Битва при Саламине - морское сражение которое произошло между греческим и персидским флотами в ходе Греко-персидских войн, в 480 году до н. э. близ острова Саламин в Сароническом заливе Эгейского моря рядом с Афинами. Битве при Саламине предшествовали события, которые могли в значительной мере оказать влияние на дальнейший ход войны.

Когда в Афины дошла весть, что гражданам необходимо оставить город и отдать его неприятелю, они в тупом отчаянии отказывались следовать этому совету, а толкование божественного изречения по поводу деревянных стен еще не было разгадано. В конце концов, выяснилось, что священная городская змея не поглотила своего ежемесячного жертвенного пирога; как следствие, необходимо было признать, что она также покинула город. Последовать такому божественному примеру не постыдились теперь и афинские граждане.

Население перевезли частично на пелопоннесский берег, частично же лишь на Саламин. Для перевозки большого количества людей с их движимым имуществом, всех вместе, на пелопоннесский берег не хватило бы средств. Крестьяне бежали в горы. В то время как остров Саламин предоставлял убежище для афинских граждан, к этому месту стягивался флот. Тем не менее – согласно преданию — произошел якобы большой спор между военачальниками, надо ли теперь же у Саламина принять бой с персидским флотом.

Мы не можем с достоверностью распознать природу этого спора, а потому методологически было бы абсолютно неправильным выдавать за подлинную историю рассказ, подобный данному рассказу Геродота, даже если бы получилось очистить его от очевидных нелепостей и противоречий. Возможно, весь этот спор военачальников миф, в котором имеется лишь зернышко истины, а именно, что соображения, надо ли давать сражение при Саламине или в другом месте, были всесторонне взвешены на военном совете.

Прежде всего надо установить, что речь шла только о том, где должно произойти сражение, а не о том, должно ли было оно произойти. Если бы у греков не было мужества отважиться на сражение в море, то Греция должна была бы подчиниться персам; при отсутствии противодействия со стороны флота персы обошли бы прегражденный стеною Истм, а то, что сухопутное войско не рассчитывало дать бой персам в открытом поле, это мы уже знаем. Если бы сражение произошло теперь между Саламином и материком и было бы проиграно, то побежденные были как бы отрезаны, — и только немногие суда смогли бы спастись через Мегарский пролив, если бы персы не преградили и его.

Морское сражение имело, следовательно, то преимущество, что опасность при этом не достигала высшего предела. Однако для исхода войны это не имело значения; поражение флота, даже несколько менее полное, в любом случае решало войну, так как без флота и сухопутное войско не было способно оказать сопротивления. Кроме этого, отступление к Истму передало бы в руки неприятеля не только Саламин с афинянами, но также Эгину и Мегару. Это представляется нам безусловно решающим обстоятельством, и мы в первую очередь беспомощны отыскать хоть какой-то рациональный мотив, который должны были бы все же выставлять сторонники дальнейшего отступления.

Ведь легенда удовлетворяется тем, что объясняет это простой глупостью и трусостью; на самом деле события происходили не так, и абсолютно очевидно, что спартанский царь Эврипид и вождь коринфян Адеймант, которого соотечественники его превозносили как героя и считали настоящим победителем при Саламине, приводили в защиту своего плана еще и другие доводы, кроме сохраненных до нас Геродотом. В самом деле мы и в рассказе Геродота находим еще один факт, который по сей день оставался абсолютно, незамеченным, но мог бы дать нам искомый ключ к решению вопроса, если только вообще в основе этого рассказа лежит что-то реальное.

Мы узнаем, что флот в составе 60-ти керкирских триер уже достиг южной оконечности Пелопоннеса. Греки поздней высказывали подозрение, что керкирцы, которых якобы задержали ветра, оздали нарочно, чтобы выждать решения и присоединиться к победителю. Но нельзя, считать невероятным, что в совете греческих военачальников каждый момент ждали их прибытия, а потому, идя на самые тяжелые жертвы, предпочитали отступить еще на шаг и сделать победу при помощи керкирцев еще более надежной.

Решающую роль со всей смелостью его натуры сыграл будто бы Фемистокл, который, притворившись изменником, сам оповестил царя Ксеркса о раздоре между греками и тем подтолкнул его на немедленное наступление. Относительно содержания того, что Фемистокл приказал сообщить царю, греки были не совсем единодушны во мнениях. У Эсхила («Персы», стих 336) сказано, что один человек сообщил Ксерксу, будто греки ночью обратятся в бегство и рассеются, чтобы спасти свою жизнь.

Геродот добавляет к этому еще слова, что, когда персы подплывут, греки начнут борьбу между собою. Диодор (конечно, по Эфору) заставляет посланного сказать, что греки хотят плыть к Истму, чтобы соединиться там с сухопутными войсками. Близок к этому и, конечно, почерпнут из этого источника рассказ Плутарха. Причина подобного рода изменений в рассказе ясна: были люди, для которых не было очевидным, что царь был заинтересован в том, чтобы помешать грекам рассеяться.

Потому как, когда дело дошло бы до этого, персидский флот не только с легкостью разбил бы любой отряд греческого флота, если бы только тот вообще отважился держаться в открытом море, но и смог бы добиться также решающей победы на суше, высадив часть персидского войска где-то на Пелопоннесском материке и тем самым вынудив греков уйти со своей последней, недоступной для обхода позиции за стеной Истма.

Отсюда и добавление Геродота, что греки вступят в борьбу друг с другом, т.е. часть их перейдет на сторону персов; это в крайнем случае делает нападение персов до известной степени понятным. Эфор осознавал, что и этого недостаточно, а так как не было никакого другого достоверного предания, он ввел в рассказ вместо роспуска флота лишь отступление к Истму и соединение с сухопутным войском.

Позднейшие писатели, такие как Непот, Юстин, Фронтин, вернулись к первоначальной легенде и заставляют передавать царю такой совет: греки намереваются рассеяться, а потому он должен быстро напасть на них, чтобы захватить их всех вместе. Ни в какой сказке не удается так великолепно одурачить задорного короля. Но настоящий солдат, каким был Фемистокл, вероятно, сказал бы себе, что Ксеркс ответил бы ему так: «Это довольно радостное известие; теперь я без риска могу разбить их поодиночке одного вслед за другим». Более вероятным было бы, конечно, примерно такое сообщение: в пути находятся еще 60 керкирских триер, а потому персам необходимо начать сражение до их прибытия.

