первых, мы можем получить более объективные сведения о себе, не «вживаясь» в свои внутренние переживания, как это рекомендовали психологи-интроспекционисты, а наблюдая за своим поведением в объективных жизненных ситуациях. Никакая интроспекция не даст субъекту сведения о том, «храбр ли он», - только реальное участие в соответствующих событиях (например, в бою) покажет человеку, может ли он считать себя храбрым. Во-вторых, мы можем использовать данные самоотчета испытуемого о своих переживаниях (что он чувствовал, например, при предъявлении ему той или иной картинки), но как сырой материал, требующий толкования и оценки [с. 121].

Очевидно, что речь здесь идет о «наблюдении за поведением», то есть о бихевиоризме 1 . Что же касается интроспекции, то она и не должна давать субъекту «сведений о том, храбр ли он», так как «храбрость», как и всякая черта характера вообще, лишь с очень серьезными возражениями и весьма условно может быть отнесена к сфере психического. Это внешняя характеристика поведения, но об этом мы поговорим подробнее ниже. Интроспекция же занимается и должна заниматься исключительно психическими явлениями, к которым не относятся, например, черты личности. Автор продолжает:

Психическая деятельность не дана нам непосредственно, как объект научного изучения - ее необходимо реконструировать, изучая отдельные ее проявления (явления) в речевых и поведенческих реакциях [с. 121].

Действительно, можно сказать, что «психическая деятельность» нам не дана непосредственно, так как данное понятие репрезентирует некую сложную гипотетическую сущность. В своем сознании мы имеем лишь психические явления, которые и даны нам непосредственно. Вот их-то и должна изучать интроспекция. Автор предлагает «использовать данные самоотчета испытуемого, но лишь как сырой материал», что, впрочем, уже давно, повсеместно и активно делается всей современной «объективной» психологией. Возникает вопрос: почему можно рассматривать данные самоотчета одного человека - испытуемого и нельзя рассматривать данные самонаблюдения другого человека - психолога, если ни в первом, ни во втором случае мы не будем принимать в расчет личное мнение испытуемых?

Многие сторонники интроспекции действительно дали оппонентам очень серьезный повод для критики не только их личной позиции, но и интроспекции в целом тем, что утверждали, будто интроспекция способна давать нам «самые точные и бесспорные» «знания из первоисточника». Справедливо критикуя такую позицию, Ж.-Ф. Лиотар (2001) пишет:

Интроспекция как общий метод психологии, во-первых, полагала аксиому: переживание в сознании конституирует посредством себя самого знание сознания. Если я ужасаюсь, то я, следовательно, знаю то, что есть страх, поскольку я боюсь. Эта аксиома предполагала, в свою очередь, полную прозрачность событий сознания для взгляда сознания, а также то, что факты сознания суть сознательные факты. Другими словами, переживание дается непосредственным образом вместе со своим смыслом, когда сознание направлено на него. …Феноменология находится в полном согласии с объективизмом в критике некоторых положений интроспекционистов. То, что смысл содержания сознания непосредственно проявляется и постигается как таковой, опровергается самим психологическим проектом: если мы доказываем необходимость психологической науки, то это происходит потому, что мы знаем, что мы не знаем, что такое психическое. И правда, когда я ужасаюсь, тогда я боюсь, но я не знаю тем не менее, что такое страх, я «знаю» только, что я боюсь: можно оценить дистанцию между этими двумя видами знания. В действительности «познание себя самим собой является косвенным, оно есть конструкция, и мне нужно расшифровывать мое поведение, как я расшифровываю поведение других» (Merleau-Ponty…) [с. 60–62].

1 Бихевиоризм - крупное психологическое направление… отказывается от рассмотрения субъективного мира человека в качестве предмета психологии и предлагает считать таковым поведение… К поведению относятся все внешне наблюдаемые реакции организма… [Большой психологический словарь, 2004, с. 6].

Подход в психологии, в котором утверждается, что единственным предметом исследований в научной психологии должно быть наблюдаемое, измеряемое поведение [Большой толковый психологический словарь, 2001, с. 100].

Из этого следует, что бихевиоризм до сих пор принято считать частью психологии, хотя, по сути дела, он имеет к психологии не большее отношение, чем, например, рефлексология или физиология к высшей нервной деятельности.

И автор, безусловно, прав. Интроспекция - не более чем наблюдение, пусть и внутреннее, или самонаблюдение. Как и любое наблюдение, оно далеко не всегда дает нам возможность проникнуть в суть наблюдаемого предмета или явления, но оно и должно давать нам лишь материал для познания, а не какое-то «истинное знание». В любом случае интроспекция - отнюдь не некий абсолютный метод познания фактов, которые якобы «наблюдаются вместе со своим смыслом», а лишь метод наблюдения.

Б. М. Теплов пишет, что люди осуществляют самонаблюдение в течение десятков тысяч лет и пределы тех единиц, на которые самонаблюдение может разложить психическую деятельность, давно уже обнаружились. Это утверждение, однако, весьма спорно, так как представления людей о мире, о самих себе и своей психике непрерывно и сильно меняются, особенно в последние два века. И то, что, например, мог бы обнаружить в процессе интроспекции современный исследователь, учитывая иной уровень психологических знаний, не могли обнаружить даже В. Вундт или Э. Титченер.

