16 мая исполняется 108 лет со дня рождения известной советской поэтессы Ольги Берггольц . Ее называли «блокадной Мадонной» и «музой осажденного Ленинграда», так как во время ВОВ она работала в Доме Радио, и ее голос во многих вселял надежду и веру в спасение. Это ей принадлежат строки, высеченные на граните Пискаревского мемориала: «Никто не забыт, и ничто не забыто». Поэтессе довелось пережить смерть близких, репрессии, блокаду, войну и уйти из жизни в мирное время, в полном одиночестве и забвении.

Ольга родилась в 1910 г. в Петербурге в семье врача-хирурга. Стихи она начала писать в детстве, а с 15 лет активно публиковалась. Когда Корней Чуковский впервые услышал ее стихи, сказал: «Ну какая хорошая девочка! Товарищи, это будет со временем настоящий поэт».

В литературном объединении рабочей молодежи «Смена» Ольга познакомилась с молодым поэтом Борисом Корниловым и вышла за него замуж, а вскоре у них родилась дочь Ирина. После окончания филологического факультета Ленинградского университета Ольга работала корреспондентом в газете «Советская степь» в Казахстане, куда ее направили по распределению. В это же время распался ее брак с Корниловым. А в жизни Берггольц появился другой мужчина – однокурсник Николай Молчанов. В 1932 г. они поженились, и у них родилась дочь Майя.

И тут на семью обрушились несчастья, которые с тех пор словно преследовали Ольгу Берггольц. В 1934 г. умерла дочь Майя, а еще через 2 года – Ирина. В 1937 г. Бориса Корнилова объявили врагом народа по нелепому поводу, а Ольгу как его бывшую жену «за связь с врагом народа» исключили из Союза писателей и уволили из газеты. Вскоре Бориса Корнилова расстреляли, только в 1957 г. признали, что его дело было сфальсифицировано. Лидия Чуковская писала, что «беды ходили за ней по пятам».

В 1938 году Ольгу Берггольц арестовали по ложному доносу как «участницу троцкистско-зиновьевской организации и террористической группы». В тюрьме она потеряла еще одного ребенка – ее постоянно били, требуя признаний в причастности к террористической деятельности. После этого она больше не могла стать матерью. Только в июле 1939 г. ее освободили за отсутствием состава преступления.

Спустя месяцы Ольга писала: «Я еще не вернулась оттуда. Оставаясь одна дома, я вслух говорю со следователем, с комиссией, с людьми – о тюрьме, о постыдном, состряпанном «моем деле». Все отзывается тюрьмой – стихи, события, разговоры с людьми. Она стоит между мной и жизнью… Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в нее, гадили, потом сунули ее обратно и говорят: «Живи». Пророческими оказались ее строки:
А уж путь поколения
Вот как прост –
Внимательно погляди:
Позади кресты.
Кругом – погост.
И еще кресты – впереди…

В 1941 г. началась Великая Отечественная война, а в начале 1942 г. ее муж погиб. Ольга осталась в блокадном Ленинграде и работала на радио, став голосом осажденного города. Именно тогда ее поэтический талант проявился в полную силу. Многим людям она дарила надежду, поддерживала и спасала. Ее называли поэтом, олицетворяющим стойкость и мужество ленинградцев, «блокадной Мадонной», «музой блокадного Ленинграда». Это она стала автором строк про «сто двадцать пять блокадных грамм, с огнем и кровью пополам».

Но после войны поэтесса снова оказалась в опале: ее книги изъяли из библиотек из-за того, что она общалась с неугодной властям Анной Ахматовой, и из-за «зацикленности автора на уже решенных партией вопросах о репрессиях». Ольга чувствовала себя сломленной и разбитой, в 1952 г. она даже попала в психиатрическую лечебницу из-за появившейся еще до войны алкогольной зависимости.

Имя Ольги Берггольц знает каждый житель нашей огромной страны, особенно петербуржцы. Ведь она не просто русский поэт, она является живым символом блокады Ленинграда. Многое пришлось пережить этой сильной женщине. Ее краткая биография будет освещена в статье.

Детство и юность

Родилась Берггольц Ольга Федоровна поздней весной 1910 года в Санкт-Петербурге. Ее отец Федор Христофорович был хирургом. Также у Ольги была младшая сестра Мария. После революции семья Берггольцев переехала в Углич, поскольку в Петрограде было неспокойно. Отец семейства участвовал в боевых действиях. Мать Мария Тимофеевна вместе с дочерьми два с лишним года жила в бывшем Богоявленском монастыре. Уже в старости Ольга с душевной теплотой вспоминала те времена и то беспокойство, с каким они уезжали обратно в Петроград после возвращения отца с войны.

Жили Берггольцы на самой окраине Невской заставы. В 1926 году Ольга окончила трудовую школу. За год до этого в одном из литературных объединений встретила Бориса Корнилова, поэта и своего будущего мужа. Вместе с ним она училась в Институте истории искусств.

Именно с Корниловым связана одна из трагедий нелегкой жизни поэтессы. В 1928 году они поженились, через несколько месяцев у супругов родилась дочь Ирина. Девочка умерла в возрасте восьми лет от болезни сердца. Самого Бориса в феврале 1938 года расстреляли по надуманному обвинению.

1930-е годы

С 1930 года училась на филфаке Ленинградского университета. Ездила на практику во Владикавказ, где провела половину лета и осень, работая в газете "Власть труда".

В этом же году она развелась с Б. Корниловым и вышла замуж за Николая Берггольц, биография которой наполнена трагическими событиями, пережила и своего второго мужа. Он умер в 1942 году в Ленинграде от голода.

После окончания университета по распределению отправляется в Казахстан, где работает в газете "Советская степь" корреспондентом. После возвращения в Ленинград до 1934 года работала в газете "Электросила".

В 1932 году у Ольги и Николая родилась дочь Майя, но и это материнство оказалось трагичным. Малышка умерла через год.

В 1934 году поэтессу приняли в Союз писателей, откуда несколько раз исключали, а затем снова восстанавливали.

В декабре 1938 года Берггольц Ольга была арестована по обвинению в связях с врагами народа. На момент задержания она была беременна. Но и это не помешало ее мучителям проводить пытки. После всех побоев поэтесса в тюремной больнице родила мертвого ребенка.

Через полгода после ареста она была отпущена на свободу и полностью реабилитирована.

Годы Великой Отечественной войны

В 1940 году вступила в ВКП(б). Известие о начале войны застало Ольгу в Ленинграде. Она тут же пришла в местное отделение Союза писателей и предложила свою помощь. В. Кетлинская, руководитель отделения, отправила Берггольц Ольгу на радио. На протяжении всей блокады тихий голос поэтессы поддерживал в ленинградцах победный дух, ее стихи вселяли надежду.

Именно Берггольц стала олицетворением стойкости блокадников. В ноябре 1941 года ее вместе с болеющим мужем готовили к эвакуации, но Молчанов скончался, и Ольга решила разделить участь горожан, оставшись в Ленинграде. Здесь родились ее лучшие произведения. "Ленинградская поэма" Ольги Берггольц посвящена защитникам города и мужественным его жителям.

В конце 1942 года она смогла побывать в Москве. В те дни поэтесса отчаянно скучала о своем родном городе и всей душой стремилась обратно. Никакие благости в виде горячей еды, ванны и прочего не могли остановить ее.

Именно Берггольц Ольга Федоровна сообщила ленинградцам в 1943 году радостную новость о

Летом 1942 года поэтесса получила После окончания войны именно ее слова были высечены на гранитной плите мемориального кладбища: "...никто не забыт и ничто не забыто".

Последние годы жизни

В 1949 году вышла замуж в третий раз. Избранником Ольги стал Георгий Макогоненко, литературовед и критик. В послевоенное время поэтесса много работала, ездила в командировки. После поездки в Севастополь написала трагедию "Верность".

В 1951 году Берггольц Ольга была удостоена Государственной премии СССР. Горькими стихами встретила смерть И. В. Сталина.

В 1962 году она разводится с Макогоненко. Последние годы жизни, по сути, прошли в одиночестве. Рядом была только ее сестра Мария, которая помогала во всем и всегда.

Смерть

Похоронена была на хотя изначально планировалось, что гроб с телом отвезут на Пискаревское. У многих горожан не получилось попрощаться с любимой поэтессой, поскольку некролог был напечатан в газете лишь в день захоронения.

Власти сделали так, чтобы не было у гроба много народа, боялись речей, ведь столько зла они причинили Берггольц. В итоге добились чего хотели. С речью выступила Е. Серебровская, которую Ольга терпеть не могла за подлость и постоянные доносы на писателей и поэтов. Д. Гранин, вспоминая о дне прощания с Берггольц, говорил, что это были трусливые похороны, вместо печали и благодарной памяти поэтессе досталась лишь злоба ее недоброжелателей.

