Прозрачная внутренняя форма слова. Значение внутренняя форма слова в лингвистическом энциклопедическом словаре

Внутренняя форма слова – это признак, который составляет основу наименования. В основу наименования слова кукушка положен признак характерного крика, хотя кукушка может быть охарактеризована с разных сторон – размера, цвета, формы. Разная внутренняя форма может обнаруживаться у слов, именующих один и тот же предмет. Так, в русском литературном языке и в диалектах для обозначения одуванчика есть слова одуванчик, пухлянка, летучка, молочник. Все четыре слова имеют одну понятийную основу, однако внутренняя форма, мотивирующая каждое название, оказывается неодинаковой. В первом случае мотивирующим признаком является действие «дуть» во-втором – признак формы, в третьем слове название опирается на мотивирующий признак «то, что может летать», и в четвертом слове внутренняя форма указывает на сходство сока этого растения с молоком.

Мотивирующий признак, положенный в основу наименования, может быть разного типа. Он может основываться на звукоподражании: хихикать, гавкать, рычать, квакать. Другие типы внутренней формы наблюдаются в производных словах и словах с переносным значением. В производных словах внутренняя форма проявляется в сопоставлении с однокорневыми словами: «летчик- человек, который летает ». Переносное значение мотивируется другими значениями того же многозначного слова: Он рыба, а не человек. В этом примере значение слова рыба – «холодный, неэмоциональный, равнодушный» мотивируется прямым значением слова.

Указанные типы мотивированности называют соответственно фонетической, словообразовательной и семантической мотивированностью.

Внутренняя форма слова со временем исчезает и, наоборот, появляется у слов, которые ее не имели. Утрата внутренней формы связана со многими причинами: фонетическими изменениями, исчезновением слова, служившего основой мотивации, семантическими изменениями. Так, слово жердь исторически связано со словами городить, город, однако изменения, которые привели к фонетическим различиям в корнях этих слов, мешают осознанию этой связи.

Утрата мотивирующего слова приводит к утрате внутренней формы. Слова кольцо, около в современном русском языке не имеют внутренней формы, хотя в прошлом она у них была. Старая мотивированность опиралась на слово коло – «круг, колесо». С выходом из употребления слова коло мотивирующий признак, опирающийся на это слово, исчезает.

Семантические изменения, происходящие в лексическом значении, также отражаются на внутренней форме. Так, слово город когда-то соотносилось со словом городить, поскольку в древности города огораживались частоколом или крепостной стеной. Постепенно с изменением реалий лексическое значение утратило признак «имеющий ограду», и семантические связи между этими словами были нарушены.

Конец работы -

Эта тема принадлежит разделу:

Лекции по введению в языкознанию

Тема классификация гласных и согласных.. основные различия между гласными и согласными звуками.. артикуляционно все звуки речи делятся на гласные и согласные в числе основных различий этих двух категорий звуков как..

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ:

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Все темы данного раздела:

Способы словообразования
Назовем некоторые из них: 1) префиксальный: при=город, пере=бежать; 2) материально выраженной суффиксации: переутомленн=ость=Ш, мас

Диахронический аспект словообразования: процессы опрущения, переразложения и усложнения основ
Морфемная и словообразовательная структура слов в процессе исторического развития языка подвергается определенным изменениям в отдельных своих звеньях. Чтобы их обнаружить, лингвисты подвергают сло

Грамматическая форма. Грамматическое значение и способы его выражения
Грамматическая форма определяется как регулярные видоизменения слова, имеющие различные грамматические значения. Например, форма 1 лица ед. ч. настоящего времени пишу, читаю, вижу или форма

Грамматическая категория
Противопоставленные ряды грамматических форм с однородными значениями образуют систему – грамматическую категорию. Однородными значениями в грамматических категориях (или их еще называют категориал

Части речи и члены предложения
Части речи представляют собой самые крупные грамматические классы слов. Группировка слов по частям речи осуществляется на основе нескольких признаков: семантического, морфологического и синтаксичес

Словосочетание и предложение
К синтаксическим единицам, как уже было сказано, относят словосочетание и предложение. Под словосочетанием понимают номинативную единицу, которая в расчлененном виде передает единое понятие (пис

Агглютинативные языки
Вторая группа языков была названа агглютинативной. К ней относятся тюрские языки, языки банту. Этот тип в отличие от первого характеризуется наличием как словообразовательных, так и словоизменитель

Флективные языки
Флективные языки составляют третий морфологический тип. К флективным языкам относят славянские, балтийский и другие языки. По своим признакам этот морфологический тип противопоставлен прежде всего

Полисинтетические языки
Помимо аморфных, агглютинативных и флективных языков (с подразделением на аналитические и синтетические подтипы), выделяют четвертую группу – группу полисинтетических (инкорпорирующих) языков. Впер

Понятие языкового родства
Языковое родство является понятием лингвистическим, а не этническим. Оно не всегда определяется географической близостью. Венгерский язык, например, находится в окружении неродстве

Сущность сравнительно-исторического метода
При установлении исторического тождества языков применяется сравнительно – исторический метод. Сравнительно-историческийметод основан на сравнении родственных морфем с целью реконс

Формирование сравнительно – исторического языкознания
Значение сравнительно-исторического метода для лингвистики велико, поскольку именно с разработкой этого метода связано становление языкознания как отдельной области научного познания. В его формиро

Важнейшие семьи языков: языки индоевропейские, тюркские
Генеалогическая классификация – наиболее разработанная классификация языков мира. В ее основе лежат отношения родства. На основе этих отношений языки объединяются в так называемые языковые семьи, к

ВНУТРЕННЯЯ ФОРМА СЛОВА, осознаваемая говорящими на некотором языке мотивированность значения слова (или словосочетания) данного языка значением составляющих его морфем или исходным значением того же слова, т.е. образ или идея, положенные в основу номинации и задающие определенный способ построения заключенного в данном слове концепта; иногда в том же значении используется термин мотивировка . Термин внутренняя форма слова в этом значении был введен в лингвистический обиход в середине 19 в. А.А.Потебней . Словосочетание внутренняя форма восходит к русскому переводу термина В. фон Гумбольдта innere Sprachform (внутренняя форма языка ), однако содержательно здесь речь идет о разных вещах: под внутренней формой языка Гумбольдт имел в виду своего рода свидетельство «духа народа», заключенное в строе его языка. Понятие внутренней формы находилось на периферии интересов структурной лингвистики, но в последние годы в связи с обращением лингвистики к объяснительным моделям, осознанием необходимости учета фактов диахронии в синхронном описании и потребности в таком семантическом представлении слова, которое было бы ориентировано на учет всех его релевантных парадигматических связей, наблюдается возобновление интереса также к проблеме внутренней формы слова.