До этого момента я мог сохранить изложение в том виде, как оно было в первых двух изданиях. Дальнейшее является новым. Достойно удивления, что путем тщательных филологических исследований удалось открыть совершенно новый факт, ставящий совершившееся при Саламине как в тактическом, так и в стратегическом отношениях на абсолютно другую основу, чем это было принято до сих пор. Все изыскания относительно Саламина исходили из предпосылки, что остров Пситталея, занятый во время сражения персами, которые после победы греков были отрезаны и уничтожены, идентичен нынешнему острову Лейпсокутали, расположенному еще перед входом в пролив.

Бесконечные старания были потрачены на то, чтобы сообщения о сражении, которые имеются у Эсхила и Геродота, привести в согласие друг с другом и с такой топографической предпосылкой. Но теперь Юлиус Белох установил, что исследователи были введены в заблуждение внешним созвучием названий «Пситталея» и «Лейпсокутали», что оба названия не имеют между собой ничего общего и что остров Пситталея, вблизи которого происходило сражение, с гораздо большим основанием можно считать островом Хагиос Георгиос, находящимся значительно дальше к северу в самом проливе.

С работой Белоха в руках я прошел по берегу вдоль пролива, и тогда с моих глаз как бы спала пелена: я пришел к выводу, что сражение вообще произошло не в этом проливе, так как в нем слишком мало места. Сражение могло произойти только по ту сторону пролива, в Элевсинской бухте.

С учетом этого основного положения первоисточники этого предания были еще раз проработаны одним из моих учеников Готфридом Цинном, в результате этого получилась картина сражения, бесспорная и тактически и стратегически. Все сообщения источников, казавшиеся настолько запутанными, что объяснить их считали возможным только искажениями текстов то в том, то в другом месте, находятся теперь в прекраснейшей гармонии.

После занятия Афин персы прождали добрых две недели, прежде чем они предприняли решительные действия (занятие города — приблизительно 10 сентября; сражение — 28 сентября). Несмотря на все предшествующие успехи, обстановка была для них трудной, и нелегко было решить, какой способ действия был бы лучшим. Греческий флот находился у северного берега острова Саламина, где имеется достаточно прибрежных песков (почти весь восточный берег обрывистый). Так как на острове слишком мало воды, чтобы обеспечить ею весь флот (приблизительно 300 кораблей с 50 -60 тыс. экипажа), то часть кораблей стояла, вероятно, у побережья Мегары.

Можно было бы себе представить, что Ксеркс предварительно обсудил, должен ли он одновременно с нападением на море предпринять также нападение и на суше, по дороге из Афин в Мегару. Но так как об этом ничего не сообщается, то мы можем только установить, что по крайней мере персы до Мегары не доходили, а как следствие, не чувствовали себя достаточно сильными для этого и ограничились лишь наступлением флота, которое предполагало тщательную и длительную предварительную разведку.

Чтобы подойти к грекам, персидскому флоту было необходимо пройти или через Саламинский пролив, весьма извилистый, заполненный островами и подводными камнями, или через еще более узкий проход с другой, мегарской стороны острова — через бухту Трупика. Решили, наконец, атаковать греков одновременно с обеих сторон; в случае победы греческий флот был бы разбит и весь уничтожен. Обе части флота выступили еще ночью, чтобы на утро проникнуть в Элевсинскую бухту одновременно обоими путями.

Как только было получено сообщение о приближении противника, греки также приготовились к бою, тоже разделились на части и поплыли навстречу неприятелю. Перед этим Фемистокл нашел еще время произнести зажигательную речь. В его намерение не входило преградить путь неприятелю при входе последнего в открытую бухту, он стремился напасть на противника еще во время развертывания его в узком проходе.

Передовые корабли греков, конечно, те из них, которые несли наблюдательную и сторожевую службу при входе в пролив, вначале отплыли на некоторое расстояние назад. После чего началось наступление, во время которого пытались охватить правый фланг персов, т.е. фланг, который двигался в направлении на Элевсин, как абсолютно правильно замечает Геродот. Персы защищались самым храбрым образом, но узкий пролив лишь медленно выпускал их корабли, в то время как греки немедленно могли ввести в дело свои и без того превосходившие персов силы.

В таких условиях финикийско-ионические корабли, несмотря на превосходство их маневроспособности, вынуждены были терпеть урон и были снова загнаны в пролив. А так как отходившие назад корабли встречались с кораблями, еще стремившимися вперед, то они попадали в величайший беспорядок и несли тяжелые потери.

Относительно боя в противоположном морском проходе у Мегары мы ничего не знаем. Но мы можем с достоверностью принять, что этот бой разыгрался точно таким же образом, ибо афиняне рассказывали Геродоту, что коринфские корабли отошли к этой стороне (по мнению афинян для того, чтобы спастись бегством), а коринфяне чествовали своего полководца Адейманта как героя.

Все искажения, которые делали традиционную версию столь непонятной, теперь исчезли.

Если до этого времени не могли понять, почему узость фарватера должна была оказаться губительной именно для персов (что как раз подчеркивает Эсхил), хотя финикяне и ионийцы были, конечно, лучшими мореплавателями, чем афинское ополчение, то теперь ясно, каким образом стратегический гений Фемистокла действительно смог так организовать сражение, что узость прохода помогла грекам, а противник при всем своем мореходном искусстве не мог выровнять положение, потому как узость прохода имеет отношение не к самому бою, а к моменту подхода к месту боя.

Противоречие, которое заключалось в том, что греки при Артемизии успешно сражались в открытом море, а теперь при увеличившейся численности кораблей якобы нарочно выбрали для боя узкое пространство, устранено, так как узкий пролив представлял собой не место боя, а только подход к месту боя.

Наряду с преданием, что Ксеркс наблюдал за сражением с одной из высот у Саламинского пролива, сохранилось и другое (у Плутарха), что Ксеркс поставил свой трон на высоте у границы Мегары. Каким образом могло бы возникнуть такое предание, если бы сражение произошло у южного входа в Саламинский пролив, в 10-12 км от того пункта? Теперь возможно признать это предание, хотя, по-видимому, и недостоверным, но построенным вполне рационально.