Творчество

Первое стихотворное произведение было напечатано в 1925 году. Изначально Ольга Берггольц, биография которой довольно трагична, позиционировала себя детским поэтом. Она получала похвалу от К. Чуковского.

Военные годы все изменили в ее жизни. Именно тогда она нашла себя и пошла по правильному творческому пути. Ольга Берггольц, стихи о войне которой дарили надежду и веру, стала символом непобедимости.

Среди ее лучших произведений "Февральский дневник", "Ленинградская поэма", "Дневные звезды". После смерти были опубликованы дневники поэтессы, которые представляют огромную ценность и хранят множество счастливых и болезненных воспоминаний.

Имя: Ольга Берггольц (Olga Berggolts)

Возраст: 65 лет

Место рождения: Санкт-Петербург

Место смерти: Ленинград, Россия

Деятельность: поэтесса, прозаик, журналист

Семейное положение: была замужем

Ольга Берггольц - биография

"Говорит Ленинград! У микрофона поэтесса Ольга Берггольц..." Тысячи ленинградцев ждали эти слова каждый день. Они знали: если Ольга в эфире, значит, город не сдался.

Ольга Берггольц - детство

Мама воспитывала Олю и Машу тургеневскими девушками. Прививала им любовь к поэзии, нанимала гувернанток. Мечтала, что ее девочки поступят в институт благородных девиц. Однако революция разрушила все планы. Муж отправился воевать, а семья переехала из Петрограда в Углич - там было безопаснее. Беззаботная жизнь закончилась.

Любовь к поэзии - вот и все, что осталось у Ольги от счастливого детства. Девочка рано начала сочинять стихи. Робко записывала их в дневник, а потом осмелилась - отнесла в редакцию газеты. В 1925 году «Красный ткач» напечатала первое в своей биографиии стихотворение юного автора Ольги Берггольц. А уже через год сам заявил: "Она станет настоящей поэтессой!"

Ольга Берггольц - биография личной жизни

Вскоре у 18-летней Ольги появился преданный слушатель - поэт Борис Корнилов. Девушка вышла за него замуж, а через девять месяцев, в 1928 году, родила дочь Ирочку. Ребенок так вдохновил Берггольц, что она стала писать стихи для детей.

Замужество было ошибочным - Ольга поняла это, когда встретила Николая Молчанова. После череды скандалов Берггольц рассталась с первым мужем и вышла замуж за Николая. Как же она его любила! Никто и никогда не относился к ней так нежно и всепрощающе. Только он мог закрывать глаза на ее мимолетные интрижки с коллегами, потому что знал: она вернется в лоно семьи. Муж поддерживал Ольгу и на литературном поприще. Вместе с ней радовался успехам - выходу в 1930-х годах сборника рассказов «Ночь в Новом мире», сборника стихов и очерков.

В 1932 году у пары родилась дочь Майя. Николай с Ольгой души не чаяли в малышке. Наслаждались счастливым временем, словно предчувствуя, что скоро оно закончится.

Ольга Берггольц - страшная потеря

Когда Майе исполнился годик, ее не стало. Родители были безутешны, особенно Ольга. А еще через три года от порока сердца умерла старшая дочь Ирочка. Ей было семь лет. Девочка уходила тяжело, держа мать за руку. Ольга запомнила эти минуты на всю жизнь. После потери дочерей ее накрыло чувство вины: она осознала, как мало дарила им тепла и любви. Коля помогал как мог - был все время рядом, успокаивал: «У нас обязательно еще будут дети!» Не обманул - спустя год Ольга снова была беременна.

13 декабря 1938 года Берггольц занималась повседневными делами, когда за ней пришли. «Вы обвиняетесь в связи с врагами народа и в подготовке терактов», - огорошили поэтессу. Оказалось, Ольгу под пытками оклеветал друг семьи. Женщину на шестом месяце беременности арестовали с единственной целью - выбить из нее «правду». Начали с запугивания, потом перешли к побоям. Били в живот, а Ольга, стиснув зубы, молчала...

Вернувшись в камеру после очередных побоев, она поняла: ребенка больше нет. Во врачебной помощи ей отказали, и еще почти два месяца Берггольц носила мертвый плод. Сжалились, только когда нашли ее на полу в луже крови. «Вы, голубушка, еле выжили, чудом не произошло заражения», - сказали врачи. А еще предупредили: иметь детей она больше не сможет.

Не добившись от поэтессы признаний, в июле 1939-го ее выпустили. В своем дневнике Ольга записала: «Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в нее, гадили, потом сунули ее обратно и говорят: "Живи!"» Но, как жить дальше, она не знала...

Ольга была растоптана. Единственный человек, который остался рядом, -Николай. Он ее не предал, даже когда ему предложили отказаться от жены, врага народа. Положил на стол партбилет и сказал: «Это не по-мужски».

Удивительно, но выжить Берггольц помогла начавшаяся в 1941 году война. Конечно, сначала был страх. «Знаю, что скоро опять прилетят немцы. Ноги дрожат, руки леденеют...» - писала Ольга в своем дневнике. Но потом поняла: она нужна своему городу. Поэтесса отправилась в радиокомитет и предложила помощь. Ее усадили у микрофона, и каждый день она выходила на связь с ленинградцами. «Что может враг? Разрушить и убить. И только-то. А я могу любить...» - звучал ее голос из радиоприемников в тысячах квартир. Она была надеждой на то, что Ленинград выстоит Не было дня, чтобы Ольга не появилась у микрофона. Даже когда умер любимый муж.

Николай страдал тяжелой формой эпилепсии, приобретенной во время военной службы. Несмотря на это, он вновь отправился на фронт. Назад его привезли с дистрофией, и вскоре мужчина скончался от голода. Пойти на похороны Ольга не смогла: у нее просто не было сил. От голода стала пухнуть и сама Берггольц. У нее вздулся живот, который по ошибке женщина приняла за беременность. Увы, чуда не произошло.

Она стала писать, выплескивая на бумагу всю свою боль и отчаяние. В 1942 году вышли ее лучшие поэмы о тех, кто защищал родину, - «Ленинградская поэма» и «Февральский дневник». А 18 января 1943 года именно Ольга Берггольц сообщила ленинградцам о том, что блокадное кольцо прорвано.

«Никто не забыт и ничто не забыто» - высекли после войны слова поэтессы на гранитной стене Пискаревского кладбища. Сама Берггольц выжила. Закончила войну с медалью «За оборону Ленинграда» и надеялась, что впереди ее ждет пусть не счастливая, но хотя бы спокойная жизнь.

Прийти в себя после смерти мужа помог коллега, сотрудник радиокомитета Георгий Макогоненко. Он вернул ее к жизни, а она вышла за него замуж. По сути, это был обман - на самом деле Ольга продолжала любить своего Колю...

Послевоенное время не принесло успокоения: поэтессу обвинили в дружбе с опальной Ахматовой, упрекали в том, что в ее военных стихах слишком много горечи и страданий. Книгу «Говорит Ленинград», выпущенную после войны, изъяли из библиотек. Ольгу не раз вызывали на допросы, поэтому, чтобы не привлекать внимание органов, она прятала свои рукописи и дневники. И всегда носила в сумочке зубную щетку и запасные чулки - понимала, что арестовать могут в любой момент.

Когда наступила оттепель, стало легче. Стихи и прозу Ольги Берггольц вновь начали печатать. В 1952 году вышел цикл стихотворений о Сталинграде, а в 1960-м - «Дневные звезды». Казалось, все налаживается, но это была иллюзия. Оттепель закончилась, и опять пришли цензоры, а Берггольц попала под прицел властей.

Чтобы забыться, она начала выпивать. Только в затуманенном состоянии ее мозг и душа могли отдохнуть. Георгий, несмотря на то, что жену любил, не мог позволить, чтобы рядом с ним была пьющая женщина с не самой лучшей репутацией. Развод был неминуем.

Ольга Берггольц - мечты о смерти

«Моя жизнь закончилась», - эта мысль, словно набат, била в голове Ольги. Она хотела наложить на себя руки, но боялась причинить боль матери. Та вместе с дочерью Машей все время была рядом и поддерживала как могла. И тогда Берггольц решила уничтожать себя медленно. Она вновь начала пить - знала, что с одной почкой при таком образе жизни долго не протянет. Все чаще поэтессу забирала скорая, врачи то и дело повторяли, что однажды они не успеют ее спасти. А она только об этом и мечтала...