Б. М. Теплов (2005) справедливо утверждает, что, если человека посадят в лабораторию, дадут ему инструкцию и будут записывать его самонаблюдения, острота и глубина его внутреннего зрения не изменятся. Поэтому психолог-интроспекционист подобен физику, который посадил бы человека в специальную комнату и дал ему инструкцию внимательно «рассмотреть» атомное строение тела. Ни простым, ни внутренним глазом нельзя увидеть ни атомное строение тела, ни механизм психических процессов. Подобные попытки - пустая трата времени. Все это, безусловно, еще раз подтверждает, что проблема - в правильной постановке задач и организации исследования при понимании возможностей метода. Просто не следует предлагать испытуемым изучать механизмы их мышления. Надо ставить более адекватные и гораздо более простые задачи. Например, предложить ответить на вопрос: может ли и в каком виде испытуемый представить себе яблоко, только что предъявленное ему на 5 секунд? Такая интроспекция и лежит сейчас в основе большинства современных психологических экспериментов, которые считаются «объективными». В этой связи интересно замечание А. А. Шевцова (2004):

…давно забытая и выкинутая у нас психология самонаблюдения, оказывается, не только тайком от наших психологов возрождена на… Западе, но еще и сделала успехи за последнее время!.. Самонаблюдение снова востребовано, поскольку возрождается наука о сознании! [С. 778.]

Кстати, даже многие физические открытия были результатом не физического эксперимента, а простого наблюдения. Большинство физических теорий тоже были выстроены в результате размышлений исследователей и лишь потом проверялись экспериментально. Сама экспериментальная психология не смогла бы развиваться без интроспекции и самоотчетов как испытуемых, так и исследователей. Очень большое число так называемых объективных психологических экспериментов представляют собой как раз помещение испытуемого «в лабораторию, где ему дают инструкцию и записывают результаты его самонаблюдения». И в этом случае не требуется какой-либо особой остроты или глубины «внутреннего зрения».

Б. М. Теплов говорит о существовании распространенного предрассудка, согласно которому всякое знание о себе и своей психике человек якобы получает лишь интроспективно. Тогда как в действительности наиболее важные знания о себе человек получает опосредованно, теми же способами, которые доступны и другим людям. С автором можно согласиться, потому что интроспекция - это всего лишь наблюдение, «внутреннее рассмотрение» возникающих в сознании собственных психических явлений. Выводы, которые делает человек из такого рассмотрения, совершенно не обязательно правильные и тем более бесспорные. Они не являются «истинным знанием». Интроспекция не должна, да и не может «поставлять» нам какие-либо «готовые выводы». Как и всякое наблюдение, она может лишь предоставлять нам факты о психических явлениях, на основании которых исследователи могут уже затем делать те или иные выводы для последующей их проверки. Интроспекция же - лишь единственно возможный способ непосредственного рассмотрения субъективного психического содержания - психических феноменов сознания и не более того.

Она достаточно ограниченна в своих возможностях, поэтому представляется, например, верным высказывание Б. М. Теплова о том, что нельзя с помощью интроспекции установить возможности своей памяти. В то же время никак, кроме интроспекции, невозможно установить, возникает ли определенный образ воспоминания в сознании испытуемого или нет. Б. М. Теплов , на мой взгляд, прав и в том, что интроспекция не является средством определения собственных знаний, умений и навыков, особенностей своей личности: темперамента, характера и способностей. Это так, потому что все перечисленное не относится к возникающим в сознании человека психическим феноменам, которые лишь и могут быть предметом интроспекции.

Как это ни странно и даже удивительно, но среди исследователей весьма широко распространено убеждение в том, что мы не способны к интроспекции. Г. Райл (1999), например, вообще сомневается в том, что человеку доступен «акт внутреннего восприятия», так как в этом случае его внимание должно быть направлено на две вещи:

…многие из тех, кто готов поверить, что действительно может заниматься… интроспекцией, пожалуй, усомнятся в этом, когда убедятся, что для этого они должны будут концентрировать свое внимание одновременно на двух процессах. Они скорее сохранят уверенность в том, что не концентрируют внимание одновременно на двух процессах, чем в том, что способны заниматься интроспекцией [с. 166–167].

Дж. Серл (2002) говорит примерно о том же:

Сам факт субъективности… делает подобное (интроспективное. - Авт. ) наблюдение невозможным. Почему? Потому что там, где это касается сознательной субъективности, не существует различия между наблюдением и наблюдаемой вещью, между восприятием и воспринимаемым объектом. Модель зрительного восприятия работает на основе предпосылки, что имеется различие между видимой вещью и видением ее. Но для интроспекции просто невозможно осуществлять подобное разделение. Любая присущая мне интроспекция моего собственного сознательного состояния сама есть это сознательное состояние. …Стандартная модель наблюдения не работает по отношению к сознательной субъективности… В силу этого сама идея того, что мог бы быть особый метод исследования сознания, а именно «интроспекция», которая, как полагают, есть нечто вроде внутреннего наблюдения, была изначально обречена на неудачу, и потому нет ничего удивительного в том, что интроспективная психология потерпела банкротство [с. 105].

Тем не менее для интроспекции совершенно не требуется «осуществлять разделение» «видимой вещи и ее видения», которого, кстати, никогда и не происходит при нормальном восприятии. Это «разделение» привнесено позже самими исследователями, изучавшими восприятие. То, что «стандартная модель наблюдения не работает по отношению к сознательной субъективности», для интроспекции совершенно неважно, так как сама эта «стандартная модель» никакой реальной роли не играет даже в восприятии. Она сама - всего лишь конструкт исследователей. И образ восприятия, и образ представления объекта - это явления сознания. И для их интроспекции несущественно, что именно они репрезентируют: воспринимаемый в данный момент внешний объект, существовавший когда-то объект или вовсе объект, сконструированный сознанием. Соответственно, для нас неважно, где находится причина, вызвавшая появление в нашем сознании репрезентации - психического феномена: вовне (как в случае образа восприятия) или внутри (как в случае образа представления или даже истинной галлюцинации).

