Чтобы правильно понять процессы гражданской войны, деления на «хороших» или «плохих» белых и красных оказывается отнюдь не достаточно. Несостоятельными оказываются и теория «русского бунта», классовая теория – царя-то свергли отнюдь не «пролетарии», а «буржуи»! Важно осознать, что сатанинские внешние силы целенаправленно заморочили и раскололи россиян. И стравили друг с другом. Это происходило не сразу, а постепенно, под разными лозунгами – либерализма, социал-демократии, коммунизма. Но направляло и регулировало процесс мировое масонство, поставившее целью разрушение России. И политики, считавшие себя выдающимися лидерами, на самом-то деле были лишь пешками. Отыграл свою роль масон Львов, ему на смену подталкивали Керенского. Затем сделали ставку на большевиков.

Уж какой там «русский бунт», если в высшем эшелоне власти кроме Бухарина не было ни одного русского? А главной опорой советских правителей стали уголовники и «интернационалисты». В Красной Армии насчитывалось 300 тыс. человек из немецких и венгерских пленных, отряды из китайцев, в карательных органах преобладали латыши и евреи. Главными эмиссарами мировых «сил неведомых» в большевистском руководстве являлись Янкель Мовшович Свердлов и Лев Давидович Троцкий (Бронштейн). Каббалист Свердлов был «вождем номер два». Ему, как председателю ВЦИК, были подконтрольны Советы – через которые осуществлялись решения правительства, он возглавлял и Секретариат (Оргбюро) ЦК, через который реализовывались решения партии, ее финансирование, расстановка кадров. Троцкий возглавлял армию.

Тот и другой активно участвовали в разгроме Церкви. А в ночь на 17 июля 1918 г. произошло ритуальное каббалистическое убийство императора Николая II и его семьи – руководил Свердлов, получая через американскую миссию указания от сиониста Якоба Шиффа . В ходе жуткого ритуала вместе со своими близкими был убит и последний Августейший атаман Казачьих Войск цесаревич Алексей . (Кстати, невинный отрок-атаман, принявший мученический венец, может считаться одним из святых покровителей нынешнего казачества).

В сентябре Свердлов развернул кампанию красного террора – кровь-то уже лилась, и Ленин это поддерживал, но Свердлов запустил «мясорубку» на постоянной основе. Уничтожалось духовенство, дворяне, офицеры, интеллигенция. Это требовалось, чтобы похоронить русскую культуру и изменить само сознание народа. Ну и, конечно же, для кардинальной «переделки» России препятствием было казачество. Воинство Христово. Патологическая ненависть к казакам насаждалась давно и в нашей стране, и за рубежом. В 1914 г. в прусском Омулефоффене немка вдруг упала на землю перед оренбуржцами и стала биться в истерике. Те не могли понять в чем дело. И лишь с помощью переводчика-офицера выяснилось, что германская пропаганда внушила, будто казаки жрут детей, и дама просит не кушать ее чадо, а если уж очень хочется человечинки, пусть едят ее. В 1915 г. германская шпионка Александра Коллонтай, посланная в США агитировать рабочих против своей родины, в публичных лекциях обвиняла страны Антанты, напустившие на «цивилизованную» Европу «дикарей и варваров»: «Тут и русские казаки, нагайки которых не раз гуляли по спинам нашим, тут и дикари всех видов: и индусы, и алжирцы, и им же нет числа».

Темные силы, захватившие Россию, не устраивал даже «казачий большевизм». И подготовка к удару велась заблаговременно. Изначально ВЦИК назывался Всероссийским Центральным Исполнительным комитетом Советов рабочих, крестьянских и казачьих депутатов. Но слово «казачьих» вывели из употребления. Во ВЦИК сохранялся казачий отдел, но о нем как-то «забыли», и он завис в непонятном положении. В октябре Троцкий стал создавать Революционные Военные Трибуналы, подчиненные лично ему, имевшие особые вооруженные отряды. Их заранее сосредотачивали в казачьих областях. Убирали способных помешать лидеров. На Северном Кавказе допекли Сорокина, спровоцировали на мятеж и уничтожили. Миронова перевели на Западный фронт. А донские полки, перешедшие на сторону красных, загнали в эшелоны и отправили на Восточный фронт.

В январе 1919 г. в Москве под председательством Свердлова состоялось совещание начальников политотделов фронтов, на котором были согласованы детали предстоящей акции. А 24 января вышла циркулярная директива Оргбюро ЦК за подписью Свердлова: «Последние события на различных фронтах и в казачьих районах, наши продвижения в глубь казачьих войск заставляют нас дать указания партийным работникам о характере их работы в указанных районах. Необходимо, учитывая опыт гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления.

1. Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно, провести беспощадный массовый террор ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо применить все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти.

2. Конфисковать хлеб и заставить ссыпать все излишки в указанные пункты, это относится как к хлебу, так и ко всем другим сельскохозяйственным продуктам…»

Предписывалось также «провести… в спешном порядке фактические меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли». «Всем комиссарам, назначенным в те или иные казачьи поселения, предлагается проявить максимальную твердость и неуклонно проводить настоящие указания…» Эта директива дала старт казачьему геноциду, унесшему, по оценкам специалистов, 1 млн. 250 тыс. жизней . Подхватили ее сразу на всех уровнях. Троцкий писал о казаках: «Это своего рода зоологическая среда, и не более того. Стомиллионный русский пролетариат даже с точки зрения нравственности не имеет здесь права на какое-то великодушие. Очистительное пламя должно пройти по всему Дону, и на всех них навести страх и почти религиозный ужас. Старое казачество должно быть сожжено в пламени социальной революции… Пусть последние их остатки, словно евангельские свиньи, будут сброшены в Черное море…» Он же ввел в обиход термин – «устроить карфаген» казачеству. Член РВС Южфронта Колегаев рассылал инструкцию об «изъятии офицеров, попов, атаманов, жандармов, просто богатых казаков, всех, кто активно боролся с Советской властью». Член РВС 8-й армии Якир писал в приказе: «Ни от одного из комиссаров дивизий не было получено сведений о количестве расстрелянных белогвардейцев, полное уничтожение которых является единственной гарантией наших завоевании». Член Донревкома Рейнгольд указывал: «Казаков, по крайней мере, огромную их часть, надо будет рано или поздно истребить, просто уничтожить физически».

Запрещалось само слово «казак», ношение формы, лампасов. Станицы переименовывались в волости, хутора – в села (Цимлянская была переименована в Свердловск, Константиновская – в город Розы Люксембург). Во главе станиц ставили комиссаров из немцев, евреев, латышей. Казаков облагали денежной контрибуцией. За неуплату – расстрел. В трехдневный срок объявлялась сдача оружия, в том числе шашек, кинжалов. За несдачу – расстрел. Рыскали карательные отряды, отбирая подчистую продовольствие и скот, по сути обрекая людей на голодную смерть. Тут же покатились и расправы.

Террор к казакам, принимавшим прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью? А кто не принимал, если на Дону была всеобщая мобилизация от 19 до 52 лет? «Изъять» жандармов? Хватали стариков, служивших в 1905 г. По хуторам разъезжали трибуналы, производя «выездные заседания» с расстрелами. Коегде начали освобождать землю для крестьян-переселенцев. Казаков выгоняли в зимнюю степь. На смерть. Семьи тех, кто остался у белых, объявлялись заложниками. Инструкция предписывала в случае ухода одного из членов такой семьи казнить всю семью, а в случае ухода одной семьи расстреливать «все семьи, состоящие на учете данного Совета». О том, что творилось на Дону, рассказал в своем бессмертном романе Шолохов, хотя по понятным причинам вынужден был смягчить тона. В 1931 г. он писал Горькому: «Не сгущая красок, я нарисовал суровую действительность, предшествующую восстанию, причем сознательно упустил факты, служившие непосредственной причиной восстания, например, бессудный расстрел в Мигулинской 62 казаков-стариков или расстрелы в Казанской и Шумилинской, где количество расстрелянных в течение 6 дней достигло 400 с лишним человек».