Все случилось 13 ноября 1975 года. Ольге Федоровне было 65 лет. Некролог в газете вышел только в день похорон, поэтому многие горожане просто не успели проводить поэтессу в последний путь. Еще при жизни Берггольц просила похоронить ее на Пискаревском кладбище. Там покоились сотни тысяч погибших ленинградцев, там лежал ее Коленька... Но власти и после смерти не пожелали оставить ее в покое - сделали так, как посчитали нужным. Ольга Берггольц была погребена на Литераторских мостках Волковского кладбища.

Департамент образования гор. Москвы

Государственное образовательное учреждение

среднего профессионального образования

Колледж Автоматизации и Информационных Технологий №20

Реферат

по дисциплине «Русский язык и культура речи»

Поэтесса Ольга Берггольц.

Свидетелница Великой Отечественной Войны.

Выполнил:

студент группы П-21

Бородавкин О.М.

Проверила:

Преподаватель

Алёхина О. В.

Вступление……………………………………………………………….…3

Биография Ольги Берггольц…………………………………………….…3

Поэтесса в годы Великой Отечественной войны………………………...5

Значение творчества в русской литературе……………………………..10

Библиография……………………………………………………………..11

Приложение 1. Ольга Берггольц, фотографии военных лет…………..12

Приложение 3. Основные произведения Ольги Берггольц…………….14

Приложение 4. Сложный план…………………………………………...16

Вступление

Ольга Бергголь была смелой женщиной, пережившей блокаду Ленинграда,

смерть дочерей. Была знаменитой поэтессой «Муза блокадного города», написавшей множество произведений, вселявших в сердца людей и помогавших жить.

"Никто не забыт и ничто не забыто"

Биография Ольги Берггольц

Российская писательница, поэтесса. Ольга Федоровна Берггольц родилась 16 мая (по старому стилю - 3 мая) 1910 года в Петербурге, в семье заводского врача, жившего на рабочей окраине Петербурга в районе Невской заставы. Мать - Мария Тимофеевна Берггольц, младшая сестра - Мария.

В 1924 году в заводской стенгазете были опубликованы первые стихи Ольги Берггольц. В 1925 году Ольга Берггольц вступила в литературную молодежную группу "Смена", а в начале 1926 года познакомилась там с Борисом Петровичем Корниловым (1907-1938) - молодым поэтом, незадолго до этого приехавшим из приволжского городка и принятым в группу. Через некоторое время они поженились, родилась дочь Ирочка. В 1926 году Ольга и Борис стали студентами Высших государственных курсов искусствоведения при Институте истории искусств. Борис на курсах не задержался, а Ольга несколько лет спустя была переведена в Ленинградский университет. В 1930 году Ольга Берггольц окончила филологический факультет Ленинградского университета и по распределению уехала в Казахстан, где стала работать разъездным корреспондентом газеты "Советская степь". В это же время Берггольц и Корнилов развелись ("не сошлись характерами") и Ольга вышла замуж за Николая Молчанова, с которым училась вместе в университете. (Сборник статей "Вспоминая Ольгу Берггольц") Вернувшись из Алма-Аты в Ленинград, Ольга поселилась вместе с Николаем на улице Рубинштейна, 7 - в доме, называвшемся "слезой социализма". Тогда же была принята на должность редактора "Комсомольской страницы" газеты завода "Электросила", с которой сотрудничала в течении трех лет. Позднее работала в газете "Литературный Ленинград". Через несколько лет умерла младшая дочь Ольги Берггольц - Майя, а спустя два года - Ира. В декабре 1938 года Ольгу Берггольц по ложному обвинению заключили в тюрьму, но в июне 1939 года выпустили на свободу. Беременная, она полгода провела в тюрьме, где после пыток родила мертвого ребенка. В декабре 1939 года она писала в своем тщательно скрываемом дневнике: "Ощущение тюрьмы сейчас, после пяти месяцев воли, возникает во мне острее, чем в первое время после освобождения. Не только реально чувствую, обоняю этот тяжелый запах коридора из тюрьмы в Большой Дом, запах рыбы, сырости, лука, стук шагов по лестнице, но и то смешанное состояние... обреченности, безвыходности, с которыми шла на допросы... Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в нее, гадили, потом сунули ее обратно и говорят: "живи". (С. Шульц, "Главная улица Санкт-Петербурга"; "Наука и жизнь", 2001). В годы блокады 1941-1943 годов Ольга Берггольц находилась в осажденном фашистами Ленинграде. В ноябре 1941 ее с тяжело больным мужем должны были эвакуировать из Ленинграда, но Николай Степанович Молчанов умер и Ольга Федоровна осталась в городе. "В.К.Кетлинская, руководившая в 1941 Ленинградским отделением Союза писателей, вспоминала, как в первые дни войны к ней пришла Ольга Берггольц, Оленька, как ее все тогда называли, видом - еще очень юное, чистое, доверчивое существо, с сияющими глазами, "обаятельный сплав женственности и размашистости, острого ума и ребячьей наивности", но теперь - взволнованная, собранная. Спросила, где и чем она может быть полезна." Кетлинская направила Ольгу Берггольц в распоряжение литературно-драматической редакции ленинградского радио. Спустя самое недолгое время тихий голос Ольги Берггольц стал голосом долгожданного друга в застывших и темных блокадных ленинградских домах, стал голосом самого Ленинграда. Это превращение показалось едва ли не чудом: из автора мало кому известных детских книжек и стихов, про которые говорилось "это мило, славно, приятно - не больше", Ольга Берггольц в одночасье вдруг стала поэтом, олицетворяющим стойкость Ленинграда." (Сборник "Вспоминая Ольгу Берггольц"). В Доме Радио она работала все дни блокады, почти ежедневно ведя радиопередачи, позднее вошедшие в ее книгу "Говорит Ленинград". Ольга Берггольц была награждена орденом Ленина, орденом Трудового Красного Знамени и медалями. Умерла Ольга Федоровна Берггольц 13 ноября 1975 в Ленинграде. Похоронена на Литераторских мостках. Несмотря на прижизненную просьбу писательницы похоронить ее на Пискаревском мемориальном кладбище, где высечены в камне ее слова "Никто не забыт и ничто не забыто", "глава" Ленинграда г.Романов отказал писательнице. В 1936 года Б.П.Корнилов был исключен из Союза писателей, а 19 марта 1937 года арестован. Официальной датой смерти первого мужа Ольги Берггольц считается 21 ноября 1938 года, но место его захоронения неизвестно. "20 февраля 1938 года Выездной сессией Военной Коллегии Верховного Суда СССР под председательством корвоенюриста Матулевича Корнилов был приговорен к исключительной мере наказания. В приговоре содержится следующая формулировка: "Корнилов с 1930 г. являлся активным участником антисоветской, троцкистской организации, ставившей своей задачей террористические методы борьбы против руководителей партии и правительства". Приговор приведен в исполнение 20 февраля 1938 г. в Ленинграде." (Константин Поздняев, "Расстрел по лимиту. Мифы и правда о трагической гибели Бориса Корнилова"; "Литературное Обозрение", 1993) 20 лет имя поэта Бориса Корнилова было под запретом. Книги его внесли в список подлежащих изъятию, и только "Песня о встречном" ("Нас утро встречает прохладой, Нас ветром встречает река..."), написанная им в содружестве с Дмитрием Шостаковичем к кинофильму "Встречный", продолжала жить, но имя поэта-"врага народа" не сообщалось. 5 января 1957 года Борис Петрович Корнилов был реабилитирован ("за отсутствием состава преступления").

Поэтесса в годы Великой Отечественной Войны

Ольгу Берггольц называли и называют “музой блокадного города”. Это очень высокая и почетная аттестация. И вполне заслуженная. Блокадные стихи Берггольц появились в тоненьком сборнике “Ленинградская поэма” еще в блокаду. Именно с тех пор запечатлелись в памяти пронзительные в своей простоте строки:

Был день как день.
Ко мне пришла подруга,
не плача, рассказала, что вчера
единственного схоронила друга,
и мы молчали с нею до утра.
Какие ж я могла найти слова?
Я тоже ленинградская вдова.
Мы съели хлеб,
что был отложен на день,
в один платок закутались вдвоем,
и тихо-тихо стало в Ленинграде.
Один, стуча, трудился метроном...

От этих строк и сейчас мороз по коже. Все узнаваемо, все так и было - кроме одной, пожалуй, детали: метронома. Значение этой подробности блокадного быта, пожалуй, преувеличено в позднейших воспоминаниях. Никакого метронома в квартирах рядовых ленинградцев не было слышно. Большинство домашних радиоточек было реквизировано или по крайней мере отключено. Где-то они, конечно, сохранялись - в том числе, вероятно, и у постоянного сотрудника блокадного радио поэта Ольги Берггольц: это была не привилегия, а производственная необходимость. Кстати, при всем при том сами-то радиопередачи летели в эфир не напрасно: услышанное где-нибудь на работе, на дежурстве потом передавалось из уст в уста, пересказывалось, помогало жить.