В нашем сознании вообще нет никакой двойственности вещи и ее видения. В нем есть лишь образ восприятия, или образ представления вещи, или, наконец, понятие вещи. И именно эти психические феномены подвергаются рефлексии в процессе интроспекции. Причем подвергаются рефлексии почти непрерывно. Если бы это было не так, то мы ежеминутно с удивлением обнаруживали бы, что почему-то именно сейчас надеваем ботинки, наливаем в чашку чай, зачем-то вышли из дома и т. д. и т. п. На этот факт обратил внимание еще И. Кант .

Обсуждая интроспекцию, Б. М. Теплов (2005), однако, пишет:

…учение о субъективном методе в психологии покоится на вере в то, что у человека имеется специальное орудие для непосредственного познания своей психики (внутреннее восприятие, или интроспекция)… Глубоко прав был Сеченов, заявивший в полемике с К. Д. Кавелиным, что «особого психического зрения как специального орудия для исследований психических процессов, в противоположность материальным, нет»… [с. 154–155].

Е. Е. Соколова (2005) тоже утверждает, что:

…одним из существеннейших недостатков метода интроспекции является невозможность одновременно переживать что-то и наблюдать за этим переживанием - всегда есть риск своим наблюдением за переживанием разрушить его [с. 117].

Возникает вопрос: чем наше самонаблюдение, или интроспекция, отличается от нашего же наблюдения за окружающим миром с точки зрения протекающих в нашем сознании процессов?

Нельзя не признать, что и то и другое - варианты наблюдения. Меняется лишь объект наблюдения. Наблюдая за окружающим, а следовательно, и переживая его репрезентации в своем сознании, так как никак иначе мы не могли бы за окружающим наблюдать, мы одновременно анализируем репрезентируемое или, говоря иначе, «наблюдаем» за этими репрезентациями и рефлексируем их. Тем самым, если следовать логике Е. Е. Соколовой, мы непрерывно воздействуем на эти свои репрезентации и рискуем разрушить их. Несмотря на это, мы вполне успешно данным обстоятельством пренебрегаем в своей жизни. По крайней мере, это не мешает нам адекватно воспринимать и осмысливать окружающий нас мир и достаточно успешно адаптироваться к нему. Почему же в случае рефлексии наших образов воспоминания и представления, например, мы должны придавать данному обстоятельству какое-то иное, особое значение?

Раз мы легко можем одновременно осмысливать образы восприятия окружающего мира и обдумывать все связанное с ними, пусть и рассматривая эти психические феномены в плоскости мира физического, то я лично не вижу, что может помешать нам делать то же самое, то есть рассматривать психическое содержание своего сознания и в иной плоскости - плоскости психических явлений. Другими словами, мы способны одновременно без труда и переживать, и осмысливать представляемые и вспоминаемые образы окружающего, то есть заниматься интроспекцией.

Психику можно представить как несколько одновременно протекающих в разных плоскостях (или воспринимаемых при интроспекции как протекающие одновременно) процессов. Интроспекция свидетельствует, например, что в сознании одновременно сосуществует и поток визуальных образов восприятия (одна плоскость), и поток образов воспоминания и представления (другая плоскость), и поток слуховых образов восприятия (третья плоскость, по крайней мере иная модальность первой плоскости), и функционирующий параллельно вербальный мысленный «телетайп» (как я его называю), в вербальных конструкциях которого представлены в том числе наши мнения и выводы по поводу переживаемых чувственных образов, а также мнения и выводы по поводу вербальных конструкций, которые только что или чуть раньше возникали в сознании (четвертая плоскость или иная модальность плоскости второй). В данном обсуждении пока неважно, действительно ли все они протекают параллельно, или просто перечисленные психические явления быстро сменяют друг друга, создавая субъективное ощущение одновременности их наличия.

Сознание непрерывно подвергает ревизии собственное содержание, в том числе то, которое моделирует само это содержание. Сознание устроено так, что любое присутствующее в нем ощущение или образ всегда противопоставляются, как бы «демонстрируются» в большей или меньшей степени нашему внутреннему «Я». В процессе рефлексии психическое содержание: образы, эмоции, желания, ощущения - обычно подвергается рассмотрению со стороны некой нашей внутренней сущности, нашего «Я».

Несмотря на странность фразы «рефлексия (или внутреннее рассмотрение) образа восприятия», именно она правильно отражает сущность наших субъективных переживаний в тот момент, когда мы рефлексируем, например содержание собственного восприятия. Мы действительно в состоянии субъективно и непосредственно чувственно, а не вербально различать в своем сознании некую воспринимающую, наблюдающую сущность - «Я» и собственные психические явления (в том числе образы и ощущения в качестве того, что доступно наблюдению этой сущности).

Критикуя интроспекцию, Г. Райл (1999) пишет:

Теоретики спорят, например, существуют ли действия сознания, отличные от интеллектуальных и одновременно от выполняемых привычным и ритуальным способом? А почему бы не посмотреть и не увидеть это интроспективно? Если же сторонники этих теорий так поступают, то почему их отчеты о подобных наблюдениях противоречат друг другу? Далее, многие теоретики, рассуждавшие о человеческом поведении, заявляли, что существуют некоторые процессы, sui generis, отвечающие определению «воления». Я же доказывал, что таких процессов нет. Почему же мы спорим об их существовании, коль этот вопрос мог бы разрешиться так же легко, как вопрос о том, пахнет ли в кладовке луком? [С. 167.]

