О словарях, «содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации»

Трудно «профанировать» закон, поражающий своей безграмотностью
(но, впрочем, имеющий столь важное достоинство, как неудобоприменимость)

Из замечаний коллеги к
первому варианту текста

Торжество правового нигилизма

«Российская газета» - законодательный рупор - еще 7.06.2005 публикует закон о государственном языке, по которому этот язык «подлежит обязательному использованию ‹…› в деятельности общероссийских ‹…› периодических печатных изданий», 29.11.2005 информирует о порядке утверждения норм русского языка «при его использовании в качестве государственного», 21.08.2009 знакомит читателей с официально утвержденным «списком грамматик, словарей и справочников…», содержащих эти нормы. У законопослушных журналистов было 20 дней, чтобы запастись словарями, поскольку с 1.09.09 эти нормы надлежит соблюдать. Проходит два месяца, и та же газета пишет о входных дверях московского метро: не моргнешь , как получишь по лбу (Российская газета; 22.10.2009). Писать так можно в частных письмах и романах, а в газетах - нельзя.

Один коллега сказал было мне, что для журналистов есть послабление, поскольку отступления от нормы оправдываются «художественным замыслом»; это верно лишь отчасти. Когда-то немного в другом контексте «Коммерсантъ» писал фигачит дверью ему по башке (19.07.2002), а «Известия» столь же вольно описывали открытие антропологов: Итак один неандерталец треснул другого неандертальца по кумполу и раскроил ему череп (15.09.2000). «Российская газета» таких лексических вольностей избегает, но писать так можно и после принятия закона «О государственном языке Российской Федерации»: лексическая норма для государственного языка не установлена. И после ее кодификации журналистам многое будет позволено. Это в рекламе придется строго придерживаться нормы, а в СМИ можно употреблять любые слова, «если использование лексики, не соответствующей нормам русского языка как государственного языка Российской Федерации, является неотъемлемой частью художественного замысла» (ст. 9 Закона). Однако для фразеологии законодатель такой оговорки не сделал.

«Российской газете» можно было написать, что дверь метро зафигачит по кумполу , а пользоваться выражением и глазом не моргнешь нельзя, оно противоречит словарю, кодифицирующему фразеологическую норму. Корреспонденту ничего не стоило исправить текст на нормативный, например так: Их так мотает от ветра, что и глазом моргнуть не успеешь , как получишь по лбу 1 . Конечно, газетчики знают, что нарушение закона о государственном языке «влечет за собой ответственность, установленную законодательством Российской Федерации», но пользуются тем, что ответственность эта пока не установлена.

Ответственность не установлена, но ответственный за неукоснительное соблюдение норм, кодифицированных в четырех словарях, есть: в приказе «Об утверждении списка грамматик, словарей и справочников…» был не только пункт 1 («Утвердить прилагаемый список…»), но и пункт 2: «Контроль за исполнением настоящего приказа возложить на заместителя Министра Калину И. И.».

Задача перед И. И. Калиной поставлена сложная. По-моему, невыполнимая.

После вступления в силу закона «О государственном языке Российской Федерации» я высказывал предположение, что требование строгого соблюдения нормы в самых неожиданных сферах типа рекламы появилось в силу «необходимости борьбы с засильем жаргонизмов, англицизмов и обсценной лексики». Но ненормативность означает всего лишь отступление от нормы , и вводить запрет на «„использование слов и выражений, не соответствующих нормам современного русского литературного языка“, ‹…› можно, лишь не понимая всей сложности кодификации орфоэпии и словаря»2 . Те, кто ответствен за придание словарям официального статуса нормативных, не могли не понимать этих сложностей.

Закон не оговаривал, что именно в языке должно быть официально нормировано и как. Вряд ли законодатель ожидал, что орфоэпическая и фразеологическая нормы будут кодифицированы таким образом, что неукоснительное их соблюдение в очерченных законом сферах неминуемо повлечет не только закрытие всех СМИ, но и не позволит функционировать обеим палатам парламента, а также всем министерствам и ведомствам.

Прежде, чем утверждать кодифицированную норму в области ударения и фразеологии, следовало перечитать закон «О государственном языке Российской Федерации», и понять, сможет ли он невозбранно функционировать. Часть 1 статьи 6 закона гласит: «Принятие ‹…› нормативных правовых актов Российской Федерации ‹…› направленных на ограничение использования русского языка как государственного языка Российской Федерации, а также иные действия и нарушения, препятствующие осуществлению права граждан на пользование государственным языком Российской Федерации, влекут за собой ответственность, установленную законодательством Российской Федерации». Утверждение любого ранее изданного орфоэпического словаря (в частности, словаря ударений), любого толкового, тем более фразеологического, заведомо ограничивает возможности использовать русский язык как государственный в определенных законом сферах.

Авторы словарей создавали их с различными целями, и с появлением закона «О государственном языке Российской Федерации» вряд ли кто-то из них рискнул предположить, что его (их) словарь как раз и содержит ту норму, которая обязательна для СМИ, рекламы или даже высшего эшелона власти.

Кодификаторами в данном случае являются не авторы словарей, а те, кто способствовал их утверждению в качестве «содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации». За воспрепятствование осуществлению «права граждан на пользование государственным языком Российской Федерации» ответствен кто-то конкретно, кто именно, я не знаю. Знает министр образования и науки Российской Федерации А. Фурсенко: он утвердил «Положение о порядке проведения экспертизы грамматик, словарей и справочников, содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации», а затем, на основании рекомендаций Межведомственной комиссии по русскому языку (по результатам экспертизы), и список словарей, часть из которых как раз и ограничивает права граждан на использование русского языка как государственного.

Какие именно издания содержат «нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации»?

При формальном (по сути - строго юридическом) подходе соотнесение изданий, упомянутых в Приложении к Приказу Минобрнауки России № 195 от 8 июня 2009 г., с существующей книжной продукцией затруднительно: в Приложении перечислены четыре публикации издательства «АСТ-ПРЕСС» 2008 года, между тем указанное издательство часто пренебрегает требованиями ГОСТ Р 7.0.4-2006 к правилам оформления выходных данных книжного издания, п. 4.7 которого требует для книжного издания обязательного указания года выпуска, при этом «выходные данные приводят в нижней части титульной страницы или на заменяющем ее элементе издания». На обороте титула современных книжных публикаций рекомендуется помещать, выражаясь языком ГОСТов, «макет аннотированной карточки», составленный издателем; он включает так называемую «библиографическую запись», основной частью которой является библиографическое описание.

В изданиях АСТ-ПРЕСС этот факультативный элемент оборота титула обычно присутствует, при этом, если год не указан на титуле, нет его и в издательском бибописании. То есть отсутствие года на титуле - не опечатка, это сознательная политика издательства. К тому должны быть какие-то причины, но не дело лингвиста в них разбираться. Мое дело - ознакомиться с изданиями, включенными в «Список грамматик, словарей и справочников, содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации». Однако каждое из упомянутых там изданий не так просто найти. Вот последнее в списке (цитирую по «Российской газете» от 21.08.2009):

Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий. Телия В.Н. - М.: "АСТ-ПРЕСС", 2008. - 782 с.