А стихи запоминались наизусть:

Вставал рассвет балтийский ясный,
когда воззвали рупора:
“Над нами грозная опасность.
Бери оружье, Ленинград!”
А у ворот была в дозоре
седая мать двоих бойцов,
и дрогнуло ее лицо,
и пробежал огонь во взоре.
Она сказала: “Слышу, маршал.
Ты обращаешься ко мне.
Уже на фронте сын мой старший,
и средний тоже на войне.
А младший сын со мною рядом,
ему семнадцать лет всего,
но на защиту Ленинграда
я отдаю теперь его... ”

Блокадные стихи Берггольц можно цитировать бесконечно. Но в них - еще не вся Берггольц. В другие, “оттепельные” годы люди читали друг другу, передавали из уст в уста совсем иные стихи:

Нет, не из книжек наших скудных,
подобья нищенской сумы,
узнаете о том, как трудно,
как невозможно жили мы.
Как мы любили - горько, грубо.
Как обманулись мы, любя,
как на допросах, стиснув зубы,
мы отрекались от себя.

И равнодушны наши книги,
и трижды лжива их хвала.

И, может быть, самая поразительная строка - набранная курсивом дата: 22.V - 24.V. 1941. “Мы о многом в пустые литавры стучали, мы о многом так трудно и долго молчали”, - писал Владимир Луговской, поэт тоже замечательный. И стихотворение, из которого эти строки взяты, - “В сельской школе” - одно из лучших в период его последнего творческого взлета. И все-таки это - 1956 год, “оттепель”. А стихи Берггольц написаны задолго до всех “оттепелей” и тем более перестроек. В самый канун войны. Прошел всего месяц - и вырвались из-под пера совсем другие строки, теперь они напечатаны рядом, на обороте того же книжного листа:

Мы предчувствовали полыханье
Этого трагического дня.
Он пришел. Вот жизнь моя, дыханье.
Родина, возьми их у меня!..
Я люблю Тебя любовью новой,
горькой, всепрощающей, живой,
Родина моя в венце терновом,
с темной радугой над головой...

Товарищ юный, храбрый и веселый,
тебя зовет Великая Война, -
так будь же верен стягу Комсомола
и двум его прекрасным орденам...
И главная - незыблемая - верность
непобедимой Партии своей.
На первый зов ее, на самый первый
вперед за ней, всегда вперед за ней!

Качество стихов, уровень их литературной отделки могут быть различны - одно складывалось, возможно, месяцами и годами, другое выплеснулось на бумагу спонтанно, в ответ на требование момента. Но нет ощущения, что одно писалось “для себя”, а другое - “для газеты”, “для цензора” или просто “потому, что так надо”. Даже вообразить такое в отношении Берггольц было бы немыслимым цинизмом. Такое было время. Оно испытывало не только блокадным холодом и голодом. Оно в буквальном смысле испытывало душу на разрыв. И каждый пишущий переживал это испытание по-своему. Кто-то приспосабливался, кто-то замолкал, кто-то продолжал работать, гоня от себя “неудобные” мысли, боясь не только реальных житейских неприятностей, но и - инстинктивно - разрушительного внутреннего раздвоения. У Берггольц раздвоения, распада личности не ощущается. Взаимоисключающие, казалось бы, стихи отнюдь не перечеркивают друг друга, наоборот: каким-то непостижимым образом даже самые риторичные, безнадежно, казалось бы, устаревшие для сегодняшнего дня строки обретают в этом противостоянии некую новую драматичность и остроту. Слово “Колыма” мы запомнили много раньше, чем поняли, что изначально это - просто река, хотя и очень далеко на севере. Но казалось, что все это - совсем другая материя, не связанная напрямую с сегодняшним праздником созидания и преображения природы. Но сама-то Берггольц знала, что писала. В том числе и тогда, когда обращалась к теплоходу, который скоро пройдет от Дона к Волге:

Держи спокойно небывалый путь!
На каждом шлюзе, у любых причалов
будь горд и светел, но не позабудь
о рядовых строителях канала...

Казалось бы, все тут хрестоматийно правильно. Как в известном тогда стихотворении о простом советском человеке, который “по полюсу гордо шагает, меняет движение рек”. Откуда же тогда эта мольба к тому, кто будет “горд и светел”: не позабудь! Разве ж кто забывает? И не было это эзоповым языком, не было кукишем в кармане. Было честное стремление охватить время в целом, с его величием и ужасом. И слово “трагедия” подходило здесь больше всего:

Друзья твердят: “Все средства хороши,
чтобы спасти от злобы и напасти
хоть часть Трагедии,
хоть часть души...”
А кто сказал, что я делюсь на части?

Только что процитированные строки - начало одного из “Пяти обращений к трагедии” - датированы 1949 годом. Стихотворная трагедия Ольги Берггольц “Верность” была посвящена обороне Севастополя. “Если пафосом ленинградской эпопеи было терпение, то пафосом севастопольской трагедии было исступление, - сказала Берггольц, тогда же, в пятидесятых. - Но при всем различии в судьбах двух городов-героев было нечто общее. Потому я и обратилась к севастопольской теме...” Это общее, как можно было понять, - подлинная трагедийность, “предельность” ситуации. Поэта притягивали люди, живущие на пределе своих возможностей: каковы они, эти пределы, каков в человеке запас прочности, в том числе и нравственной? Достаточен ли он, чтобы пробиться через все преграды и испытания в светлое будущее, которое должно же наконец когда-нибудь наступить? Ольга Федоровна верила, как идеалистка, и сомневалась, как реалистка. На вопрос о “загадке Берггольц” можно сказать самым общим и гипотетическим образом: в основе ее все-таки - масштаб личности, сила характера, неистовый максимализм во всем. В одном из обращений к Родине (том самом, где “ты - дикая, ты - не со зла”) есть примечательное словечко:

Не знай, как велика надменность
любви недрогнувшей моей.

Недаром и в стихах о человеческой, земной любви у нее звучат те же максималистские, “железные” интонации:

Ни до серебряной и ни до золотой,
всем ясно, я не доживу с тобой.
Зато у нас железная была -
по кромке смерти на войне прошла.
Всем золотым ее не уступлю:
все так же, как в железную, люблю...

Она ведь и в жизни была такой: бескомпромиссной максималисткой. Даже на партийном учете в течение многих лет упрямо считала своим долгом состоять не в писательской организации, а в рабочем коллективе “Электросилы”. Сегодня это многим покажется чуть ли не причудой. Но это не было причудой. Ну, а что до цены, так об этом в нынешней книге сказано много. И беспощадней, откровенней всего - в упоминавшемся “Триптихе”:

Лгать и дрожать: а вдруг - не так солгу?
И сразу - унизительная кара.
Нет. Больше не хочу и не могу.
Сама погибну.
Подло - ждать удара!
Не женское занятье - пить вино,
по кабакам шататься в одиночку...
Но я - пила.
Мне стало все равно:

продлится ли позорная отсрочка...

Казалось бы, все, предел. Ведь было десятью годами раньше сказано:

Все, что пошлешь: нежданную беду,
свирепый искус, пламенное счастье, -
все вынесу и через все пройду.
Но не лишай доверья и участья.
Как будто вновь забьют тогда окно
щитом железным, сумрачным и ржавым...
Вдруг в этом отчуждении неправом
наступит смерть - вдруг станет все равно?

И вот - “стало все равно”. Но ведь и после сумрачного “Триптиха” было еще четверть века жизни и творчества, внутренней борьбы, отзвуки которой слышны даже в разрозненных, незавершенных, впервые опубликованных фрагментах самых последних лет. Один из них печатается непосредственно по автографу - беглому, черновому, оставленному на обложке одного из ежегодных сборников “День поэзии”:

А я вот подтверждаю -
Мне идти
по этому прекрасному пути,
по бешеным дорогам Дон Кихота .

А вот внутреннее содержание поэзии Ольги Берггольц, ее трагический внутренний конфликт остаются живыми и актуальными. В былые времена “широкий читатель” знал лишь одну сторону творчества поэта: многое писалось “в стол”. Сегодня мог бы возникнуть соблазн представить ее исключительно как “поэта подполья”. “А кто сказал, что я делюсь на части?” - снова могла бы гневно возразить Берггольц. Сами нонконформистские стихи ее проиграли бы в своей глубине, лишившись “противовеса”. В парадоксальной цельности, в соединении несовместимого - трагическая неповторимость ее феномена. Впрочем, такая ли уж абсолютная неповторимость? Меняются времена, меняются идеи, но время отнюдь не перестает испытывать человеческие души на разрыв. И никогда, наверное, не перестанет. Надеяться на это было бы непростительной иллюзией.