Сохранилось множество других свидетельств (советских!). «Нет хутора и станицы, которые не считали бы свои жертвы красного террора десятками и сотнями. Дон онемел от ужаса…» В Урюпинской «в день расстреливали по 60–80 человек. Руководящим принципом было: «Чем больше вырежем, тем скорее утвердится советская власть на Дону». Председатель Донбюро Сырцов доносил: «Расстрелянных в Вешенском районе около 600 человек». В Константиновской «было расстреляно свыше 800 человек. Большинство расстрелянных старики. Не щадились и женщины». В Морозовской комиссар Богуславский творил расправу лично. В его дворе впоследствии нашли 50 зарытых трупов не только застреленных, но и зарезанных казаков, казачек, детей, а за станицей еще 150 трупов. В Хоперском округе «смертные приговоры сыпались пачками, причем часто расстреливались люди совершенно невинные: старики, старухи, дети, девушки. Расстрелы производились часто днем на глазах у всей станицы по 30–40 человек сразу, причем осужденных с издевательствами, с гиканьем и криками вели к месту расстрела. На месте расстрела осужденных раздевали догола, и все это на глазах у жителей. Над женщинами, прикрывавшими руками свою наготу, издевались и запрещали это делать».

В бесчинствах принимали участие и видные большевики. Якир содержал собственный карательный отряд из 530 китайцев, уничтоживший более 8 тыс. человек. Розалия Землячка (Залкинд) любила лично присутствовать при казнях. Член РВС Сокольников (Гирш Бриллиант) требовал направлять казаков на каторжные работы и предписывал «немедленно приступить к постройке и оборудованию концентрационных лагерей». А Сырцов телеграфировал в Вешенскую: «Приготовьте этапные пункты для отправки на принудительные работы в Воронежскую губернию, Павловск и другие места всего мужского населения в возрасте от 18 до 55 лет включительно… За каждого сбежавшего расстреливать пятерых».

Шло демонстративное надругательство над самими устоями казачьей жизни. Казаки были верующими – большевики устроили в Вешенском соборе публичное венчание 80-летнего священника с кобылой. Казаки почитали стариков – в той же Вешенской старику, уличившему комиссара во лжи, вырезали язык, прибили к подбородку и водили по станице, пока он не умер. Казачки отличались высокой нравственностью – теперь их хватали «на забаву». Свидетель сообщал «много было насилия над женщинами… Были насилия над 14-летними девочками, причем говорили, что нужно влить им крови коммунистов». Унижали казачек и перед расстрелом, заставляя обнажаться, хотя, казалось бы, кому нужны их заношенные рубахи?

Но если геноцид на Дону более-менее известен, то надо помнить, что самом деле проводился он во всех казачьих областях, оказавшихся под властью красных. На Тереке он начался еще раньше, чем на Дону, в 1918 г. Здесь Орджоникидзе натравил на казаков ингушей. Жители станиц Тарской, Сунженской, Ахкиюртовской были выселены. Многих казаков вырезали вместе с женами и детьми. Геноцид обрушился и на астраханское, оренбургское казачество. И даже на казачьи части, сражавшиеся на стороне красных! Когда Деникин разгромил 11-ю советскую армию, единственным соединением, отступившим в порядке, была кубанская бригада Кочубея. В Астрахани ее разоружили и расформировали, многих арестовали. Кочубея хотели расстрелять, он бежал в степи и погиб.

На Урале зверствовали подручные Свердлова Г.И. Петровский и Шая Голощекин. Петровский писал: «С казачеством нужно покончить… Советская власть должна поставить в порядок дня политику репрессий по отношению к казачеству, политику экономического и, как подсобного ему, красного террора». Разрабатывал планы массовых депортаций. И – уже тогда, расчленения Уральской области, часть соседним губерниям, часть в состав «киргизской степи». Уже позже уполномоченный Ружейников, прибывший из Москвы в Уральск для исправления «перегибов», выпустил из тюрем 2 тыс. казаков как невинно арестованных. А скольких не выпустил? И сколько уже лежало в земле? Князь С.Е. Трубецкой в своих мемуарах описывал, как в тюрьме с ним сидел комиссар, осужденный за злоупотребления. И рассказывал о своих «подвигах» над уральскими казаками: «Мы эту гидру выжигали каленым железом», – то есть казнили всех подряд… «Девки и молодки подвернулись как на подбор красавицы, – говорил комиссар. – В самом соку, значит. Прямо жаль расстреливать. Ну, думаю, им все равно умирать, зачем же им перед концом ребят не утешить… одну и самому себе выбрал. Вас, говорю, от этого не убудет. Ну а они и слышать не хотят, кричат, ругаются, ну прямо несознательные. Ничего не поделаешь, согласия не дают, чего, думаю, на них, контрреволюционерок, смотреть… мы уж без согласия». «Что же, потом вы их расстреляли?» «А то как же, – ответил комиссар. – Все как полагается, мы свое дело знаем, ни одна не ушла».

Но такая политика не пошла на пользу большевикам. На Дону белые казаки теперь стояли насмерть. С Северного Кавказа перебрасывались высвободившиеся деникинцы, и красных остановили на рубеже Северского Донца. А оккупированные станицы сперва пребывали в шоке – то, что творилось, выглядело непонятно, иррационально. Ведь они сами пустили большевиков на свои земли! Слали гонцов в Москву, считая все чудовищной ошибкой. Но вскоре осознали, что их попросту изводят под корень. И в марте занялось сразу в нескольких местах. В Еланской, когда 20 коммунистов захватили очередную партию жертв, поднялся Красноярский хутор. Казак Атланов собрал 15 человек с двумя винтовками – пошли шашками и нагайками отбивать арестованных. В Казанской, когда на один из хуторов приехали 25 трибунальцев с пулеметом проводить «карфаген», тоже восстали. Пошла цепная реакция.

Красное командование сперва не придало этому большого значения, ведь аналогичные бунты крестьян легко подавлялись. Но казаки-то были воинами! Привычными к спайке и самоорганизации. Сами формировали сотни и полки, выбирали командиров. Председателем исполкома стал военный чиновник Данилов , командующим – полный Георгиевский кавалер хорунжий Павел Кудинов . В качестве агитационных материалов повстанцы распространяли найденные у комиссаров свердловскую директиву и инструкцию Колегаева. Мятеж охватил территорию в 190 км: Казанскую, Еланскую, Вешенскую, Мигулинскую, Шумилинскую, Мешковскую, Усть-Хоперскую, Каргинскую, Боковскую. Был выдвинут лозунг: «За советскую власть, но против коммуны, расстрелов и грабежей». У повстанцев не было оружия, боеприпасов. Но доставали припрятанные шашки, ковали пики и дрались холодным оружием. Отливали картечь из оловянной посуды. На складах в Вешенской нашли 5 млн. учебных холостых патронов, их переделывали вручную, переплавляя на пули свинцовые решета веялок. Для имитации пулеметной стрельбы делали специальные трещотки. И громили палачей.