Можно ответить вопросом на вопрос: почему нам никак не удается, например, сопоставить теории сознания в рамках восточной и западной философии? И вообще, почему они радикально отличаются друг от друга?

Лишь потому, что сложность проблемы необычайна. Наше сознание - не «кладовка с луком» и даже не самая сложная ЭВМ. Исследователи не могут договориться даже о едином понимании проблем квантовой физики, хотя она «объективна». Как же им договориться об абсолютно субъективных проблемах собственного сознания? Мне, например, сложно понять, что Г. Райл (1999, см. выше) имеет в виду, когда говорит о «действиях сознания, отличных от интеллектуальных и одновременно от выполняемых привычным и ритуальным способом». Как же мы с ним сможем «посмотреть и увидеть», если каждый видит свою модель или не видит даже ее? Как могут «их (исследователей) отчеты о наблюдениях не противоречить друг другу», если до сих пор в психологии нет единого понимания самых элементарных, казалось бы, базовых вещей - того, что такое ощущения и образы, не говоря уже, например, о том, что такое сознание или личность?

Следовательно, проблема не в интроспекции, а в методике исследования и теоретических подходах к построению интроспективного эксперимента. Необходимы стандартные, воспроизводимые процедуры, понятные всем задачи и простые цели исследования, исключающие трактовку испытуемым наблюдаемых им в процессе интроспекции явлений, исключающие его самоанализ, его собственные оценки и мнения, но для этого надо отказаться прежде от предвзятого подхода к интроспекции.

Г. Райл напоминает возражение против возможностей интроспекции, выдвинутое еще Д. Юмом. Оно заключается в том, что есть состояния сознания, которые человек не может хладнокровно интроспективно изучать. Это состояния паники, ярости, буйного веселья, сильного возбуждения и т. п. Правильно. Их и не надо изучать с помощью интроспекции. Здесь можно только предложить в качестве контраргумента рассмотреть адекватность результатов физических экспериментов, если бы исследователи проводили их, пребывая в тех самых «исключающих возможность быть хладнокровным» состояниях. Очевидно, что в таких экспериментах вряд ли были бы получены достоверные результаты. Кроме того, надо сказать, что интроспекция не должна предназначаться для того, чтобы что-то «изучал» испытуемый. Изучать результаты интроспекции даже самих исследователей должны и другие исследователи. И результаты эти не могут быть ничем, кроме фактов самонаблюдения в форме: возникли, исчезли или изменились так-то образ, ощущение, состояние и др. Сам исследователь может лишь фиксировать наличие и изменение феноменов своего сознания. Следовательно, дело опять же не в пороках интроспекции, а в методике проведения интроспективных исследований.

Отрицая интроспекцию, Г. Райл (1999) тем не менее готов использовать данные ретроспекции, которые представляются ему более адекватными:

…частью того, что имеют в виду, говоря об интроспекции, является аутентичный процесс ретроспекции. Но в объектах ретроспекции нет ничего специфически призрачного. …Я могу припомнить, как я что-то видел и как я что-то воображал; мои внешние действия, равно как и мои ощущения. …Ретроспекция несет на себе часть бремени, тяжесть которого пытались возложить на интроспекцию. Но она не может взять на себя все это бремя, особенно самую его философски драгоценную и хрупкую часть. …Сколь бы тщательно я ни припоминал свое действие или ощущение, я все же могу ошибаться относительно его природы. Были ли вчерашние переживания, о которых я сегодня вспоминаю, подлинным сопереживанием или угрызением совести, это не станет для меня яснее от того факта, что они сохранились в моей памяти как живые. Хроники не объясняют то, память о чем они сохраняют. Автобиографичность ретроспекции не означает, что она дает нам Привилегированный Доступ к особого рода фактам. Однако она действительно дает нам массу данных, способствующих пониманию нашего поведения и характеристик сознания [с. 168–169].

При этом Г. Райла не смущает тот факт, что сама по себе ретроспекция - это в гораздо большей степени, чем интроспекция, воссоздание, а не отчет о реально пережитых психических феноменах.

С неожиданной позиции защищает интроспекцию Б. Рассел , критикуя взгляды одного из основоположников бихевиоризма Дж. Уотсона. Он пишет, что аргументы противников интроспекции покоятся на двух основаниях. Первое заключается в том, что данные интроспекции являются приватными и верифицируемы только одним наблюдателем, а стало быть, не могут обладать той степенью публичной достоверности, которой требует объективная наука. Второе состоит в том, что физическая наука конструирует пространственно-временной космос, подчиняясь определенным законам, и то, что в мире существуют вещи, не подчиняющиеся этим законам, вызывает у объективистов раздражение. Б. Рассел замечает, что «приватный характер» данных - слабое возражение против данных интроспекции, так как все наши телесные ощущения носят приватный характер. Например, зубная боль. При этом никто не рассматривает знание нашего собственного тела как научно ничтожное, хотя оно приобретается лишь с помощью приватных данных.