Фразеологией я интересуюсь, «этот» словарь я ранее видел, но покупать по разным причинам не стал. Но нормативный характер издания требует к нему иного отношения, так что решил его приобрести. Обнаруживаю словарь, описанный издателями так:

Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий / Отв. ред. В. Н. Телия. - 2-е изд. стер. - М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА. - 784 с. - (Фундаментальные словари).

Рядом знак © с датой 2006 (у других книг этого издательства знак охраны авторского права может не сопровождаться указанием года).

Оно? Не оно? Заглядываю в то, что на языке ГОСТов именуется выпускными данными: «Подписано в печать 11.06.08». Получается - то, что нужно. Но далее - «Доп. тираж 3000 экз.». Тут уже не все ясно. Что если, скажем, в 2007 году вышло «2-е изд. стер.» словаря под редакцией В. Н. Телии, тираж разошелся, подписали в печать дополнительный тираж, а тем временем в 2008 г. то же издательство выпустило словарь с похожим названием, где В. Н. Телия уже не редактор, а единоличный автор (ведь именно это следует из бибописания в приложении к приказу Минобрнауки)?

Проблема идентификации издания отнюдь не надумана. Эти книги начинают использоваться в экспертной практике. Обращаться к предшествующим изданиям тех же словарей, даже если в 2008 г. были выпущены их стереотипные повторения, вряд ли допустимо. А каков статус последующих? Книги того же именования выходят с датами подписания в печать в 2010 г. Формально это могут быть новые издания и дополнительные выпуски уже вышедших изданий. Но нормативными с точки зрения законодательства являются издания, которые описаны как вышедшие в 2008 г. Строго говоря, я их не видел, подозреваю, что при буквальном понимании Приказа Минобрнауки их просто не существует.

У нас в стране принято букву закона игнорировать и заниматься его интерпретацией, придумывая, что «имелось в виду». Так был вынужден поступить и я; для идентификации изданий я пользовался датами их подписания в печать.

Из четырех перечисленных в Приложении к Приказу изданий бесспорной научной и практической ценностью обладает лишь пользующийся непререкаемым авторитетом в профессиональной среде «Грамматический словарь русского языка» А. А. Зализняка. Это издание представляет собой полное описание русской морфологии и акцентуации. Отнесение трех других изданий к числу «содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации» вызывает серьезные сомнения, в частности, при сопоставлении с существующими сходными изданиями. Ниже дается их краткая характеристика; детальная аргументация и некоторые другие частности вынесены в соответствующие пункты Приложения, к которым оформлены гиперссылки из основного текста3 .

1. Букчина Б. З., Сазонова И. К., Чельцова Л. К. Орфографический словарь русского языка . - М: АСТ-ПРЕСС, 20084 (ниже - ОСРЯ)

В развитых литературных языках орфографические словари и своды правил представляют собой описание сложившейся орфографической нормы; соотношение между словарем и правилами может быть различным. В отечественной традиции последних десятилетий словарь вторичен по отношению к своду правил и определяет себя как их воплощение на большом словарном массиве. Вслед за выходом в 1956 г. «Правил русской орфографии и пунктуации», появился и первый большой орфографический словарь5 , где говорилось: «Настоящий „Орфографический словарь русского языка“ составлен в полном соответствии с ‹…› „Правилами“, орфографическая часть которых дается в приложении к словарю» [стр. 4].

Сходное утверждение имеется и в рассматриваемом ОСРЯ, где на обороте титула читаем: «Рекомендации написания соответствуют действующим правилам орфографии». Понимать это следует лишь в обобщенном виде: в деталях ОСРЯ нередко действующим правилам противоречит (см. Приложение 1 ). Включение его в список нормативных изданий узаконивает представленные в нем отступления от традиционной нормы, тем самым, формальное утверждение фактически действующих общепризнанных правил окажется возможным лишь после их подгонки под уже признанный нормативным словарь.

По моим представлениям, для устойчивого функционирования орфографической нормы достаточно регулярного издания двух типов словарей: большого, по возможности максимально охватывающего всю лексику, и школьного, имеющего учебную направленность. Так и было на протяжении нескольких десятилетий, правда, с тем существенным недостатком, что в частных вопросах кодификация могла без достаточных оснований меняться то в одну сторону, то в другую, а школьный словарь отставал от нововведений «взрослого», иногда столь существенно, что всё обучение школьник проходил с «неправильным» словарем. А из тех, кто школу давно закончил, об инновациях узнавали лишь корректоры, так что орфографические ошибки у грамотных людей были неизбежны; к счастью, перемены бывали немногочисленны и касались периферии лексикона (см. Приложение 3 ).

В 1990-х, с началом свободного книгоиздания, на рынке стали появляться словари разного объема, рекомендовавшие конкурирующие нормы и содержавшие явные опечатки. В этом контексте выход первого издания РОС (1999, 160 тыс. слов) стал важной вехой в унификации правописания. Те, кто привык пользоваться орфографическим словарем, без колебаний признали авторитет издания, где в аннотации на обороте титула говорилось, что словарь «является нормативным общеобязательным справочным пособием», а среди владельцев авторских прав был указан и Институт русского языка РАН.

Появление на следующий год первого издания 100-тысячного ОСРЯ было полной неожиданностью: выпуски анонимных подделок под нормативный словарь не удивляли, но авторы ОСРЯ хорошо известны в профессиональной среде. Зачем понадобился средний словарь при наличии большого? Единственное объяснение - авторы хотят развернуто представить альтернативу РОСу, по-иному кодифицируя правописание. Так и оказалось: новшества в области дефисного написания прилагательных были многочисленны (ср.: западно=европейский 6 , южно=американский , но при этом североамериканский ). Эксперимент над пишущими по-русски не прибавил почтения к его авторам.

РОС тем временем вышел вторым изданием, увеличив объем, а ОСРЯ тоже обновился, но не объемом, а взглядом на норму: в последнем издании отличия от РОСа невелики, в частности, западноевропейский , южноамериканский и т. п. пишутся «по-старому».

Зачем этот словарь был нужен? Как выяснилось, чтобы быть утвержденным в качестве нормативного. Это событие, по сути, является понижением статуса РОС. Вне сфер использования государственного языка Российской Федерации РОС может рассматриваться как кодификация орфографической нормы. Но совершенно неясно, какой должна быть орфография 80000 слов, имеющихся во 2 изд. РОС и отсутствующих в ОСРЯ, когда эти слова необходимы при функционировании русского языка в качестве государственного.