Точно так же и в это же время восстало уральское и оренбургское казачество. Разумеется, не сговариваясь с донским. Но действовали одни и те же закономерности и вели к одному результату. 16 марта, в день смерти Свердлова, ЦК большевиков отменил директиву о геноциде. Но он продолжался! Теперь под предлогом подавления мятежа. Якир приказывал: «…Полное уничтожение поднявших восстание, расстрел на месте всех, имеющих оружие, 50-процентное уничтожение мужского населения. Никаких переговоров с восставшими быть не должно». Впрочем, и Ленин не собирался давать казакам реальных послаблений. Вот его телеграммы. Сокольникову от 20.04.1919 г.: «Верх безобразия, что подавление восстания казаков затянулось». Ему же 24.04.1919 г.: «Если Вы абсолютно уверены, что нет сил для свирепой и беспощадной расправы, то телеграфируйте немедленно. Нельзя ли обещать амнистию и этой ценой разоружить? Посылаем еще двое командных курсов». 25.04.1919 г. Склянскому: «Надо сговориться с Дзержинским о том, чтобы он дал самых энергичных людей, и не послать ли еще военные силы? Еще надо, если там плохо, пойти на хитрость». 06.05.1919 г. в РВС Южфронта «Происшествие с подавлением восстания прямо-таки возмутительно. Необходимо принять самые энергичные и решительные меры и вырвать с корнем медлительность. Не послать ли еще добавочные силы чекистов?» 15.05.1919 г. Луначарскому: «Двиньте энергичное массовое переселение на Дон из неземледельческих мест для занятия хуторов. Курсантов тоже пошлем» .

Рано или поздно Вешенская «республика» должна была погибнуть. И повстанцы, расставшись с иллюзией «советов без коммунистов», направили гонцов к донскому атаману Богаевскому, сменившему на этом посту Краснова – с просьбой о помощи. Они продолжали отчаянно отбиваться. Изрубили несколько большевистских частей. А Сердобский красный полк и часть Федосеевского перешли на сторону казаков. Но против них собирались все более крупные силы, 40 тыс. штыков и сабель с огромным количеством артиллерии и пулеметов. 22 мая началось отступление повстанцев. Операцию взял под личный контроль Троцкий. В приказе № 100 от 25.05.1919 г. он писал: «Солдаты, командиры и комиссары карательных войск!..Гнезда бесчестных изменников и предателей должны быть разорены. Каины должны быть истреблены. Никакой пощады к станицам, которые будут оказывать сопротивление… Против помощников Колчака и Деникина – свинец, сталь и огонь!..» Каратели оставляли за собой пустыню. Специальные отряды факельщиков жгли хутора и станицы, население истреблялось.

Казаки уходили за Дон, где заняли последнюю линию обороны. На 8 орудий оставалось 5 снарядов. Из каждой сотни выделялось 1–2 стрелка, которых снабжали патронами. Стрелять разрешалось только при попытках врага форсировать Дон. А красные, заняв правый берег, засыпали повстанческие лагеря снарядами и пулями. Но положение уже менялось. Воспользовавшись отвлечением советских сил против вешенцев, деникинцы разгромили в Сальских степях 10-ю красную армию, в Донбассе 13-ю. Фронт затрещал. И только тогда Ленин спохватился, заговорил вдруг о мелких уступках! 03.06.1919 г. он писал в РВС Южфронта: «Обращаем внимание на необходимость быть особенно осторожными в ломке таких бытовых мелочей (речь идет о лампасах, словах «станица», «казак». – Авт.), совершенно не имеющих значения в общей политике и вместе с тем раздражающих население. Держите твердо курс в основных вопросах и идите навстречу, делайте поблажку в привычных населению архаических пережитках». Но при этом снова телеграфировал Сокольникову: «Всеми силами ускоряйте ликвидацию восстания…»

Поздно. На флангах деникинцы наступали на Харьков и Царицын. А в центре Донская армия Быкадорова прорвала фронт на Северском Донце. Отряд генерала Секретева устремился в прорыв и 13 июня соединился с повстанцами. Он был маленьким, 3 тыс. казаков при 6 пушках и 18 пулеметах. Но конец трехмесячной блокады вызвал моральный перелом. Повстанцы воспрянули духом и погнали красных. В результате этого прорыва части советских 8-й и 13-й армий очутились в полукольце, а 9-я попала в окружение. Но и отступление большевиков вылилось в новую волну геноцида. Уходя, они, уничтожали арестованных и заложников, просто кто под руку подвернулся. Тысячу женщин и девушек согнали на рытье окопов, а при подходе казаков перенасиловали и расстреляли. Нет, зверства не спасали. Отступление превратилось в бегство. Силясь выправить положение, Троцкий вернул с Западного фронта Миронова, поставив ему задачу провести в Усть-Медведицком и Хоперском округах поголовную мобилизацию, чтобы «не дать казаков Деникину». Не тут-то было. После всего, что произошло, даже к Миронову донцы не шли. Южный фронт рухнул…

Аналогичные явления происходили не только на Дону. Сравните первые и последние главы романа Фурманова «Чапаев». Там и тут бои идут в одних местах – Сломихинская, Лбищенск. Но вы увидите колоссальную разницу. В начале книги – «обычная» война. И отношения с местным населением сносные, даже изнасилованная казачка прощает обидчика, чтоб его не расстреляли. В конце – совсем другое. Наступление идет уже после геноцида и носит карательный характер, чего не скрывает и Фурманов: «Казацкие войска не гнать надо, не ждать надо, когда произойдет у них разложение, не станицы у них отнимать одна за другою», главная задача – «уничтожение живой неприятельской силы». Но и ответная борьба идет с крайним ожесточением: горящая степь, вырезанные обозы, блуждающие в степи зловещие огни мстителей, казачки сыплют яд в пищу красноармейцев, погибая при этом сами. Измотав большевиков степной войной, уральцы погнали их прочь, а отряд из 300 казаков налетел ночью на Лбищенск, уничтожив Чапаева с его штабом…

Любопытно, что в наши дни, даже признав факт целенаправленного истребления казаков, «демократическая» пресса и телевидение очень уж тщательно избегают слова «геноцид», подменяя его термином либеральных кампаний XIX в., «расказачивание». А ведь сами-то наверное обиделись бы, если бы кто-нибудь назвал холокост «разъевреиванием»?

В И еще одна фальшивка

Тут френд prometheus подкинул вопросик по поводу нижеследующих слов, традиционно приписываемых бяке Троцкому:
«Казаки — единственная часть русской нации, способная к самоорганизации. По этой причине они должны быть уничтожены поголовно... Это своего рода зоологическая среда, и не более того... Очистительное пламя должно пройти по всему Дону и на всех них навести страх и почти религиозный ужас... Пусть последние их остатки, словно евангельские свиньи, будут сброшены в Черное море».
Сии словесы признаны «троцкими» даже самым наивысшим аффтаритетым всех юзверей - Педивикией. Некоторые из оных при этом даже называют источником пресловутую директиву ЦК РКП(б) «Об истреблении казачества» от 24.01.1919, забывая, что ее автором или подписантом является Яков Свердлов (В.Харитонов ака v_retvizan2 ). Иные же ссылаются на некую статью в «Известиях наркомвоена» (Н.Сергеева. Трагедия донского казачеств). Но…

А.Знаменский в романе «Красные дни» (1989) и Н.Глушков в книге "Тихий Дон" М.А. Шолохова в современном восприятии: Шолоховские чтения (‎1992) верно идентифицировали слова про «Стомиллионный русский пролетариат» и проч. как взятые из статьи Вацетиса «Борьба с Доном».
Однако уже Виктор Кузнецов в книгах «Тайна гибели Есенина: по следам одной версии» (1998) и «Сергей Есенин: тайна смерти (казнь после убийства)», 2004 приписывает эти слова проклятому троцкисту Георгию Устинову, отсылая к одному из номеров газеты «В пути» за 1919 год.
А В.Успенский в своей одиозной эпопее "Тайный советник вождя" уже уверенно приписывает их самому Троцкому. За ним следуют: В.Шамбаров с компилятивным опусом «Белогвардейщина» (1999); С.Иванов в газете «Спецназ России» №8-2007; Т.Грачева. «Невидимая Хазария. Алгоритмы геополитики и стратегии тайных войн мировой закулисы» - Рязань, 2011 и прочая.
Итак, в сухом остатке имеем: очередная липа.
В порядке довеска: что на самом деле писал Троцкий о казаках.

