при рождении:
Савона , Генуэзская республика
Рим , Папская область
Биография
Джанбаттиста Чибо родился в 1432 года в Генуе . Семья Чибо была в родстве с влиятельным и богатым генуэзским родом Дориа .
Иннокентий VIII ни в чём не изменил стиль правления своего предшественника. Стремясь заручиться поддержкой богатых Медичи , он женил своего внебрачного сына Франческетто на дочери Лоренцо Великолепного - Магдалене Медичи. Свадьба состоялась в Ватикане ; потомки одного из сыновей от этого брака взяли фамилию Маласпина и до XVIII века правили княжеством (потом герцогством) Масса-Каррара ; одна из дочерей Франческетто - Катерина Чибо . Папа назначил четырнадцатилетнего сына Лоренцо Медичи - шурина своего сына - кардиналом .
Занятый делами своей семьи, Иннокентий не уделял должного внимания общей религиозно-политической ситуации. Он пытался сдерживать притязания оттоманского двора, держа при своем дворе в качестве заложника брата султана . Чтобы выкупить брата, султан Баязид II преподнес в дар папе римскому реликвию - священное копье Лонгина , которым, по преданию, был пробит бок Христа . Папа принял подарок, но заложника всё же не выпустил.
Пропаганда
Лео Таксиль пересказывает мнения историков, от том, что когда Иннокентий VIII находился при смерти, его врач, пытаясь пробудить в нём жизненные силы, прибегнул к преступному средству - впустил в жилы умирающего кровь трех мальчиков. Папа знал об убийстве этих мальчиков, и согласился на это. Но его это не спасло. Также известна версия об отпаивании Папы этой кровью . Эту легенду пустил в оборот итальянский историк эпохи Возрождения Стефано Инфессура (англ. ), враждебно относившийся к папе.
Упоминание в литературе
Иннокентий VIII упомянут в книге Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея » среди «тех, кого Пресыщенность, Порок и Кровожадность превратили в чудовищ или безумцев»:Джанбаттиста Чибо, в насмешку именовавший себя Невинным, тот Чибо, в чья истощенные жилы еврей-лекарь влил кровь трех юношей.
Lib.ru/WILDE/doriangray.txt
Напишите отзыв о статье "Иннокентий VIII"
Примечания
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Иннокентий VIII
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
Годы жизни:
1432 - 25 июля 1492
Понтификат:
29 августа 1484 - 25 июля 1492
Джанбаттиста Чибо родился в Генуе. Семья Чибо была в родстве с влиятельным и богатым генуэзским родом Дориа.Сын римского сенатора, Джованни провел весьма бурную молодость, результатом которой стало многочисленное внебрачное потомство, впоследствии заселившее ватиканские дворцы. Папа Павел II назначил молодого Чибо епископом Савоны, а затем - кардиналом.
Иннокентий VIII (старинная гравюра)
Пользуясь покровительством кардиналов из семейства делла Ровере, он был назначен епископом Савоны, затем - епископом Мольфетты, а затем стал кардиналом. Делла Ровере также поддержали его кандидатуру на конклаве после смерти Павла II. Став Папой под именем Иннокентий VIII, дав обещание защищать в первую очередь интересы кардиналов.
Непоты и бастарды
Иннокентий VIII ни в чём не изменил стиль правления своего предшественника. Стремясь заручиться поддержкой богатых Медичи, он женил своего внебрачного сына Франческетто на дочери Лоренцо Великолепного - Магдалене Медичи.
Герб Иннокентия VIII
Свадьба состоялась в Ватикане; потомки одного из сыновей от этого брака взяли фамилию Маласпина и до XVIII века правили княжеством (потом герцогством) Масса-Каррара; одна из дочерей Франческетто - Катерина Чибо.