«Естественному» желанию ориентироваться в этом случае на РОС препятствует простое соображение: раз в качестве нормативного утвержден иной словарь, значит, РОС «чем-то плох».

Орфография многих слов, отсутствующих в ОСРЯ, серьезных проблем не вызывает (глобалистский и антиглобалистский , гендерный , гомофобия и др.), в отдельных неясных случаях можно найти «проверочное слово» (например, в утвержденном словаре отсутствует антисай ентизм , но есть сай ентология ). Однако для тысяч слов правописание реально усложняется. Это касается, в частности, прописных букв (в написании следую за РОС) - Государственный антимонопольный комитет РФ (в ОСРЯ нет и прилагательного антимонопольный ), удвоения согласных - агломерация (ср. англ. agglomeration ), нанотехнология (ср. имеющееся в ОСРЯ нанн опланктон - самые малые организмы планктона), слитного vs. дефисного написания - блокбастер , бэкслеш , бэк=вокал , дежавю , прайм=тайм , прайс=лист , варьирования е/э в недавних заимствованиях и производных от них - бренд , бренд=менеджер , брендовый , рэп , рэпер , безударных гласных в заимствованиях - борсетка (из итал. borsetto , в отечественной правописной практике заведомо преобладает барсетка ), аббревиатур , записанных в побуквенном прочтении и производных от них - хабэ , прочтение записи «х/б», хлопчатобумажный, бээмпэшка от БМП, боевая машина пехоты, дээспэшный от ДСП, древесно-стружечная плита (названия букв - ха , дэ и т. п. в ОСРЯ также не приведены) и других категорий лексики. Колебания в правописании подобных слов проиллюстрированы в Приложении 4 .

Наличие отдельных частных расхождений ОСРЯ и РОС, строго говоря, должны иметь следствием приведение электронной версии РОС на портале Грамота.Ру в соответствие с нормативной орфографией ОСРЯ, но за полгода этого не произошло. Означает ли это, что норма русского языка «вообще» может расходиться с нормой его же «как государственного» даже там, где последняя официально утверждена?

После официального утверждения ОСРЯ сила инерции будет поддерживать сложившийся узус, ориентированный на РОС, однако явное официальное указание на то, что РОС «чем-то плох», должно повести к размыванию сложившегося стандарта в орфографии для тысяч слов.

2. Резниченко И. Л. Словарь ударений русского языка. - М.: АСТ-ПРЕСС, 2008 (ниже - СУРЯ)

Если между акцентными парадигмами двух словарей есть отличия, то трудно представить себе профессионала, который порекомендует придерживаться нормы СУРЯ. Если отличий нет, то непонятно, зачем понадобилось утверждать СУРЯ в качестве нормативного. Возможное объяснение - сложность метаязыка «Грамматического словаря» для непрофессионала.

Стилистика СУРЯ (как сказано в аннотации, «оригинальные способы запоминания ударения и предупреждения распространенных ошибок - „узелки на память“») более соответствует учебному пособию, чем нормативному справочнику.

Относительно акцентуации слова жердь говорится: «Вы не сделаете ошибку в ударении, если, склоняя слово жердь , будете мысленно ориентироваться на слово ветвь : ветве й - жерде й, ветвя ми - жердя ми и т. д.». Аналогично предлагается акцентуировать серп как сноп , куль как мешок , ревень как кисель , овен как телец , антихрист как противник , чертить как писать , обуглить как зажарить , декольтированный как загримированный и т. п. Некоторые аналогии не очень удачны, так, фронт надлежит склонять по модели бой ; природный носитель языка, конечно, догадается, что если некто погиб в бою , не следует говорить, что он погиб на фронту , но человек с неродным русским легко ошибется. Кроме того, эта мнемоника может и подвести: держать в памяти сотни таких пар трудно, кисель можно перепутать с компотом и разучиться склонять ревень .

Педагогическую направленность имеет и поэтический иллюстративный материал. Это своеобразные упражнения: «подчиняясь ритму стиха, читатель „вынужден“ делать те ударения, которые необходимы» [стр. 15]. Но сам подбор поэтических отрывков далек от идеала (см. Приложение 5 ).

Впрочем, профессионально рассуждать о педагогической пользе словаря я не могу, меня это издание интересует как нормативное. Утверждение СУРЯ в этом качестве создает иллюзию, что за пределами охарактеризованных в нем 10 тыс. слов место ударения либо очевидно, либо не регламентируется. Между тем есть оставшиеся неутвержденными более объемные и более авторитетные справочники по орфоэпии, в частности, такие, на которые десятилетиями ориентируются работники радио и телевидения.

Норма в устном варианте языка не сводится к ударению. Отечественные «Словари ударений» исторически создавались для дикторов СМИ. Несмотря на традиционно принятое название, содержательно они гораздо шире и в достаточно большом объеме дают информацию о нестандартном чтении гласных и согласных; многие слова попадали в них именно по этой причине, а не из-за колебаний в акцентуации.

В словник СУРЯ отбирались в основном те единицы, где теоретически возможны колебания в ударении, поэтому он неравномерно отражает русскую лексику. Сведения по орфоэпии, не касающиеся ударения, подаются крайне скупо, но, поскольку изредка указания типа «тенорóвый [не тэ]» встречаются, естественно считать, что там, где их нет, нет и орфоэпических сложностей; это часто вводит в заблуждение. Приводимая в словаре интерпретация вариативности произношении нередко спорна. В ряде случаев нет указаний и на значимые различия в ударении, это очень серьезный недостаток для претендующего на нормативность словаря. Соотношение СУРЯ с существующими орфоэпическими словарями и некоторые последствия признания его нормативным рассматривается в Приложении 6 .

Фактически произошло понижение статуса традиционных орфоэпических словарей, сфера их действия стала неопределенной, что без сомнения приведет к снижению культуры устной публичной речи и создаст дополнительные серьезные проблемы в педагогической практике (см. Приложение 7 ).

Возможна ли вообще орфоэпическая норма как обязательная к строгому соблюдению в очерченных законом сферах? Боюсь, что нет. Разве что соответствующий словарь будет трактовать норму очень широко, разрешив не только зво нит и ч [е]резвычайный , но также и пер [е]спективы , будующее 7 , а, может быть, и ло жит . Такого рода издание будет иметь следствием окончательный подрыв русской орфоэпии.

3. Телия В. Н. (отв. ред.) Большой фразеологический словарь русского языка . Значение. Употребление. Культурологический комментарий. - М.: АСТ-ПРЕСС, 2008 (ниже - БФС)

Фразеологический словарь всегда является разновидностью толкового . Лексика любого языка слабо поддается нормированию. Все существующие русские толковые словари содержат достаточно многочисленные ошибки и в толкованиях, и в определении статуса конкретных лексических единиц (см. Приложение 8 ); довольно значительная часть лексики, использующаяся в официальных документах, вообще не получила лексикографической фиксации (не только в толковых, но и в любых словарях). Объявление какого-то из существующих толковых словарей нормативным в понимании закона об использовании русского языка в качестве государственного языка РФ будет по существу профанацией этого закона, либо под нормативный словарь придется переписывать значительную часть российского законодательства, начиная с Конституции. Создание нормативного толкового словаря (особенно в том смысле, как это понимается в законе) - отдельная и трудоемкая задача.