БРАТЬЯ-КАЗАКИ! Петроградский Совет Солдатских и Рабочих Депутатов обращает к вам свое слово. Вас, казаки, хотят восстановить против нас, рабочих и солдат. Эту каинову работу совершают наши общие враги: насильники-дворяне, банкиры, помещики, старые чиновники, бывшие слуги царские. Они всегда были сильны и властны разделением народа. Натравливали солдат на рабочих и крестьян. Казаков напускали на солдат. Какими средствами достигали они этого? Ложью, клеветой. Казак, солдат, матрос, рабочий, крестьянин - родные братья. Все они труженики, все бедны, все тянут лямку, все придавлены и ограблены войною. Кому нужна война? Кто ее затеял? Не казак и не солдат, не рабочий и не крестьянин. Война нужна генералам, банкирам, царям, помещикам. Они увеличивают на войне свою власть, свою силу, свои богатства. Народную кровь они превращают в золото своих барышей. Народ хочет мира... Правильно ли это, товарищи-казаки? Мы не сомневаемся, что вы все скажете: правильно! Но именно поэтому нас ненавидят все ростовщики, богачи, князья, дворяне, генералы, и в их числе ваши, казачьи генералы. Они готовы в любой час уничтожить Петроградский Совет, задушить революцию, надев оковы на народ, как было при царе. Поэтому они вам клевещут на нас. Они обманывают вас. Они говорят, будто Совет хочет отобрать ваши земли. Не верьте, казаки! Совет хочет отобрать все помещичьи земли и передать их крестьянам, хлеборобам и в частности бедным казакам. У кого же поднимется рука отбирать землю у труженика-казака? Вам говорят, будто Совет собирается 22 октября устроить какое-то восстание, сражение с вами, стрельбу на улицах, резню. Те, кто сказал вам это - негодяи и провокаторы. Так и заявите им! На 22 октября Совет назначил мирные митинги, собрания, концерты, где рабочие и солдаты, матросы и крестьяне будут слушать и обсуждать речи о войне и мире, о народной доле. На эти мирные, братские митинги мы приглашаем и вас. Добро пожаловать, братья-казаки! Кто из вас сомневается, пусть зайдет в Смольный, где помещается Совет. Тут всегда много солдат, есть и казаки. Они объяснят сомневающемуся, чего хочет Совет, каковы его цели и пути. Для того народ и скинул царя, чтоб свободно обсуждать свои нужды и брать свои дела в собственные руки. Сбросьте и вы, казаки, повязку, которую надевают вам на глаза Каледины, Бардижи, Карауловы и прочие враги трудового казачества. 22 октября устраивается кем-то казачий крестный ход. Дело свободной совести каждого казака участвовать или не участвовать в крестном ходе. Мы в это дело не вмешиваемся и никаких препятствий никому не чиним. Однако мы вас предупреждаем, казаки: глядите зорко, как бы, под видом крестного хода, не попытались ваши Каледины натравить вас на рабочих, на солдат. Их цель - вызвать кровопролитие и в братской крови утопить вашу и нашу свободу… Примыкайте к нам, казаки, - в общую семью трудового народа, для общей борьбы за волю и счастье. Братскую руку протягиваем мы вам, казаки! 21 октября 1917 г.
Из приказа от 10.12.1918
Последнее вам предупреждение, казаки! Преступления Краснова и его союзников ожесточили сердца рабочих и крестьян. Ненависть к Краснову нередко переносится на казаков вообще. Все чаще раздаются голоса рабочих и крестьян: нужно истребить всех казаков, тогда наступит мир и спокойствие в Южной России. Это, конечно, неверно и несправедливо. Но чем дольше будут казаки оставаться слепым оружием в руках Краснова, тем суровее будет расправляться с ним и Красная Армия (Л.Д. Троцкий. Как вооружилась революция. - М., 1926)
Дневники и письма
Пишпек (Фрунзе). Отсюда нам остается еще около трехсот верст. Ожидаем телеграмму от наших из Москвы… К вечеру без особых приключений, если не считать вытаскивание грузовика из снега, доезжаем до почтовой станции у перевала. Л. Д. с утра "температурит", 37,3--но ехать надо. Дальше, через перевал мы должны ехать на лошадях, верст 30. Располагаемся до отъезда на почтовой станции. Хозяйка - женщина лет 35, казачка. Об этом она говорит с гордостью; не говоря о "татарах", крестьяне (русские): "Это что. . . Мы раньше в люди выходили, дочери в гимназию, сыновья в юнкерское шли" . . . Вздыхает. Казаки здесь революцией и гражданской войной разорены. (Они шли с белыми). Но как быстро приспособились. Хозяйничают, родственники все служат, дочь работает в кооперативе, - комсомолка. "У них, небось, батраки есть,- говорит Л. Д., - которые о комсомоле и мечтать не смеют".
Сталин (том 2)
Труднее всего было создавать кавалерию, потому что старая кавалерия родиной своей имела степи, населенные богатыми крестьянами и казаками. Создание кавалерии было высшим достижением этого периода. В четвертую годовщину Красной армии 23 февраля 1922 г. "Правда" в очерке гражданской войны давала такое изображение формирования красной конницы: "Мамонтов, производя сильные разрушения, занимает на время Козлов и Тамбов. "Пролетарии, на коня!" -- клич т.Троцкого -- в формировании конных масс был встречен с энтузиазмом, и уже 19 октября армия Буденного громит Мамонтова под Воронежем." Кампания для создания красной конницы составляла основное содержание моей работы в течение месяцев 1919 г. Армию, как сказано, строил рабочий, мобилизуя крестьянина. Рабочий имел перевес над крестьянином не только в своем общем уровне, но в особенности, в умении обращаться с оружием, с новой техникой. Это обеспечивало рабочим в армии двойной перевес. С конницей дело обстояло иначе. Родиной конницы являлись русские степи, лучшими конниками были казаки, за ними шли степные богатые крестьяне, имевшие лошадей и знавшие лошадь. Конница была самым реакционным рядом войск и дольше всего поддерживала царский режим. Формировать конницу было поэтому трудно вдвойне. Надо было приучить рабочего к коню, надо было, чтобы петроградский и московский пролетарий сели на коня сперва хотя бы в роли комиссаров или простых бойцов, чтобы они создали крепкие и надежные революционные ячейки в эскадронах и полках. Таков был смысл лозунга "Пролетарий, на коня!".
Каменев отличался оптимизмом, быстротой стратегического воображения. Но кругозор его был еще сравнительно узок, социальные факторы Южного фронта: рабочие, украинские крестьяне, казаки, не были ему ясны. Он подошел к Южному фронту под углом зрения командующего Восточным фронтом. Ближе всего было сосредоточить дивизии, снятые с Востока, на Волге и ударить на Кубань, исходную базу Деникина. Именно из этого плана он и исходил, когда обещал вовремя доставить дивизии, не приостанавливая наступления. Однако мое знакомство с Южным фронтом подсказывало мне, что план в корне ошибочен. Деникин успел передвинуть свою базу с Кубани на Украину. Наступать на казачество, значило насильственно толкать его в сторону Деникина. Главный удар надо было нанести, наоборот, по линии водораздела между Деникиным и казачеством, в полосе, где население целиком против казаков, против Деникина и за нас. Но моя борьба против плана казалась продолжением конфликта между Военным Советом и Восточным фронтом. Смилга и Гусев при содействии Сталина изображали дело так, будто я против плана, потому что вообще не доверяю новому главнокомандующему. У Ленина было, видимо, то же самое опасение. Но оно было ошибочно в корне. Я не переоценивал Вацетиса, дружески встретил Каменева и стремился всячески облегчить его работу.