Наконец, найдено и нужное для сражения пространство; указание Геродота о направлении правого фланга персов на Элевсин и поведение коринфян объяснены.

Наоборот, во всех источниках, в которых имеются эти предания, нет ни одного момента, который говорил бы против той реконструкции сражения, которую произвел Цинн.

Греки одержали победу, но победа не была настолько великой, чтобы они могли преследовать персов далеко в море. Они ожидали даже повторения нападения персов. Но Ксеркс убедился, что он не в состоянии, в особенности если бы прибыли еще керкирцы, одолеть греков на море. Потому он отослал флот домой, — тот флот, который ни для чего уже не был нужен, если он не мог победить греков.

Война тем самым еще ни в какой мере не была проиграна. Правда, против позиции греков на Истмийском перешейке теперь уже ничего нельзя было предпринять, но персы удерживали все же в своих руках Среднюю Грецию и Аттику, а греки не рисковали подставить им свой лоб на суше. Потому, если сухопутное войско оставалось в Греции и заставляло покоренные области кормить себя, то надо полагать, что греки, точней афиняне, не были в состоянии защищать свою страну от повторных вторжений и со временем оказались бы покоренными. Не могли же они каждый год покидать город и бежать за море.

Война должна была принять теперь затяжной характер. Причем самому царю в Элладе уже нечего было делать, его присутствие требовало бы больших и блестящих дел, которых пока не предвиделось. Напротив, и с военно-политической точки зрения было правильным, что лично Ксеркс вернулся в Азию. Слабым пунктом в позиции персов была малая надежность ионийских греков. Если бы последние отпали, то находившемуся в Элладе персидскому войску грозила бы опасность оказаться абсолютно отрезанным от родины.

А так как Ксеркс не мог располагать еще новыми крупными частями войск, то личный авторитет царя был лучшим средством для того, чтобы держать в повиновении ионийских греков. Потому Ксеркс передал верховное командование Мардонию и возвратился в Сарды, где он сначала и остался. Мардоний отступил в Северную Грецию, где он не рисковал подвергнуться неожиданному нападению и мог заставить покоренные области кормить его войско. Отсюда он мог в любой подходящий момент снова предпринять наступление.

Персы занимают Афины. Преодолев наконец Фермопилы, огромная армия Ксеркса вторглась в Среднюю Грецию. Убивая и грабя мирных жителей, главные силы персов продвигались по направлению к Афинам. Повсюду на их пути горели хлебные поля, сады, жилища. Афиняне после долгих споров приняли решение оставить родной город. Все способные носить оружие должны были пополнить войско и флот, старики, женщины и дети эвакуировались на близлежащие острова и на Пелопоннес. Персы заняли Афины. Горстка жителей отказалась покидать город и забаррикадировалась на Акрополе. Персы легко преодолели их сопротивление, разграбили и сожгли город, уничтожив все сооружения Акрополя. Не пощадили они и храмы богов.

Решение Фемистокла. Греческий флот после получения известия о гибели отряда Леонида оставил свою позицию, на которой он несколько дней сдерживал натиск персидских кораблей. Триеры греков, изрядно потрепанные в бою, отступили на юг и остановились в проливе между островом Саламин и берегом Аттики. Оттуда афинские моряки видели, как пылал их родной город. Их сердца горели жаждой мести, их командующий Фемистокл настаивал на военном совете, чтобы дать бой именно здесь, в изобилующем мелями и подводными скалами узком проливе. Греческие моряки были здесь у себя дома, тогда как финикийцам и египтянам, составлявшим основную часть персидского флота, ориентироваться в незнакомых местах было куда труднее. К тому же их корабли, обладавшие более высокими мореходными качествами, были крупнее и тяжелее, чем у греков, а использовать свое преимущество в скорости в Саламинском проливе они не могли.

План Эврибиада. Однако командиры других греческих эскадр, как и командующий всем флотом, спартанец Эврибиад, были другого мнения. Они считали, что надо отвести флот к берегам Пелопоннеса и вновь встретить врага уже там. Свой резон у них был: во-первых, в те дни спешно достраивалась стена, перегородившая весь перешеек, через который проходил путь в Южную Грецию. Флот мог комбинировать свои действия с сухопутным войском, которое обороняло бы эту стену. Во-вторых, при морском бое у берегов Пелопоннеса моряки погибших греческих кораблей могли спастись, доплыв до своей земли, тогда как берег Аттики был занят противником, и добравшихся до него ждала гибель или плен.

Но Фемистокл настаивал на том, что терять такую выгодную позицию, какую имел греческий флот в тот момент, нельзя: в любом другом случае персы непременно использовали бы преимущество в численности и скорости своих кораблей. Кроме того, как сказал ему перед совещанием один умный афинянин, если греки покинут Саламинский пролив, то они непременно разбредутся по своим городам и ничто не удержит их вместе. Тогда Эллада погибнет от собственной глупости.

Хитрость Фемистокла. Так как другие стратеги продолжали колебаться, Фемистокл ночью послал своего доверенного раба Сикинна, родом из Персии, в лагерь Ксеркса, поручив ему передать, что он, афинянин Фемистокл, всей душой желает победы великому царю и поэтому предупреждает, что греки намерены уйти из пролива, лишив персов верной победы. Фемистокл советовал частью персидских сил перекрыть путь к отступлению, чтобы эллинский флот поневоле был вынужден дать сражение, в котором он, конечно же, будет разгромлен.

Ксеркс начинает действовать. Ксеркс поверил своему мнимому доброжелателю, тем более, что это сообщение соответствовало его намерениям: была уже осень, и затягивать войну он не хотел. Он направил часть своего флота в обход Саламина, еще один отряд персидских кораблей высаживал десант на самом острове, а главные силы наутро намеревались атаковать греков в самом проливе. Они должны были насчитывать около 500 кораблей, против них греки имели 380. Таким образом, уже до битвы силы персидского флота были раздроблены, что давало грекам реальные шансы на победу.

Когда рано утром греческие стратеги продолжили совещание, прибыла триера, с трудом вырвавшаяся из когтей неприятеля. Ее экипаж сообщил, что выход из пролива перекрыт врагом. Следовательно, надо было давать бой, пока флот греков не оказался зажатым с двух сторон.