Достаточно очевидно, что фразеология поддается кодификации значительно хуже обычной лексики. Кроме того, общеизвестно, что степень изученности русской фразеологии существенно ниже, чем лексики. В этом контексте придание любому фразеологическому словарю нормативного статуса прежде, чем появился нормативный общий толковый словарь (включающий, конечно, и фразеологию), выглядит несколько анекдотично. Если бы можно было отвлечься от этого обстоятельства, внимание следовало бы в первую очередь обратить на наиболее полные фразеологические словари А. И. Федорова, А. И. Молоткова и двухтомник под ред. А. Н. Тихонова, содержащий 35 тыс. фразеологических единиц (М.: Флинта, 2004).

Что касается словаря под ред. В. Н. Телии, то это экспериментальное издание, которое сами авторы называют «словарем нового типа» и не считают строго лингвистическим. В аннотации к изданию сказано:

Фразеологизмы описываются как знаки «языка» культуры, которая связана с языком и взаимодействует с ним, отражая особенности русского менталитета. ‹…› Словарь предназначен ‹…› для всех, кто хочет знать, как взаимодействуют культура и язык в его фразеологических единицах [стр. 2].

Более отчетливо то же сказано в послесловии:

[А]вторы словаря исходили из постулата о том, что естественный язык и культура - разные знаковые системы, между предметными областями которых нет прямой корреляции [стр. 776].

Тем самым очевидна культурологическая направленность издания, хотя бесспорен и его интерес для профессиональных лингвистов. Принципы составления словника (см. Приложение 9 ) таковы, что в нем совмещаются стилистически разнородные фразеологизмы: архаично-литературные, газетно-публицистические, канцелярские, разговорно-сниженные и почти жаргонные, например: Каинова печать, Лазаря петь, мышиный жеребчик, играть первую скрипку, братство по оружию, тыловая крыса, выдавать на руки, базарная баба, дать дуба, крыша едет и т. п.

В Предисловии говорится: «Материал словаря - устойчиво воспроизводимые в обычной современной нам речи ‹…› сочетания слов фразеологического характера, издавна получившие названия идиом. ‹…› Выбор фразеологизмов-идиом в качестве материала словаря основан на том, что, согласно общепризнанному мнению (не только языковедов, но и специалистов в области культуры этноса или нации), фразеологизмы именно этого типа в подавляющем своём большинстве сохраняют в языковой их памяти „вещные“ или исторические реалии, количественно или качественно приметные факты, а также события и явления социально и духовно значимые для народа - носителя языка, который, заметим, является одновременно и носителем культуры» [стр. 6].

И действительно, подавляющую часть словника БФС составляют идиомы, но кроме них встречаются пословицы (например, Чует <знает > кошка , чьё <сало > мясо съела ), выражения, в лучшем случае претендующие на статус коллокации (отпетый дурак ) и словосочетания, искусственным образом возведенные в ранг фразеологизмов (грубый пол ); вероятно, их появление обусловлено культурологическими задачами словаря. Что касается пословиц, то они, возможно, не менее идиом отражают «„вещные“ или исторические реалии» и их малое число в словаре культурологической направленности скорее удивляет8 , но меня БФС интересует как кодификация определенной части лексикона; отпетого дурака и грубый пол кодифицировать не следует (см. Приложение 10 ).

Многих широкоупотребимых выражений в словаре нет: белая ворона, выдать себя с головой, двойная игра, на корню, окольными путями, ради Бога, слово в слово, целиком и полностью, что в лоб, что по лбу, как от стенки горох - сколь бы то ни было исчерпывающий список того, что для нормативного словаря является заведомой лакуной, составить просто невозможно (см. Приложение 11 ).

В Предисловии недвусмысленно сказано: «Первое отличие словаря от [других] фразеологических словарей - это его авторский характер» [стр. 8; выделено полужирным редактором словаря]. Норма же безлична. «Создание нормы» - это метафора, языковая норма не создается, она фиксируется9 . Разумеется, любой нормативный документ имеет авторов, но они принимают на себя функции фиксаторов нормы и отходят на задний план. Мало того, те, кто «создает» норму в области, ранее не подвергавшейся кодификации, обязаны выявлять реальный узус тех членов языкового сообщества, чей язык принято считать литературным, а не просто ориентироваться на свой индивидуальный узус, иначе кодификация останется на бумаге (см. Приложение 12 ).

Авторы явно не предполагали, что их словарю будет придан статус нормативного. Некоторые фразеологизмы имеют функционально-стилистические пометы неформальное (например, (с )делать ноги ) и грубо-фамильярное (например, по барабану ), но никаких разъяснений относительно соотношения этих помет с литературной нормой в словаре нет. Основания для исключения каких-то представленных в словаре фразеологизмов из нормы русского языка как государственного в рамках самого словаря усмотреть невозможно.

В целом три из четырех словарей, получивших статус нормативных, довольно необычным образом соотносятся с общепринятым понятием литературной нормы. ОСРЯ возник как откровенное противопоставление РОСу, а в аннотации к последнему говорилось, что он является «нормативным общеобязательным справочным пособием». СУРЯ явно задумывался как учебный - отсюда и малый объем словника. БФС - научное издание, причем культурологическое.

Лица, причастные к утверждению этих словарей как нормативных, публично объясняли, что от других издательств предложений о придании их публикациям такого статуса не поступало. Успешный издатель, во-первых, совершенно не обязан знать о существовании аналогов, к выпуску которых он не имеет отношения, во-вторых, должен заниматься «промоутингом» собственной продукции.

Но порядок утверждения этих изданий как нормативных предусматривал их оценку профессионалами, в чью компетенцию должно входить знакомство с ситуацией в отечественной лексикографии, с понятием нормы в лингвистике и спецификой понимания языковой нормы в законодательстве10 .

Словарь может быть очень хорошим, но никак не соотноситься с нормой.

Примечания

1 Фразеологизм детально комментируется ниже в Приложении 11 .

2 Беликов В. И. Языковая норма: новые и старые трещины на русскоязычном пространстве // Acta Philologica. Филологические записки. Вып. 1. М.: Альма матер, 2007. Стр. 39. Текст доступен на сайте филологического факультета МГУ на моей странице (http://www.philol.msu.ru/~otipl/new/main/people/belikov.php).

3 Приложения обширны. В отдельных случаях они имеют отношение не к обсуждаемым трем словарям, утвержденным в качестве нормативных, а к ситуации в областях, к которым они привязаны. Критика должна быть конструктивной, поэтому я излагаю собственное видение задач, решаемых словарем, - это относится лишь к одному словарю, фразеологическому, единственному из трех, представляющему интерес для меня как лингвиста.