В своей работе 1862 Мысль и язык Потебня писал: «В слове мы различаем: внешнюю форму , т.е. членораздельный звук, содержание , объективируемое посредством звука, и внутреннюю форму , или ближайшее этимологическое значение слова, тот способ, каким выражается содержание. При некотором внимании нет возможности смешать содержание с внутреннею формою. Например, различное содержание, мыслимое при словах жалованье , лат. annuum , pensio , франц. gage , может быть подведено под общее понятие платы; но нет сходства в том, как изображается это содержание в упомянутых словах: annuum – то, что отпускается на год, pensio – то, что отвешивается, gage первоначально – залог, ручательство, вознаграждение и проч., вообще результат взаимных обязательств, тогда как жалованье – действие любви, подарок, но никак не законное вознаграждение, не следствие договора двух лиц».

Таким образом, внутренняя форма – это след того процесса, при помощи которого языком было создано данное слово, по выражению Ю.С.Маслова – «сохраняющийся в слове отпечаток того движения мысли, которое имело место в момент возникновения слова». Так, например, птица кукушка названа так, потому что она кричит «ку-ку!», слово окно связано со словом око ; здесь в основу номинации положена идея «глаза», которая участвует в построении концепта окна как источник метафорического переноса («окна у дома – как глаза у человека») – или же метонимического (окно – это как бы продолжение нашего глаза, ср. глазок «маленькое окошко»). Слово черника отсылает к цвету обозначаемой ягоды, а слово воспитание – к идее питания ; здесь при формировании понятия был использован механизм метонимии или синекдохи: питание ребенка – это, очевидно, составная часть его воспитания. Этот «след движения мысли» может быть более или менее заметным, а может и вовсе теряться в глубине веков; в последнем случае говорят об утрате, или отсутствии у данного слова внутренней формы. Так, например, слова темница и светлица имеют внутреннюю форму, а тюрьма и комната – нет.

Утрата внутренней формы может происходить по разным причинам. Бывает так, что слово, послужившее основой номинации, выходит из употребления. Такова ситуация, например, со словом кольцо : слово коло , от которого кольцо образовано при помощи суффикса, было вытеснено словом колесо (образованным от основы косвенных падежей слова коло ). В других случаях просто утрачивается связь между производящим и производным словом. Так, город в современном русском языке уже не связывается с глаголом городить , окно с око , слово медведь не понимается как «едящий мед»; сочетания красные чернила , розовое белье или белый голубь не содержат оксюморона. Все эти связи, однако, присутствуют в языке в латентной форме и могут «оживать» в поэзии или в языковой игре.

Внутренняя форма полностью отсутствует у заимствованных слов (что естественно, так как даже если заимствованное слово и состоит из значимых частей, то они являются значимыми лишь в том языке, в котором оно создано – за исключением тех случаев, когда оно включает морфемы, ставшие «интернациональными», типа антифашистский или реорганизация ). Поэтому наличие внутренней формы может служить указанием на направление заимствования; так, например, можно с уверенностью сказать, что русское слово епископ является заимствованием из греческого episkopos , а не наоборот, только потому, что греческое слово имеет внутреннюю форму («смотрящий вокруг»), а русское – не имеет.

Итак, наличие внутренней формы у некоторого слова означает наличие у данного слова определенного типа парадигматических смысловых отношений. В зависимости от того, какая сущность является вторым термом этого отношения, различаются разные типы внутренней формы. Существуют два основных типа, которые можно назвать, соответственно, словообразовательным (когда отношение устанавливается с другим словом) и эпидигматическим (когда вторым термом отношения является другое значение того же слова). Возможны, кроме того, смешанные случаи.

Внутренняя форма словообразовательного типа имеется у слов, образованных от какого-то другого слова по некоторой относительно живой словообразовательной модели – это значит, что, вообще говоря, любое слово, имеющее деривационную историю, имеет и внутреннюю форму (ср. дом-ик, пере-писать, пар-о-воз , или образованное при помощи иных средств, ср. ход , бег , нем. Gang – но не, например, пир от пить или жир от жить , так как эти связи для современного языка не актуальны). Так, два омонима заходить – глагол сов. вида со значением "начать ходить" <по комнате> и глагол несов. вида, составляющий видовую пару с глаголом зайти <за угол, в самую чащу>, – имеют разную деривационную историю и, что в данном случае одно и то же, – разную внутреннюю форму.

Внутренней формой эпидигматического типа обладают слова, имеющие «прямое» и «переносное» значение, при условии, что исходное значение уданного слова тоже актуально, например: нос (корабля), яблоко (глазное) и т.п., источник ("причина"), волнение ("внутреннее беспокойство"), вывод (логическая операция), осел ("глупый человек"), ведро , стакан , мешок в значении меры объема и т.п.

В значительной части случаев внутренняя форма бывает смешанного типа. Например, такие слова, как ручка (дверная), ножка , спинка , ушко (игольное) и т.п. непосредственно соотносятся не со словами ручка , ножка и т.д. а со словом рука (здесь имеет место связь эпидигматического типа: перенос по функции); кроме того, слово ручка имеет деривационную историю (оно образовано присоединением суффикса -к- , который имеет здесь иное значение, чем в ручка "маленькая рука") – и тем самым слово ручка (дверная) имеет также и внутреннюю форму словообразовательного типа.

Другой случай внутренней формы смешанного типа представлен словами абстрактной семантики, значение которых возникло путем метафорического переосмысления пространственных категорий и других параметров материального мира; при этом само слово абстрактной семантики не имеет «конкретного» значения – его имеют лишь составляющие данное слово морфемы. Таковы, например, слова впечатление , влияние , содержание , представление , предположение, отношение и т.п. Установление характера внутренней формы осложняется в таких случаях еще тем обстоятельством, что многие такие слова представляют собой кальки (поморфемные переводы) с иноязычных (прежде всего, греческих и латинских) образцов. Так, например, слово предположение является калькой с греческого prothesis , которое имеет исходное пространственное значение ("выставление"). Другой возможный путь возникновения таких слов – утрата исходного «конкретного» значения (например, слово влияние в 18 в. еще имело значение "вливание").

Проиллюстрируем разные типы внутренней формы на примере русских названий дней недели. Слова вторник , четверг , пятница и среда имеют прозрачную внутреннюю форму словообразовательного типа: первые три образованы от соответствующих порядковых числительных – соответственно, второй , четвертый и пятый дни недели; среда (или в исконно русской форме, сохранившейся в диалектах, середа ) – это «середина (недели)». Заметим, что аналогичную внутреннюю форму имеет название этого дня недели в немецком языке (Mittwoch), – и это не случайное совпадение: русское среда в значении "срединный день недели" – это древняя семантическая калька (т.е. результат заимствования переносного значения) с соответствующего немецкого слова. Слово воскресенье имеет внутреннюю форму эпидигматического типа – оно отсылает к названию одного из христианских праздников – Воскресению Христову. Изначально слово воскресенье обозначало этот единственный день в году – первый день Пасхи, но примерно с 13 в. оно стало использоваться для обозначения всякого седьмого, нерабочего дня недели, вытеснив в этом значении слово неделя (имеющего прозрачную внутреннюю форму словообразовательного типа "нерабочий день"). Слово неделя в своем исходном значении сохранилось, например, в украинском языке, а в русском оставило свой след в слове понедельник – «день, следующий за (по ) воскресеньем (неделей )». Слово суббота вовсе не имеет внутренней формы – это слово заимствовано из древнееврейского.