Жертвы богам. Перед началом сражения, как было принято, необходимо было принести жертвы богам. И здесь произошел случай, о котором повествует древний писатель Плутарх. "Когда Фемистокл совершал жертвоприношение у триеры главного начальника, к нему привели трех пленников, очень красивых собою, роскошно одетых и украшенных золотом. Это были племянники персидского царя, сыновья его сестры… Когда их увидел прорицатель Эвфрантид, жертвы вспыхнули большим, ярким пламенем, и в то же время справа кто-то чихнул, что также было добрым предзнаменованием. Тогда Эвфрантид подал руку Фемистоклу и велел ему обречь на жертву юношей и, помолившись, всех их заклать Дионису Кровожадному. Фемистокл пришел в ужас от этого странного, чудовищного пророчества.

Но, как обыкновенно бывает при большой опасности, в трудных обстоятельствах толпа ожидает спасения больше от чего-то противоречащего рассудку, чем от согласного с ним: все в один голос стали взывать к богу и, подведя пленников к алтарю, заставили, как приказал прорицатель, совершить жертвоприношение".

Прилив помогает грекам. Сражение в Саламинском проливе состоялось за несколько дней до солнечного затмения 2 октября, т.е. 28 (или 27) сентября 480 г. до н.э.

Итак, греки спустили свои триеры на воду, выстроили их в боевой порядок и двинулись навстречу персам, налегая на весла под четкий ритм боевой песни. Персы, уверенные, что им придется иметь дело с готовым к бегству противником, были изрядно озадачены, когда по морской глади до них долетел боевой гимн эллинов. Еще больше они удивились, когда, обогнув скалистый мыс, увидели стремительно летевший им навстречу боевой строй противника. Но вдруг центр греческого строя стал отставать, а фланги выдвигаться вперед. Персы еще не могли понять смысла действий неприятеля, как вдруг налетел шквал, поднявший в проливе крутую волну. Корабли персов, теряя управление, стали налетать друг на друга и сбились в беспорядочную кучу, оказавшись в полуокружении. Если грекам удалось сохранить боевой строй, то для персов это оказалось просто невозможно. Тогда каждая греческая триера могла выбрать себе жертву и врезаться тараном в борт вражеского корабля. Дальше бой шел "корабль на корабль", т.е. разбился на множество отдельных схваток.

Начало сражения. Оно ярко описано его участником, великим афинским драматургом Эсхилом - устами персидского воина:

Когда же землю снова белоконное Светило дня сияньем ярким залило, Раздался в стане греков шум ликующий, На песнь похожий. И ему ответили Гремящим отголоском скалы острова, И сразу страхом сбитых с толку варваров Прошибло. Не о бегстве греки думали, Торжественную песню запевая ту, А шли на битву с беззаветным мужеством, И рев трубы отвагой зажигал сердца. Соленую пучину дружно вспенили Согласные удары весел греческих, И вскоре мы воочью увидали всех. Шло впереди, прекрасным строем, правое Крыло, а дальше горделиво следовал Весь флот. И отовсюду одновременно Раздался клич могучий: "Дети эллинов! В бой за свободу родины! Детей и жен Освободите, и родных богов дома И прадедов могилы! Бой за все идет!"

Бой. Находчивость Артемисии. Битва была упорной, персидские моряки дрались на глазах царя, который с высокого берега Аттики, сидя на троне, наблюдал за сражением. Расположившиеся у его ног писцы должны были записывать все примечательное, что происходило в кипевших под ними водах Саламинского пролива. За персидского царя сражалась и эскадра, которой командовала правительница малоазийского города Галикарнаса. Греки, которые были особенно уязвлены тем, что против них воюет женщина, объявили награду тому, кто захватит ее в плен. Флагманский корабль Артемисии было легко отличить от других, и за ним погналась афинская триера. Спасения, казалось, не было, но тут Артемисия приказала своему кормчему повернуть рулевое весло и ударить по шедшему рядом финикийскому кораблю. Преследовавшие ее афиняне решили, что они либо спутали союзный им корабль с вражеским, либо это ионийский, перешедший на их сторону, и отстали. Так находчивость Артемисии спасла ей жизнь. На ее счастье, с финикийского корабля не спасся никто.

Когда Ксерксу, наблюдавшему всю картину боя, доложили, что Артемисия потопила вражеский корабль, он переспросил, точно ли это корабль Артемисии. Ему подтвердили, что отчетливо различают ее вымпел, и тогда царь сказал: "Женщины у меня превратились в мужчин, а мужчины стали женщинами".

Довершение разгрома. Афиняне первыми одолели сражавшихся с ними финикийцев и пришли на помощь остальным своим соратникам. Персидский флот оказался в отчаянном положении. Он попытался, отступая, оторваться от противника, но с фланга по нему ударила еще одна греческая эскадра. Неизбежная в такой обстановке паника довершила разгром.

Афинянин Аристид истребляет персов на острове. Еще ночью, задолго до начала сражения, персы высадили часть своей пехоты на островок Пситталия, расположенный в проливе между Саламином и материком (это было частью всего персидского плана, который предусматривал полную блокировку греков силами нескольких эскадр и десантами на мелкие островки и сам остров Саламин). Задачей этой группы воинов было во время сражения оказывать помощь своим экипажам с потопленных кораблей и уничтожать чужие. Но во время боя на островок высадился афинянин Аристид с отрядом гоплитов и истребил персов всех до единого. Эсхил изображает этот эпизод сражения так:

Все персы, силой молодой блиставшие, Отваги безупречной, рода знатного, Вернейшие из верных слуг властителя, Бесславной смертью пали - на позор себе. ....................................... Есть возле Саламина остров маленький, К нему причалить трудно. Там по берегу Крутому часто водит хороводы Пан. Туда-то и послал их царь, чтоб, если враг, С обломков кораблей спасаясь, к острову Вплавь устремится, греков бить без промаха И выбраться на сушу помогать своим. Царь был плохим провидцем! В тот же день, когда В морском бою победу грекам бог послал, Они, в доспехах медных с корабля сойдя, Весь окружили остров, так что некуда Податься было персам, и не знали те, Что делать. Камни градом в наступающих Из рук летели, стрелы, с тетивы тугой Слетая, убивали наповал бойцов. Но вторглись греки все же дружным натиском На этот остров - и пошли рубить, колоть, Покуда всех не истребили дочиста.

