Жизнь в Германии кажется многим спокойной и обеспеченной. Многие этнические немцы, жившие в постсоветских республиках, переехали на родину. Однако в последнее время некоторые из них решили вернуться в Россию. Переселенцы рассказали , почему так происходит и что им не нравится в жизни Германии.

Сергей Рукабер, переехал из Карлсруэ в Крым

Сергей прожил в Германии 18 лет и вернулся на родину прошлым летом. Мужчина признается, что никогда не считал Германию родиной и задумался о переезде после присоединения Крыма к России.

— В Германии я все эти годы не чувствовал себя в своей тарелке, многое просто дико для меня было. Например, с первого класса с недавних пор в школах там введен урок сексуального просвещения. Подробно рассказывают о секс-меньшинствах, все подается в том духе, что именно такие отношения нормальны.

Сергей рассказал, что его зарплата в Германии не сильно отличалась от дохода в России из-за высоких налогов. Сейчас мужчина открыл ИП и развивает свое дело. Единственная проблема сейчас — оформление документов для семьи. Сергей с супругой получили удостоверение многодетной семьи, но льгот пока не получают. Несмотря на это, в России Сергею дышится спокойнее.

— В Германии у беженцев полная свобода действий. Была однажды ситуация: я провожал родителей на вокзале в Карлсруэ. Приехал на своем личном автомобиле, пока помогал им донести багаж до поезда, какие-то арабы забрались в машину. Я позвал полицейских, а те мне говорят: «А вам что, тяжело их отвезти?» Бить мигрантов нельзя, в любом конфликте с ними виноватым окажешься однозначно ты.

Антон Клокгаммер, переехал в Томск

Десять лет Антон прожил в городе Рендсбурге и уже десять лет живет в России. В Германии Антону не нравилось излишнее спокойствие и стабильность. По его словам, уклад жизни в стране не меняется десятилетиями.

— Мне было 20 лет, и я переписывался с томскими друзьями. Кто-то из моих сверстников уже занимал руководящие должности, организовывал ИП, ООО. Мои немецкие приятели в этом возрасте продолжали играть в приставку.

Девять месяцев Антон провел в немецкой армии, там он общался только с выходцами из бывшей ГДР. С ними взаимопонимание установилось практически сразу. Сейчас молодой человек живет в Томске и занимает руководящую должность.

— В материальном плане жить в Германии лучше. Я сейчас пропадаю целыми днями на работе, в подчинении у меня 50 человек, получаю в три-четыре раза больше среднего заработка в Томске. Мои одноклассники в Германии ничем не руководят, отвечают только за себя, не имеют высшего образования, работают обычными электриками, сантехниками, но получают те же две тысячи евро. На эти деньги там спокойно можно взять в ипотеку дом.

Денис Шелл, переехал из Ганновера в Омскую область

Денис прожил в Германии почти 20 лет, а два года назад вернулся в России, на родине живется спокойнее. Сейчас он занимается фермерством на своем участке земли в Омской области.

— В Германии на фермерство огромные налоги. Я там занимался мойкой свинарников, курятников. Собственная фирма была. Рынок большой, с русскими работать не все хотят. Я общался в основном с такими же переселенцами, хотя были и местные знакомые.

Возвращение домой - забавная штука: знакомые картины, звуки, запахи... единственное, что изменилось - ты сам.

Загадочная история Бенджамина Баттона (The Curious Case of Benjamin Button)

Программа «Поздние переселенцы в Германию » подразумевает получение гражданства данной страны этническими немцами, а также лицами немецкой национальности, покинувшими Родину в ходе Второй мировой войны или после нее. Существует закон ФРГ «Об изгнанных и беженцах», определяющий круг лиц, относящихся к поздним переселенцам. Данная группа людей имеет право на переселение в Германию и социальную поддержку со стороны европейского государства. «Поздним переселенцам» не нужно проходить процедуру натурализации и отказа от гражданства страны происхождения. Уже рождённые в Германии дети переселенцев так же получают двойное гражданство - страны происхождения и Германии.