Внутренняя форма часто является составляющей заключенного в слове концепта. Согласно «Этимологическому словарю русского языка» М.Фасмера, слово обидеть произошло из об-видеть , где предлог об- имеет значение "вокруг, огибая, минуя", ср. обнести <кого-то угощением> "пронести мимо, не дать", обделить , обвесить . Слово обидеть , тем самым, имеет внутреннюю форму "обделить взглядом, не посмотреть". И действительно, как показывает семантический анализ, именно недостаток внимания составляет прототипическую ситуацию возникновения того чувства, которое обозначается русским словом обида – в отличие, например, от английского offence.

Учет внутренней формы иногда позволяет обнаружить различие между значениями квазисинонимичных слов и устойчивых сочетаний. Сравним, вслед за А.Н.Барановым, фразеологизмы когда рак на горе свистнет и после дождичка в четверг . Событие «рак на горе свистнет» невозможно в реальном мире, тем самым внутренняя форма первого фразеологизма порождает смысл "никогда". С другой стороны, «дождик в четверг» – событие редкое, но возможное; соответственно, внутренняя форма второго фразеологизма порождает смысл "возможно, когда-нибудь; неизвестно когда". Это различие отражается в употреблении данных фразеологизмов. Так, в следующей фразе употребление идиомы когда рак на горе свистнет было бы неуместно: Придти-то он придет. Может, завтра, а может через месяц. Одним словом – после дождичка в четверг . Аналогичным образом квазисинонимичные идиомы на каждом углу и на каждом шагу различаются тем, что первая не может применяться, когда речь идет о нежилом пространстве: нельзя сказать *В лесу на каждом углу попадались грибы .

Важное свойство внутренней формы состоит в том, что ее наличие или отсутствие у данного слова есть обстоятельство градуальное: между «полюсами», на которых находятся, с одной стороны, слова, образованные по регулярной модели и без семантических сдвигов (ср. слова читатель или чтение , образованные от глагола читать ), т.е. имеющие «тривиальную» внутреннюю форму, и, с другой стороны, заимствования типа атом или магазин , изначально внутренней формы лишенные, располагается богатый спектр промежуточных случаев, т.е. слов, имеющих внутреннюю форму разной степени полноты и/или прозрачности. Под полнотой имеются в виду случаи частичной морфологической членимости слова – вроде знаменитой буженины или приставочных глаголов типа переключить или укокошить (где ясно вычленяется лишь значение служебной морфемы – суффикса, приставки), под прозрачностью – степень очевидности, актуальности для языкового сознания имплицируемых данным словом парадигматических смысловых связей.

Для внутренней формы характерна также необычайная вариативность относительно носителей языка. Для носителей языка неискушенных и не склонных к языковой рефлексии, внутренняя форма существует только в своем тривиальном варианте – в той мере, в какой она обнаруживается в живых и регулярных словообразовательных процессах (дом – домик , рюмка – рюмочная ). У двух категорий людей – лингвистов и поэтов – представления о внутренней форме наиболее богатые, хотя и существенно различные.

Неверно было бы думать, что внутренняя форма – понятие, нужное лишь лингвистам: как раз лингвисты могли бы без него и обойтись, так как соответствующие факты легко могут быть интерпретированы в других терминах – этимологии, словообразовательной семантики и лексикологии. Объединение довольно разнородных явлений в рамках единого понятия «внутренней формы» нужно лишь потому, что оно имеет под собой вполне определенную психолингвистическую реальность. Дело в том, что представление о том, что «истинным» значением слова является его «исходное» значение, необычайно глубоко укоренено в сознании говорящих. Достаточно вспомнить, что с этимологии началась наука о языке, и еще в 19 в. слово этимология употреблялось в значении "грамматика"; при этом само слово этимология , обозначающее сейчас науку о происхождении слов, образовано от греческого слова etymon, которое означает "истина".

Поиск этого исходного (и тем самым «истинного») значения – наивное этимологизирование – является неотъемлемой частью языкового поведения и было свойственно человеку испокон веков. Достаточно вспомнить неиссякающие идеи о происхождении слов Москва , русский ; этруски (= это русские), Азия (= аз и я) и т.п. В эпоху, непосредственно предшествующую возникновению сравнительно-исторического языкознания, теоретик русского и церковнославянского языка, лидер славянофильского движения А.С.Шишков в работе «Опыт рассуждения о первоначальном единстве и разности языков» разлагал слово язык как «я (есмь) зык, т.е. звук, звон, голос, гул». Ср. также примеры, приводимые С.Е.Никитиной из современной языковой практики старообрядцев: «путь есть поучение »; «обряд – это обретенное от предков, то, что от них обрели ». Тот же ход мысли, но содержащий иронию, отражен в выражениях типа художник от слова «худо ». Стремление к прозрачности внутренней формы слова, позволяющей понять его значение, часто (особенно в речи детей и малообразованных людей) приводит к коверканию слова в соответствии с его предполагаемой внутренней формой, ср. слова типа спинжак (вместо пиджак ) от спина , вонитаз (вместо унитаз ) от вонять и т.п. Этот механизм эксплуатируется при создании слов типа прихватизация (вместо приватизация ).

Внутренняя форма, найденная в результате такого рода наивного этимологизирования (того, что называется «народной этимологией»), может, однако, влиять на реальное функционирование языка. Примером подобного явления может служить глагол довлеть , который под влиянием народной этимологии, связавшей его с со словом давление (по аналогии с терпеть – терпение , стареть – старение ), в современном языке практически утратил исходное значение "быть достаточным" и управление <чему>: в разговорном языке этот глагол употребляется лишь в значении "давить, подавлять, тяготеть" и имеет управление <над кем/чем> (Прошлое довлело над его жизнью ). Другой пример (приводимый Д.Н.Шмелевым): слово наущение , этимологически восходящее к слову уста , в современном языке воспринимается как стилистически окрашенный («церковнославянский») вариант слова, которое в стилистически нейтральном («русском») варианте выглядело бы как научение , ср. вариативность нощь – ночь, мощь – мочь . В некоторых случаях совпадение фонетического облика и одновременно значения двух этимологически различных (т.е. омонимичных) слов столь разительно и системные связи между такими словами столь прочны, что отсутствие между ними генетической связи удивляет даже лингвистов. Так, слово пекло , родственное латинскому pix , "смола" (а возможно, даже и просто заимствованное из уменьшительной формы формы picula ), в современном языке по праву входит в словообразовательное гнездо глагола печь . Еще один пример – слово страсть , скрывающее в себе два омонима: "сильное чувство, страдание" (страсти Господни ) и "страх" (ср. Страсти какие !, отсюда глагол стращать ). Эти и другие примеры переинтерпретации слова в системе языка под влиянием народной этимологии рассматриваются в статье Т.В.Булыгиной и А.Д.Шмелева .