Бой в Саламинском проливе носил исключительно ожесточенный характер, противники истребляли друг друга не только оружием, но и всем, что попадалось под руку. К концу сражения морская вода стала красной от крови. Поражение персов было отягчено тем, что экипажи их погибших кораблей не умели плавать и поэтому тонули в волнах пролива, тогда как греки, теряя свой корабль, добирались вплавь до Саламина.

Общая картина сражения. Таким образом, общий ход сражения представляется примерно таким: в результате различных операций персидский флот перед началом битвы оказался рассредоточенным. Одна его часть, финикийские корабли, в начале сражения находилась в Элевсинской бухте, севернее Саламинского пролива. Вторая группа (это были главным образом корабли ионийских греков, сражавшихся теперь на стороне персов) утром в день битвы стояла у южного выхода из Саламинского пролива, между островком Пситталией и Пиреем, одной из афинских гаваней. Поэтому греки имели возможность бросить все силы сначала против финикийской эскадры. Та пыталась прорваться через Саламинский пролив на соединение с ионийскими кораблями, но попытка успеха не имела, финикийцы понесли тяжелые потери. Затем последовала высадка афинских гоплитов на Пситталию и истребление там персидского десанта. Когда ионийцы вступили в бой, исход сражения уже определился, что-либо существенно изменить было уже невозможно. Наступившая темнота остановила битву.

Наутро Ксеркс распорядился начать строить дамбу через пролив по направлению к Саламину, но это была лишь демонстрация, которая должна была сбить греков с толку и облегчить отступление персидскому флоту.

Позднее персидский военный суд обвинил в поражении командиров финикийских кораблей, которые оказались слишком далеко к северу и поэтому потеряли связь с остальным флотом. Когда финикийские капитаны выступили перед царем с обвинениями в адрес ионийцев (а те сражались на глазах Ксеркса), тот распорядился казнить их за клевету.

Греческий воин в
полном вооружении

Значение победы греков. Новые планы. Победа греков при Саламине имела решающее значение для дальнейшего хода войны. Вдохновленные успехом, завоевав господство на море (персы потеряли около 200 своих кораблей, греки 40), они намеревались плыть на север и разрушить наведенный по приказу Ксеркса мост через Геллеспонт, чтобы "поймать Азию в Европе". Однако Фемистокл, который первоначально тоже так считал, поразмыслив и посовещавшись с другими, выступил против, убеждая, что до сих пор они имели дело с варваром, у которого на уме одни развлечения. Если же загнать его в ловушку, то он всерьез возьмется за дело и, пожалуй, легко наверстает упущенное. Поэтому греки должны были бы не разрушать мост, а, если бы это было в их силах, выстроить второй, лишь бы побыстрее выпроводить царя назад.

Теперь слово Фемистокла имело совсем другой вес, чем до битвы. Когда греческих стратегов попросили назвать имя того человека, кто проявил наибольшую доблесть в Саламинском сражении, каждый из них назвал первым самого себя, но зато вторым все, будто сговорившись, упомянули Фемистокла. Когда позднее он посетил Спарту, в которую вход чужеземцам был вообще запрещен, его там удостоили таких почестей, какие не получал ни один человек за всю историю этого государства.

Теперь же все согласились со словами Фемистокла. Чтобы поторопить персов, тот вновь послал к Ксерксу Сикинна, чтобы тот сообщил царю об угрозе для моста и о том, что следует поторопиться назад. Персидский царь последовал этому совету, но оставил зимовать в Греции сильную сухопутную армию во главе с Мардонием. Таким образом, он вовсе не считал войну проигранной. Когда Ксеркс только собирался домой, к нему прибыли спартанские послы, которые по совету оракула бога Аполлона потребовали от персов возмещения за то, что был убит их царь Леонид, защищавший свободу Эллады. Ксеркс, которому перевели их слова, долго хранил молчание, а затем засмеялся и сказал, показав на Мардония: "Вот он, Мардоний, даст вам возмещение".

Саламинский залив был ближайшим сборным пунктом греческого флота после первых дней боев с персами и оставления греками . По словам Геродота, флот греков в том время составлял до 378 триер. Афинские корабли составляли ядро всего флота.

Персы двинулись вслед за греческими судами вдоль Эврипа, и, когда их сухопутное войско вступило в Аттику, их флот бросил якорь в виду берега Фалера; несмотря на все потери, он состоял еще из 1000 боевых кораблей.

На берегу Фалерской бухты Ксеркс собрал торжественный военный совет. Царь предложил на обсуждение дальнейший военный план и велел Мардонию обойти всех кругом, чтобы собрать мнения. Все полководцы высказались единогласно – нужно дать битву грекам и уничтожить их морские силы. Греческие предводители также устроили совещание о своих дальнейших действиях. Главным вопросом было решение, давать ли персам бой или отступать дальше к , где, после гибели царя Леонида и его спартанцев, Спартой уже была собрана настоящая армия.

Взятие Акрополя персами

Во время совещания прибыла весть о падении . Персы закидали Акрополь горючими зарядами с , а потом поднялись на Акрополь потайной тропой с северной стороны. Отряд афинян, который был оставлен на Акрополе, был умерщвлен у подножий акропольских святилищ. Все здания Акрополя были сожжены и разрушены, а статуи разбиты.

Это известие повергло в панику некоторых предводителей греческих кораблей. Особенно панике были подвержены представители Коринфа. Однако Фемистокл был тверд в намерении дать персам сражение. Он наотрез отказался отступать дальше к Пелопоннесу и пригрозил, что если суда остальных греческих городов уйдут, то афиняне уплывут в Южную Италию и обоснуют там новою колонию. Пока шли совещания греческих полководцев, пришло известие о том, что силы греков были окружены, и всякое отступление для греков стало невозможным.

Саламинское сражение

Сражение произошло 20 сентября; в священный день для Афин, так как в этот день начинались Дионисии. И персы, и греки приготовились к самой решительной битве. Эллины понимали, что эта будет битва на полное уничтожение их, а также их семей, которые наблюдали за битвой с высот Саламина.