Турецкий султан и копье Лонгина
Иннокентий созвал в Риме конгресс христианских правителей с целью организации крестового похода против неверных, но из-за конфликта папы с Фердинандом I Неаполитанским конгресс закончился безрезультатно. Иннокентий удерживал в заложниках принца Джема, брата султана Баязида II. Чтобы выкупить брата, в 1489 г. султан заплатил папе 40 тысяч дукатов и прислал в дар копье Лонгина - копье, которым по преданию, был пронзен на кресте Иисус Христос. Иннокентий принял дар, но заложника не выпустил.
Борец с еретиками и ведьмами
После увещеваний Генриха Инститориса Крамера, автора книги "Malleus Maleficarum" («Молот Ведьм»), Иннокентий издал очень суровую буллу «Summis desiderantes affectibus» ("Всеми силами души") против ведьм. Именно этот папа назначил Великим Инквизитором Томаса де Торквемаду.
Книга "Malleus Maleficarum" («Молот Ведьм») и Томас де Торквемада
В рамках борьбы с ересью Иннокентий организовал крестовый поход против вальденсов, выступал против гуситов в Чехии, и под страхом отлучения от церкви запретил публичные чтения девятисот тезисов Пико делла Мирандолы.
Черные и белые полосы понтификата Иннокентия VIII
В целях обогащения Иннокентий создал множество должностей в курии, которыми бесстыдно торговал. В итоге ему пришлось вести борьбу с нечистоплотными должностными лицами, которые от имени папы выпускали поддельные буллы. В итоге двое фальсификаторов были казнены.
Одним из немногих светлых пятен в понтификате Иннокентия VIII было взятие Гранады и полное освобождение Пиренейского полуострова от арабов. Получив в дар от Фердинанда II Арагонского прекрасных мавританских рабов, папа даровал королю титул "Католическое Высочество".
По инициативе Иннокентия VIII рядом с Ватиканским был построен дворец Бельведер, который служил местом для проведения празднеств и развлечений папского двора. Ныне на месте разобранного в XVI веке Бельведера расположен Ватиканский музей.
Пил ли Иннокентий VIII кровь детей?
Лео Таксиль пересказывает мнения историков, от том, что когда Иннокентий VIII находился при смерти, его врач, пытаясь пробудить в нём жизненные силы, прибегнул к преступному средству - впустил в жилы умирающего кровь трех мальчиков. Папа знал об убийстве этих мальчиков, и согласился на это. Но его это не спасло. Также известна версия об отпаивании Папы этой кровью.
Гробница Иннокентия VIII
Правда это или нет, но сегодня точно известен автор этой легенды- ее пустил в оборот итальянский историк эпохи Возрождения Стефано Инфессура, враждебно относившийся к папе.
Сам он цинично и грубо заявлял о себе, что бог не велит ему иметь детей, зато дьявол послал ему много "племянников", непотов — названия, под которыми нередко скрывались внебрачные дети римских пап. Впрочем, Иннокентий не скрывал своего отцовства и с большой пышностью отпраздновал свадьбу своей дочери Теодорины, положив тем начало официальному признанию потомства у римского папы. Теодорина открыто принимала участие в делах курии и нередко своим вмешательством определяла то или иное решение важнейших вопросов. Она вышла замуж за неаполитанского короля, чтобы положить конец старой борьбе между Неаполем и Римом.
Точно так же, при заключении мира с флорентийским Медичи, папа женил своего сына Франческетто на дочери Лоренцо Медичи и одному из представителей этого дома преподнес кардинальскую шляпу, хотя ему было всего 13 лет от роду (будущий папа Лев X).
В историю, однако, Иннокентий VIII вошел, прежде всего, как автор чудовищной буллы о ведьмах от 5 декабря 1484 г., известной под названием "Summis desiderantes" ("С величайшим рвением" — по первым ее словам).
Поводом к изданию буллы, по-видимому, послужили жалобы двух инквизиторов — Инститориса и Шпренгера — на сопротивление, оказываемое их инквизиторской деятельности в разных местах Германской империи. Оба эти инквизитора с благословения Рима заявляли, что не верить в существование ведьм является величайшей ересью, и папа решил дать им в руки оружие, устраняющее всякий протест, всякое сопротивление энергичной расправе инквизиции. Отныне никто не мог более оспаривать у Инститориса и Шпренгера право преследовать самым жестоким образом "еретиков", в первую очередь "колдунов" и в особенности "ведьм". Не менее страшным продолжением папской буллы явилась книга "Malleus Maleficarum" ("Молот ведьм") — практическое пособие для охотников на ведьм, составленное вышеупомянутыми монахами.