На Дон пришла смерть. Не перевоспитывать, не болышевизировать “контрреволюционное” казачество красные не собирались. Они решили его уничтожить как таковое. 24 января 1919 г. Оргбюро ЦК выпустило циркулярную инструкцию за подписью Свердлова, в которой говорилось:

“Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно, провести беспощадный массовый террор ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо применить все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти” . Предписывалось “конфисковать все сельскохозяйственные продукты, провести... в спешном порядке фактические меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли”. Начиная наступление, Троцкий писал о казаках:

“Это своего рода зоологическая среда, и не более того. Стомиллионный русский пролетариат даже с точки зрения нравственности не имеет здесь права на какое-то великодушие. Очистительное пламя должно пройти по всему Дону, и на всех них навести страх и почти религиозный ужас. Старое казачество должно быть сожжено в пламени социальной революции... Пусть последние их остатки, словно евангельские свиньи, будут сброшены в Черное море...”.

Он же ввел в обиход противоказачьего похода термин: “устроить карфаген”. Хотя уставшие от войны казаки сами открыли фронт, это в расчет не принималось. Член РВС Южфронта Колегаев требовал от подчиненных частей массового террора. Член РВС 8-й армии Якир писал в приказе:

“Ни от одного из комиссаров дивизии не было получено сведений о количестве расстрелянных белогвардейцев, полное уничтожение которых является единственной гарантией наших завоеваний”.

Первая волна казачьего геноцида покатилась со вступлением на Дон красных войск. Реквизировали лошадей, продовольствие, кое-кого, походя, пускали “в расход”. Убивали офицеров. Иногда просто хулиганили - так, в великолепном Вешенском соборе устроили публичное венчание 80-летнего священника с кобылой. Но это были цветочки, лишь преддверие настоящего ужаса. Пробороздив донскую землю, регулярные части осели в окопах по берегу Северского Донца, фронт стабилизировался.

Вот тогда и начался истинный ужас, вторая волна геноцида. Пришла Советская власть. Перешедшие на сторону красных казачьи полки быстренько отправили на Восточный фронт. На западный фронт убрали красного казачьего командира Миронова - от греха подальше.

На фото: Командующий 2-й Конной армией Ф.К.Миронов

Началось поголовное “расказачивание”. Запрещалось само слово “казак”, ношение военной формы и лампасов. Станицы переименовывались в волости, хутора - в села. Часть донских земель вычленялась в состав Воронежской и Саратовской губерний, подлежала заселению крестьянами. Во главе станиц ставили комиссаров, часто из немецких или еврейских “интернационалистов”. Населенные пункты обкладывались денежной контрибуцией, разверстываемой по дворам. За неуплату - расстрел. В трехдневный срок объявлялась сдача оружия, в том числе дедовских шашек и кинжалов. За несдачу - расстрел. Казаков начали грести под мобилизацию. Разошедшихся по домам из желания замириться, их, уже не спрашивая никаких желаний, гнали на Урал.

А кроме всего этого, начались систематические массовые расправы. Чтобы читатель не воспринял красный террор как исключительное свойство ЧК, отметим - на Дону свирепствовали в основном трибуналы, доказав, что в кровожадности они нисколько не уступают конкурентам. Но и кроме трибуналов убийц хватало. Соревновались с ними в зверствах все местные эшелоны советской и партийной власти, особотделы 8-й и 9-й армий, да и чекисты не сидели сложа руки. Частая гребенка начала “изъятие офицеров, попов, атаманов, жандармов, просто богатых казаков, всех, кто активно боролся с Советской властью”. А кто с ней не боролся при всеобщей мобилизации от 19 до 52 лет?.. “Жандармы?” - брали стариков, служивших при царе. Еще за 1905 год. Расстреливали семьи ушедших с белыми. Раз ушел, значит, “активный”. По хуторам разъезжали трибуналы, производя “выездные заседания” с немедленными расправами. Рыскали карательные отряды, отбирая скот и продовольствие. Казнили при помощи пулеметов - разве управишься винтовками при таком размахе? Кое-где начали освобождать землю для крестьян-переселенцев из центральных губерний. Казаки подлежали выселению в зимнюю степь. Или, на выбор, под пулеметы. В 31-м Шолохов писал Горькому о “Тихом Доне”:

“Не сгущая красок, я нарисовал суровую действительность, предшествующую восстанию, причем сознательно упустил факты, служившие непосредственной причиной восстания, например, бессудный расстрел в Мигулинской 62 казаков-стариков или расстрелы в Казанской и Шумилинской, где количество расстрелянных в течение 6 дней достигло 400 с лишним человек”. В Урюпинской число казненных доходило до 60-80 в день. Измывались. В Вешенской старику, уличившему комиссара во лжи и жульничестве, вырезали язык, прибили к подбородку и водили по станице, пока он не умер. В Боковской комиссар расстреливал ради развлечения тех, кто обратил на себя его внимание. Клал за станицей и запрещал хоронить...

Уже в сентябре, на “Мироновском процессе” член РВС республики Смилга так упомянул о казачьем геноциде:“Теперь о зверствах на Дону. Из следственного материала видно, что зверства имели место. Но также видно, что главные виновники этих ужасов уже расстреляны. Не надо забывать, что все эти факты совершались в обстановке гражданской войны, когда страсти накаливаются до предела. Вспомните французскую революцию и борьбу Вандеи с Конвентом. Вы увидите, что войска Конвента совершали ужасные поступки с точки зрения индивидуального человека. Поступки войск Конвента понятны лишь при свете классового анализа. Они оправданы историей, потому что их совершил новый, прогрессивный класс, сметавший со своего пути пережитки феодализма и народного невежества, то же самое и теперь”.

Отметим в этой речи три момента. Первое - что даже такой хладнокровный палач и коммунистический фанат, как Смилга, назвал происходившее на Дону зверствами и ужасами. Второе - репрессии приняли такой размах и жестокость, что сами большевики вынуждены были для успокоения народа перебить наиболее ретивых исполнителей (когда для такого успокоения была наконец-то создана комиссия, ужаснулись даже видавшие виды профессионалы-чекисты, знакомясь с материалами преступлений). И третье - вспомнил ли сам Смилга об исторической оправданности, когда его поставили к стенке в 37-м?

Сначала Дон оцепенел от ужаса. Пытался найти правду у советской власти на местах и в Москве, у Ленина. Люди даже не могли предположить, что творящийся кошмар благословлен и выпестован самим центральным правительством. Выдержали казаки при втором нашествии большевиков всего лишь месяц. Пока не поняли, что их попросту систематически истребляют... В десятых числах марта почти одновременно в нескольких местах вспыхнуло восстание. В Еланской, когда 20 местных коммунистов поехали арестовывать казаков, поднялся Красноярский хутор. Казак Атланов собрал 15 человек с двумя винтовками - пошли шашками и плетками отбивать арестованных. Атаковали в конном строю, один был убит, остальные отступили. Привезли погибшего на хутор, сбежался народ, заголосили бабы... И этот один убитый - после тысяч жертв - стал каплей, переполнившей чашу. Прорвалось все накопившееся...В Казанской, когда на очередной хутор приехали 25 трибунальцев с пулеметом производить там “Карфаген”, тоже восстали. Пошла цепная реакция. Сотник Егоров поднял по казачьему сполоху 2 тыс. человек. Казаки трех хуторов прогнали большевиков из Вешенской. Вначале восстали 5 станиц - Казанская, Еланская, Вешенская, Мигулинская и Шумилинская. Хутора самостоятельно формировали сотни, выбирали на сходах командиров из самых боевых. Наступательных операций не предпринимали - связывались с соседями, прощупывали разъездами окрестности, истребляли карателей и чекистов. В качестве агитационных материалов повстанцы распространяли найденные у большевиков инструкцию Оргбюро ЦК РКП(б) от 24.01.19 о казачьем геноциде и телеграмму Колегаева о беспощадном уничтожении казаков. Постановили мобилизовать всех, способных носить оружие, от 16 до 70 лет.