Значение творчества Ольги Берггольц в русской литературе

Литературный дебют Берггольц (лирические стихи, в т.ч. первые сборники Стихотворения, 1934, и Книга песен, 1936, с воодушевлением и искренностью рассказывающие о «республике, работе и любви», счастливой комсомольской семье, и рассказы для детей и юношества – сб. Как Ваня поссорился с баранами, 1929, повесть Углич, 1932, и др.) с одобрением встретили С.Я.Маршак, К.И.Чуковский, А.А.Ахматова, М.Горький. Ольгу Берггольц называли и называют “музой блокадного города”. Дни и ночи напролёт она сидела в помещении, откуда на весь город звучали стихи этой смелой женщины, эти произведения вселяли отвагу и надежду в сердца людей. Сборник «Ольга. Запретный дневник», посвященный 100-летию со дня рождения легендарной ленинградской поэтессы Ольги Берггольц и включающий ее ранее не публиковавшиеся дневники, материалы из архивов ФСБ, редкие фотографии и документы, выйдет в России в конце апреля, сообщила директор издательства «Азбука» Ольга Чумичева.

Сто лет со дня рождения Ольги Берггольц исполняется 16 мая 2010 года. Дневники, которые поэтесса вела много лет, при ее жизни не были опубликованы, а архив после смерти Берггольц в 1975 году был конфискован властями. «Помимо дневников Берггольц 1939-1949 годов, писем, фотографий и документов, в книгу вошли материалы следственного дела Берггольц 1938-1939 годов из архивов ФСБ. Эти материалы считались утерянными и стали доступны только осенью 2009 года», - рассказала Чумичева.

В 1938 году уже известную поэтессу Ольгу Берггольц арестовали по обвинению «в связи с врагами народа». Она провела год в заключении, где в результате побоев родила мертвого ребенка. А в июле 1939 года ее освободили и полностью реабилитировали. По словам Чумичевой, в сборник «Ольга. Запретный дневник» включены избранные стихотворения и поэмы Берггольц, а также фрагменты второй, так и не оконченной части прозаической книги «Дневные звезды», которую она писала в 1959 году и посвятила судьбе своего поколения. Ольга Берггольц училась на Высших курсах при Институте истории искусств, где ее преподавателями были Тынянов, Эйхенбаум, Шкловский, там юная поэтесса слушала выступления Багрицкого, Маяковского. Поэтическая известность к Берггольц пришла в начале 30-х годов прошлого века, тогда вышли ее очерки «Годы штурма», сборник рассказов «Ночь в Новом мире», сборник «Стихотворения». В годы Великой Отечественной войны, оставаясь в осажденном Ленинграде, поэтесса работала на радио. Во время блокады умер от голода ее второй муж, литературовед Николай Молчанов. В это время Берггольц создала свои самые известные поэмы, посвященные защитникам Ленинграда: «Февральский дневник» /1942/ и «Ленинградскую поэму». После войны вышла книга «Говорит Ленинград» о работе на радио во время войны. Берггольц также написала пьесу «Они жили в Ленинграде», поставленную в театре Таирова. В середине 1950-х - начале 1960-х годов несколько стихотворений Берггольц были распространены в самиздате. В 1960-е годы вышли ее поэтические сборники «Узел», «Испытание», в 1970-е годы - «Верность», «Память».

Библиография

1. О. Берггольц. Верность: Стихи и поэмы - Л.: Сов. писатель, 1970.- 358с.

2. О. Берггольц. Дневные звезды. - М.: Сов. Россия, 1977.- 206с: ил..

3. О. Берггольц. Ленинградская поэма: Поэмы, стихотворения / Предисл.

4. М.Дудина - Л.: Худ. лит., 1976.- 204с.: ил.

5. О. Берггольц. Стихи и поэмы / Худож. Г.А.В.Траугот - Л.: Сов. писатель, 1979.- 463с.: ил.

6. Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. Москва, 2000.

7. Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

Приложение 1. Фотографии Ольги Берггольц в годы

Великой Отечественной Войны .

Ольга Федоровна Берггольц родилась 3 (16) мая 1910 в Санкт-Петербурге, на старой питерской окраине - Невской заставе, в семье заводского врача. В 1930 окончила филологический факультет Ленинградского университета, работала корреспондентом казахской газеты "Советская степь", редактором "комсомольской страницы" газеты ленинградского завода "Электросила" (впечатления этих лет отразились в книге очерков Глубинка, 1932, сб. рассказов Ночь в "Новом мире", 1935, повестях Журналисты, 1934; Зерна, 1935). Литературный дебют Берггольц (лирические стихи, в т. ч. первые сборники Стихотворения, 1934, и Книга песен, 1936, с воодушевлением и искренностью рассказывающие о "республике, работе и любви", счастливой комсомольской семье, и рассказы для детей и юношества - сб. Как Ваня поссорился с баранами, 1929, повесть Углич, 1932, и др.) с одобрением встретили С.Я.Маршак, К.И.Чуковский, А.А.Ахматова, М.Горький.

В 1938 погиб первый муж Берггольц, известный комсомольский поэт Б.П.Корнилов, репрессированный по ложному обвинению; саму ее заключают в тюрьму, где она находилась с декабря 1938 по июнь 1939. Ноты трагизма появляются в стихах конца 1930-х годов, большинство которых опубликовано в сб. Узел (1965, в т.ч. Не может быть, чтоб жили мы напрасно!..), а наиболее острое, посвященное тем, кто "обманулся… любя" свою страну и декларированные ею идеалы, - Нет, не из книжек наших скудных (1939) - вышло в свет только в 1987. В годы Великой Отечественной войны Берггольц, оставаясь в родном городе все 900 дней блокады, работала на Ленинградском радио (выступления вошли в кн. Говорит Ленинград, 1946, 1-е изд. было изъято в связи с т. н. ленинградским делом после разгрома журналов "Звезда" и "Ленинград"). Часто, обессиленная от голода, ночевала в студии, но никогда не теряла силы духа, поддерживая свои обращения к ленинградцам доверительными и мужественными стихами (Письма на Каму, Разговор с соседкой, поэмы Февральский дневник, Ленинградская поэма, обе 1942; Памяти защитников, 1944, Твой путь, 1945; сборники Ленинградская тетрадь, 1942, Ленинград, 1944, в которых картины блокадного города соседствуют с раздумьями о героизме, верности и любви, побеждающими страдания и смерть). Среди других произведений Берггольц - героико-романтическая поэма Первороссийск (1950; Государственная премия СССР, 1951), посвященную петроградским рабочим, в 1918 отправившимся на Алтай для создания там коммуны; книга лирически-исповедальной прозы Дневные звезды, 1959 (не завершена), написанные совместно с А.Г.Макороненко пьесы Они жили в Ленинграде (1944) и У нас на земле (1947), киносценарий Ленинградская симфония (1945), цикл стихов о Сталинграде (1952), трагедия Верность (1954) - о днях обороны Севастополя в 1941-1942. Строки О.Берггольц высечены на гранитной стене Пискаревского мемориального кладбища: "Никто не забыт и ничто не забыто". Умерла Берггольц в Ленинграде 13 ноября 1975.

Приложение 3. Основные произведения Ольги Брггольц

«Аленушка»

«Бабье лето»

«Беатриче»

«Бессонница»

«Блокадная ласточка»

«В Сталинграде»

«Вечерняя станция...»

«Взял неласковую, угрюмую...»

«Во имя лучшего слова...»

«Вот затихает, затихает...»

«Два стихотворения дочерям»

«Детскосельский парк»

«Должно быть, молодости хватает...»

«Дорога в горы»

«Друзья твердят: Все средства хороши...»

«Еще редактор книжки не листает...»

«Заметь»

«Знаю, знаю - в доме каменном...»

«Из блокнота сорок первого года»

«Испытание»

«К песне»

«Как много пережито в эти лета...»

«Как на озерном хуторе...»

«Какая темная зима...»

«Когда ж ты запоешь, когда...»

«Колыбельная другу»

«Ласточки над обрывом»

«Ленинград - Сталинград - Волго-Дон...»

«Листопад»

«Марш оловянных солдатиков»

«Международный проспект»

«Мой дом»

«Молодость»

«Мы предчувствовали полыханье...»

«На Ивана-Пьющего»

«На собранье целый день сидела...»

«Надежда»

«Не сына, не младшего брата...»

«Не утаю от Тебя печали...»

«Нет, не из книжек наших скудных...»

«Нет, не наступит примирения...»

«Ни до серебряной и ни до золотой...»

«Ничто не вернется...»

«О гончарах»

«О друг, я не думала, что тишина...»

«О, где ты запела...»

«О, если б ясную, как пламя...»

«О, наверное, он не вернется...»