Грубое и циничное издевательство римской курии, кардиналов, значительной части духовенства над религиозными и моральными традициями различных слоев населения, в особенности женского, вызвало огромное брожение в обществе, и без того переживавшем крупные социальные и связанные с этим идейные сдвиги. Изгоняемая через дверь, старая религия дала возможность войти через окно еще более грубой и отсталой форме веры: вера в ведовство проникла в толщу народа и захватила даже часть передовых элементов тогдашнего общества. Принимая широкие размеры, эта вера побуждала тех, которые являлись мнимыми жертвами злых колдуний и ведьм, требовать от церковных и даже светских властей строжайших мер против этого "исчадия ада" и "сыновей сатаны".
Папа Иннокентий VIII сумел использовать это общественное настроение и воздвиг себе памятник самого страшного человеческого изуверства и мрачнейшего фанатизма.
Основные положения буллы 1484 г. изложены в следующих строках:
"С величайшим рвением, как того требуют обязанности верховного пастыря, стремимся мы к тому, чтобы росла католическая вера, и были искоренены злодеяния еретиков. Поэтому настойчиво и снова предписываем мы то, что должно осуществить эти наши стремления... С великой скорбью осведомились мы, что в некоторых частях Германии … весьма многие особы как мужского, так и женского пола, не заботясь о собственном спасении, отвернулись от католической веры, имеют греховные половые связи с демонами, принимающими облик мужчин или женщин, и своими колдовскими действиями, песнями, заклинаниями и другими внушающими ужас и отвращение волшебными средствами наводят порчу, губят рождаемое женщинами, приплод животных, плоды земли, виноградники и плодовые сады, а также мужчин, домашних и других животных, виноградные лозы, фруктовые деревья, луга, посевы и урожаи: они мучат мужчин, женщин и внутренними болезнями препятствуют мужчинам оплодотворять, а женщинам рожать, даже отнимают у мужчин силу исполнять супружеские обязанности и мешают в исполнении брачного долга женщинам".
Так с высоты папского престола раздался призыв к уничтожению ведовской, дьявольской ереси, и Европа запылала в огне.
Количество жертв не поддается даже приблизительному определению:
1500-1600 гг. — в епархии Комо ежегодно сжигалось более сотни женщин.
1590-1600 гг. — в Берне сжигалось ежегодно в среднем по 30 ведьм. В Брауншвейге в иные дни сжигалось по 10-12 человек, и из-за множества столбов, к которым привязывались еретики, площадь казней походила на лес.
1609 г. — в Латуре было сожжено 600 человек.
1612 г. — в маленьком Эльвангене в сожгли 167 ведьм; в столь же небольшом Вестерштеттене — около 100 человек.
1620 г. — в Эльзасе было сожжено 800 человек, и всем казалось, говорит летописец, что, "чем больше будут сжигать людей, тем больше будет ведьм: они появлялись словно из пепла".
1639 г. — в Цукмантеле было предано огню 242 человека; через несколько лет было сожжено еще 102 человека, среди которых было двое детей, признанных детьми дьявола.
1640-1651 гг. — в княжестве Нейссе было осуждено около 1 тыс. ведьм; для более быстрого исполнения приговора их просто сталкивали в специально выстроенную для этой цели печь.
1659 г. — в Люцерне были сожжены семилетняя и четырехлетняя "ведьмы" за "сожительство с дьяволом" и за то, что они "зачаровывала людей и делала погоду".
1666 г. — в Эйхштетте был подвергнут пытке раскаленными щипцами и затем заживо сожжен 70-летний старик, обвинявшийся в том, что вызывал бури, летал на облаках, 40 лет служил дьяволу и обесчестил святые дары.