Большевики сначала не придали восстанию особенного значения. Оружие выгрести они уже успели. А мало ли было крестьянских бунтов, подавляемых быстро и малой кровью (со стороны карателей)? Таким же привычным восстанием представлялось и казачье. Но оно отличалось. Казачьей спайкой, привычкой дисциплины, способностью быстро организовываться. И разливалось все шире: поднялись Мешковская, Усть-Хоперская, практически весь Верхне-Донской округ. Началось брожение в соседних, Усть-Медведицком и Хоперском округах. “Столицей” стала окружная станица Вешенская. Лозунг был выдвинут поначалу “За советскую власть, но против коммуны, расстрелов и грабежей”, т. е. близкий махновской программе. Председателем исполкома избрали военного чиновника Данилова, командующим стал хорунжий Павел Кудинов, георгиевский кавалер всех 4-х степеней. 20.03, разбив посланный на них карательный отряд, Вешенский полк взял 7 орудий, 13 пулеметов и занял Каргинскую. На другой день, изрубив одними шашками еще один отряд, - Боковскую. Область восстания протянулась на 190 км. Только тогда красные начали снимать с фронта регулярные полки, обкладывая эту область со всех сторон. Сражались повстанцы отчаянно. Не хватало даже винтовок - их добывали в боях. Дрались холодным оружием, дедовскими шашками и пиками. Не было боеприпасов. Отливали картечь из оловянной посуды. На складах в Вешенской были найдены 5 млн. учебных холостых патронов. Их переделывали вручную, переплавляя на пули свинцовые решета веялок. Такие пули без сердечника и оболочки размягчались от выстрела, с сильным жужжанием летели недалеко и неточно, но при попаданиях наносили страшные рваные раны. Дети на местах боев выковыривали из стен и земли пули с картечью. Стаканы снарядов для картечи вытачивались из дуба. Для имитации пулеметной стрельбы делали специальные трещотки. Рано или поздно восстание было обречено на гибель. И когда пришла пора трезво оценить обстановку, повстанцы обратились к белым. Делегация на лодках пробралась через расположение большевиков в Новочеркасск с мольбой о помощи. Казаки просили прислать оружия, табаку, спичек. Единственное, чем пока могли им помочь Донская и Добровольческая армии, - это мешать красным снимать с фронта войска. Вооруженным силам Юга России и самим приходилось туго. Пали Одесса и Крым, огромные силы большевиков навалились на фланги, глубоко прорываясь от Царицына и Донбасса, угрожая самому существованию белогвардейского Юга.

По материалам книги Шамбарова В. Е. - "Белогвардейщина".

По неподтвержденным данным (в годы революции и Гражданской войны точного учета населения не производилось) численность российского казачества варьировалась от 4 до 6 миллионов. Наиболее многочисленным среди российский казаков, согласно переписи 1897 года, было Войско Донское – свыше миллиона человек (порядка трети от общего количества казаков того времени). С учетом директивы Л. Д. Троцкого о казаках, как о единственном народонаселении, способном к самоорганизации и потому подлежащем поголовному уничтожению, «донцы» в конечном итоге больше остальных и хлебнули от Советов.
Поначалу большевики пытались заигрывать с казачеством, издав буквально в первые дни после утверждения своей власти, 7 декабря 1917 года, «Обращение к трудовому казачеству». В царской России казаки служили государю 20 лет, и полная экипировка перед отправкой в армию (вооружение, обмундирование, конь и т.д.) должна была быть подготовлена самим военнообязанным. Советская власть, согласно декрету, вводила для военнообязанных казаков обязательную воинскую службу взамен долгосрочной, полную экипировку, вооружение и другое обеспечение за счет государства, свободу передвижения.
Однако уже в апреле 1919 года, после того как стало понятно, что казаки в большинстве своем советскую власть, мягко говоря, активно не приветствуют, Донское бюро РКП(б) принимает решение, согласно которому само существование донского казачества представляет собой контрреволюционную угрозу и «величайшую опасность» для советской власти. В решении ясно сказано о необходимости «быстрой и решительной» нейтрализации самоорганизующегося казачества. Репрессии, массовый террор – самые эффективные для этого методы. Плюс обезземеливание, конфискация рыболовных средств, грабительское налогообложение.
Согласно исследованию доктора исторических наук историка казачества Л. И. Футурянского, начавшееся в 1919 году расказачивание как процесс стартовало именно с Войска Донского и привело к расколу в казачьем войске. Историки приводят разные данные о жертвах этого противостояния. Автором книги «Миронов» Евгением Федоровичем Лосевым приводится цифра, превышающая тысячу человек, ставшими жертвами красного террора, развязанного Советами против донских казаков. Доцент РГУ Р. Г. Бабичев (потомственный казак) в своем историческом исследовании утверждает, что войска белого генерала Краснова во время своего пребывания на Дону расстреляли и повесили 45 тысяч казаков, принявших советскую власть.
По данным историков, большинство казачий войск долгое время старались придерживаться нейтралитета при выборе между белым и красным движением, но яростный красный террор побудил казачество примкнуть к активным противникам советской власти.

Станица Вешенская -

Это жемчужина Дона, родина известного писателя Михаила Александровича Шолохова. На этом сайте вы найдете информацию о Шолоховском районе, казачестве, его истории, быте и культуре, справочные телефоны социальных служб, гостиниц, такси. Узнаете, как попасть в санаторий Вешенский и Государственный музей-заповедник М.А. Шолохова (ГМЗШ).

95 лет трагедии

95 лет назад вышла печально известная директива Свердлова о геноциде казаков. Хотя изначально зимой 1918 – 1919 гг. многие считали, что дни большевиков сочтены. Завершилась Мировая война, высвободились армии Антанты. Ее эскадры вошли в Черное и Балтийское моря, французы высадились в Одессе и Севастополе, англичане в Баку и Батуми. Представители Антанты обещали Деникину и Краснову, что скоро к ним прибудут войска, оружие, снаряжением. Но… на самом деле ничего этого не последовало.

Западные правительства отнюдь не собирались спасать Россию. Ллойд-Джордж открыто заявлял в английском парламенте: “Целесообразность содействия адмиралу Колчаку и генералу Деникину является тем более вопросом спорным, что они борются за единую Россию. Не мне указывать, соответствует ли этот лозунг политике Великобритании”. Нет, более целесообразным выглядело способствовать раздуванию гражданской войны и расчленению нашей страны. Державы Антанты заигрывали с украинскими, польскими, прибалтийскими, кавказскими националистами. А интервенция ограничилась портовыми городами. Вглубь России британские и французские контингенты не двинулись.

Советское руководство получило возможность беспрепятственно сосредоточить свои силы против белогвардейцев. Особенно тревожная ситуация сложилась на Дону. Уход немцев с Украины открыл казачьи земли с запада. Линия фронта увеличилась на 600 км. Войско Донское обкладывали с разных сторон четыре красных армии общей численностью 124 тыс. штыков и сабель. У казаков было в строю 38 тыс. Теперь им приходилось растягивать фронт, затыкать дыры. Зима выдалась суровая, метели засыпали неглубокие окопы. Добавился тиф, косил казаков похлеще пуль и снарядов. Они держались из последних сил. Большинство из них воевало уже с 1914 года. Они очень устали. Раз за разом отражали советские наступления. Но большевики переформировывали и бросали на Дон новые дивизии, а казаков сменить было некому.

Надвигалась катастрофа. Атаман Краснов обращался к Деникину, направил посольство в Румынию – в штаб войск Антанты, просил помощи. От Деникина прибыли отряды добровольцев, но небольшие – на Северном Кавказе красные тоже начали наступление. От англичан на Дон приехал генерал Пуль, от французов капитаны Фукэ и Бертелло. Краснов молил прислать оружие и воинские контингенты. Даже не на фронт – а разместить их в тыловых городах, прикрыть Дон со стороны Донбасса.