Битва началась с отдельных стычек. Самые смелые предводители кораблей выдвигались вперед, увлекая за собой остальных в рукопашную битву. Постепенно борьба стала всеобщей, и все яснее стало виднее преимущество греков перед персами. Персы, которые полностью полагались исключительно на свое преимущество и сражались разрозненно, полностью без всякого плана сражения. Греки же держались вместе и сражались эскадрами. Мужество греков возрастало с каждым ударом, от которого потоплялось неприятельское судно. Для персов положение осложнялось еще и тем, что их тяжеловесные суда, которые были выстроены в три ряда, не могли свободно двигаться; поврежденные корабли персов не могли свободно отступить и становились легкой добычей греков.

Адмирал Ариабигн, брат царя, пал в борьбе; флот персов потерял всякое единство, и, для того чтобы сохранить хотя бы часть кораблей, флот персов стал отступать от места сражения. Во время отступления эгинская эскадра греков, которая крейсировала возле места сражения, стала наносить персам весьма чувствительные удары по флангам.

Последствия Саламина

Как ни блестяща была победа греков, все же она не смогла бы оказать такого влияния на общий ход войн, если бы не поведение Ксеркса. Флот персов не был уничтожен. Персы потеряли не более одной пятых своих кораблей, а потери греков были немногим незначительнее. Относительная численность воюющих сторон не изменилась. Сухопутные же силы персов осталось в той же численности что и до начала войны.

Однако Ксеркс испугался последствий Саламина. Он перестал чувствовать доверие к своим войскам и боялся больше всего уронить свое царское достоинство в случае еще одного поражения персов. Царь решил послушать совета Мардония, который посоветовал Ксерксу объявить о победе персов (Афины были разрушены), и вернуться домой с армией и флотом. Его же вместе с отборными отрядами персов оставить в Греции для того, чтобы завершить покорение страны. Ксеркс с радостью принял предложение своего полководца, и было объявлено об отступлении персов к Босфору.
Так бесславно закончился поход Ксеркса, целью которого было полное покорение .

Саламин на карте Греции

Кто смотрел этот фильм? Наверное многие. И те (как и я) смотрели его наверняка только из за первой части, в надежде хоть какого то подобия. Но не о том речь. Какой то процент его все таки же основан на реальных исторических событиях. А вот и они.

Саламинское сражение (480 год до н.э.) - это сражение на море, которое проходило между армией персов и греков в ходе известной греко-персидской войны. Сражение произошло недалеко от острова Саламин, что расположен близ Афин. Согласно некоторым данным, греческий флот состоял из 311 или 380 кораблей, которые смогли легко победить намного больший флот из 1000 кораблей персов в узком проливе. Именно Саламинское сражение стало переломным моментом в ходе греко-персидских воин.

Давайте вспомним эти исторические события подробнее …

Битве предшествовал ряд событий, которые могли существенно повлиять на дальнейший ход войны. Войско персов заняло и разрушило Афины. Жители города были предварительно эвакуированы на близлежащий остров Саламин. В узких проливах между островом и материком оказался сосредоточен весь союзный греческий флот. По поводу численности обоих флотов существуют различные мнения, неизменна лишь точка зрения, что персы имели численное превосходство. Наиболее часто называются такие цифры: примерно 310 греческих гребных судов-триер (согласно Эсхилу — 311 кораблей, Геродоту — около 380), против 1200 персидских. Впрочем, известный советский историк, профессор С.Лурье, считает, что реально принимали участие в сражении не более 500 персидских судов. Но нужно отметить и такой момент: корабли персов в большинстве своем были тяжелее и крупнее греческих. Естественно, ни о какой корабельной артиллерии в ту эпоху речи не шло, главными средствами борьбы с противником на море были таран и абордаж (при удачном исходе последнего вражеское судно можно было поджечь и потопить). Так что размер корабля и число воинов, умещавшихся на нем, имели существенное значение.

Среди эллинов возникли серьёзные разногласия. Большинство военачальников предлагало покинуть Саламин и направить все силы на защиту Коринфского перешейка. Афинский стратег Фемистокл указывал на то, что только в условиях узких проливов греки могут победить превосходящий как по количеству судов, так и по качеству подготовки моряков флот персов. Видя невозможность повлиять на решение других военачальников, он решился на хитрость. Отослав к Ксерксу своего доверенного гонца, он повелел передать ему, что греки собираются бежать, и если царь хочет уничтожить греческий флот, то ему следует немедленно начать сражение.

Для греков единственной возможностью решительной морской победы было сражение в узком пространстве, где численный перевес врага нивелировался. Входя в проливы между материком и Саламином, персы сами себя лишали преимуществ. Для них начало битвы при Саламине стало решающей стратегической ошибкой, которая определила исход боя и дальнейший ход войны.

Основным дошедшим до сегодняшнего времени источником, описывающим морской бой при Саламине, является VIII книга «Истории» Геродота. Независимо от Геродота событие описал живший при дворе персидского царя Артаксеркса II Ктесий из Книда в своём произведении «Персидская история». Исторический интерес также представляет трагедия «Персы» древнегреческого драматурга и участника сражения Эсхила. В ней непосредственный свидетель битвы при Саламине описал свои ощущения от гибели персидского флота.

Битве при Саламине и другим событиям греко-персидских войн уделяли значительное внимание жившие намного позже античные историки Диодор, Плутарх и Корнелий Непот.

Греческие города-государства Афины и Эретрия помогали родственным греческим полисам Ионии в их неудачном восстании против власти персидского царя Дария в 499—494 годах до н. э. Персидская империя на тот момент была достаточно молода. Её часто сотрясали восстания покорённых народов. Повстанцам совместно с афинянами удалось захватить и сжечь важный город империи и столицу сатрапии Сарды. Дарий желал отомстить участвовавшим в восстании грекам, которые были ему неподвластны.

Также Дарий видел возможность покорить разрозненные древнегреческие города. В 492 г. до н. э. во время военной экспедиции персидского военачальника Мардония была завоёвана Фракия, Македония признала верховную власть персидского царя. Таким образом, персы обеспечили своему сухопутному войску проход к территории Древней Греции. В 491 году до н. э. Дарий отправил послов во все независимые греческие города с требованием «земли и воды», что соответствовало покорности и признанию власти персов. Осознавая силу и военную мощь государства Ахеменидов, все города древней Эллады, кроме Спарты и Афин, приняли унизительные требования. В Афинах послы были преданы суду и казнены. В Спарте их сбросили в колодец, предложив взять оттуда землю и воду.