В двух деревнях Трирского округа остались всего две женщины, остальные были сожжены. Чиновники доносили начальству: "Скоро здесь некого будет любить; некому будет рожать: все женщины сожжены".
Иннокентий VIII занимает, вероятно, одно из первых мест во всемирной истории по числу загубленных им людей — невинных жертв инквизиции.
Источники:
С.Г. Лозинский "История папства"
Папы: каталог Ковальского
ПОСЛЕДНИЕ ЗВЕРСТВА ИННОКЕНТИЯ ВОСЬМОГО.
После смерти султана Мехмеда второго двое его сыновей, Баязид и Зизим, начали между собой борьбу из-за трона, во время которой пролилось много крови.
Побежденный Зизим бежал в Египет, чтобы спастись от мести брата, оттуда перебрался во Францию и, наконец, отправился в Италию искать покровительства святого отца, надеясь, что там он обретет безопасность скорее, чем в королевстве Карла восьмого.
Он явился в Рим в то время, когда Иннокентий, исчерпав все ресурсы, был вынужден отказаться от своих планов насчет Неаполитанского королевства и заключить мир с Фердинандом.
Появление турецкого принца окрылило папу: он сразу сообразил, какую выгоду может ему принести раздор двух братьев.
Когда на публичном приеме церемониймейстер предложил Зизиму поцеловать туфлю папы, мусульманин пришел в негодование и поклялся бородой Магомета, что никогда не прикоснется к этой образине. Переводчик благоразумно не перевел слов Зизима, ограничившись заявлением, что Зизим просит освободить его от целования туфли.
В иной обстановке Иннокентий, конечно, разделался бы с упрямым принцем, но Зизим был ему необходим. Поэтому он стал заверять его в своей дружбе и даже торжественно поклялся завоевать ему константинопольский трон.
Прежде всего папа, как гостеприимный хозяин, прибегнув к шантажу, выудил у Баязида крупную сумму, угрожая поднять восстание на Востоке в пользу Зизима.
Кроме того, он принудил Баязида подписать договор, по которому Блистательная Порта обязывалась поставлять папе солдат всякий раз, когда он этого потребует.
Это дало возможность его святейшеству возобновить борьбу с Фердинандом. Однако этим не исчерпывались все выгоды от истории с турецким принцем.
Как мы уже видели, крестовый поход против турок не раз служил предшественникам Иннокентия восьмого поводом к обиранию европейских народов. Весьма возможно, что римская курия собиралась организовать против султана экспедицию при содействии его брата, который в качестве претендента охотно возглавил бы это предприятие и у которого в Турции, вероятно, было еще много сторонников.
Святой отец не мог не воспользоваться такой ситуацией, но он, разумеется, не ограничился сбором налогов для войны с турками; в голове у него созрел более хитроумный план.
С одной стороны, он разослал по всем дворам Европы легатов, чтобы они известили о созыве собора, на котором будет провозглашен новый крестовый поход. С другой стороны, он вел энергичные переговоры с султаном, торгуясь насчет цены за мир.
Иннокентий, как видим, погнался сразу за двумя зайцами и, вопреки народной пословице, поймал сразу обоих.
На соборе, куда все королевства, провинции, а также более или менее значительные города прислали своих депутатов, было решено, что все христиане обязаны взять на себя издержки войны с неверными и папа уполномочен налагать подати, производить сборы, продавать индульгенции, разрешительные грамоты и привилегии в такой мере, в какой он сочтет это необходимым во имя крестового похода.
Иннокентий не преминул максимально использовать данное ему право. Он собрал во Франции, Германии, Испании, Венгрии, Богемии, Польше и Англии такую обильную жатву, что пришлось приделать к апостольскому хранилищу несколько пристроек для размещения золота и серебра, доставленных сборщиками.
В то же время переговоры на Востоке тоже увенчались успехом. Султан Баязид, опасаясь угроз Иннокентия, согласился уплатить ему ту сумму, которую он требовал.
Больше того, он прислал папе и его кардиналам богатейшие подарки из драгоценных камней, сопроводив их тридцатью красивыми черкешенками в придачу.