Пуль, прежде командовавший экспедиционным корпусом в Архангельске и разбиравшийся в русских делах, согласился, что помощь требуется экстренная. Послал приказ в Батуми расположенной там британской бригаде срочно перебазироваться на Дон. Телеграфировал в Лондон, прося ускорить посылку транспортов с оружием. А сам выехал в Англию, чтобы лично хлопотать о поддержке Дона. В свою очередь Фукэ и Бертелло пообещали, что французские войска из Одессы выступят на Харьков, отвлекут красных.

Однако Пуль в Лондоне был снят с должности. Ему откровенно сказали, что Англии нужны друзья Англии, а не России. Батумская бригада даже не успела погрузиться на пароходы, приказ ей отменили. Тем временем Краснов уговаривал казаков продержаться еще немножко. Обнадеживал скорой подмогой. Когда в Таганрог приехала группа французских и английских офицеров – просто так, из любопытства, атаман пригласил их быть гостями, возил по станицам: вот, мол, союзники, уже здесь! На банкетах пьяные иностранцы не стеснялись в обещаниях. Казаки верили, воодушевлялись.

Но… вместо подмоги на Дон снова приехал французский капитан Фукэ с “чрезвычайными полномочиями” от главнокомандующего Франше д"Эспре и начал вдруг выставлять требования, чтобы Казачье Войско признало над собой “высшую власть” Франции “в военном, политическом, административном и внутреннем отношении”. Чтобы атаман отныне действовал только “с ведома капитана Фукэ”. Краснов и донское правительство ошалели. Как это? Признать над собой власть Франции и подчиняться какому-то капитану? Ответили, что таких требований принять не могут. Впрочем, и никакой помощью от французов даже не пахло.

А казаки мерзли, вшивели и погибали на позициях. Поползли слухи - обман... измена... Краснову больше не верили. Сперва-то он убеждал, что немцы помогут, возьмут под покровительство, потом расписывал, как англичане с французами защитят. Оказалось – ложь. Воспользовались большевики. Их агитаторы внушали: “Мы вашего не трогаем, и вы нас не трогайте. Идите по домам. Вы сами по себе, мы сами по себе”. Разъясняли: “Раньше на Дону безобразничала Красная гвардия, а сейчас все совсем по-другому. Сейчас Красная Армия, в ней дисциплина”.

Под Рождество Христово на северном участке 28-й Верхне-Донской, Казанский и Мигулинский полки бросили фронт и пошли домой. Встречать праздник. А на сам праздник в станицах появились агенты Троцкого с пачками “николаевских” денег, водку выставляли ведрами (на Монетном дворе в распоряжение большевиков попали печатные станки, но на «белых» территориях царские деньги котировались высоко, считались «настоящими»). Только Вешенской на угощение станичников было пущено 15 тыс. рублей. Разгулявшись, казаки на сходах признали Советскую власть. Вслед за этим и в соседнем, Хоперском округе полки начали оставлять позиции. Здесь со стороны красных действовал корпус казака Миронова. Он для донцов был “свой”, многие с оружием переходили к нему. Во фронте образовалась брешь, куда двинулись советские войска. Казаки встречали их хлебом-солью…

Однако вместо долгожданного примирения грянул кошмар. Все данные говорят о том, что он готовился заранее. Еще в октябре 1918 г. нарком по военным и морским делам Троцкий создал особые органы, Реввоентрибуналы. Ни к какому судопроизводству, даже упрощенному, они не имели отношения. Это было карательные отряды, подчиненные лично Троцкому. Их заблаговременно сосредоточили на Дону. Но выжидали подходящего момента, когда казаки откроют фронт. Иначе разве пустили бы они большевиков на свои земли?

Теперь стало «можно». Казачьего красного командира Миронова Троцкий вдруг перевел на Западный фронт, в Белоруссию. Чтобы не мешал. А казачьи полки, перешедшие на сторону красных, загнали в эшелоны и отправили на Урал. В середине января в Москве состоялось совещание начальников политоделов фронтов. Проводил его Свердлов. Очевидно, как раз на этом совещании были уточнены детали предстоящей акции. А 24 января 1919 г. была издана циркулярная директива Оргбюро ЦК за подписью Свердлова. В ней указывалось:

“Последние события на различных фронтах и в казачьих районах, наши продвижения в глубь казачьих войск заставляют нас дать указания партийным работникам о характере их работы в указанных районах. Необходимо, учитывая опыт гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления.

1. Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно, провести беспощадный массовый террор ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо применить все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти.

2. Конфисковать хлеб и заставить ссыпать все излишки в указанные пункты, это относится как к хлебу, так и ко всем другим сельскохозяйственным продуктам…” Предписывалось также “провести... в спешном порядке фактические меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли”.

Подчеркнем несколько особенностей. Никакого Оргбюро ЦК в то время не существовало! Это было второе название Секретариата, кадрового и канцелярского органа при ЦК. Решать политические вопросы он не имел права. Но директива Секретариата (то есть, Свердлова) была издана от имени всего ЦК! В ней так и говорилось: “ЦК постановляет…”! Даже с точки зрения большевистской “законности”, документ был более чем сомнительным. Однако кампания была уже подготовлена, директива дала ей старт.

Главнокомандующий вооруженными силами Республики Вацетис писал о казаках: “Это своего рода зоологическая среда, и не более того. Стомиллионный русский пролетариат даже с точки зрения нравственности не имеет здесь права на какое-то великодушие. Очистительное пламя должно пройти по всему Дону, и на всех них навести страх и почти религиозный ужас. Старое казачество должно быть сожжено в пламени социальной революции... Пусть последние их остатки, словно евангельские свиньи, будут сброшены в Черное море...” Троцкий ввел в обиход термин – “устроить карфаген” казачеству.

А член Донревкома Рейнгольд докладывал Ленину: «Мы бросили вызов казакам, начав массовое их физическое истребление. Это называлось расказачиванием; этим мы надеялись оздоровить Дон, сделать его если не советским, то покорным и послушным советской власти… Бесспорно, принципиальный наш взгляд на казаков, как на элемент, чуждый коммунизму и советской идее, правилен. Казаков, по крайней мере огромную их часть надо будет рано или поздно истребить, просто уничтожить физически…»

Запрещалось само слово “казак”, ношение традиционной формы. За нарушение – расстрел. Станицы переименовывали в волости, хутора – в села. Часть донских земель вычленялась в состав Воронежской и Саратовской губерний, подлежала заселению крестьянами. Во главе станиц ставили комиссаров, как правило из “инородцев” - евреев, немцев, венгров. У казаков изымали любое оружие, облагали крупной контрибуцией. Отбирали продовольствие и скот, по сути обрекая людей на голодную смерть.

Тут же покатились и расправы. Террор к казакам, принимавшим участие в борьбе с Советской властью? А кто не принимал, если на Дону была всеобщая мобилизация от 19 до 52 лет? Если кто-то скрылся или отступил с белыми – казнили семью. “Изъять” жандармов? Хватали стариков, служивших при царе, в 1905 г. Кое-где начали освобождать землю для крестьян-переселенцев. Казаков выгоняли в зимнюю степь. На погибель.

О том, что творилось на Дону, красноречиво рассказал в своем романе Михаил Александрович Шолохов. В 1931 году он писал Горькому: “Не сгущая красок, я нарисовал суровую действительность, предшествующую восстанию, причем сознательно упустил факты служившие непосредственной причиной восстания, например, бессудный расстрел в Мигулинской 62 казаков-стариков или расстрелы в Казанской и Шумилинской, где количество расстрелянных в течение 6 дней достигло 400 с лишним человек”.