Мне представляется, что аргумент Б. Рассела об уникальности телесных ощущений наносит смертельный удар по теории, отрицающей значимость интроспекции. Надо напомнить хотя бы то «несущественное» обстоятельство, что вся медицина построена в первую очередь на интроспекции больного. Сам ее предмет - человек, страдающий заболеванием, - «больной» - тот, который испытывает субъективное ощущение - боль. Следовательно, вся медицинская наука и практика основываются на чем-то, с объективистской точки зрения, «незначимом», «необъективном», «ненаучном». Однако, несмотря на «ненаучность» и «необъективность» интроспекции, наше существование в мире во многом зависит именно от нее, так как только она позволяет нам вовремя обратить внимание на свои внутренние проблемы и обратиться за помощью.

Б. Рассел полагает, что данные интроспекции должны рассматриваться как не подчиняющиеся законам физики, и именно это является фундаментальной причиной попыток их отвергнуть. Он указывает на то, что даже часть наших ощущений, которые мы привыкли считать репрезентациями физической реальности, относится к области интроспекции. Так, данные зрения и слуха более публичны, запах - в некоторой степени менее, прикосновение - еще менее, висцеральные или внутренние ощущения непубличны вообще. Он обращает внимание на важность совпадения одинаковых ощущений у людей в одно и то же время. Если человек слышит удар грома вместе с кем-то, это - «объективный» факт. Если же он слышит удар грома, который никто больше не слышит, то думает, что сошел с ума. При этом, если он чувствует боль в животе, то у него нет повода для удивления, даже если ее никто больше не чувствует, поэтому мы говорим, что боль в животе моя, и она - субъективна, тогда как гром - объективен. Это лишний раз подтверждает условность разделения психических переживаний на «объективные» и «субъективные».

В. М. Розин (2005) пишет:

Они (интроспекционисты. - Авт. ) не соблюдали также один из основных принципов естественно-научного изучения - требование объективности, то есть контроля за тем, чтобы само изучение не влияло на поведение объекта: исследователь в естественной науке выступает только как носитель научных процедур (таких как измерение, моделирование, идеализация и т. д.). …Соединение в одном лице исследователя и изучаемого объекта (то есть сознания экспериментатора и испытуемого), а также специализация в интроспекции означали, что исследователь не только влияет на изучаемый объект - он его целенаправленно формирует [с. 54–55].

Но это требование невозможно соблюсти даже в самых «чистых» «объективных» физических экспериментах. Это тот самый принцип влияния наблюдателя на результаты эксперимента, который не смогли удалить из своих опытов в ХХ в. даже физики.

В чем разница между внешним наблюдением и внутренним наблюдением - интроспекцией? Она заключается лишь в том, что в первом случае доступ к наблюдаемой сущности открыт многим субъектам. Во втором случае он открыт только одному. В первом случае - это психическая репрезентация чего-то внешнего по отношению к субъекту. Во втором - внутреннего. Но и в том и в другом случае предметом сознательного рассмотрения являются субъективные психические репрезентации наблюдателя, поэтому в случае «объективного» внешнего наблюдения мы имеем в результате несколько субъективных самоотчетов, а в случае «субъективного» внутреннего наблюдения - один субъективный самоотчет.

© Поляков С.Э. Феноменология психических репрезентаций. - СПб.: Питер, 2011
© Публикуется с любезного разрешения автора

Интроспекция – это метод исследования в психологии, суть которого заключается в наблюдении своих собственных психических процессов. При этом наблюдение происходит без использования шаблонов, эталонов и инструментов.

Интроспекция – это метод углубленного и досконального исследования собственного сознания: образов, мыслей, переживаний, чувств, мышления.

Общая терминология

Термин «интроспекция» происходит от латинского слова introspecto, которое переводится как «смотреть внутрь». Интроспекция – это метод осознанного самонаблюдения, то есть это равнозначные понятия, и оба применяются в исследованиях психологического характера.

Метод самонаблюдения действительно очень важен, так как с его помощью можно научиться углубленно воспринимать реальный мир, и тогда перед человеком раскроется интуиция и сознание. Излишней интроспекцией обладают люди, страдающие шизофренией, у них происходит замена действительности внутренним миром.

Метод интроспекции в психологии используют для наблюдения собственных процессов, собственных мыслей, переживаний, чувств, установок, образов. Основал метод в психологии Дж. Локк.

Интроспекция – это самоанализ, при котором сам человек не стремится к самоосуждению, именно поэтому метод отличается от угрызения совести.

История

В качестве отдельного метода интроспекция была выделена в работах Рене Декарта. Он указывал на определенный характер познания своей собственной души и разума. Джон Локк разделил опыт человечества на внутренний, который касается деятельности разума, и внешний, который направлен на внешний мир.

Вильгельм Вундт соединил самонаблюдение с лабораторными методологиями, интроспекция стала основным методом исследования психологических состояний. Но в начале 20 века, в связи с появлением новых направлений в психологии, данный метод объявили ненаучным, сильно субъективным и идеалистическим.

Но, несмотря на это, интроспекция продолжала присутствовать в исследованиях психологов в виде самонаблюдения и других приемов изучения духовной жизни человека.

Интроспекция и философия

Интроспекция в философии – это способ самонаблюдения. Она помогает сознательно освободиться и определиться с чувствами, которые бушуют в человеке. Но слишком глубокое самокопание и самоанализ могут спровоцировать развитие подозрительного отношения к другим людям и ко всему миру.

Интроспекция в философии – это основа психологической методологии. Она направлена на наблюдение, познание, изучение, а не поиск положительного и отрицательного. Этим направлением занимались философы: Дж. Локка, Т. Гоббса, Дж. Милля, Дж. Беркли, Д. Юма. Они все считали сознание результатом внутреннего опыта, а наличие переживаний и чувств у человека, по их мнению, свидетельствуют о знании.