Миграционное право является одным из основных направлений деятельности нашей адвокатской канцелярии. Среди прочих вопросов мы часто оказываем юридическую поддержку клиентам, возвращающимся на свою историческую Родину в Германию по программе «Поздние переселенцы». Как мы уже писали в наших статьях, существуют определённые требования и предпосылки, соблюдение которых необходимо для приобретения указанного статуса.

Во-первых, основным требованием является доказательство принадлежности к немецкой национальности (по 4-ому параграфу Федерального закона по делам перемещённых лиц и беженцев ( Bundesvertriebenengesetz или Gesetz ueber die Angelegenheiten der Vertriebenen und Fluechtlinge , сокр. BVFG ). Для этого необходимо, чтобы в одном из документов заявителя (к примеру, в его свидетельстве о рождении) была указана немецкая национальность. Отпрыскам этнических немцев необходимо предоставить документ, согласно которому один из его родителей или бабушек/дедушек были немцами.

Во-вторых, большое значение имеет так называемая приверженность к немецкому народу (Bekenntnis zum deutschen Volkstum ), что, согласно § 6 BVFG , подтверждается такими признаками, как язык, воспитание и культура. Требуется доказать наличие основных знаний немецкого языка, предоставить подтверждение владения языком в необходимом объеме, как минимум на уровне Goethe - Zertifikat B 1 (в соответствии с шестиуровневой шкалой «Общеевропейских компетенций владения иностранным языком»). Данный уровень подразумевает достаточно уверенное владение немецким языком, способность вести беседу на бытовые темы, писать несложные письма, понимать общую, без специальных терминов информацию.

Кроме того, обязательным также является отсутствие судимости за совершение тяжкого уголовного преступления – это условие вполне понятно и в пояснении вряд ли нуждается.

Наконец, для полноты картины заявитель должен быть немцем, проживающим в одной из республик бывшего СССР (за исключением Прибалтики), а также несоответствовать условиям 5-ого параграфа BVFG . Согласно 5-ому параграфу BVFG , заявитель не может получить статус «позднего переселенца», если в СССР он занимал привилегированное положение (например, был сотрудником милиции, КГБ, судебной системы (прокурором и судьей), дипломатом и т.д.) или у него был, хотя бы один близкий родственник на такой позиции.

Не бывает одинаковых рассветов, в жизни каждый миг - неповторим...Эта же крылатая фраза подходит к рассмотрению каждого из дел об иммиграции в Германию на постоянное место жительства. Помимо соблюдения вышеуказанных формальных требований нужно также быть готовым к субъективному подходу чиновника к каждому из комплектов документов. Тот комплект документов, который возможно не вызвал никаких вопросов у одного чиновника, может вызвать вопросы у другого. Поэтому в любых неоднозначных ситуациях лучше довериться профессионалам своего дела, разбирающимся во всех тонкостях немецкой бюрократической машины, и знающим инструменты, благодаря которым можно будет добиться положительного результата даже в сложных и нетривиальных случаях.

Один раз в нашу адвокатскую канцелярию обратился очень успешный молодой человек Олег, привыкший самостоятельно управлять всем, что происходит в его жизни и решать проблемы быстро и решительно. Суровый сибирский климат закалил его характер, и он, едва ли достигнув совершеннолетия, покинул родительский дом и переехал в Новосибирск, где и получил высшее образование, совмещая учёбу с работой. После окончания университета, Олег стал думать, что делать дальше. С одной стороны, в Новосибирске всё уже было отлично налажено – хорошо оплачиваемая работа, коллеги, с которыми они весело проводили свободное время, красивая девушка... Однако, после многочисленных поездок по Европе парень уже давно хотел перебраться за границу. Пообщавшись с двоюродной сестрой, Элизой, ещё в детстве переехавшей в Германию со своими родителями, он понял, как нужно действовать. Так как дедушка Олега по отцовской линии был этническим немцем, молодой человек знал, что у него есть все предпосылки, чтобы уехать в Германию по программе «Поздние переселенцы». Он самостоятельно за две недели собрал комплект необходимых документов (сертификат о знании языка на уровне B 1 у него уже был) и направил комплект в федеральное административное ведомство по делам переселенцев Германии (BVA ) на рассотрение. Олег в то время был полностью уверен в том, что проблем при рассмотрении его дела возникнуть не может. Он с лёгким сердцем уволился с работы и полетел во Францию на полугодичные курсы по повышению квалификации для инженеров, так как считал, что это поможет ему выиграть борьбу за «место под солнцем» на жестоком рынке труда в Германии. Более того, в процессе учёбы, подающий большие надежды молодой специалист устроился на стажировку в одну из местных инжиниринговых компаний, где настолько пришёлся по вкусу начальнику, что последний предложил ему остаться после учёбы ещё на несколько месяцев для работы на интересном проекте. Казалось бы, всё шло «как по маслу» и все дороги были открыты, пока как «гром среди ясного неба», на Олега свалился отказ BVA по его делу.