В 490 году до н. э. был направлен персидский флот под командованием Датиса и Артаферна для покорения Афин. По пути к Афинам была покорена и разрушена Эретрия. Войско высадилось на территории Аттики, но было разбито афинянами и платейцами в битве при Марафоне. После этой неудачной экспедиции Дарий стал собирать огромное войско для покорения всей Греции. Его планам помешало восстание в Египте в 486 году до н. э., а вскоре Дарий умер. Трон занял его сын Ксеркс. Подавив египетское восстание, Ксеркс продолжил подготовку к походу на Грецию.

В Афинах к власти пришёл Фемистокл. Промежуток между марафонской битвой и вторжением Ксеркса антиковед Суриков называет «эпохой Фемистокла». В то время как персы собирали армию для завоевания Эллады, афинский политик способствовал созданию мощного флота. У афинян был обычай делить между собою доходы от серебряных рудников в Лаврионе. Собственником этих рудников было государство. После падения тиранов государственное имущество стало считаться собственностью всех граждан. Если после покрытия всех государственных потребностей в кассах оставались значительные суммы, то этот излишек делился между афинянами. Фемистокл предложил направить получаемые средства на постройку кораблей. Предложение было воспринято весьма неоднозначно. Принимая его, каждый афинянин лишался хоть и небольшого, но верного денежного пособия, предоставляемого государством. Готовя корабли для войны с персами, Фемистокл понимал, что афиняне не согласятся с ним, так как не считают разбитых под Марафоном варваров серьёзной угрозой. Поэтому он убедил сограждан, что новые корабли и мощный флот необходимы для войны с Эгиной — островом, который вёл непрерывную войну с Афинами. Именно данная политика в конечном итоге привела к сокрушительному поражению армии Ксеркса.

В 481 году до н. э. Ксеркс направил послов в большинство греческих городов-государств с требованием «земли и воды», кроме Афин и Спарты. В конце осени 481 года до н. э. в Коринфе состоялось общегреческое собрание. Перед лицом общей опасности на нём был заключён союз и прекращены междоусобные войны. В греческие колонии были отправлены посольства с просьбой о помощи. Технически выполнить постановления общегреческого конгресса было сложно в связи с разрозненностью древних греков, враждебностью между ними и междоусобными войнами.

В 480 г. до н. э. войско Ксеркса начало переправку из Азии в Европу. Кроме сухопутного войска, у Ксеркса был мощный флот, снаряжённый прибрежными и островными народами, входящими в его государство.

Всю весну и лето 480 до н. э. продолжался поход персидской армии по побережью Эгейского моря. Попытка греческого отряда во главе со спартанским царём Леонидом преградить персидскому войску путь в Фермопильское ущелье окончилась неудачей. Персы прорвались в центральную Грецию. Греческий флот, встретивший персидские корабли у мыса Артемисия, вынужден был отойти к югу и встал у западного побережья Аттики.

Позиция греческого флота при Саламине, по всем правилам морского искусства, казалась со стороны настолько невыгодной, насколько это вообще возможно. Судите сами: флот стоит в узком пространстве, оба выхода из него легко контролируются противником, развернуть триеры для боя — негде, отступать в случае нападения — некуда. Но Фемистокл сознательно пошел на риск — пусть эта «невыгодная» позиция служит приманкой для врага! А хитрость заключалась в том, что греки учли условия местности. Они прекрасно знали все течения, рифы и отмели в бухтах и проливах Саламина. Персидскими кораблями управляли в основном финикийцы — прекрасные мореходы, но именно у берегов малоизвестного острова весь их тысячелетний опыт оказался бесполезным!

Но «позиционная хитрость» была для Фемистокла только половиной дела. Проблема заключалась в том, что персам в такой ситуации бой был не особенно нужен. Некоторые флотоводцы Ксеркса (например, правительница города Галикарнаса, Артемисия, командовавшая отрядом из пяти кораблей) рассуждали вполне здраво: пусть себе греки сидят в западне, а когда надоест — вылезают и нападают сами, вот тут-то мы и развернёмся! Об этих доводах упоминается в сочинениях древнегреческого историка Геродота. Царь Ксеркс, несмотря на очевидное превосходство своего флота, тоже колебался.

Фемистокл, как опытный военачальник, вероятно, догадывался, о чём размышляют его противники. Кроме того, среди греков тоже не было единства по поводу позиции у Саламина. Эврибиад, командовавший кораблями из Спарты и формально стоявший «выше» Фемистокла на лестнице военачальников (у афинянина, правда, был свой веский довод в виде 200 триер — то есть, большей части флота), настойчиво предлагал перебазироваться ближе к Пелопоннесу, на Коринфский перешеек, и даже приказал готовиться к прорыву. Для Фемистокла, который не без основания считал, что в открытом море греки обречены на поражение, оставался единственный выход: немедленно выманить персов на бой! И афинянин применил беспрецедентную до того времени хитрость, которую можно назвать «ложным предательством».

Воспитатель его детей, раб по имени Сикинн (что любопытно — персидского происхождения) отправился к Ксерксу и пообещал, что в бою отряд Фемистокла перейдет на сторону персов. «В доказательство своей преданности Фемистокл сообщает царю о планах греков. Царю следует запереть оба выхода из Саламинского пролива и не дать грекам уйти», — сообщил раб. Ксеркс поверил этим словам. И персидские корабли полезли в ловушку Фемистокла, запирая выходы из пролива, в том числе самый узкий и неудобный для больших судов — у мыса Каматеро. Именно там развернулись основные события.,

Сама битва прошла в соответствии с планами Фемистокла. Некоторые персидские корабли благополучно сели на мель, где их захватили греки. Несколько судов наткнулись на рифы и потонули вообще без вмешательства противника. А большая часть передовых персидских кораблей стала жертвой очередной уловки Фемистокла: афинский флотоводец притворился, что его корабли в центре позиции отступают, и «затянул» за собой персов в такое место пролива, где им было физически негде даже развернуться. Когда эллины остановились и кинулись в яростную контратаку, персы вынуждены были в беспорядке отходить, сталкиваясь с другими судами собственного флота и топя их. К вечеру флотилия персов, уменьшившаяся как минимум вдвое, спешно ушла от рокового для нее Саламина. Греки вернули себе господство на море, а годом позже, в битве при Платеях, разбили пешую армию Ксеркса, положив конец планам завоевания Греции.