«О, не оглядывайтесь назад...»

«Обещание»

«Обращение к поэме»

«Озерный край»

«Осень сорок первого»

«От сердца к сердцу...»

«Откуда такое молчание?..»

«Песня дочери»

«Побратимы»

«Подбирают фомки и отмычки...»

«Полынь»

«Порука»

«Посвящение»

«Потеряла я вечером слово...»

«Предчувствие»

«Призывная»

«Приятелям»

«Прошло полгода молчанья...»

«Путешествие. Путевка...»

«Разведчик»

«Романс стойкого оловянного солдатика»

«Романс»

«Севастополь»

«Сегодня вновь растрачено души...»

«Сейчас тебе всё кажется тобой...»

«Слепой»

«Стихи о себе»

«Стихи о херсонесской подкове»

«Третья зона, дачный полустанок...»

«Ты будешь ждать, пока уснут...»

«Ты в пустыню меня послала...»

«Ты у жизни мною добыт...»

«Феодосия»

«Чуж-чуженин, вечерний прохожий...»

«Это всё неправда. Ты любим...»

«Я люблю сигнал зеленый...»

«Я никогда не напишу такого...»

«Я сердце свое никогда не щадила...»

«Я тайно и горько ревную...»

Приложение 4. Сложный план

I. Вступление

II . Жизнь поэтессы

Семья Ольги Берггольц

Доклад >> Физкультура и спорт

Рассмотрели 60 стихотворных вариантов. Победила поэтесса Ольга Голубева Музыка гимна была написана...

1. Ответы на экзаменационные вопросы по литературе 11 класс 2006г.

   Шпаргалка >> Литература и русский язык

   Хранитель. Какая же она Ольга Ильинская? Ольга - умная, гордая, самолю­бивая... отвечает Илья. - Обломовщина!" Трагедия Ольги и Обломова становится окончательным приговором тому... , и это всели­ло в юную поэтессу уверенность в своих силах. В частности...

2. Ответы на экзаменационные вопросы по литературе 11 класс 2005г.

   Шпаргалка >> Литература и русский язык

   Ответы на экзаменационные вопросы по литературе 11 класс. Для удобства пользования вопросы и ответы размещены в хронологическом порядке. В этом списке совмещены вопросы из двух коллекций: 48 и 57ответов, часть вопросов (18) совпали, и данный список...

3. Билеты 2003 год литература

   Сочинение >> Иностранный язык

   Смотрят "ястребиным жарким оком". Поэтесса размышляет о любимой родине, о России... , считает зависимость " Любовь Обломова. Ольга Ильинская и Агафья Пшеничная. А было... поэтическом идеале свадьбы...Обломов "испугался" Ольги , он боялся той ответственности, ...

Поэтесса
Лауреат Государственной премии (1951, за поэму «Первороссийск»)
Кавалер ордена Ленина (1967)
Кавалер ордена Трудового Красного Знамени (1960)
Награждена медалью «За оборону Ленинграда» (1943)
Награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»

Ляля, как называли ее родители, была первым ребенком в семье Федора Христофоровича Берггольца, потомка обрусевшего шведа, взятого в плен при Петре I, и Марии Тимофеевны Берггольц. Отец Ольги, врач-хирург и выпускник Дерптского университета, работал по специальности, а мама воспитывала Лялю и младшую дочку Мусю (Марию) и обожала поэзию, сумев передать эту любовь и девочкам. Детство Ольги прошло в двухэтажном доме на Невской заставе, в обычном для интеллигентной семьи тех лет жизненном укладе – няня, гувернантка, любовь и забота родителей. А потом в России грянули перемены.

Мария Тимофеевна Берггольц с дочерьми Ольгой (внизу) и Марией.

Отец ушел на фронт полевым хирургом, а в 1918 году голод и разруха привели Марию Тимофеевну с дочерьми в Углич, где они жили в одной из келий Богоявленского монастыря. Только в 1921 году доктор Берггольц, прошедший две войны, приехал в Углич за своей семьей, и они вернулись на Невскую заставу. Родительские мечты об институте благородных девиц и медицинском образовании Ляли бесследно канули, и Ольга стала ученицей 117-й трудовой школы, а в 1924 году она уже была пионеркой, превратившись из набожной интеллигентной девочки в пролетарскую активистку, вскоре вступившую в комсомол.

Первое стихотворение четырнадцатилетней Ольги Берггольц опубликовала заводская стенгазета завода «Красный ткач» 27 сентября 1925 года, где работал тогда в амбулатории доктор Берггольц. Через год ее стихи «Песня о знамени» напечатали «Ленинские искры», и Ольга, учившаяся в выпускном классе девятилетки, вступила в литературное молодежное объединение «Смена» при Ленинградской ассоциации пролетарских писателей. В 1926 году она удостоилась похвалы Корнея Чуковского, сказавшего, что из Ольги непременно получится настоящий поэт.

Жизнь ее была полна смысла и надежд – в том числе, личная. В «Смене» она познакомилась с приехавшим из нижегородского села поэтом Корниловым. Борис Корнилов был старше Ольги на три года. Очень талантливый, он считался едва ли не самым перспективным поэтом в «Смене». В 1926 году они вместе поступили на Высшие государственные курсы искусствоведения, и вскоре Борис сделал Ольге предложение – в лучших романтических традициях, у подножия Медного всадника. Влюбленные поженились, и уже в восемнадцать лет Ольга родила дочку Иру.

Курсы вскоре закрыли, часть студентов перешла на филфак Ленинградского университета, а в 1930 году Ольга прошла преддипломную практику во Владикавказе в газете «Власть труда».

Мы шли на перевал. С рассвета
менялись года времена:
в долинах утром было лето,
в горах - прозрачная весна.
Альпийской нежностью дышали
зеленоватые луга,
а в полдень мы на перевале
настигли зимние снега,
а вечером, когда спуститься
пришлось к рионским берегам,-
как шамаханская царица,
навстречу осень вышла к нам.
Предел и время разрушая,
порядок спутав без труда,-
о, если б жизнь моя - такая,
как этот день, была всегда!

В тяжелые для себя минуты Ольга Берггольц вспоминала то место и то время, где и когда она чувствовала особый душевный подъем и внутреннюю гармонию. И этим местом была Осетия. Кавказ в лице Осетии ее покорил сразу и своей природой, и своими людьми. Поездка на строительство Гизельдонской гидроэлектростанции произвела на студентку из города на Неве неизгладимое впечатление. Уже в одном из своих первых писем Николаю Молчанову она в восторге писала: «Колька, горы просто ошеломили. Как ты не прав был, Колька, когда сказал, что Кавказ – плоское место… Я шлялась в горах 14 часов, обуглилась, устала, карабкалась по горам, и мне все казалось, что горы двигаются вокруг меня! Наверх смотреть страшнее, чем вниз; и чем выше поднимаешься, тем выше становятся они, точно рядом идут, следом. Ох, Колька, как хорошо тут… какой материал кругом, какие люди, Колька. Знаешь, я все больше и больше, реально, на ощупь «чувствую» строительство. Уж у меня нет и тени того состояния, когда чувствовала свою «невключенность», беспомощность. Нет, наоборот. И слово теперь я ощутила как силу, которой я участвую и помогаю… Я думаю, что напишу много интересного про Кавказ. Нет, это не «истоптанное» место!».

Ольга Берггольц и Борис Корнилов. 1929 год.

И Берггольц действительно много и даже яростно писала. Она побывала в колхозах Дигории и Ардона, на Мизурской обогатительной фабрике и Садонских рудниках, на заводе «Кавцинк» и на строительстве крупнейшего в Европе маисового комбината в Беслане. Через два с половиной месяца в ее творческом багаже оказались тридцать публикаций в газете «Власть труда», довольно частые письма мужу и множество исписанных страниц сразу в двух дневниках. Это при том, что она не только объездила всю Осетию, но даже умудрилась побывать в Грозном и Тифлисе. Внезапное исчезновение Ольги Берггольц и ее нахождение в Закавказье вызвал редакционный скандал. В письме мужу она описала случившееся так: «Дело в том, что я с военным велокроссом прошла, вернее, проехала в машине по Военно-Осетинской дороге от Владикавказа до Тифлиса, и от Тифлиса обратно по Военно-Грузинской. Здорово, не правда ли? Но дело в том, что я была послана лишь до Садона, а я самовольно проехала до Тифлиса… не могла удержаться, Николаша родной».