Как уже позже выяснилось, причиной отказа как раз-таки стала его затянувшаяся стажировка в Париже. По логике чиновника, рассматривавшего дело Олега, факт его устройства на работу во Франции говорил о том, что молодой человек больше не проживает на территории бывшего СССР, в местах компактного проживания немцев, и, следовательно, по формальным основаниям не может более претендовать на иммиграцию в Германию по программе «Поздние переселенцы». В порыве гнева Олег пробовал несколько раз самостоятельно дозвониться сотрудникам BVA и объяснить им «что к чему». Встретившись со стеной непонимания со стороны представителей, отлажено работающей системы, он уже было собрался подать на них в суд. К счастью, тут помог телефонный разговор с кузиной из Германии, посоветовавшей обратиться к нам, как сделали и другие её родственники при решении подобных проблем. Адвокат нашей канцелярии, специализирующийся на миграционных вопросах и по делам поздних переселенцев, по результатам рассмотрения дела пришёл к выводу о том, что временное проживание Олега во Франции было, к сожалению, далеко не единственной причиной, почему ему могли отказать при повторном рассмотрении дела. Оказалось, что в деле Олега также не хватало достаточных подтверждений принадлежности к немецкой национальности, кроме того сертификат о знании языка на уровне B 1 был выдан неаккредитованной организацией. К тому же, заявление, а также сопроводительное письмо содержали множество неточностей, которые могли бы также привести к формальному отказу в получении заветного положительного решения BVA . Первой реакцией Олега на наше заключение было «наехать на BVA » и добиться правды в суде. После продолжительного телефонного разговора с адвокатом, занимающимся делом Олега, молодой человек всё же немного умерил свой пыл и решил последовать нашим советам. В течение непродолжительного времени, под нашим чутким руководством, он с помощью родителей собрал комплект необходимых документов. Кроме того, получил от французского работодателя справку о том, что работал он во Франции всего несколько месяцев на срочном проекте, а основное место жительства и центр жизненных интересов остались у него в России. Мы помогли ему правильно переписать заявление, сопроводительные письма, сформировать и подать в BVA новый комплект документов. Наконец, по итогам рассмотрения нового комплекта документов, BVA вынес положительное решение, и Олегу оставалось только завершить все дела в России и начать готовиться к переезду на историческую Родину.

Мы рады, что смогли помочь Олегу, как и многим другим нашим клиентам, добиться успешного решения вопроса по его делу, хоть он изначально и собирался действовать другими методами. Как мы упоминали и раньше в данной статье, каждое дело об эммиграции индивидуально, универсальных решений нет. Наши адвокаты привыкли вникать в каждый нюанс для того, чтобы предложить вам путь решения, оптимальный в вашей ситуации, и довести дело до успешного финала.

Все права защищены. При копировании и републикации статьи ссылка на первоисточник обязательна.

А ДВОКАТСКАЯ КАНЦЕЛЯРИЯ ПРЕДСТАВЛЯЕТ ИНТЕРЕСЫ КЛИЕНТОВ НА ВСЕЙ ТЕРРИТОРИИ ГЕРМАНИИ

Aussiedlugsgebiet - Поздние переселенцы

«Да я просто родину люблю», - бесхитростно объясняет водитель Анатолий Сидоренко. «А я - мужа», - вторит ему жена-фельдшер Татьяна.