Другими словами, все, чем мы пользуемся и сознательно понимаем, является результатом нашего внутреннего мира, который формируется с рождения. Чтобы понять, почему мы обладаем теми или иными чертами, стали именно таким человеком, необходимо начать с самопознания, при этом не нужно ставить себе оценки и прибегать к критике.

Описание метода

Интроспекция очень полезна в познании человеком себя самого и своей деятельности. Этот метод практичный, он не требует дополнительных эталонов и инструментов. Его самое весомое преимущество перед другими методами заключается в том, что никто и никаким способом не может узнать человека лучше, чем он сам себя.

Метод очень хорош тем, что человек нуждается только в собственной помощи и желании. Он должен хотеть познать себя, уделить этому время.

Но у метода есть и недостатки, самые серьезные из них:

• Необъективность – человек может преувеличивать, приукрашивать или не замечать, какие-то черты, искажая картину того, что видит в себе.
• Субъективность – человек воспринимает свой внутренний мир таким, каким ему очень хочется его видеть, то есть может скрыть какие-то аспекты.

Взрослые люди, как считал Локка, совершают такие основные действия:

• Познание окружающей действительности.
• Переработка информации, полученной из этой действительности.

Дети вообще не способны осуществлять интроспекцию, так как их психика не достаточно сформирована.

Виды

Психологи различают несколько видов интроспекции:

• Аналитическая – составление картины происходит на основе совокупности ощущений, которые образуются в ходе интроспекции. Это восприятие вещей и предметов посредством чувств.
• Систематическая – это структурирование, осознание и понимание внутренних процессов.
• Феноменологическая интроспекция – это описание целостности и непосредственности явлений.

Основным минусом интроспекции является то, что процессом может заниматься один человек. И даже в ходе экспериментальной интроспекции психологи не могут отслеживать, насколько правильно человек делает выводы и пользуется методом.

Именно поэтому метод помогает собрать данные, но их нельзя интерпретировать, оценивать, разделять.

Интроспекция, или наблюдение, осуществляется за простейшими процессами психики: ассоциациями, ощущениями, представлениями. Преимуществом метода является отсутствие необходимости в отчете, необходимо только самонаблюдение, которое потом будет проанализировано.

Самонаблюдение и психология

Ранее данный метод считался не только основным, но и единственным. Интроспекция в психологии – это метод самонаблюдения, изучения и анализа психических процессов. То есть это наблюдение за функционированием своей собственной психики.

Метод интроспекции в психологии имеет некоторые особенности:

• Он может проводиться только одним человеком.
• Самонаблюдение требует длительного упражнения в нем.
• Сознание отображает следственно-причинную связь в психологических процессах.

В конце 19 века психология провела огромный эксперимент, в результате которого проверялись возможности самонаблюдения. Изучались не факты сознания, а лабораторные исследования, которые проводились в определенных условиях и обстоятельствах.

Самые строгие психологи усложняли свои эксперименты дополнительными требованиями. Они стремились выделить самые элементарные элементы сознания – чувства и ощущения. Со временем возникли большие трудности в экспериментах. Метод стали признавать нецелесообразным из-за субъективности. Результаты экспериментов были противоречивыми, даже у одного и того же исследователя при работе с разными испытуемыми. Кроме того, у одного и того же испытуемого результаты были разными спустя некоторое время.

Ставились под сомнения и основные положения науки психологии. В ходе экспериментов выявились такие элементы сознания, которые невозможно было разложить на чувства. Кроме того, постоянное использование метода выявило нечувственные элементы человеческого сознания, стали обнаруживаться неосознанные причины некоторых явлений.

В психологии назрел кризис. Практика применения метода и его обсуждение выявили ряд определенных недостатков, которые оказались настолько серьезными, что ученые поставили под сомнение сам метод и предмет психологии, который в то время был тесно связан с методом интроспекции.

Проблемы самонаблюдения

Данный метод не идеален, так как ощущения, восприятия, чувства одного человека отличаются от этих же элементов сознания другого человека. Кроме того, чувства и восприятие могут меняться и у одного и того же человека спустя некоторое время.

Метод интроспекции в психологии – это метод наблюдения не процессов, на которые разделено сознание, а их следов. Так как мысль, чувство и восприятие несутся стремительно, и прежде чем удается сделать выводы, они уже видоизменились.

Кроме того, проблема метода заключаются в том, что не все люди могут его использовать, например, сознание детей, душевнобольных и наркозависимых людей изучить с помощью метода невозможно.

Проблематичность метода заключается и в том, что содержание не всех сознаний можно расщепить на элементы.

Метод используется для получения первичных данных о сознании человека, без их дальнейшего интерпретирования. Наблюдение ведется за самыми простыми психическими процессами: ощущение, ассоциация, представление.

Интроспекция в настоящее время в повседневной жизни

Интроспекция подразумевает сознательное наблюдение человека за самим собой. То есть он смотрит внутрь себя, изучая, оценивая, наблюдая изменения.

Человек должен познать себя, чтобы определиться с тем, какой он, какие у него желания, что его огорчает и что радует, чего он хочет от жизни. Он должен познать как положительные, так и отрицательные свои стороны.

Он должен наблюдать без оценок и осуждения. Следует наблюдать за мыслями, желаниями, стремлениями, эмоциями, поступками, страхами, комплексами.