«Оживление» внутренней формы, обнаружение скрытых смыслов является одним из самых характерных приемов поэтической речи – наряду с установлением новых ассоциативно-деривационных связей. При этом при использовании языка в поэтической (по Р.Якобсону) функции между этими двумя классами явлений нет жесткой границы. Как справедливо замечают Т.В. Булыгина и А.Д.Шмелев, когда Цветаева пишет Минута: минущая: минешь ! – то это можно интерпретировать и просто как звуковое сближение слов минута и минуть , и как псевдоэтимологизацию слова минута . Поэтому у одного слова может быть несколько различных актуальных для языкового сознания парадигматических смысловых связей, которые сосуществуют, не вступая в противоречие. Так, слово горе связано одновременно со словом горячий и горький, ср. горе горькое ; горькие слезы и горючие слезы (горячий и горючий исторически образованы от глагола гореть , с которым слово горе связано этимологически). Слово тоска в русском языке связано этимологически со словами тщетно и тошно , а также, вторичным образом, т.е. в силу наличия одновременно фонетического и семантического сходства, со словом тесно. При этом все три варианта внутренней формы слова тоска отражаются в его актуальном значении.

Рассмотрим теперь сочетание железная дорога: при «обычном» употреблении языка (т.е. в его коммуникативной функции) идеи "железный" здесь вообще нет, в том смысле, что ее нет в толковании: тот факт, что рельсы, по которым едет поезд, сделаны из железа, не имеет никакого значения для правильного пользования данным языковым знаком. Однако при малейшем отходе от употребления языка по его «прямому назначению» (т.е. при возникновении поэтической функции) этот смысл активизируется, оживает, выходит наружу. Это происходит например, в блоковских строчках Тоска дорожная, железная // Свистела, сердце разрывая. Арутюнова Н.Д. О стыде и стуже . – Вопросы языкознания, 1997, № 2
Баранов А.Н. Внутренняя форма как фактор организации значения дискурсивных слов
Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Внутренняя форма идиом и проблема толкования . – Известия РАН. Сер. лит. и яз., 1998, № 1
Гак В.Г. Типология лингвистических номинаций . – В кн.: Гак В.Г. Языковые преобразования. М., 1998
Зализняк Анна А. О месте внутренней формы слова в семантическом моделировании . – Труды международного семинара Диалог"98 по компьютерной лингвистике и ее приложениям, т. 1. Казань, 1998
Маслов Ю.С. Введение в языкознание , изд. 3-е. М., 1998
Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Народная этимология: морфонология и картина мира . – В кн.: Славянские этюды. Сборник к юбилею С.М.Толстой. М., 1999

лингвистический новшество лингвистика слово

3. Внутренняя форма - это след того процесса, при помощи которого языком было создано данное слово, по выражению Ю.С.Маслова - «сохраняющийся в слове отпечаток того движения мысли, которое имело место в момент возникновения слова».

Слово черника отсылает к цвету обозначаемой ягоды, а слово воспитание - к идее питания; здесь при формировании понятия был использован механизм метонимии или синекдохи: питание ребенка - это, очевидно, составная часть его воспитания. Этот «след движения мысли» может быть более или менее заметным, а может и вовсе теряться в глубине веков; в последнем случае говорят об утрате, или отсутствии у данного слова внутренней формы. Так, например, слова темница и светлица имеют внутреннюю форму, а тюрьма и комната - нет.

Утрата внутренней формы

· Слово, послужившее основой номинации, выходит из употребления (кольцо: слово коло, от которого кольцо образовано при помощи суффикса, было вытеснено словом колесо (образованным от основы косвенных падежей слова коло)).
· Утрачивается связь между производящим и производным словом (город в современном русском языке уже не связывается с глаголом городить, окно с око, слово медведь не понимается как «едящий мед»).

Внутренняя форма полностью отсутствует у заимствованных слов. Наличие внутренней формы может служить указанием на направление заимствования; например, русское слово епископ является заимствованием из греческого episkopos, а не наоборот, только потому, что греческое слово имеет внутреннюю форму («смотрящий вокруг»), а русское - не имеет.

Наличие внутренней формы у некоторого слова означает наличие у данного слова определенного типа парадигматических смысловых отношений. В зависимости от того, какая сущность является вторым термом этого отношения, различаются разные типы внутренней формы.

· Словообразовательный (когда отношение устанавливается с другим словом)

два омонима заходить - глагол сов. вида со значением "начать ходить" <по комнате> и глагол несов. вида, составляющий видовую пару с глаголом зайти <за угол, в самую чащу>, - имеют разную деривационную историю и, что в данном случае одно и то же, - разную внутреннюю форму

· Эпидигматическим (когда вторым термом отношения является другое значение того же слова)

Слова, имеющие «прямое» и «переносное» значение, при условии, что исходное значение уданного слова тоже актуально. Например: нос (корабля), яблоко (глазное) и т.п., источник ("причина"), волнение ("внутреннее беспокойство"), вывод (логическая операция), осел ("глупый человек"), ведро, стакан, мешок в значении меры объема и т.п.

· Смешанный (такие слова, как ручка (дверная), ножка, спинка, ушко (игольное) и т.п. непосредственно соотносятся не со словами ручка, ножка и т.д. а со словом рука (здесь имеет место связь эпидигматического типа: перенос по функции); кроме того, слово ручка имеет деривационную историю (оно образовано присоединением суффикса -к-, который имеет здесь иное значение, чем в ручка "маленькая рука") - и тем самым слово ручка (дверная) имеет также и внутреннюю форму словообразовательного типа.)

Проиллюстрируем разные типы внутренней формы на примере русских названий дней недели. Слова вторник, четверг, пятница и среда имеют прозрачную внутреннюю форму словообразовательного типа: первые три образованы от соответствующих порядковых числительных - соответственно, второй, четвертый и пятый дни недели;среда (или в исконно русской форме, сохранившейся в диалектах, середа) - это «середина (недели)». Заметим, что аналогичную внутреннюю форму имеет название этого дня недели в немецком языке (Mittwoch), - и это не случайное совпадение: русское среда в значении "срединный день недели" - это древняя семантическая калька (т.е. результат заимствования переносного значения) с соответствующего немецкого слова. Слово воскресенье имеет внутреннюю форму эпидигматического типа - оно отсылает к названию одного из христианских праздников - Воскресению Христову. Изначально слово воскресенье обозначало этот единственный день в году - первый день Пасхи, но примерно с 13 в. оно стало использоваться для обозначения всякого седьмого, нерабочего дня недели, вытеснив в этом значении слово неделя (имеющего прозрачную внутреннюю форму словообразовательного типа "нерабочий день"). Слово неделя в своем исходном значении сохранилось, например, в украинском языке, а в русском оставило свой след в слове понедельник - «день, следующий за (по) воскресеньем (неделей)». Слово суббота вовсе не имеет внутренней формы - это слово заимствовано из древнееврейского.