Что нас подвигло эмигрировать? - рассказывает Таня. - Хотелось лучшей жизни! Ведь как мы живём: от зарплаты до зарплаты, которой не хватает не то что на отпуск - в гости поехать в соседнюю область позволить себе не можем! День­ги уходят только на то, чтобы детей накормить да обуть. Самое элементарное, ни о чём другом мы и мечтать не можем, хотя вкалываем и на работе, и у себя в хозяйстве: огород, скотина… И всё равно еле концы с концами сводим! Тем более что все из нашего села тогда уезжали в Германию, вот и мы решили: попробуем! Попробовали… Собирались, сердце рвали. Не верьте тому, кто будет говорить, что не скучает по родным краям. Неправда - все скучают! Фильмы российские через «спутник» смотрели - душа пела и плакала…

Поселили нас сначала в лагере. Учили немецкий язык, а как курсы закончились, переехали на съёмную квартиру и жили на «социале» - пособии. Вы только сравните жизнь немецкого безработного и русского трудяги на селе! Начнём с элементарного - открываем холодильник. Там у нас были и сыры, и колбасы нескольких сортов, и йогурты, и соки, и фрукты, и мясо. А здесь разве я могу это всё себе и своим детям позволить? В выходные - качели-карусели, у тех из наших, кто там уже работу себе нашёл, есть возможность раз в год на море поехать. А в России, как ни вкалывай, мы бы никогда до такого уровня жизни не поднялись…

И всё же они вернулись…

Первым не выдержал муж: 8 месяцев всего там продержался. Мне он просто сказал: «Свободы хочу!», а я так поняла, что не справился он с языковым барьером: ни он никого не понимает, ни его. «Я здесь никто!» - говорит. А у нас на селе - уважаемый человек. А через полтора года и я за мужем уеха­ла: негоже семью разбивать.

Приведу простой пример, - объясняет Анатолий. - Засиделись мы как-то допоздна, часов до 11 вечера, с ребятами на кухне, как у нас привыкли: спорили, пели, души друг другу открывали. Так одна бабка из дома взяла и стукнула полицаям: они приехали, разогнали… Не могу я так! Здесь у себя выйду на лавочку, разговариваю, сколько хочу, все меня понимают…

Но даже не это главное, - утверждает Татьяна. - Я банальность скажу: одно слово - родина. Зачем обманывать себя, что здесь жить лучше? Нет, здесь жить хуже. Но без неё, без России, невозможно. Вот такое состояние души, которое словами сухими не объяснить…

Я родину люблю - такую, какая есть, - подхватывает Анатолий. - Она меня вырастила, выучила. Столько лет я здесь прожил - не поменяю ни на какую другую. И не спрашивайте, за что ей моя любовь. Я же вас не спрашиваю, за что вы маму свою любите… Вот и у меня так: в крови это. И не ищите разумных объяснений: их просто нет.

Мнение «возвращенца»

К. Северинов: «Это был вызов самому себе»

Биолог Константин Северинов в 1990-е уехал работать в США, где стал учёным мирового уровня, получил звание профессора и лабораторию в Университете Ратгерса (Нью-Джерси). Но в 2005 г. вернулся в Россию: он руководит лабораториями в Институте молекулярной генетики РАН и Институте биологии гена РАН.

Я вернулся, потому что мог себе это позволить. Должность профессора в США приносит мне доход, а моя лаборатория там работает, как отлаженный механизм. Всё расписано на годы вперёд, от этого даже скучно. Возвращение в Россию было вызовом самому себе: смогу ли я здесь создать с нуля нормально работающую лабораторию, когда благоприятных условий для этого, казалось бы, нет? Скажу прямо: заниматься наукой в России - это не для слабонервных. Поэтому «возвращенцев» среди наших учёных так мало. Но учить здесь молодёжь, показывать ей, что такое нормальная наука, соответствующая мировым стандартам, крайне интересно. Интересна и более широкая задача - участвовать в строительстве современной российской нау­ки. Она сейчас переживает не лучшие времена. Мне нравится словосочетание «гражданская позиция», хотя оно и звучит вычурно. Кто-то ведь должен строить российскую науку.