4 Выходные данные этого и других изданий условны: это нечто среднее между тем, что утверждено в качестве «содержащего нормы…» и фактически выпущенного издательством, чьи словари утверждались в качестве «содержащих нормы…».

5 Орфографический словарь русского языка. М.: Гос. изд. иностр. и нац. словарей, 1956.

6 В примерах на дефисное написание для отличия от знака переноса я буду использовать символ «=».

7 После визита М. Олбрайт в Москву тогдашний министр иностранных дел И. С. Иванов сообщил в радиоинтервью 26 января 1999 г., что обсуждал с нею «переспективы будующих сокращений вооружений».

8 Оговорюсь: мои суждения о культурологической составляющей словаря поверхностны, поскольку культурология в понимании авторов БФС мне не близка. Не потому, что оно мне «чем-то не нравится», а примерно по той же причине, что химия полимеров или философия Жака Деррида: это находится вне сферы моих интересов . Для меня культурология - другое. Я без малого двадцать лет преподавал культурологию на отделении теоретической и прикладной лингвистики МГУ, достаточно хорошо знаю, что за словом культурология могут скрываться идеологически очень различные научные концепции - от Лесли Уайта (в работе которого The evolution of culture (1959) и появился впервые термин culturology ), до эклектического набора сведений, преподносимых постсоветскому студенчеству оказавшимися не у дел бывшими преподавателями марксистско-ленинской эстетики, исторического материализма и подобных дисциплин. Еще в 1988 г., когда последняя из упомянутых категорий культурологов не подозревала о существовании такой научной дисциплины, С. А. Арутюнов писал, что термин культурология «стал использоваться для обозначения любых теоретико-культурных исследований» [Этнография и смежные дисциплины. Этнографические субдисциплины. Школы и направления. Методы. М.: Наука, 1988, стр. 82]. Как учил председатель Мао в первые годы своего правления, Пусть расцветают сто цветов, Пусть соперничают сто школ .

9 Речь идет о развитых литературных языках. Если письменная традиция неустойчива, то многое зависит как раз от создателей текстов, конечно, при условии, что эти тексты станут популярными. В предельном случае кодификация языка может происходить вместе с созданием письменности, такие кодификации не всегда жизнеспособны.

10 К сожалению, пока не ясно, как именно понимать утверждение этих словарей в качестве «содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации», спонтанное же понимание этого у частных лиц и чиновников может заметно различаться. При некотором толковании законодательных новшеств русский язык придется использовать исключительно в быту, поскольку предотвратить со стороны любых граждан нарушения Федерального закона, которые «влекут за собой ответственность, установленную законодательством Российской Федерации» (ч. 2 ст. 3), окажется просто невозможно.

С 1 сентября вступил в силу приказ Минобрнауки РФ от 8 июня 2009, определяющий список словарей, грамматик и справочников, содержащих нормы современного русского литературного языка. Об этом сообщает ИТАР-ТАСС.

Министерство утвердило список словарей, признанных образцовыми с точки зрения норм русского языка. Отныне статус официальных авторитетов имеют "Орфографический словарь русского языка" Брониславы Букчиной, Инны Сазоновой и Людмилы Чельцовой, "Грамматический словарь русского языка" под редакцией Андрея Зализняка, "Словарь ударений русского языка" Ирины Резниченко и "Большой фразеологический словарь русского языка" с культурологическим комментарием Вероники Телия.

Все они, кстати, выпущены в одном издательстве – «АСТ-пресс». Зато словари корифея русского языка – Дмитрия Розенталя – оказались невостребованы и не вошли в обязательный к применению перечень. Якобы, потому, что другие издательства не подавали заявок на исследование в специальную комиссию, отмечает ИА «Росбалт».

Например, автор одного из утвержденных Минобразования словарей, член Орфографической комиссии при отделении историко-филологических наук РАН, доцент Бронислава Букчина признала, что кофе теперь может быть среднего рода. Поэтому не кривитесь, пожалуйста, на просьбы сварить вам «крепкОЕ кофе с ложкой сахарУ». Букчина и ее коллеги также решили, что люди, вступающие в брак, отныне не «брачУющиеся», а «брАчащиеся». И что теперь подписывать - «договОр» или «дОговор», причем «по срЕдам» и «по средАм» – каждый может выбирать сами. Кстати, подписание «дОговора» можно скрепить «йОгуртом» или «йогУртом», а затем пойти на «каратЕ».

Несмотря на августовские события прошлого года, когда государственные телеканалы России массово перешли на слово «Цхинвал» вместо «Цхинвали», отныне «Цхинвали» разрешено писать только с «и» на конце. «Факсимиле» произносится с ударением на второй слог, добавляет информационный портал «Россия».

Серьезные проблемы при написании часто вызывают заимствованные слова, в частности, начинающиеся на ре- и ри-. Новые справочники и здесь приходят на помощь. В них можно найти слова «риелтор» и «ремейк», а также «оффшор», «диггер», «факс-модем» и «файл-сервер». С другой стороны, в словарях не удалось найти таких популярных в последнее время слов, как «диверсифицировать» (есть только «диверсификация») и «кошмарить».

Также новые справочники оставляют без изменения нормы произнесения слов «торты» (с ударением на первый слог), «звонит» и «красивее» (на второй).

Между тем, доморощенные лингвисты поясняют, что язык - это живая система, которая постоянно меняется. Официально установленные нормы обычно не поспевают за этим развитием. Но если бы все новые веяния тут же фиксировались в словарях, то следующее поколение с трудом понимало бы предыдущее.

«Норма всегда отстает от развития языка, и это правильно. Если бы норма разрешала слишком много, то следующее поколение с трудом понимало бы предыдущее», – отмечает Леонид Крысин из Института русского языка имени Виноградова.

А один из создателей «Орфографического словаря», Инна Сазонова, рассказала, что все четыре словаря - результат огромных исследований, которые прошли строжайшую экспертизу в научных институтах. А в «Орфографическом словаре» особое внимание обращено на те грамматические формы, где люди чаще всего делают ошибки.

«Вот слово «кофе». Посмотрите в Большой академический словарь. Там написано: кофе - м. и ср. р (разг). То есть, средний род употребляется в разговорной речи. Мы сняли эту помету и написали, что слово «кофе» употребляется в мужском и среднем роде. Первым стоит мужской род, а это значит, что мужской род является в данном случае основным, а средний - дополнительным, но также возможным.

Напомним, в 2002 году вышли в свет «Правила русской орфографии и пунктуации». Правилами был охвачен целый ряд орфографических явлений, которые не нашли отражения ни в правилах 1956 года, ни в существующих справочниках и пособиях по русскому правописанию. При этом была учтена и негативная общественная реакция на отдельные предложения по изменению орфографических правил.