В какой-то момент от интроспекции стали отказываться, так как люди настолько погружались в себя, что происходило раздвоение сознания. Люди стали теряться, где реальный мир, а где внутренний. Испытуемые застревали в своем внутреннем мире (во внешней жизни таких людей признают психически больными).

Вместо заключения

Тем не менее, несмотря на все минусы метода, его не исключили из психологической практики. Недостатки в этом конкретном случае возникли не из-за несовершенства метода, а из-за неправильного применения. Но многие люди отказываются от того, что им может помочь, боясь необратимых последствий.

Однако стоит заметить, что еще древние мудрецы говорили, что познание мира невозможно до тех пор, пока не познаешь себя. Кроме того, стоит констатировать тот факт, что мир нам кажется таким, каким мы его ощущаем. То есть он полностью соответствует нашим переживаниям, желаниям и настроениям.

Как стать счастливым человеком? Как понять, чего вы хотите? Быть самим собой или соответствовать требованиям окружающих? Эти и многие другие вопросы человек задает в те моменты, когда начинает терять чувство собственной важности и нужности. В психологии используются методы интроспекции, одним из которых является метод интроспекции сознания.

Простым словом интроспекция подразумевает самопознание. Человек должен в первую очередь познать самого себя, а потом уже заниматься познанием окружающих людей. Невозможно что-либо достичь, получить или стать счастливым, если вы ничего про себя не знаете. А ведь много людей существует, которые на самом деле ничего про себя не знают.

В обществе существуют определенные правила, рамки и нормы того, кем должен быть человек, как должен жить, какими качествами обладать и т. д. Другими словами, существует идеал, под которого пытаются подстроить каждого, кто является членом общества.

При этом человек индивидуален и уникален. Кто-то умеет красиво петь, кто-то сильный по характеру, кто-то хорошо ведет хозяйство и т. д. Все люди что-то умеют делать хорошо, в то же время другое у них получается плохо, неидеально. И здесь возникает : человек является самим собой, но он не похож на тот идеальный образ, который пропагандируется обществом. Как быть в этой ситуации?

Есть два пути: оставаться собой и получать удовольствие от того, какой уникальной жизнью вы живете, либо подчиниться обществу и стараться быть идеальными. Подумайте, может ли человек, который отрезает руку лишь потому, что она не нравится обществу, быть при этом счастливым? Навряд ли. Тогда зачем вы у себя отнимаете то, что присуще вам, но не присуще общественному идеалу? Вы можете быть счастливыми, если начнете жить так, как вам комфортно и удобно, а не постоянно в себе что-то менять, чтобы быть похожими на идеал.

Счастье не появится оттого, что вы откажетесь от какой-то части самого себя и начнете притворяться «нормальным человеком». Многие люди поддались на эту идею, и все столкнулись с тем, что цели были достигнуты, но счастья не прибавилось. Они как были несчастными, когда не принимали себя в том виде, в каком им было комфортно, так и остались несчастными, когда достигли совершенства и лишь удовлетворили чужие капризы.

Вы можете жить счастливо и гармонично, когда примете себя. Вы уникальны, цените это. Зачем становиться идеальными, если вас это не будет радовать? Зачем подгонять себя под какие-то рамки, придуманные другими людьми, если вы будете лишь мучиться? Оставайтесь такими, какие вы есть, и просто учитесь принимать себя. Если бы вы были недостойными жизни, она сама вас ликвидировала бы. Но раз вы живете, у вас есть две руки, две ноги, одна голова, значит, вы достойны жизни.

Готовы ли вы удовлетворять чьи-то желания и полностью отказаться от своих? Не тратьте время и силы на то, чтобы стать кем-то другим. Вы можете совершенствовать себя и становиться лучше, но все изменения должны происходить лишь потому, что вы сами решили что-то изменить. Не пытайтесь подогнать себя под чьи-то рамки и нормы, от этого счастья не прибавится. Однако вы можете жить так, как вы сами того хотите, при этом быть счастливыми.

Что такое интроспекция?

Что в психологии понимается под интроспекцией? Данный термин подразумевает сознательное наблюдение человека за самим собой. Человек должен смотреть внутрь себя, чтобы изучать, оценивать, наблюдать изменения и пр. Данный подход к самому себе рекомендуют мудрецы, которые занимаются медитавными практиками. Данный способ предлагают психологи сайта психотерапевтической помощи сайт, когда отвечают на вопросы типа, как стать счастливыми или как полюбить себя.

Интроспекция является незаменимой техникой самопознания. Человек должен познать самого себя. Это позволит ему определиться с тем, какой он человек, какие имеются у него желания, что его радует, чего на самом деле он хочет от жизни и пр. Думаете, все это не является важным. К примеру, кто-то может думать, что стоит заработать лишь много денег, и тогда счастье само наступит. Кто-то думает, что счастливыми люди становятся после создания семьи. На самом деле на один и тот же вопрос люди будут отвечать по-разному, поскольку все разные по своей натуре и психологии.

Интроспекция – это первый шаг на пути к счастливой жизни, что бы вы под ней ни подразумевали и ни включали. Человек должен познать самого себя. Причем здесь учитываются как достоинства, так и недостатки.

Дж. Локк стал первым, кто придумал метод интроспекции. Ее главной сутью является то, что человек должен наблюдать без осуждения и оценок. Не нужно ничего оценивать или говорить, что в вас есть хорошего или плохого. Здесь важно наблюдение. Но за чем необходимо наблюдать?