Россияне, когда-то уехавшие из страны, начинают массово возвращаться. В одной только Германии число россиян, желающих уехать на родину, превысило полмиллиона человек. Почему жизнь в сытой и благополучной стране оказалась для них не такой, как представлялось, и чем российская глубинка стала милее, узнала корреспондент НТВ Екатерина Гусельникова .

Шапки-ушанки, раритетные «Чайки» и сказки Чуковского на прилавках — такой уголок России на немецкой земле. Семья Реген — постоянные посетители на русской ярмарке.

Анна Реген : «Хотелось бы назад, в Россию».

Анна Реген Россию почти не помнит, да и по-русски говорит, с трудом подбирая слова. Родители переехали в Германию, когда дочке было всего 3 года. Вместе с двумя миллионами немцев из стран бывшего СССР они хлынули на историческую родину в поисках лучшей жизни.

В 1990-х годах родина далеких предков представлялась русским немцам эдаким расписным пивным рестораном. С сопутствующим разгулом, весельем и колбасками. Но повседневная жизнь в Германии оказалась далека от Октоберфеста. И по-настоящему родные русские пельмени поманили обратно.

Александр Реммих : «Где родился, там и пригодился».

Александр Реммих теперь только и говорит, что русскими поговорками. 5 месяцев назад они с женой променяли трехкомнатную квартиру в благополучном немецком Хофгайсмаре на домик без удобств в селе Александровка, что под Омском.

Ольга Реммих : «Воды в доме нет, печка, дрова».

Александр сейчас трудится разнорабочим. Но поскольку он единственный непьющий мужчина в селе, уверен, что это временно и что его квалификацию обязательно оценят работодатели. В Германии Реммих был дальнобойщиком и зарабатывал две тысячи евро в месяц. Правда, от них мало что оставалось.

Александр Реммих : «За квартиру почти 700, за газ 80, за свет 70. Налог за машину, прочее. И остается на жизнь 300–400 евро».

В сибирской деревне городским немцам нравится. Ольга доит козу. Дети кормят утят. Реммихи говорят, что младшая дочка Лена в Германии страдала астмой. А уже через месяц жизни в России забыла об ингаляторе.

Ольга Реммих : «Здесь биологически чистые продукты, здесь все свое. Дети питаются не химией, дышат не химией».

А семья Вайсбекер поближе к русской природе переехала летом этого года. В Крым, откуда они уехали 20 лет назад, эмигрантов потянуло совсем не из-за климата.

Ирина Вайсбекер : «Люди, имеющие эти сексуальные отклонения, они защищены всеми законами. Мы с детьми идем по улице, они будут стоять целоваться — двое мужчин или две женщины — и я не могу сделать им замечание. На меня наложат штраф».

А в последнее время, когда страну , Вайсбекерам просто стало страшно.

До 9 тыс. русских немцев возвращаются из Германии в Россию ежегодно. Около трети из них едут в Сибирь — в Гальбштадт Алтайского края и в Азово Омской области. «Российская газета» побывала в Азово и написала, как рушатся ожидания людей сначала в Германии, а потом и в России.

«Там машин с номерами ЕС больше, чем местных», «Азово жирует на германские деньги», «В Азово все говорят по-немецки» — три мифа гуляют по Сибири об омской деревне Азово. И хотя немецкую речь услышать там непросто, но вот факт — от 5 до 9 тысяч немцев в год уезжают из Германии в Россию. Из них до двух-трех тысяч в год едут в Гальбштадт Алтайского края и в Азово Омской области, где воссозданы немецкие автономные районы. Чтобы увидеть, как и зачем репатрианты возвращаются, спецкор «РГ» поехал в самый быстрорастущий немецкий район Сибири — Азовский немецкий национальный муниципальный район (АННМР).