Важное свойство внутренней формы состоит в том, что ее наличие или отсутствие у данного слова есть обстоятельство градуальное: между «полюсами», на которых находятся, с одной стороны, слова, образованные по регулярной модели и без семантических сдвигов (ср. слова читатель или чтение, образованные от глагола читать), т.е. имеющие «тривиальную» внутреннюю форму, и, с другой стороны, заимствования типа атом или магазин, изначально внутренней формы лишенные, располагается богатый спектр промежуточных случаев, т.е. слов, имеющих внутреннюю форму разной степени полноты и/или прозрачности. Под полнотой имеются в виду случаи частичной морфологической членимости слова - вроде знаменитой буженины или приставочных глаголов типа переключить или укокошить (где ясно вычленяется лишь значение служебной морфемы - суффикса, приставки), под прозрачностью - степень очевидности, актуальности для языкового сознания имплицируемых данным словом парадигматических смысловых связей.

Слово представляет собой сложное целое: оно имеет план выражения (те звуковые и буквенные комплексы, с помощью которых передаётся его произношение и написание) и план содержания (это информация о значении слова). Эти две стороны отражены в основных признаках слова - фонетической оформленности и семантической валентности (возможности слова сочетаться с определённым кругом слов в зависимости от его лексического значения). В.В. Виноградов отмечает: «Структура слова неоднородна в языках разных систем и на разных стадиях развития языка. Но если даже отвлечься от сложных вопросов истории слова как языковой категории, соотносительной с категорией предложения, в самом описании смысловой структуры слова еще останется много неясного… Лингвисты избегают давать определение слова или исчерпывающее описание его структуры, охотно ограничивая свою задачу указанием лишь некоторых внешних (преимущественно фонетических) или внутренних (грамматических или лексико-семантических) признаков слова. При одностороннем подходе к слову сразу же выступает противоречивая сложность его структуры и общее понятие слова дробится на множество эмпирических разновидностей слов» .

Для того, чтобы открыть верную производящую основу и уточнить вследствие этого значение слова и его связи с другими языковыми единицами, необходимо уяснить понятие внутренней формы.

Термин внутренняя форма слова введён в XIX веке А.А. Потебнёй. В.В. Виноградов, проследивший историю возникновения и формирования данного термина, отмечает, что «внутренней формой» слова многие лингвисты, вслед за В. фон Гумбольдтом и Х. Штейнталем, называют способ представления значения в слове, «способ соединения мысли со звуком» .

Р.А. Будагов указывает традиционную трактовку этого понятия, которой придерживаемся и мы: «Внутренняя форма слова - характер связи звукового состава слова и его первоначального значения, семантическая или структурная соотнесённость составляющих слово морфем с другими морфемами данного языка; способ мотивировки значения в данном слове. Слово характеризуется неразрывной связью его звуковой оболочки и значения, однако говорящим не всегда ясна эта связь…

…внутренняя форма слова - это первоначальное его значение, в основу которого положен какой-то определённый признак предмета или явления. При этом выбор такого признака не обязательно должен определяться его существенностью: это может быть лишь «бросающийся в глаза признак (Л. Фейербах); поэтому в разных языках один и тот же предмет может быть назван на основе выделения разных признаков…» . Однако Т.Р. Кияк отмечает: «…термин «внутренняя форма» можно воспринимать как несколько неудачный, поскольку не слова обладают внутренней формой, а люди «приписывают» её этим словам, сами носители языка выделяют из лексического значения отличительный признак (признаки) в качестве внутренней формы, структурируя её из известного им содержания единицы» . А.А. Зализняк пишет о том, что «особая теория внутренней формы имеется у П. Флоренского, который трактует её одновременно как «душу слова» и как «факт личной духовной жизни» человека, пользующегося данным словом» .

Р.А. Будагов ставит вопрос: «Как же осуществляется в слове связь между значением и звучанием?» . И далее отмечает: «Нетрудно заметить, что не все слова представляются нам одинаково мотивированными. Пятьдесят или шестьдесят без всякого труда осмысляются как состоящие из пяти и десяти, шести и десяти, тогда как сорок уже вызывает затруднения. Что кроется под звуковой оболочкой того или иного слова? Почему в одном языке стол называется столом, а в других - это tisch, table, mensa и т. д.?» .

И в самом деле, анализируя, например, слово лесник, мы уверенно можем заявить, что название этого денотата обусловлено производящей базой - словом лес, а суффикс - ник- указывает на профессию. Но вот как образовалось слово лес, полагаясь лишь на словообразовательный анализ, мы объяснить уже не можем.

«Слова всегда так или иначе мотивированы, только в одних случаях эта мотивировка лежит как бы на поверхности языка, а в других она осложнена целым рядом последующих - смысловых, грамматических и фонетических - напластований. Способ выражения понятия через слово, характер связи между звуковой оболочкой слова и его первоначальным содержанием и называется внутренней формой слова».

Языковеды отмечают, что в разных языках один и тот же денотат может получать своё наименование на основе различных признаков. Например, в русском языке слово лейка мотивируется тем действием, которое производит данный предмет. Английское же watering-pot (буквально - «поливающий горшок») с аналогичной семантикой указывает не только на функцию предмета, но и на подобие его с другим объектом материального мира - горшком.

Р.А. Будагов указывает: «Бросающийся в глаза признак» лежит в основе многих названий, а следовательно, и слов. Птица горихвостка некогда поразила человека своим необычайно ярким, как бы горящим хвостом («бросающийся в глаза признак»: гори + хвост; сравн. сорвиголова, крутиус). Этот поразивший человека признак и был положен в основу названия данной птицы. Разумеется, «бросающийся в глаза признак» предмета или явления вовсе не всегда оказывается таким эффектным, ярким. Он обычно бывает гораздо более «спокойным»: подсвечник - это «то, что находится под свечой», а наперсток - «то, что (надевается) на перст», т. е. на палец. Но и в подобных случаях обнаруживается определенный «бросающийся в глаза признак», определяющий название, формирующий слово.

Чтобы выявить своеобразие внутренней формы слова в каждом отдельном языке, очень полезно сравнить внутреннюю форму слова в одном языке с внутренней формой соответствующего слова в другом или других родственных языках. Сравнение поможет уяснить специфику слова в отдельном языке и покажет, как объединяются и чем отличаются друг от друга языки и в этом отношении…» .