1. За собственными мыслями.
2. За возникающими желаниями.
3. За появлением стремления совершить некое действие.
4. За возникающими эмоциями.

Другими словами, в психологии метод интроспекции идеально включает в себя возможность человека понять, почему он совершает те, а не иные поступки, в какой момент возникает страх или комплекс, почему он не делает того, что нужно, как он аргументирует собственные желания и т. д.

Метод интроспекции позволяет человеку понять самого себя безо всякой критики и оценок. Психологи стараются не дать оценку «плюс» или «минус» клиенту, который проходит данный тест. Здесь важным становится то, что человек наконец-то начинает осознавать причины возникающих эмоций, желаний, действий и даже страхов. А если вы знаете, почему боитесь, то вам легко устранить данную причину.

В философии интроспекция играет важную роль. Она позволяет сознательно освободиться и определиться с иерархией чувств, которые отмечаются в человеке. Вместе с тем не рекомендуется глубокое самокопание, поскольку это может привести к самобичеванию, недоверию людям, заострению внимания на недостатках и пр. Помним о том, что интроспекция направлена на познание, наблюдение, изучение, а не на нахождение чего-то, что потом будет оценено оценкой «плюс» или «минус».

В философии познание считается результатом внутреннего опыта, а имеющиеся чувства и переживания указывают на знания. Другими словами, все, чем человек пользуется и сознательно понимает, является следствием его внутреннего мира, который формируется с самого рождения. Чтобы понять, почему вы обладаете теми или иными качествами, стали тем, а не другим по психологии человеком, а также ответили на многие другие вопросы, необходимо начать с познания самого себя, не выставляя себе оценок (ни положительных, ни отрицательных) и не прибегая к критике того, что вам может не понравиться.

Метод интроспекции

Дж. Локк является автором интроспекции. Уже в 19 веке психологи использовали данный метод, утверждая, что процесс самопознания невозможно выявить или определить, кроме того человека, который сам занимается процессом интроспекции.

Преимуществами метода является то, что человек не нуждается в каких-то инструментах и шаблонах. По большому счету человек не нуждается даже в психологе, хотя последний может стать проводником, который поможет более обширно изучить свой внутренний мир. Психолог может быть только проводником, в то время как всю работу выполняет сам человек.

Метод интроспекции хорош тем, что человек нуждается только в одном – в собственной помощи и желании. Следует желать познать самого себя, уделить этому процессу время, не оценивать, когда находится нечто плохое или хорошее.

В то же время у интроспекции также имеются недостатки:

1. Субъективность. Человек воспринимает внутренний мир таким, каким ему хочется его видеть, то есть могут быть скрыты какие-то аспекты.
2. Необъективность. Человек может приукрашивать, преувеличивать, не замечать, то есть искажать картину того, что он видит в самом себе.

Взрослые люди, по мнению Локка, совершают два основных действия:

• Познание окружающего мира.
• Рефлексия – переработка информации, полученной из окружающего мира.

Дети вообще не могут осуществлять процесс интроспекции, поскольку их психика еще недостаточно сформирована.

Многие психологи не доверяют методу интроспекции из-за его субъективности. Человек может искажать ту реальность, которая существует в его внутреннем мире. При этом причиной неспособности объективно понаблюдать за своими внутренними проявлениями психологи называют необходимость совершать сразу два действия:

• Выполнять самонаблюдение.
• Следить за процессом самонаблюдения.

Выделяют такие виды интроспекции:

1. Аналитический. Составление картины на основе комбинации ощущений, которые возникают в процессе интроспекции.
2. Систематический. Попытка структурировать, осознать и понять внутренние процессы.
3. Феноменологический. Описание непосредственности и целостности явлений.

Главным минусом интроспекции психологи называют то, что развитием процесса и его наблюдением может заниматься только один человек. Другие не могут отслеживать, насколько правильно и с использованием причинно-следственных связей используется интроспекция человеком.

Интроспекция позволяет собирать данные о человеке, но не интерпретировать их, не оценивать и не разделять.

Интроспекция в психологии

Ранее интроспекция считалась единственной методикой, по которой работали специалисты. Однако неспособность других людей участвовать в процессе заставило отказаться от данного подхода. Он, несомненно, позволяет изучать, анализировать, наблюдать и даже получать новые знания о самом себе. Однако здесь может участвовать только сам человек, который погружается в собственный мир.

Другие люди могут лишь представить либо приблизительно понять, что происходит с человеком. Здесь необходимо поставить себя на его место, начать представлять себе те картины, которые видит он, после чего наблюдать за собственными ощущениями, эмоциями, желаниями и реакциями. Однако данный метод является субъективным, поскольку в одинаковой ситуации люди испытывают различные эмоции.

От интроспекции в какой-то момент стали отказываться. Почему? Поскольку люди настолько погружались в собственный мир, что происходило раздвоение сознания. Люди могли потеряться, где есть настоящий и внутренний миры. Также люди настолько углублялись в самих себя, что застревали в этом мире (внешне они становились психически больными).

Итог

Интроспекцию не следует исключать из психологической практики, несмотря на ее минусы. Ведь недостатки возникают не из-за несовершенства методики, а из-за неправильного ее применения. В итоге многие просто отказываются от того, что могло бы им помочь в достижении счастья и успеха.

Мудрецы говорят, что познание мира начинается с познания самого себя. Ведь, по большому счету, мир нам кажется таким, каким он будет соответствовать нашим внутренним переживаниям, настроениям и желаниям.