«Что немцу „gut“…

Дом старосты села Привальное Юрия Беккера типично немецкий. Так строили его предки, основавшие село в ХIХ веке. Двор по-сибирски — с колодцем из белого кирпича. У колодца черный плуг.

— У знакомого купил, он его хотел на металлолом сдать. Я бы „до Германии“ тоже сдал. А вернулся — и не могу.

В немецком Ольденбурге с 2005 года он выдержал „вечность“ — неполных пять лет.

— Я уехал, потому что все уезжали, — уточняет. — Жена плакала, у нее там вся родня, и я сдался. Ну и как-никак историческая родина. Я старался там прижиться. Траву на гольф-полях косил, почту носил, камины топил. Но я не могу без земли. А в Германии нет деревенской жизни. И то, как они ее понимают, это — издевательство. Участок земли должен быть стандартным — газон не выше обозначенной отметки, огурцы, лук и помидоры сажать можно только на четверти площади. Я высадил чуть больше — штраф. Хотел завести, как дома, кур — меня в полицию вызвали. Попробовал высадить на участке вишню, смородину, малину, со мной перестали соседи здороваться. Полицейский объяснил: „Ягоды и фрукты мы покупаем, в саду они растут для птиц“. Я думал, он шутит, а он выписывает штраф. За то, что я посадил слишком много плодовых и в своем саду собираю ягоды.

Мысль о том, что „надо делать ноги“ Беккера часто мучила, но доконала, когда увидел зареванную племянницу. Она, гордость семейного клана, готовилась в вуз. Педагоги хвалили ее за учебу: „Gut, gut“. Девушка получила аттестат, но выяснилось, что он не дает права поступления в университет. Она в слезы, учителя не понимают, в чем дело: бакалавр — тоже высшее образование, пусть двухгодичное и без права заниматься наукой.

— Там как: с колен чужака поднимут, но на ноги встать не дадут, — хмурится Беккер. — Вот и выходит, что немцу „gut“, русскому немцу — обхохочешься.

По возвращении Беккер не узнали родное Привальное. Клуб зарос бурьяном, тротуары почти исчезли как вид, на стадионе пустырь. Он, потомственный — после отца и деда — сельский староста, где с фермерами договорился, где на общественных началах расчистил стадион, скосил бурьян у клуба, теперь пытается вернуть селу тротуары.

Юрию Беккеру трудно объяснить, почему он вернулся. На четыре годовых зарплаты в Германии он смог купить дом и участок у своего брата в Привальном. А здесь его зарплаты в МЧС, даже за несколько десятилетий, не хватит на скромный домик. И здесь надо лепить новую жизнь.

„Кто-то все обрубает, как я, и возвращается, кто-то зависает между двумя странами. Кто-то хитро „рискует“ оформить пенсии в двух странах, хотя за это можно нарваться на штраф в 11 тысяч евро. Кто-то просто возвращается к детям, неохота в старости оказаться в доме для престарелых. У кого-то бизнес в двух странах… А я вот, хоть и немец, не выучил там немецкий“…

Хочу в Россию дояркой

Въезд в Азово будто граница Евросоюза с Сибирью. Коттеджи в баварском стиле, над ними, словно ратуша, комплекс жилых трехэтажек. Готика их башен и тронутая патиной зелень крыш, сбивают с толку: это Бавария или Сибирь? Улицы еще незаселенных коттеджей и инфраструктура городка — гимназия, больница, спорткомплекс, очистные сооружения — дар Германии российским немцам, создавшим автономный район в Азово. Но в разгар стройки, в 1995 году, началась массовая эмиграция российских немцев в Германию: почти 65-процентный немецкий район остался им лишь на 30 процентов. Мог и еще ужаться, но его немецкий облик спасли немцы- переселенцы из Казахстана и Киргизии. В основном они и живут в еврогороде.

— Обложка, — скептически щурится на блики от крыш „ратуши“ Ульяна Ильченко, — а я вот на нее купилась. Дом в Казахстане продала, долгов у братьев в Германии набрала. А живу — не похвалишься: крыша течет, стены пошли по швам… Недострой, он и на евро, недострой.