Ну а что касается фильма, то конечно же там мало исторической правды. Например Пол Картледж , профессор-антиковед из Кембриджского университета, отметил, что в реальности ни Ксеркс, ни Дарий не присутствовали в битве при Марафоне, и последний не мог быть убит в Греции Фемистоклом, как показано в фильме. В противоположность фильму, Артемисия на самом деле выступала против морского боя с греками в проливе и не погибла в греко-персидских войнах. Спартанский флот прибавил лишь 16 боевых кораблей к общему греческому флоту из 400 кораблей, а вовсе не огромную армад

Остров Саламин - самый ближний к Афинам остров Аттики. И возможно самый известный. Именно тут - 22 сентября 480 г. до н.э., в саламинской бухте состоялось одно из важнейших морских сражений в истории древнегреческого государства - Битва при Саламине . И возможно самая главная в истории греко-персидских войн - третья по счету после Марафона и . В 481 году до н. э. персидский царь Ксеркс направил послов в большинство греческих городов-государств с требованием “земли и воды”, кроме Афин и Спарты. В конце осени 481 года до н. э. в состоялось общегреческое собрание на котором был заключён союз и прекращены междоусобные войн. Вернее была попытка их прекратить.

В 480 г. до н. э. войско Ксеркса начало переправку из Азии в Европу. Кроме сухопутного войска, у Ксеркса был мощный флот, снаряжённый прибрежными и островными народами, входящими в его государство.

Всю весну и лето 480 года до н.э. продолжался поход персидской армии по побережью Эгейского моря. Состоялось два сражения - при Фермопилах и у мыса Артемисия. В битве при Артемисии эллинам благодаря благоприятным погодным условиям, военным хитростям Фемистокла и узким проливам удалось задержать неприятельский флот на несколько дней. Союзники не нанесли персам поражения и не предотвратили их дальнейшее продвижение к Афинам. Флот Ксеркса также не смог уничтожить или вывести из строя весь греческий флот. И такой исход не устраивал ни одну из сторон. В то же время, в контексте дальнейшего хода войны, первый опыт морской битвы с вражескими кораблями был крайне важен и необходим для греков. Эллины удостоверились в том, что несмотря на численное преимущество могут противостоять противнику. Этот опыт очень пригодился им в решающей битве при Саламине.

Для того что бы убедить Афинян в необходимости переселения на остров Саламин, греческий военачальник Фемистокл пошел на хитрость. Дело в том, что дельфийский оракул дал довольно мрачный прогноз о развитии событий.

Лишь деревянные стены даёт Зевес Триптогенее

Несокрушимо стоять во спасенье тебе и потомкам.

Остров божественный, о Саламин, сыновей своих жён ты погубишь.

Фемистокл сумел на народном собрании убедить афинян, что "деревянные стены" - афинские корабли, а “гибель сыновей” относится к персам, так как в ином случае оракул сказал бы “несчастный Саламин”, а не “божественный”.

В античных источниках битва при Саламине описана недостаточно подробно. Это объясняется тем, что никто из её участников (за исключением Ксеркса, который наблюдал за сражением с трона на горе Эгалео) не смог бы, из-за общей неразберихи, воспроизвести детальный ход событий.

Утром 22 сентября 480 г. до н. э. персидский флот начал наступление. И после краткой речи Фемистокла корабли вышли в море.

После того, как персидский флот вошёл в узкие проливы, его строй нарушился, а Эллины начали притворно отступать, после чего повернули и атаковали ещё более нарушенный строй врага. Дальнейший ход битвы передан весьма схематично. Об общей неразберихе свидетельствует как участник сражения в трагедии “Персы”, так и Геродот . В то время как союзные корабли уничтожали персов и обращали их в бегство, эгинцы заняли место выхода в Саронический залив и уничтожали бегущих.

Персы потерпели в битве сокрушительное поражение. О величине потерь свидетельствует то, что на следующий после сражения год персы, согласно Геродоту , обладали уже не 1200, а всего 300 кораблями.

Эта битва стала переломным событием греко-персидских войн. Именно после бегства Ксеркса и части его войска была предотвращена непосредственная угроза завоевания Эллады.

Могила греков, павших в этой исторической битве расположена на полуострове Киносура, в западной части Саламина - о чем нам напоминает мемориал скульптора Ахелеаса Васселеу. А артефакты связанные со сражением можно посмотреть в местном археологическом музее.

Вход свободный.

Как добраться до мемориала:

Рейсы парома: понедельник-пятница 7:10, 7:45, 8:30, 9:00, 9:30, 10:00, 10:30, 11:00, 11:30, 12: 00, 12:30, 13:00, 13:30, 14:00, 15:00, 16:00, 17:00, 18:00, 19:00

Суббота 08:00 09:00, 10:00 , 11:00, 12:00, 13:00, 14:00, 15:00, 16:00

Рейсы парома с Саламина в Пирей.

Понедельник-пятница: 6:30, 7:00, 7:30, 8:00, 8:30, 9:00, 9:30, 10:00, 10:30, 11:00, 11: 30, 12:00, 12:30, 13:00, 13:30, 14:00, 15:00, 16:00, 17:00.

Суббота: 6:30, 7:00, 7:30, 8:00, 8:30, 9:00, 9:30, 10:00, 10:30, 11:00, 11: 30, 12:00, 12:30, 13:00, 13:30, 14:00, 15:00, 16:00, 17:00.

Фото и текст: Александр Фролов

The Tomb of Salamina

The Naval Battle of Salamina is one of the most important battles in the history of ancient Greece. It was held on September 22, 480 BC, in the straits of Salamina (an island in the Saronic Gulf, near Athens) between the alliance of Greek city-states and the Persian Empire. It was the most important conflict between the Greeks and the Persians and the beginning of the end of the second Persian invasion in Greece. The Tomb of the Greeks who fall during this historic Naval Battle is located in the Kinosoura peninsula, in the west part of Salamina. An impressive memorial, made by the sculptor Achileas Vassileiou, stands there to remind us the sacrifice and the bravery of these men who fought for the freedom of their country. The entrance is free.