Между тем, Министерство образования и науки РФ уже поспешило назвать недавно утвержденный список словарей и справочников, содержащих нормы современного языка, рекомендательным, "открытым и не окончательным". Перечень из 4 книг может быть расширен до 30 и даже до 50 словарей.

Сторонники очередной реформы считают, что язык должен быть «ближе к народу», продолжает ИА «Росбалт». По мнению кандидата филологических наук Ивана Леонова из Института русского языка имени Пушкина, словарь лишь фиксирует то, как принято говорить в данном языке в данную эпоху. По словам Леонова, изменение норм обусловлено реальным положением дел. В качестве образца выбирается то слово, которое является нормой, а на втором месте - обиходный, но допустимый вариант.

Если следовать такой логике, то, унифицируя язык и стремясь приблизить его к народу, учиться русскому языку надо у рыночных торговцев и водителей маршруток. То есть чем больше людей говорят неправильно, тем больше надо этому следовать.

«Каждые 25 лет в России происходит попытка издания новых словарей. Развитие языка регулярно путают с изменениями языка, а это не одно и то же, - так прокомментировал «Росбалту» ситуацию писатель Михаил Веллер. – Язык – явление объективное и существует по своим законам независимо от словарей. Задача же словаря – отображать действительность, однако высокоученые лингвисты впадают в иллюзию, что они знают все обо всем лучше, чем народ. Не надо трогать язык без крайней необходимости». Веллер считает, что есть в постоянных попытках реформирования еще один очень важный нюанс: «Это премии, тиражи, гонорары и зарплаты. Именно этим объясняется столь частое появление новых словарей. Лучше всего, если лингвисты оставят словари в покое».

Писатель Андрей Кивинов также убежден, что не правильному русскому языку надо подстраиваться под улицу, а улице подниматься до уровня норм: «Безусловно, какие-то каноны должны быть, иначе люди перестанут понимать друг друга, каждый будет говорить и писать, как пожелает».

Слишком радикальными называет нововведения и тележурналист Павел Шеремет. «Язык – это живая субстанция, он постоянно трансформируется, и это понятно, - считает он. – Однако попытки свести все в жесткий свод правил не всегда оправданы. Здесь же ошибка заключается не в самом своде новых правил, а в принятии нескольких вариантов слов. То есть сбивается система координат, и если раньше мы смеялись над произношением некультурных людей, говорящих «дОговор» или «лОжить», то теперь, получается, это тоже становится нормой. Сама попытка фиксации достижений и развития языка – это правильно, но по форме – ошибочно».

Тенденцию к упрощению русского языка весьма жестко описывает политолог Наталья Андросенко: «Чтобы язык продуктивно работал, ему нужны определенные ограничения. Когда язык размывается, он перестает быть. И получится вместо языка какой-то политкорректный ублюдок, на котором говорят трудолюбивые мигранты в качестве лингво франко».

Григорий Солганик, заведующий кафедрой стилистики русского языка, комментируя эти нововведения, признался GZT.RU, что категорически против новых изменений. «Норма – это образец. Есть например литературная норма «договОр, договОры». А договорА – просторечие. Допускать возможность такого произношения – это значит примириться со стихией. Кофе среднего рода – это тоже разговорная форма, и превращать ее в литературную – неправильно».

Словарь должен стоять на страже литературных и орфографических образцов. Словарь – это свод классических правил, которые всегда отстают от современного состояния. И в этом его плюс, говорит Солганик.

«В 30-е годы существовала такая поговорка: 90 прОцентов наших дОцентов говорят «пОртфель». А 10 процЕнтов наших доцЕнтов говорят «портфЕль». Это я к тому, что массы в языке не должны ничего решать», – продолжает специалист.

«Бывают, конечно, и исключения: в слове «йогурт» изначально ударение падало на последний слог, но эту норму никто не принял, и пришлось менять ударение. В словарях же кодифицирование делается в соответствии с произношением и употреблением слов авторитетными носителями: например, писателями (не всеми, конечно). А если противоречить законам языка – норма не приживется. Вообще, словарь должен придерживаться золотой середины.

Раздражение у филологов вызвало еще и то, что словари не очень известных авторов.

Специалист по стилистике русского языка, пожелавший остаться неизвестным, в беседе с GZT.RU заявил: «они действительно занимаются орфографией, но назвать эти словари полными и авторитетными я бы не смог. Сама идея из всех словарей выделить четыре – ложная. Есть словари хорошие и плохие, и они как бы соревнуются. И разнобой этим не устранишь, особенно сейчас, когда появилось много новых слов и новых написаний. А выделять определенное количество словарей – это выглядит неубедительно. Есть вполне авторитетный словарь под редакцией Лопатина. Есть ставшие уже классическими авторы – Аванесов и Розенталь. Но их в этом списке почему-то нет», – сказал собеседник GZT.RU.

С анонимным источником согласна Диана Флишман, корректор одной из крупных российских газет. «Никто не будет следовать этим нормам, и никто не может нас заставить пользоваться словарями, одобренными только Минобрнауки. Корректоры на своих форумах спорят: как писать те или иные слова: о(ф)фшор, бре(э)нд? И ни одного из спорных слов в этих словарях нет. То есть составители устранились от этих случаев, оставив нас наедине с этими трудностями», – говорит Флишман.

Впрочем, не все лингвисты отрицательно отнеслись к нововведениям. Так, доцент кафедры стилистики русского языка филологического факультета МГУ, автор «Словаря образцового русского ударения» Михаил Штудинер назвал в беседе с GZT.RU утвержденные книги «очень хорошими». И обратил внимание на то, что все вышеупомянутые нормы закреплены именно в орфографическом словаре.

«Современные журналисты лингвистически не очень образованны. И они не понимают, что орфографический словарь не отвечает на вопросы выбора слова. Он также нее указывает произношения, это делает орфоэпический словарь. Например, слово «карате» давно пишется с «е» на конце, но почему-то вокруг него до сих пор возникают споры и некоторые до сих пор пишут «каратэ».

То же касается слова «кофе». «Давно зафиксировано, что это слово употребляется в среднем роде, и это соответствует тенденции, которая живет в языке уже много десятилетий: все неодушевленные несклоняемые имена существительные – кино, метро, кашне – тяготеют к среднему роду», – говорит Штудинер.

Кроме того, по мнению ученого, нельзя, читая новый орфографический словарь, делать вывод о том, что слова «дОговор»и «договОр» теперь равнозначны. «Такая же ситуация была со словом «редакторы», которое многие посчитали произносить правильным «редактора» просто потому что в словаре оно стояло первым», – напоминает Штудинер.

«Нельзя каким-то декретом заставить всех людей говорить по определенным правилам, но словари и не пытаются это сделать. Грамматика не утверждает не закон языка, а его обычаи», – заключил специалист.