И возвращенцы из Германии на „баварские“ коттеджи реагируют с ухмылкой. Бюджетные вложения из ФРГ закончились к 2005 году. Бывший глава администрации АННМР Виктор Саберфельд, подозреваемый в махинациях земельными участками, ходит под уголовным преследованием. Цены на „немецкую“ недвижимость взлетели так, что жилье многим не по карману. Наконец, взаимные санкции между Россией и Германией заморозили очередной транш 2016 года на автономию — 66,3 миллиона рублей от России и 9,5 миллионов евро от ФРГ.

Но число „возвращенцев“ все равно растет. В 2015 году вернулись больше тысячи человек, в 2016-м — 611, около 50 человек приезжали на разведку. Сейчас в администрации района лежит 21 заявка на переселение из Германии.
А еще те, кто уехал, пишут письма.

— Выбирайте любое, — показывает на стопку конвертов заместитель главы АННМР Сергей Берников и внимательно следит за развернутым листом с надписью: „Лидия Шмидт, Баден-Вюртенберг“.

— Землячка, — комментирует, — из села Александровка.

У женщины типичная просьба: хочет обратно, но так как, уезжая, продала дом, просит муниципальное жилье — „хоть общежитие с туалетом на улице“. Дети ее встали на ноги, и хоть ей 62, уверяет, что крепкая и хочет работать дояркой. „Возьмете? Хочу домой, в Россию“.

— Они там, на своем „социале“ (муниципальное жилье и социальное пособие — „РГ“), — Берников резко соскакивает со стула, — не понимают, о чем просят. Нет СССР. Нет муниципального жилья и общежитий. И доярок почти нет. Капитализм и фермеры. А они не дают жилья. Его покупать надо. Да и конкуренция в селах за работу повыше, чем в Германии.

Поэтому Лидии Шмидт, скорее всего, дадут осторожный совет — для начала наведаться на разведку. Как Наталья Меркер и Катерина Бурхард. Они приехали из Баварии, а представляются: „Я из Караганды“, „А я из Актюбинска“. Об Азово узнали от родных, приехали на разведку, объехали почти все немецкие села. Азово им понравилось меньше всего.

— Держат нас за дураков, берите ипотеку, покупайте квартиры под 200 метров, — признается Наталья Меркер.

— У меня в Германии братья на 15-20 лет в ипотеки влезли. И рады бы в Россию уехать, да не могут. А тут ипотека еще и под 16 процентов против 4-6 в Баварии. Бывшая партноменклатура нахватала квадратных метров на продажу и хочет на нас навариться. Благодетели…

Поэтому Наталья и Катерина в двух селах присмотрели частные дома, с участками, сараями, рассчитывают подкопить денег и купить их. „Мы люди сельские, — говорит Меркер, — соскучились по просторам, коровам-курам…“. Но возвращаться бояться. " Все другое», — признается Бурхард. " Но и там все меняется, — вставляет Меркер.

Когда она была маленькой, боялась кино о Великой Отечественной войне, школьных сборов, линеек, уроков истории. «Как услышу слово «фашист», сразу холод по спине. Будто это я. А когда в Мюнхене увидела, как немцы выходят на демонстрации с плакатами «Мы любим вас, беженцы!», у меня опять холод по спине. Беженцы их терроризируют — взрывают, насилуют, а немки выходят на улицы с кричалками: «Мюнхен должен быть цветным!» Стоило другим немцам выйти с лозунгом «Нет исламизации Германии!», их обозвали «фашистами». И опять я — с «фашистами» заодно, потому что — русская. Мне не привыкать: здесь я была немкой, там — русская. Но своим детям будущего, в котором им предложат у себя на родине быть непонятно кем, не хочу…

— Мы бежим и от беженцев, — делится Катерина Бурхард, — и от тех, кто должен их судить за уголовные преступления, а судят нас за отсутствие «толерантности».