Дары вызвали энтузиазм при дворе папы – многие даже объявляли, что перейдут в мусульманство. Разумеется, это была лишь шутка: вовсе незачем было принимать магометанство, для того чтобы содержать у себя гарем. Помимо этого роскошного подарка Баязид прислал еще сто шестьдесят тысяч экю золотом на содержание Зизима и его свиты. Успех плана его святейшества превзошел все ожидания!
Спустя несколько дней после прибытия в Рим турецких послов к Иннокентию явилась новая делегация. Ее прислал калиф Египта, который обещал папе четыреста тысяч дукатов, передачу Иерусалима в полную собственность христиан и содействие во всех завоевательных предприятиях папы на Востоке в обмен на Зизима.
Послы не скрыли от Иннокентия своих намерений: египетский калиф задумал поставить Зизима во главе своих войск и низложить Баязида, к которому питал непримиримую вражду.
Иннокентий принял предложение: не в обычаях папы отказываться от денег, за что бы они ни предлагались. Это решение было явным вероломством по отношению к Баязиду, но папа считал ниже своего достоинства считаться с такими пустяками.
К тому же разве он не обещал помощь Зизиму? Что ж, теперь его святейшество выполнит свое обещание – неважно, что с помощью другого. И он дал слово послам при первой возможности отправить Зизима в Каир.
Переговоры велись в полной тайне; но не успели послы калифа покинуть Рим, как турецкому послу стало известно, что папа собирается освободить Зизима, несмотря на все дары, полученные им от султана.
Каким образом турецкий посол узнал о переговорах с калифом? Летопись об этом не сообщает, но можно полагать, что ловкий деляга-папа сам известил посла о предложении, полученном им из Каира.
Турецкий посол предложил папе шестьсот тысяч экю золотом за то, чтобы отравить Зизима. Первосвященник согласился. Он получил шестьсот тысяч экю и дал свое высочайшее разрешение, но потребовал, чтобы его поставили в известность, как этот план будет осуществлен.
Посол, не подозревая подвоха, уведомил папу, что на следующий день офицер из охраны его дворца, Кристофор Макрен, вольет яд в графин с водой, который стоит на столе принца.
Историк Райнальд, которому мы обязаны этими сведениями, сообщает: «Иннокентий одобрил этот план, и посол в тот же день передал яд убийце. Но святой отец, который приобретал огромную сумму в этой игре, не имел никакого желания лишаться своего пленника. В тот же вечер Кристофор Макрен был арестован папской стражей и отдан на пытку. Он признался и был приговорен к четвертованию раскаленными клещами. После казни его изуродованные члены были прибиты к воротам города». «Это вопиющее вероломство и мошенничество, – добавляет Райнальд, – расторгнуло все переговоры, и на следующий день посол отплыл в Константинополь, разглашая повсюду, что святой отец – наглый жулик».
Иннокентий не слишком заботился, что о нем думает или говорит султан, он только посмеивался: он получил огромные суммы – единственное, что для него имело значение, – все остальное его мало интересовало.
Папа продолжал еще некоторое время шантажировать и вымогать деньги, распространяя слухи, что представители Баязида уехали взбешенными, потому что он отказался подписать с ними мир. Эти слухи, подхваченные его сателлитами, давали возможность увеличить сбор податей. Последняя мошенническая афера первосвященника не только не обесславила его, но принесла ему еще пользу.
Апогей бурных успехов папы пришелся на конец его жизни. Перед кончиной он испытал еще большое удовлетворение, заставив наконец короля неаполитанского отречься от тех владений, которые святой отец с такой неистовой страстью хотел передать своему сыну.
Он умер вскоре после этого события от апоплексического удара.
По словам историков Инфессуры и других, его врач, пытаясь пробудить в нем жизненные силы, прибегнул к преступному средству – впустил в жилы умирающего кровь трех мальчиков. Папа знал об убийстве этих мальчиков, и согласился на это.
Что ж, мы считаем, что он был вполне способен на такой поступок!