Очевидцы рассказывали: “Смертные приговоры сыпались пачками. Расстрелы производились часто днем на глазах у всей станицы по 30 – 40 человек сразу, причем осужденных с издевательствами, с гиканьем и криками вели к месту расстрела. На месте расстрела осужденных раздевали догола, и все это на глазах у жителей. Над женщинами, прикрывавшими руками свою наготу, издевались и запрещали это делать”. “Беззаконным реквизициям и конфискациям счет нужно вести сотнями тысяч. Население стонало от насилий и надругательств. Нет хутора и станицы, которые не считали бы свои жертвы красного террора десятками и сотнями. Дон онемел от ужаса…”

В Урюпинской казнили по 60 – 80 человек в день. В Вешенском соборе устроили позорное «венчание» 80-летнего священника с кобылой. В Боковской комиссар убивал ради развлечения тех, кто обратил на себя его внимание. В Морозовской комиссар Богуславский тоже убивал людей самолично. Позже в его дворе нашли 50 зарытых трупов, а за станицей еще 150 – мужчин, женщин, детей. Многие из них были зарезаны, носили следы истязаний, изнасилований. Прямое участие в расправах принимал Якир, содержавший собственный карательный отряд из 530 китайцев (уничтожил 8 тыс. человек) Прославилась садизмом еще одна политработница, Розалия Залкинд (Землячка), любившая присутствовать при казнях.

Но перебить всех казаков было трудно, и наряду с казнями предусматривались другие меры. Член РВС Сокольников (Бриллиант) требовал направлять казаков на каторжные работы и предписывал “немедленно приступить к постройке и оборудованию концентрационных лагерей”. Его коллега Сырцов телеграфировал в Вешенскую: “Приготовьте этапные пункты для отправки на принудительные работы в Воронежскую губернию, Павловск и другие места всего мужского населения в возрасте от 18 до 55 лет включительно… За каждого сбежавшего расстреливать пятерых”.

Но если геноцид на Дону более менее известен нам по страницам “Тихого Дона”, то надо учитывать – он проводился во всех казачьих областях. На Тереке бойню устроили даже раньше, в октябре-ноябре 1918 г., натравили «революционных» горцев резать казаков. На Урале разошелся друг Свердлова Шая Голощекин. Впоследствии уполномоченный из Москвы Ружейников, прибывший в Уральск специально для исправления “перегибов”, выпустил из тюрем 2 тысячи казаков как невинно арестованных. А скольких не выпустил, счел арестованными законно? И сколько уже лежало в земле? Ведь подолгу в тюрьмах не держали, конвейеры смерти действовали бесперебойно. Геноцид обрушился и на Оренбургское, Астраханское казачество. Даже на казачьи части, сражавшиеся на стороне красных! Когда Деникин в зимних боях разгромил 11-ю советскую армию, единственным боеспособным соединением, отступившим в порядке, была кубанская бригада Кочубея. В Астрахани ее под предлогом “анархии” разоружили, многих арестовали. Кочубея хотели расстрелять, он бежал в степи и погиб.

С точки зрения обычной логики (даже и логики «классовой борьбы»), кампания геноцида была иррациональной. Настолько же иррациональной, как цареубийство, как истребление русской интеллигенции в мясорубке «красного террора» осенью 1918 г. Ведь речь шла не о подавлении сопротивления, не о карах противников! Наоборот, расправа обрушилась на тех казаков, которые уже признали Советскую власть. Они могли обеспечить тыловое снабжение для красных частей, воюющих с Деникиным и Колчаком. А кто-то из казаков готов был драться на стороне красных… За что же и по какой причине было решено их истребить? Некоторые писаки, стараясь объяснить это, даже придумали легенду – дескать, молодого Яшу Свердлова в 1905 г. поймали казаки и хотели повесить, вот Свердлов и затаил к ним ненависть. Хотя такого случая никогда не было. И на самом-то деле, одной лишь ненависти Якова Михайловича было бы маловато. Геноцид организовывали многочисленные его соратники и помощники.

Нет, подоплека была глубже. Для проектов строительства «светлого будущего» казаки показались неподходящим материалом. Они строго и бережно хранили традиции. Они в свое время формировали Россию, и пояс Казачьих Войск по границам как бы скреплял нашу державу. Но, по задумкам свердловых и троцких, русский народ предполагалось обезличить и оболванить. Превратить в бессловесных рабов в сельскохозяйственных «коммунах» и «трудовых армиях». Да и саму Россию следовало пустить на растопку в пламени “мировой революции”. Казачество в подобные схемы не вписывалось. Оно неизбежно стало бы камнем преткновения на пути этих планов.

Ко всему прочему, казаки традиционно называли и осознавали себя “ воинами Христовыми”. Призванными не по мобилизациям, а самим Господом. Казак – воин всегда, независимо от того, находится он на действительной, в запасе или на гражданке. Его служба – от рождения до смерти. Служба Отечеству. Даже те казаки, кто принимал сторону красных, изобретали для себя особый «казачий большевизм». Надеялись сберечь привычный уклад жизни (разве что землю переделить), не отрекались от Веры в Бога. В общем, куда ни глянь, оказывались врагами не только для Льва Давидовича и Якова Михайловича, но и для их зарубежных хозяев. Для кругов международной финансово-политической «закулисы», организовавшей и поддерживавшей разрушение России. Именно эта цель объединяла разнородные части операции - убийство царя, разгром Церкви, уничтожение национальной русской культуры. Именно такое логике истребление казачества в полной мере соответствовало. Дополняло разрушительные процессы.

Но в данном случае авторы просчитались. Ошалелую интеллигенцию они гнали на бойни, как баранов. Стихийные мятежи крестьян и голодные бунты рабочих довольно легко подавляли. Но казаки-то были прирожденными и опытными воинами. Привычными к спайке, умеющими быстро сорганизоваться. Их терпения хватило всего на месяц, пока они не поняли, что их на самом деле намереваются извести под корень. Пожар занялся сразу в нескольких местах. В станице Еланской, когда 20 карателей захватили очередную партию жертв, поднялся Красноярский хутор. Казак Атланов собрал 15 человек с двумя винтовками – пошли шашками и плетками отбивать арестованных. В Казанской, когда на один из хуторов приехали 25 трибунальцев с пулеметом проводить “карфаген”, тоже восстали. Пошла цепная реакция. Сотник Егоров поднял по казачьему сполоху 2 тыс. человек…

В качестве агитационных материалов повстанцы распространяли найденные у убитых комиссаров ту самую, свердловскую директиву о геноциде и телеграмму члена РВС Южного фронта Колегаева во исполнение директивы. Мятеж разливался стремительно, охватил станицы Казанскую, Еланскую, Вешенскую, Мигулинскую, Шумилинскую, Мешковскую, Усть-Хоперскую, Каргинскую, Боковскую. Казаки самостоятельно формировали сотни и полки, выбирали командиров. Выдвинули лозунг: “За советскую власть, но против коммуны, расстрелов и грабежей”. У повстанцев не было оружия, боеприпасов – почти все сдали. Но доставали припрятанные дедовские шашки, ковали пики и кидались в атаки с холодным оружием. Отливали картечь и пули из оловянной посуды, из свинцовых решет веялок. Для нескольких захваченных пушек вытачивали стаканы снарядов из дуба на токарном станке. И гнали, громили палачей.

В это же время восстало Уральское казачество. Разумеется, не сговариваясь с Донским. Но действовали одни и те же закономерности, вели к одному и тому же результату. Восстали и оренбургские казаки. Поднялись терские, активно поддержали Деникина. В итоге для Советской власти кампания геноцида нанесла только вред. Победы на всех фронтах оборвались. Вместо того, чтобы добить белогвардейцев, войска разворачивались на восставших казаков. Оправились от поражений и перешли в наступление Колчак, Деникин… Впрочем, круги международной «закулисы», стоявшие за Свердловым и Троцким, такой поворот тоже устраивал. Вместо завершения гражданской войны в России стал раскручиваться новый ее виток. Лились новые моря крови. Великая держава рассыпалась в хаос и уже никак не могла угрожать западным конкурентам. Наоборот, она превращалась в лакомую добычу.