Понятие внутренней формы весьма важно, так как «оно имеет под собой вполне определённую психолингвистическую реальность. Дело в том, что представление, что «истинным» значением слова является его «исходное» значение, необычайно глубоко укоренено в сознании говорящих» .

Часто происхождение слова затемнено, что обусловлено рядом факторов. «Утрата внутренней формы слова объясняется разными причинами: она может быть связана с утратой того слова, от которого образовано данное слово…, с утратой предметом признака, ранее для него характерного…, с существенными фонетическими изменениями облика слова в истории языка…» , а также семантическим расхождением исторически производного и производящего слов (деэтимологизацией) либо народной (ложной) этимологией, которой «…научная этимология противопоставляет своё главное операционное понятие - историческое тождество, т. е. первоначальное единство формы и значения» . Кроме названных Ф.П. Филиным, Ю.С. Маслов к причинам утраты мотивировки относит также «ненужность мотивировки с того момента, когда слово становится привычным» и закрепление лексемы в русском языке при заимствовании слова из другого языка [подробнее см.: 13, с. 114 - 115]. Этот процесс обусловлен также и экстралингвистическими факторами, например, тем, что «словарный состав языка непосредственно открыт для «вмешательства» людей, допускает замены конкретных единиц, выбор слов различного происхождения и образования» .

Т.Р. Кияк рассматривает имплицитную (затемнённую, неясную, немотивированную) и эксплицитную (прозрачную, ясную, мотивированную) внутреннюю форму слова. «Имплицитные внутренние формы (мы считаем, что данное понятие, как и понятие эксплицитной внутренней формы, необходимо применять в единственном числе - О.М.) представлены, как правило, простыми словами, принадлежащими в большинстве своём к первозданной лексике. Исключая грамматические аспекты, можно утверждать, что непроизводным языковым единицам свойственна с точки зрения современного состояния языка произвольность плана выражения по отношению к плану содержания, относительная независимость выбора означающего от характера означаемого».

Языковед отмечает, что производные слова в основной своей массе обладают эксплицитной внутренней формой, так как они мотивированы уже своим внешним видом, словообразовательной структурой и определёнными морфемами. И далее: «Чем ниже словообразовательный уровень лексической единицы, тем более высокой степенью общности она обладает и тем ближе внутренняя её форма значению; и наоборот, одновременно с уменьшением экстенсионала понятия происходит не только увеличение его интенсионала, но и конкретизация соответствующей внутренней формы. Можно утверждать, что корневые слова в целом абстрактнее и богаче объёмом понятия, чем производные единицы, и вместе с тем беднее по содержанию, поскольку, как известно, объём и содержание понятия находятся в обратном отношении» .

Т.Р. Кияк тесно связывает понятия внутренней формы и лексического значения слова, указывая, что «внутренняя форма простых слов в основном ориентирует на их лексическое значение. Более того, с некоторой степенью условности можно утверждать, что в знакомом для участников коммуникации корневом слове внутренняя форма в виде составной части, как признак, как образ, включается в его лексическое значение. В этом можно усматривать определённое преимущество простых слов… Отметим, однако, что внутренняя форма непроизводных лексических единиц зависит от многих экстралингвистических факторов (состояния субъекта, его опыта, знаний, возраста и т. п.)…» . Другой учёный, Ю.С. Маслов, более полно характеризующий данное отличие, пишет: «Мотивировку слова, даже в тех случаях, когда она совершенно ясна и «прозрачна», следует строго отличать от концептуального значения. Мотивировка есть как бы способ изображения данного значения в слове, более или менее наглядный «образ» этого значения, можно сказать - сохраняющийся в слове отпечаток того движения мысли, которое имело место в момент возникновения слова. В мотивировке раскрывается подход мысли человека к данному явлению, каким он был при самом создании слова, и потому мотивировку иногда называют «внутренней формой слова», рассматривая её как звено, через которое содержание (= значение) слова связывается с его внешней формой - морфологической структурой и звучанием.

Отличие мотивировки от значения ясно видно в тех случаях, когда одно и то же значение мотивировано в разных языках (см. пример выше - О.М.) или в словах-синонимах одного языка по-разному… Вместе с тем нередко слова с разными значениями имеют одинаковую или очень сходную мотивировку. Например, белок, беляк (заяц), бельё, бельмо, белка, белуга мотивированы одним и тем же признаком белого цвета; русск. ценный и сербскохорв. иeнан мотивированы связью с ценой (сербскохорв. цeна), но значения у этих прилагательных почти противоположные - русское значит `имеющий большую цену", а сербскохорватское - `дешёвый, доступный по цене". Отмечено, что значение, которое слово могло бы иметь в соответствии со своей мотивировкой и словообразовательной структурой, почти всегда шире того, которое оно фактически имеет в языке. Так, слово молочник могло бы в принципе обозначать любой предмет, имеющий то или иное отношение к молоку или к чему-то похожему на молоко, фактически же это слово в литературном русском языке закрепилось только в значениях `небольшой сосуд для молока" и `торговец молоком" (словари соответственно выделяют два омонима); в некоторых говорах имеется еще молочник `одуванчик"; однако, например, бидон для молока, молокозавод, разные блюда, приготовленные на молоке, молочный буфет, грудного ребенка, Млечный путь и многое другое, что могло бы называться молочником, так не называют и никогда не называли» .

Т.Р. Кияк рассматривает внутреннюю форму как явление синхронное. Мы же придерживаемся противоположной точки зрения, т. к. любое слово, даже с современной позиции языка производное, с течением времени может стать непроизводным, что и усложнит выявление его внутренней формы. По этому поводу Ю.С. Маслов отмечает: «В процессе функционирования слова мотивировка имеет тенденцию забываться, утрачиваться. В результате мотивированное слово постепенно переходит в разряд немотивированных» .

Изучая эксплицитную внутреннюю форму, Т.Р. Кияк пишет: «Если приведённое понимание внутренней формы корневых слов может вызвать некоторые сомнения, то в группе производных единиц внутренняя форма обнаруживается сравнительно легко и однозначно. Такая внутренняя форма актуализируется посредством различных словообразовательных средств, в частности морфем. Но при этом не следует забывать, что словообразовательным формантом может быть лишь морфема, наделяющая слово новым значением, а не его оттенком, в том числе и нулевая морфема, обеспечивающая переход слова в другую часть речи…

Внутренняя форма производной лексической единицы определяется в первую очередь её морфемной структурой. В качестве языковых средств репрезентации морфем способны выступать или корневое слово, или субститут морфемы в виде словообразовательного форманта…» .

Несмотря на близкую связь, понятие внутренней формы следует отличать от понятия словообразовательного значения, ибо последнее является лишь частью первого. Кроме этого, словообразовательное значение может быть свойственно ряду слов с различными формантами, в то время как каждая внутренняя форма рассматривается индивидуально.