Ей все было безумно интересно. А когда интересно, невозможно устать и хочется быстрее сохранить свои мысли и чувства на бумаге. На Гизельдонскую ГЭС ее тянуло словно магнитом. И она с энтузиазмом написала один из первых своих газетных материалов, в котором нашлось место не только сугубо производственным выкладкам, но и полету бурной фантазии. Вот как поэтически она описывала перспективы строительства: «Это будет первая в Союзе гидростанция по своей высоконапорности. По линиям передачи Гизельдон – Грозный и Гизельдон – Владикавказ через поля, горы, кустарники и огороды пойдет ток. Свет зальет Владикавказ. Ток отправится на Садонские рудники, на Мизурскую фабрику, на Дигорский комбинат. Ток напролом пойдет в горные аулы и колхозы Осетии…».

На ударную стройку Берггольц приезжала еще не раз. И строители приняли ее, как свою. Не случайно хрупкая девушка оказалась запечатлена на фотографии вместе со всеми участниками стройки. И она берегла эту огромную по размерам фотографию всю жизнь. Ныне этот великолепный снимок хранится в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ) в Москве.

Ольга Берггольц опубликовала во Владикавказе литературную статью «О творческом методе пролетарской литературы» и два стихотворения, которые потом никогда не включала ни в один из своих сборников. И правильно делала. Стихи, будем честны, были пока еще слабы, что, собственно, не удивительно. Ведь будущий мастер поэтического слова только-только делала первые шаги на этом поприще. Да и жизнь она только начинала узнавать во всех ее гранях. Во многом – благодаря газетной работе, бесчисленным встречам с людьми и с новыми обстоятельствами. Журналистская школа очень часто становилось если не решающим фактором в биографиях успешных прозаиков и поэтов, то очень существенным. Все это в полной мере относилось и к Ольге Берггольц. Молодая практикантка из Ленинграда настойчиво пыталась находить собственный стиль даже при описании рутинных мероприятий. И ей это чаще удавалось. Публикации Берггольц во «Власти труда» были похожи глоток свежего воздуха. И это сразу заметили и отметили читатели. «Мои статейки и очерки среди работников строительств и пр. пользуются авторитетом и признанием», – сообщала Берггольц в письме Молчанову.

Ольга Берггольц проживала во Владикавказе на улице Надтеречная в доме 40. Судя по всему, не она одна приехала в местную газету. Об этом она писала: «Живу я сейчас неплохо. Тут живут еще трое наших ребят из редакции; плохо, что отдельной комнаты нет, работать трудно. Ребята веселые, хорошие. Отношения у нас идеально-товарищеские».

Она очень хотела вернуться в Осетию, во Владикавказ: «Я решила, что после университета буду работать на Сев.Кавказе – работы много, люди есть крепкие, – написала она мужу еще в середине своего пребывания в Осетии, а потом, ближе к отъезду, дописала: – … Я хочу написать нечто вроде книжки очерков о Кавказе – «Кавказ без экзотики»… Да если начать говорить о Кавказе, можно исписать всю эту увесистую тетрадь! Колюша, я приеду сюда работать!.. Поедем вместе, а?»

Еще какое-то время она жила надеждой осуществить задуманное. Получала в Ленинград письма из Владикавказа. В ее дневнике сохранилась даже вырезка из газеты «Власть труда» за октябрь 1930 года (из Владикавказа Ольга Берггольц уехала 26 августа) с заметкой о положении дел на заводе «Кавцинк». Но судьба, однако, распорядилась иначе – после получения диплома Ольга Берггольц уехала по распределению работать корреспондентом в казахстанской газете «Советская степь». В том же году у нее вышла первая книга – сборник детских стихов «Зима-лето-попугай», а вот семейная жизнь разладилась. Причиной развода супруги назвали «несходство характеров», и особенно после своей первой любви Ольга не страдала, тем более что в ее жизни появился другой мужчина – Николай Молчанов, сокурсник по университету. В Казахстан они уехали вместе, оставив дочь Ирочку на попечении Ольгиных родителей. Вскоре работа разъездным корреспондентом превратила Ольгу в профессионального журналиста. Она ездила по районам и писала не только очерки, но также стихи и рассказы. Впоследствии Ольга Берггольц говорила, что в крайне тяжелых бытовых условиях этой работы мироощущение у нее было самое радостное.

Вернувшись в 1931 году из Казахстана, Ольга начала работать одним из редакторов газеты на заводе «Электросила». В 1932 году она вышла замуж за Молчанова и родила ему дочку Майю, а вскоре Николая призвали в армию. Служил он на границе с Турцией и в том же году был комиссован – после расправы басмачей он получил тяжелую форму эпилепсии. А следующий год принес еще одну трагедию – смерть маленькой Майи.

В 1935 году вышел первый сборник «взрослых стихов Ольги Берггольц – «Стихотворения», и Ольгу приняли в Союз писателей СССР. А в 1936 году в семье случилась еще одна страшная трагедия – умерла Ира, старшая дочь Ольги. Но на этом несчастья не закончились. После убийства Кирова в 1934 году в Ленинграде шли постоянные «чистки». В марте 1937 года статья в «Ленинградской правде» назвала «врагами народа» нескольких литераторов, и в их числе – Бориса Корнилова. В мае Ольга Берггольц была исключена из кандидатов ВКП(б) и из Союза писателей – с формулировкой «связь с врагом народа». Осенью ее уволили из газеты, и бывшая журналистка устроилась в школу учителем русского и литературы.

В начале 1938 года после постановления «об ошибках парторганизаций» Ольга подала заявление о своем восстановлении в правах кандидата, и ее действительно восстановили, в том числе и в Союзе писателей, а в сентябре она вернулась в «Электросилу». Борису Корнилову повезло куда меньше – в его деле «ошибок» не нашлось, и в феврале Корнилова расстреляли. Позже в 1957 Военная коллегия Верховного суда СССР установила, что «дело по обвинению Корнилова было сфальсифицировано производив расследование бывшим работником УНКВД по Ленинградской области Резником» и постановила приговор отменить, а дело прекратить «за отсутствием состава преступления».

Однако на этом дело не закончилось – в декабре Ольгу Берггольц арестовали как «участницу троцкистско-зиновьевской организации и террористической группы» и она опять потеряла ребенка, уже в тюрьме. От нее требовали признания в террористической деятельности - но она держалась стойко, не оболгала себя, хотя ее долго и методично били ногами по животу.

Позже в ее следственном деле № П-8870 было записано: «…Бергольц О.Ф. (в деле фамилия Берггольц везде пишется с ошибкой) было предъявлено обвинение в том, что она являлась активной участницей контрреволюционной террористической организации, ликвидированной в г. Кирове, готовившей террористические акты над т. Ждановым и т. Ворошиловым; в том, что квартира Бергольц в г. Ленинграде являлась явочной квартирой террориста Дьяконова Л.Д., который в 1937 г. приезжал к ней и совместно с ней намечал план убийства т. Жданова, т. е. в пр. пр. ст. 58-8, 58-10 и 58-11 УК РСФСР. Постановлением Управления НКВД ЛО от 2 июля 1939 следственное дело по обвинению Бергольц О.Ф. за недоказанностью состава преступления производством прекращено. 3 июля 1939 г. Бергольц О.Ф. из-под стражи освобождена».

3 июля 1939 года ее выпустили. Через три месяца, в октябре, она записала: «…Я еще не вернулась оттуда. Оставаясь одна дома, я вслух говорю со следователем, с комиссией, с людьми - о тюрьме, о постыдном, состряпанном «моем деле». Все отзывается тюрьмой - стихи, события, разговоры с людьми. Она стоит между мной и жизнью…»… В апреле 1942 года: «О, мерзейшая сволочь! Ненавижу! Воюю за то, чтобы «Они» вездесущи, эти «кадры помета 37–38 годов». В октябре 1949 года в своем дневнике она сделала запись о том, как муж увозил ее из города в страшные дни ожидания новых арестов по «ленинградскому делу»: «Ощущение погони не покидало меня. …В полной темноте я, обернувшись, увидела мертвенные фары, прямо идущие на нас. …Оглянулась на который-то раз и вдруг вижу, что это - луна, обломок луны, низко стоящий над самой дорогой… Дорога идет прямо, и она - все время за нами. Я чуть не зарыдала в голос - от всего. Так мы ехали, и даже луна гналась за нами, как гэпэушник». Ее надлом превратился в жестокую рану. Недаром к тому же году относятся и строки:

На собранье целый день сидела -
то голосовала, то лгала…
Как я от тоски не поседела?
Как я от стыда не померла?»

В 1939 году она занесла в дневник: «Все или почти все до тюрьмы казалось ясным: все было уложено в стройную систему, а теперь все пробуравлено… многое переоценено. …Может быть, раздробленность такая появилась оттого, что слишком стройной была система, слишком неприкосновенны фетиши и сама система была системой фетишей?». Она, стоявшая у гроба Маяковского в юнгштурмовке, цитировала в дневнике не его стихи и не горьковского Данко, а слова Иудушки Головлева перед смертью: «Но куда же всё делось? Где всё?»