По мнению декана филологического факультета Санкт-Петербургского госуниверситета Сергея Богданова, словарные нормы, закрепленные приказом Минобрнауки для чиновников, использующих литературный язык в официальной переписке, совсем не обязательно повсеместно появятся в разговорном языке.

"На самом деле это только начало, это только первые четыре источника", - сказал он РИА «Новости», отметив, что список будет расширяться.

По мнению Богданова, все четыре издания достаточно качественные и попали в утвержденный перечень, потому что издатели проявили активность и обратились к экспертными организациям.

При этом Богданов заявил, что те нормы, которые зафиксированы в словарях, единственно правильные.

"Нормы вообще делятся на невариативные, когда рекомендуется только один вариант употребления, и многовариантные. Там, где допустимы вариантные нормы, там это не существенно и это не сказывается на функции русского языка как государственного", - сказал он.

Богданов сообщил, что подобную экспертизу может осуществлять только экспертная организация, например Московский государственный университет имени Ломоносова, Санкт-Петербургский госуниверситет, Институт русского языка имени Виноградова, Институт русского языка имени Пушкина и Институт лингвистических исследований.

"Здесь очень важно, чтобы экспертизу давала именно организация, а не отдельно взятый лингвист", - заключил Богданов.

Орфоэпия. Современные орфоэпические нормы. Основные орфоэпические правила современного русского литературного языка.

В литературном языке мы ориентируемся на общепринятые образцы – нормы. Нормы свойственны различным уровням языка. Есть нормы лексические, морфологические, орфографические, фонетические. Есть произносительные нормы.

Орфоэпия – (греч. оrthos- «простой, правильный, epos – «речь») – это совокупность правил, устанавливающих нормы произношения.

Предметом орфоэпии является устная речь. Устная речь сопровождается целым рядом обязательных признаков: ударение, дикция, темп, интонация. Но орфоэпические правила охватывают только область произношения отдельных звуков в определенных фонетических позициях или сочетаний звуков, а также особенности произношения звуков в тех или иных грамматических формах, в группах слов или отдельных словах.

Соблюдение орфоэпических правил необходимо, оно помогает лучшему пониманию речи.

Нормы произношения носят различный характер и имеют различное происхождение.

В одних случаях фонетическая система диктует только одну возможность произношения. Иное произношение будет нарушением законов фонетической системы.

Например, неразличение твердых и мягких согласных

или произношение только твердых или только мягких согласных; или различение глухих и звонких согласных во всех без исключения позициях.

В других случаях фонетическая система допускает не одну, а две или несколько возможностей произношения. В таких случаях одна возможность признаётся литературно правильной, нормативной, а другие оцениваются либо как варианты литературной нормы, либо признаются нелитературными.

Нормы литературного произношения – это и устойчивое, и развивающееся явление. В каждый данный момент в них есть и то, что связывает сегодняшнее произношение с прошлыми эпохами литературного языка, и то, что возникает как новое в произношении под действием живой устной практики носителя языка, как результат действия внутренних законов развития фонетической системы.

Современное русское произношение складывалось на протяжении веков, с 15- 17 вв. на основе так называемого московского просторечия, образовавшегося на базе взаимодействия северно-великорусских и южно-великорусских говоров.

К 19 в. старославянское произношение сложилось во всех своих основных чертах и, как образцовое, распространило свое влияние и на произношение населения других крупных культурных центров. Но полной стабильности в произношении никогда не было, в произношении населения крупных центров всегда имелись местные отличия.

Итак, нормы литературного произношения – это устойчивое и динамически развивающееся явление; они опираются на законы функционирования фонетической системы языка и на общественно выработанные и традиционно принятые правила, которые подвергаются изменениям в процессе развития устной литературной речи в результате влияния на нее различных факторов языкового развития. Эти изменения первоначально носят характер колебания норм, но если такие изменения не противоречат фонетической системе и приобретают широкое распространение, они приводят к возникновению вариантов литературной нормы, а затем, возможно, и установлению новой нормы произношения.

Существует несколько источников отклонения от норм литературного произношения: 1) влияние орфографии, 2) влияние диалектных особенностей, 3) влияние родного языка (акцент) – для нерусских.

Неоднородность произношения в различных группах населения определила появление учения о стилях произношения. Впервые вопросами стиля произношения занялся Л.В.Щерба, он выделил два стиля произношения:

1. Полный, отличается максимальной четкостью и ясностью произношения;

2. Неполный стиль – стиль обычной непринужденной речи. В пределах этих стилей возможны различные их варианты.

В целом действующие орфоэпические нормы русского языка (и их возможные варианты) зарегистрированы в специальных словарях.

Следует выделять:

а) правила произношения отдельных звуков (гласных и согласных);

б) правила произношения сочетаний звуков;

в) правила произношения отдельных грамматических форм;

г) правила произношения отдельных заимствованных слов.

1. Произношение гласных звуков определяется позицией в предударных слогах и основано на фонетическом законе, называемом редукцией. В силу редукции безударные гласные сохраняются по длительности (количество) и утрачивают отчетливое звучание (качество). Редукции подвергаются все гласные, но степень этой редукции неодинакова. Так, гласные [ у], [ы ], [ и] в безударном положении сохраняют свое основное звучание, тогда как [ а], [о ],

[ э] качественно изменяются. Степень редукции [а], [о], [э] зависит преимущественно от места слога в слове, а также от характера предшествующего согласного.

а) В первом предударном слоге произносится звук [Ù]:[вÙды́/ сÙды́ / нÙжы́]. После шипящих произносится [Ù]: [жÙра́ / шÙры́].

На месте [э] после шипящих [ж], [ш], [ц] произносится звук [ыэ ]: [цыэпно́į], [жыэлто́к].

После мягких согласных на месте [а], [э] произносится звук [иэ]:

[ч٬иэсы́ / сн٬иэла́].

б) В остальных безударных слогах на месте звуков [о], [а], [э] после твердых согласных произносится звук [ъ]: [кълъкÙла́/ цъхÙво́į/

пър٨во́с] После мягких согласных на месте звуков [а], [э] произносится [ь]: [п"ьтÙч"о́к / ч"ьмÙда́н].

2. Произношение согласных звуков:

а) нормы литературного произношения требуют позиционной мены парных глухих и звонких в позиции перед глухими (только глухой) – звонкими (только звонкий) и на конце слова (только глухой): [хл"э́п] / тру́пкъ / про́з"бъ];

б) ассимилятивное смягчение не обязательно, существует тенденция к ее утрате: [с"т"ина́] и [ст"ина́], [з"д"э́с"] и [зд"э́с"].

3. Произношение некоторых сочетаний гласных:

а) в местоименных образованиях что, чтобы – чт произносится как [шт]; в местоименных образованиях типа нечто, почта, почти сохраняется произношение [ч"т];

б) в ряде слов преимущественно разговорного происхождения произносится [шн] на месте чн: [кÙн"э́шнъ / нÙро́шнъ].