Подводя итог рассмотрению типов внутренней формы, Т.Р. Кияк приводит следующую классификацию: «Таким образом, по своим семантическим, когнитивным и словообразовательным характеристикам узуальные внутренние формы подразделяются на:

1) эксплицитные внутренние формы:

а) синтаксические (лексемные) - например, «вычислительная машина»,

б) производные (морфемные) - например, «быстрота», «учитель»,

в) переосмысленные внутренние формы - выражения, образованные путём «семантического словообразования» (термин Е.С. Кубряковой) - например, «палец» - технический термин от «палец» - общеупотребительное слово…

2) имплицитные внутренние формы, т. е. внутренние формы непроизводных единиц (например, общеупотребительные слова - «дом», «рука», «огонь»).

К числу весьма спорных вопросов относится проблема внутренней формы производных и сложных слов-интернационализмов… Думается, при этом целесообразно различать существование субъективированной (имплицитной) и полуэксплицитной внутренних форм. В последнем случае внутренняя форма легко выявляется посредством морфемного анализа интернационализма, рассматриваемого как производное слово» .

Как и многие языковые явления, внутренняя форма слов обусловлена экстралингвистическими факторами. В.В. Виноградов писал: «Внутренняя форма» слова, образ, лежащий в основе значения или употребления слова, могут уясниться лишь на фоне той материальной и духовной культуры, той системы языка, в контексте которой возникло или преобразовалось данное слово или сочетание слов. Выбор той или иной «внутренней формы» слова всегда обусловлен идеологически и, следовательно, культурно-исторически и социально» .

Уместно отметить специфику внутренней формы заимствованных слов. Л.А. Булаховский пишет о том, что «иностранные слова поступают в заимствующий их язык обыкновенно без внутренней формы и не этимологизируемыми или очень слабо этимологизируемыми (в смысле соотношения их к гнёздам)» . Этой же точки зрения придерживается и Ф.П. Филин, который указывает, что при этом «отсутствие «внутренней формы» не мешает слову выполнять свои функции» .

Следует также учитывать зависимость между внутренней формой слова и его лексическим значением: «…внутренние формы являются лишь посредниками между лексическим значением и материальной языковой оболочкой…

Исходя из этого, вряд ли есть основание утверждать, что внутренняя форма слова представляет собой языковую мотивированность (тем более все её разновидности). Правильнее рассматривать мотивированность как свойство внутренней формы, как результат её соответствия значению, а внутреннюю форму - как основу мотивированности лексической единицы» .

Таким образом, следующее понятие, которое мы рассмотрим, - это понятие мотивированности (мотивировки) слова. Данный термин чаще всего рассматривается как синоним лексемы «внутренняя форма слова» Изучая этот вопрос, Ю.С. Маслов пишет: «Составной частью внутреннего содержания многих слов является так называемая мотивировка - заключённое в слове и осознаваемое говорящими «обоснование» звукового облика этого слова, т. е. его экспонента, - указание на мотив, обусловивший выражение данного значения именно данным сочетанием звуков, как бы ответ на вопрос «Почему это так названо?» .

Как уже отмечалось выше, слова могут быть мотивированными с современной точки зрения и немотивированными на синхронном срезе, однако объясняемыми исторически.

«Мотивировка, опирающаяся на реальный мотивирующий признак, может быть названа реальной (сравн. приведённые примеры). В иных случаях встречается фантастическая мотивировка, отражающая мифические представления, поэтические вымыслы и легенды. Так, в ряде языков названия дней недели связаны с именами богов языческой мифологии… Наконец, есть примеры чисто формальной мотивировки: ясно, от какого слова образовано данное слово, но непонятно, почему. Сравн. такие названия, производные от имен собственных, как антоновка (яблоко), анютины глазки.

Разными могут быть и способы языкового выражения мотивирующего признака. «Звуковая материя» языка создаёт возможность «изобразительной мотивированности», позволяя в той или иной мере имитировать характерное звучание предмета. Так возникают звукоподражательные слова вроде … пинг-понг, мяукать, мычать, каркать, кудахтать, бренчать, хихикать и т. д. …

Значительно чаще, чем «изобразительная», встречается «описательная мотивированность», т. е. «описание» мотивирующего признака с помощью обычного (незвукоподражательного) слова. Это можно наблюдать 1) при употреблении слова в переносном значении, 2) в производных и сложных словах.. Переносное значение мотивировано сосуществующим с ним прямым (переносное «второй степени» - переносным «первой степени» и т. д.), как в словах окно, зелёный и др… Производные и сложные слова мотивированы связью с теми, от которых они образованы…

Мотивировка слова бывает связана с его эмоциональными коннотациями. Это проявляется в сознательном отталкивании от слов с «неприятной» мотивировкой» .

Д. =Н. Шмелёв указывает: «Семантическая структура слова не остаётся неизменной. С исчезновением некоторых значений, появлением новых изменяется соотношение между значениями слова…» . При обнаружении неясной внутренней формы необходимо прибегать к этимологическим исследованиям.

Р. =А. Будагов отмечает: «Трудным является вопрос, относящийся к разграничению внутренней формы слова и его этимологии. Этимология - установление происхождения слова и его генетических связей с соответствующими словами других родственных языков - понятие более широкое, чем внутренняя форма слова. Для этой последней более существенна образная структура слова, тогда как этимология охватывает все слова данного языка и более последовательно привлекает материалы других родственных языков. Проблема внутренней формы слова подчиняется проблеме этимологии слова, как частное общему. Во внутренней форме слова первоначальное его значение обычно как бы вытекает из самой структуры слова. Структура слова четко обрисовывает его первоначальное значение. В этимологии же вообще эти связи могут быть и более сложными. Поэтому внутренняя форма слова является лишь частным, наиболее простым и наглядным типом этимологии и этимологического значения…» .

Т. =Р. Кияк же отмечает, что «главное отличие … между внутренней формой и этимологией состоит в том, что последняя рассматривается преимущественно гипостазировано, безотносительно к синхронному состоянию лексического значения, в то время как внутренняя форма, будучи имманентно присущей каждому слову, для носителя не всегда имеет скрытый характер, несмотря на возможное субъективирование её оттенков, особенно в случае восприятия или интерпретирования априори … можно также утверждать о существовании этимологической внутренней формы слова, обнаруживаемой посредством специальных исследований на определённом этапе развития языка ad hoc, и узуальной внутренней формы лексической единицы, функционирующей сегодня в языке» .

Изучая вопросы внутренней формы слова, В. =Г. Варина в своей статье «Лексическая семантика и внутренняя форма языковых единиц» даёт следующие выводы:

1. Внутренняя форма лексических единиц может быть определена как признак номинации, выражаемый словом и входящий в качестве особого компонента в состав лексического значения слова.

2. Внутренняя форма как основание номинации представляет собой синхронное явление в отличие от этимона, относящегося к диахроническому аспекту языка.