У Катерины сын ходит в пятый класс, и у нее два привода в полицию и угроза представителей ювенальной юстиции — «изъять сына из-за ненадлежащего поведения матери».

Мать чуть в обморок не упала, когда сын-четвероклассник вернулся с урока сексуального просвещения с пластилиновыми фигурками половых органов, сделанных по заданию учителей. Она — в школу. Там ее выслушали с выдержкой, граничащей с презрением, и показали школьную программу. И женщина теперь каждый год ходит на демонстрацию «Demo fuer alle» против ранних секс-занятий в школе. Ей стали оформлять приводы в полицию и угрожать отнять сына.

Но гражданка Бурхард тоже учится презирать выдержкой: не пускает сына на секс-уроки. Признается: больше всего рада тому, что «на всякий случай» родила сына в России и оформила ему российское гражданство. Правда, после того, как организаторов акции «Demo fuer alle» в Мюнстере начали судить, приуныла. Ее знакомые, католики из «Demo fuer alle», эмигрировали в Канаду и Москву. А она присмотрела в Сибири село Привальное.

Лето на родине

Когда приближается лето, Андрей Клипперт из баварского Людвигсбурга спрашивает сына и дочь: «Куда двинем: на море или…?" «К бабе Лене», — шумят дети. И семья через Польшу, Беларусь и пол-России на кроссовере BMW, вызывающе скромного цвета «мокрый асфальт», едет в Азово.

— Па-а, но мы же из Людвига не уедем? — спросила этим летом в пути 12-летняя дочь Элона.

— Зачем? — перекапывая родительский огород Азово, говорит он мне. — Такой медицины, как в Германии, да еще льготной, в России нет. Работу тут, кроме огорода, я не найду. В Людвиге же — до санкций — я на заводе собирал турбины для России. Потом сократили, но за счет компании прошел переподготовку и работаю на компьютерной линии распределения грузов и почты в большой транспортной компании. 2000 евро в месяц против 10-14 тысяч рублей за работу на почте в Омске, лечат от ностальгии в зародыше.

Хотя вопрос Элоны застал отца врасплох. Он догадался, что дочь слышала его телефонный разговор с ее дедом из Азово. Тот по просьбе сына присмотрел земельный участок и звал на смотрины.

— У меня денег на дом в России пока нет, — объясняет Клипперт. — Это здесь считают, что если мы из Германии на машинах сюда приезжаем, то… Машина — просто бонус, и та взята в кредит. У меня нет желания перебираться насовсем. Меня мой социальный дом в Германии устраивает. А в Азово я приехал что-то присмотреть на будущее для себя и жены. Вдруг вернемся… А дети пусть сами решают. Дочь мечтает стать чемпионкой ФРГ по плаванию. У нее кличка «Торпеда», второе место заняла на соревнованиях земли Бавария.

Помолчав, Андрей добавляет, что у них в русской общине многие восстанавливают российские паспорта. И почти все снова начали учить детей русскому языку и ездить чаще к родным — в Тюмень, Саратов, Оренбург — на лето.

— И никто родину не узнает, — смеется. — Мы там расслабились, и если что, права качаем. А тут все рассчитывают только на себя. И уже не на «челночные» туры, а на свои фермы, сыроварни, пивоварни…
По-русски прибедняются от больших убытков, но видно же, в дело вцепились ого-го… Я вот на страусиной ферме в Цветнополье яиц детям прикупил, попробовать. А еще тут такую колбасу научились делать, вкуснее, чем в Германии. Комбинат домостроения в Звонареве Куте не достроили, а вакансий уже нет. В общем, к пенсии, домик в Азово прикуплю.

Из последних сил пытаюсь «поймать» Клипперта: почему он домом называет Германию, а родиной — Россию? «У меня папа немец, мама из Одессы, я сибиряк, — смеется. — А Сибирь, кто чей, выясняет просто: «Ты чего дерешься?» — «Познакомиться хочу».

Он не обижается, что не похож на немца. Обычный русский, просто судьба назвала немцем. Закинула в Германию, а сердце и голову забыла дома.

Полностью материал «Гуд бай, Германия» можно прочитать на