А уж путь поколения
Вот как прост -
Внимательно погляди:
Позади кресты.
Кругом - погост.
И еще кресты - впереди…

В июле 1939 после освобождения, Ольга Федоровна начала писать прозу – впоследствии эти страницы вошли в ее книгу «Дневные звезды». В 1940 году ее приняли в партию. До начала Великой Отечественной войны Ольга напечатала всего несколько стихов в журналах «Ленинград», «Звезда» и «Литературный современник». Опубликовали также ее повесть «Мечта» и книгу рассказов. Но стихи и прозу, написанные в тюрьме и о тюрьме она, разумеется, никому не показывала. По словам самой поэтессы, пережить это страшное время помог ей муж. Но тут началась война, и Николай Молчанов, несмотря на свою инвалидность, отправился на фронт. В начале 1942 года он попал в госпиталь с обострением эпилепсии и дистрофией и 29 января умер.

В блокаду Ольга Берггольц работала на ленинградском радио. Очень скоро ее тихий голос стал голосом самого города, а сама Ольга Федоровна из малоизвестного автора детских стихов и книжек превратилась в поэта, олицетворявшего стойкость ленинградцев. Позднее эти радиопередачи вошли в книгу Ольги Берггольц «Говорит Ленинград». Страна оценила ее заслуги – Ольга Берггольц получила орден Трудового красного знамени, орден Ленина, несколько медалей, но главным для нее стало звание «ленинградской Мадонны», пришедшее куда раньше официального успеха. Ее строки, известные сейчас всему миру, высекли на граните стены Пискаревского кладбища-мемориала: «Никто не забыт и ничто не забыто».

О друг, я не думала, что тишина
Страшнее всего, что оставит война.
Так тихо, так тихо, что мысль о войне
Как вопль, как рыдание в тишине.

Здесь люди, рыча, извиваясь, ползли,
Здесь пенилась кровь на вершок от земли...
Здесь тихо, так тихо, что мнится - вовек
Сюда не придет ни один человек,
Ни пахарь, ни плотник и ни садовод -
никто, никогда, никогда не придет.

Так тихо, так немо - не смерть и не жизнь.
О, это суровее всех укоризн.
Не смерть и не жизнь - немота, немота -
Отчаяние, стиснувшее уста.

Безмирно живущему мертвые мстят:
Все знают, все помнят, а сами молчат.

В марте 1942 года хирурга Берггольца, отца Ольги, выслали в Красноярский край, так как немецкая фамилия сделала его «социально опасным элементом». Поэтесса пыталась реабилитировать отца, а заодно доказать, что в блокадном городе он необходим хотя бы как врач. В это время у самой Ольги Федоровны уже развивалась дистрофия. Друзья сумели отправить ее в Москву, но через два месяца поэтесса вернулась туда, где считала себя необходимой. В том же году она вновь вышла замуж – за своего коллегу по радиокомитету Георгия Макогоненко.

Здесь лежат ленинградцы.
Здесь горожане - мужчины, женщины, дети.
Рядом с ними солдаты-красноармейцы.
Всею жизнью своею
Они защищали тебя, Ленинград,
Колыбель Революции.
Их имен благородных мы здесь перечислить не сможем.
Так их много под вечной охраной гранита.
Но знай, внимающий этим камням,
Никто не забыт и ничто не забыто.

В город ломились враги, в броню и железо одеты,
Но с армией вместе встали
Рабочие, школьники, учителя, ополченцы.
И все, как один, сказали они:
Скорее смерть испугается нас, чем мы смерти.
Не забыта голодная, лютая, темная
Зима сорок первого-сорок второго,
Ни свирепость обстрелов,
Ни ужас бомбежек в сорок третьем.
Вся земля городская пробита.
Ни одной вашей жизни, товарищи, не позабыто.
Под непрерывным огнем с неба, с земли и с воды
Подвиг свой ежедневный
Вы совершали достойно и просто,
И вместе с Отчизной своей
Вы все одержали победу.
Так пусть же пред жизнью бессмертною вашей
На этом печально-торжественном поле
Вечно склоняет знамена народ благодарный,
Родина-Мать и Город-герой Ленинград.

Она писала и о властях города во время блокады, о том что, когда даже экскаваторы не справлялись с рытьем могил, и трупы лежали штабелями вдоль улиц и набережных, руководители запретили произносить слово «дистрофия». Мол, люди умирают от чего угодно – но не от голода. «О, подлецы, подлецы!» Гитлер считал ее личным врагом.

Ольга Берггольц с Д.Д.Шостаковичем на премьере 13-й симфонии.

Непросто складывалась судьба Ольги Федоровны и после Победы. Знаменитое постановление 1946 года о ленинградских журналах сказалось и на ней: Берггольц поставили в вину хорошее отношение к Анне Ахматовой и продолжение в мирное время темы военных страданий. После войны вышла книга «Говорит Ленинград» о работе на радио во время войны, но скоро ее изъяли из библиотек.

Ольга Берггольц и Евгений Шварц. 1950 год.

В ноябре 1948 года умер Федор Берггольц, всего год как вернувшийся в родной Ленинград. Этих потрясений Ольга Федоровна уже не сумела перенести с прежней стойкостью. В 1952 году она даже попала в психиатрическую лечебницу по поводу алкогольной зависимости и написала там свою автобиографию. Она написала пьесу «Они жили в Ленинграде», поставленную в театре А.Таирова. В 1952 году написала цикл стихов о Сталинграде. После командировки в освобождённый Севастополь создала трагедию «Верность» в 1954 году. Новой ступенью в творчестве Берггольц явилась прозаическая книга «Дневные звезды» в 1959 году, позволяющая понять и почувствовать «биографию века», судьбу поколения.

Анна Ахматова и Ольга Берггольц. Ленинград, 1947 год.

В дни прощания со Сталиным в газете «Правда» были опубликованы следующие строки поэтессы:

Обливается сердце кровью…
Наш любимый, наш дорогой!
Обхватив твоё изголовье,
Плачет Родина над Тобой.

В других стихах Берггольц так отозвалась о смерти Сталина:

О, не твои ли трубы рыдали
Четыре ночи, четыре дня
С пятого марта в Колонном зале
Над прахом, при жизни кромсавшим меня…

(«Пять обращений к трагедии»)

Ольга Берггольц и Михаил Светлов. Переделкино,1960 год.

В 1958 году в московском издательстве вышло двухтомное собрание ее сочинений, а в 1959 году издательство «Советский писатель» выпустило книгу «Дневные звезды». По этой книге был снят фильм, вышедший в 1968 году и с успехом представленный на Венецианском международном кинофестивале.

Ольга Берггольц и Белла Ахмадулина. 1965 год.

Ольга Федоровна Берггольц скончалась 13 ноября 1975 года. Желание музы блокадного Ленинграда лежать после смерти на Пискаревском кладбище, среди умерших в блокаду друзей, не исполнилось – поэтессу похоронили на Литераторских мостках (Ленинградское Волково кладбище). Памятник на могиле поэтессы появился только в 2005 году.

Дневники, которые поэтесса вела много лет, при её жизни не были опубликованы. После смерти Ольги Берггольц её архив был конфискован властями и помещен в спецхран. Фрагменты дневников и некоторые стихотворения появились в 1980 году в израильском журнале «Время и мы». Большинство не публиковавшегося в России наследия Берггольц вошло в 3-й том собрания её сочинений в 1990 году. Выдержки из дневников Ольги Берггольц были опубликованы в 2010 году: «Жалкие хлопоты власти и партии, за которые мучительно стыдно... Как же довели до того, что Ленинград осажден, Киев осажден, Одесса осаждена. Ведь немцы все идут и идут... Артиллерия садит непрерывно... Не знаю, чего во мне больше - ненависти к немцам или раздражения, бешеного, щемящего, смешанного с дикой жалостью, - к нашему правительству... Это называлось: «Мы готовы к войне». О сволочи, авантюристы, безжалостные сволочи!».

Об Ольге Берггольц был снят документальный фильм «Как невозможно жили мы».

Your browser does not support the video/audio tag.

Текст подготовила Татьяна Халина

Использованные материалы:

Евгений Евтушенко. Сумевшая подняться. Из антологии «Десять веков русской поэзии» newizv.ru.
Статья «Осетия - особая строка в творческой биографии Ольги Берггольц» на сайте газеты «Северная Осетия».
«Голос блокадной музы Ольги Берггольц», сайт www.tvkultura.ru.
«Ольга. Запретный дневник», 2010, издательство «Азбука-классика», СПб, сост. Н.Соколовская
А.Першин. Блокадная легенда. Газета Вести Курортного района № 8, май 2010 года
Передача «Блокада: эффект присутствия»