3. Сферой обнаружения внутренней формы слов будет в основном сфера так называемых «переносных» значений. В связи с этим необходимо, однако, сделать одну оговорку. Иногда в лингвистической литературе можно встретить высказывания, согласно которым внутренняя форма слова «совпадает с «главным» значением» или, иначе говоря, с «первичной семантической функцией слова» (Курилович 1962:247). Такая формулировка является, на наш взгляд, слишком общей. Более точным было бы, по-видимому, рассматривать в качестве внутренней формы не всё прямое (или главное) значение слова, которое состоит из комплекса семантических компонентов, а отдельные компоненты этого комплекса прямого значения, перенесённые в другую денотативную область. Перенесение в другую область номинации, а также отделение от всего комплекса признаков первичной номинации связано с некоторым видоизменением переносимых признаков.

4. Внутренняя форма в качестве компонента семантической структуры слова не всегда нейтральна по отношению к этой структуре в целом. Будучи динамическим компонентом значения, внутренняя форма в некоторых случаях выдвигается на первый план и обусловливает семантику слова. С этим связана её роль в синонимических отношениях лексических единиц и её значимость в полисемантической структуре слова.

5. В качестве компонентов значения признаки номинации многообразны, что даёт повод для их классификации. Одним из оснований такой классификации может быть разграничение их под углом зрения объективного и субъективного факторов. Классификация признаков номинации, в том числе и с этой точки зрения, может представить интерес для изучения семантики разных языков как в плане общих, так и различительных черт.

6. Случаи проявления внутренней формы при функционировании языка требуют специального изучения. К ним следует отнести прежде всего ситуации соприкосновения разных языков, которые возникают в первую очередь в процессе перевода, а также изучении иностранных языков» .

Анализируя сказанное В.Г. Вариной, хочется отметить, что мы согласны с большинством её положений. Однако не будет лишним сделать и следующие замечания:

1. Как уже отмечалось выше, мы рассматриваем внутреннюю форму слова как явление диахроническое.

2. Мы не считаем «переносное» значение слова основной сферой реализации его внутренней формы.

А также признак, положенный в основу номинации при образовании нового лексического значения слова. Таким образом, внутренняя форма слова указывает на причину, по которой данное значение оказалось выраженным именно данным сочетанием звуков .

Признак, лежащий в основе номинации, не обязательно является существенным; он может быть попросту ярким, бросающимся в глаза. Этим объясняется тот факт, что в разных языках одно и то же явление может быть названо на основе выделения различных признаков, ср. рус. портной от порты "одежда" , нем. Schneider от schneiden "резать" , болг. шивач от шия "шить" .

Учение о внутренней форме слова связано с именами В. фон Гумбольдта и А. А. Потебни (последний, как и его последователи, понимал внутреннюю форму расширительно, признавая её не только в отдельном слове, но и в художественном произведении в целом ), а позднее было развито сторонниками неогумбольдтианства : Л. Вайсгербером , Э. Сепиром , Б. Уорфом .

В диахронии

Соотнесённость составляющих слова с другими существующими в языке единицами может быть обусловлена :

В ходе исторических изменений в языке внутренняя форма слова может быть затемнена или полностью утрачена. Утрата внутренней формы происходит вследствие :

утраты производящего слова (так, исчезновение в русском языке слова коло "колесо" привело к потере внутренней формы первоначально уменьшительного слова кольцо и слова около , буквально означавшего "вокруг" );
утраты предметом признака, характерного для него ранее и послужившего основой номинации (рус. мешок более не связывается со словом мех );
значительных фонетических изменений облика слов в истории языка (к примеру, в сознании современных говорящих не связываются восходящие к одному корню слова коса и чесать , городить и жердь ).

Воссозданием утраченной внутренней формы слов занимается этимология , изучением экспрессивно окрашенных внутренних форм, оставшихся незатемнёнными и входящих в коннотацию лексемы (рус. осёл "упрямо-глупый человек" , тащиться "двигаться медленно и с трудом" ), - лексикология и стилистика .

В стилистике

В стилистике принято иное понимание термина «внутренняя форма слова»: под ним подразумевается внутренняя образность слова или словосочетания - созначения, возникающие при его контекстуальном употреблении благодаря различной предметной и системной отнесённости слова (или словосочетания) в целом и его отдельных частей .

Примечания

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Внутренняя форма слова" в других словарях:

Внутренняя форма слова - «ВНУТРЕННЯЯ ФОРМА СЛОВА» название книги Г Г. Шпета «Внутренняя форма слова: Этюды и вариации на темы Гумбольдта» (М., 1927); и одновременно центральное понятие, используемое им для обозначения существенно смысловых связей и отношений.… … Энциклопедия эпистемологии и философии науки

Форма слова, отражающая его мотивированность другими языковыми элементами и поэтому объясняющая его смысловую структуру. Внутренняя форма слова семьдесят ясна, т. к. опирается на слова семь и десять, внутренняя форма слова брак (супружество) в… … Большой Энциклопедический словарь

Форма слова, отражающая его мотивированность другими языковыми элементами и поэтому объясняющая его смысловую структуру; признак, положенный в основу номинации при образовании нового лексического значения слова. Внутренняя форма слова «семьдесят» … Энциклопедический словарь

внутренняя форма слова - Мотивировка лексического значения слова его словообразовательной и семантической структурой.Так, слово учитель сохраняет внутреннюю форму, его лексическое значение мотивировано. Его словообразовательная структура подсказывает, что это слово… … Словарь лингвистических терминов Т.В. Жеребило

Внутренняя форма слова - Внутренняя форма слова семантическая и структурная соотнесённость составляющих слово морфем с другими морфемами данного языка; признак, положенный в основу номинации при образовании нового лексического значения слова. В. ф. с. мотивирует… … Лингвистический энциклопедический словарь

внутренняя форма слова - 1. Характер связи звукового состава слова и его первоначального значения, семантическая или структурная соотнесенность составляющих его морфем с другими морфемами данного языка. 2. Способ мотивировки значения в данном слове … Толковый переводоведческий словарь

внутренняя форма слова - Соотнесенность морфемного состава слова и его значения с морфемным составом и значением других слов данного языка … Термины и понятия лингвистики: Лексика. Лексикология. Фразеология. Лексикография

Морфонологический состав основы, указывающий па мотивированную связь ее звучания с данным значением. Подснежник (цветок, появляющийся ранней весной чуть ли не из под снега). Огород (связь с понятием “огородить”). Сад (то, что посажено; ср.: роща… … Словарь лингвистических терминов

Внутренняя форма в языкознании: внутренняя форма слова семантическая или структурная соотнесённость морфем слова с другими морфемами данного языка; внутренняя форма языка по В. фон Гумбольдту: система понятий, отражающая… … Википедия

Морфемное строение слова в соотнесении с его значением. Внутренняя форма слова отражает его первоначальную семантическую и формальную мотивировку, которая, однако, со временем может стираться из за утраты мотивирующего слова (портной, в сознании… … Справочник по этимологии и исторической лексикологии