В словах книжного происхождения сохранилось произношение [ч"н]: [мл"э́ч"ныį / вÙсто́ч"ныį];

в) в произношении сочетаний вст, здн, стн (здравствуй, праздник, частник) обычно происходит сокращение или выпадение одного из согласных: [пра́зн"ик], [ч"а́сн"ик], [здра́ствуį]

4. Произношение звуков в некоторых грамматических формах:

а) произношение формы И.п. ед.ч. прилагательных м.р. без ударения: [кра́сныį / с"и́н"иį] - под влиянием орфографии возникло – ый, - ий; после заднеязычных г, к, х ® ий: [т"и́х"иį], [м"а́хк"иį];

б) произношение – ся, - сь. Под влиянием орфографии нормой стало мягкое произношение: [нъч"иэла́с" / нъч"иэлс"а́];

в) произношение глаголов на – ивать после г, к, х нормой стало произношение [г"], [к"], [х"] (под влиянием орфографии): [выт"а́г"ивът"].

5. Произношение заимствованных слов.

В целом произношение заимствованных слов подчиняется фонетической системе русского языка.

Однако в некоторых случаях наблюдаются отступления:

а) произношение [о] на месте [Ù]: [боа́/ отэ́л" / поэ́́т], хотя [рÙма́н / [рÙĵа́л" / прÙцэ́нт];

б) сохраняется [э] в безударных слогах: [Ùтэл"ĵэ́ / д"эпр"э́с"иįь];

в) перед [э] всегда смягчается г, к, х, л: [г"э́тры /к"э́кс / бÙл"э́т].

Произношение заимствованных слов следует проверять по словарю.

Речевые нормы по – разному действуют в различных стилях произношения: в разговорном, в стиле публичной (книжной) речи, из которых первый реализуется в бытовом общении, а второй – в докладах, лекциях и т.д. Различия между ними касаются степени редукции гласных, упрощения групп согласных (в разговорном стиле редукция значительнее, упрощение более интенсивное) и т.д.

Вопросы:

1. Что является предметом изучения орфоэпии?

2. Охарактеризуйте основные правила произношения гласных звуков.

3. Охарактеризуйте основные правила произношения согласных звуков.

4. Укажите основные особенности и допустимые литературной нормой варианты произношения отдельных грамматических форм.

5. Укажите особенности произношения некоторых сочетаний звуков и удвоенных согласных.

6. Охарактеризуйте основные особенности произношения гласных и согласных в иноязычных словах.

7. Каковы основные причины появления произносительных вариантов и нарушения норм литературного произношения?

Литература:

1. Аванесов Р. И. Русское литературное произношение. М., 1972.

2. Аванесов Р. И. Руская литературная и диалектная фонетика. М., 1974.

3. Горбачевич К. С. Нормы современного русского литературного языка. М., 1978.

С 1 сентября вступил в силу приказ Министерства образования и науки, определяющий список словарей, грамматик и справочников, содержащих нормы современного русского литературного языка.

Министерство утвердило список словарей, признанных образцовыми с точки зрения норм русского языка. Это «Орфографический словарь русского языка» Брониславы Букчиной, Инны Сазоновой и Людмилы Чельцовой, «Грамматический словарь русского языка» под редакцией Андрея Зализняка, «Словарь ударений русского языка» Ирины Резниченко и «Большой фразеологический словарь русского языка» с культурологическим комментарием Вероники Телия.

Во всех спорных ситуациях отныне обязательно аргументировать свою позицию ссылками исключительно на указанные словари. Настоящий переполох в СМИ вызвали новости о том, что «кофе» правильно употреблять как в мужском, так и в среднем роде, «Интернет» необходимо писать с большой буквы. Название боевого искусства – «карате» вместо «каратэ». Вместо слова «брачующиеся» предлагается употреблять «брачащиеся». Заключать можно и «договОр», и «дОговор», как по срЕдам, так и по средАм. «Йогурт» теперь можно произносить с ударением на второй слог: «йогУрт».

В статье рассматриваются современные процессы нормализации и кодификации норм. Рассматривается культурно-речевая ситуация в современной России.

Основные особенности пословиц и поговорок русского языка
Анатомические термины в русском, английском и латинском языках
Экспрессивность художественного текста как лингвистическая категория

Основой любого современного литературного языка является понятие «языковая норма», которое тесно переплетается с понятием речевой культуры каждого отдельного человека.

Языковая норма представляет собой определенные правила использования речевых средств в определённый период развития литературного языка, то есть правила произношения, словоупотребления, использования традиционно сложившихся грамматических, стилистических и других языковых средств, принятых в общественно-языковой практике.

Многие ученые, в том числе и С.И. Ожегов – создатель первого однотомного «Толкового словаря русского языка», считают, что языковую норму нельзя считать неподвижной и застывшей категорией языка.

Языковая норма выступает в качестве некоего исторически обусловленного факта, проявления исторических закономерностей развития языка и характерных для каждой эпохи направлений развития, которые были поддержаны и одобрены обществом в каждодневной языковой практике. Можно сказать что, что норма – это совокупность наиболее пригодных («правильных», «предпочитаемых») для обслуживания общества средств языка, складывающаяся как результат отбора определенных языковых элементов (фонетических, лексических, морфологических, синтаксических) из числа параллельно существующих в языке: уже существующих, образуемых снова или извлекаемых из пассивного словарного запаса прошлого в процессе социальной переоценки и пересмотра данных элементов.

Литературно правильная речь всегда должна быть построена в соответствии с языковыми нормами. Литературная норма обязательна и для устной, и для письменной речи, при этом она всегда зависит от условий, в которых осуществляется речевой процесс. Нормы помогают сохранить целостность и общепонятность литературного языка для всего общества на протяжении довольно длительного времени. При этом нормы языка представляют собой явление историческое и постоянно меняющееся. Проследить непрерывное изменение языка вполне отчетливо можно при сопоставлении исторических и современных текстов.

«Тогда Игорь възр ѣ на св ѣ тлое солнце и вид ѣ от него тьмою вся своя воя прикрыты, и рече Игорь къ дружин ѣ своей: братие и дружино! Луце жъ бы потяту быти, неже полонену быти, а всядемъ, братие, на свои бръзыя комони, да позримъ синего Дону. Спала князю умь похоти, и жалость ему знамение заступи, искусити Дону великаго. Хощу бо, рече, копие приломити конець поля Половецкаго съ вами, русици, хощу главу свою приложити, а любо испити шеломомь Дону».

Сравним отрывок из вышеприведенного произведения древнерусской литературы «Слово о полку Игореве» (полное название «Слово о походе Игоревом, Игоря, сына Святославова, внука Олегова»), написанного в XVI веке неизвестным летописцем о неудачном походе на половцев в 1185 году русских князей под предводительством новгород-северского князя Игоря Святославича, с современным переводом данного произведения, чтобы увидеть какие глобальные изменения произошли в нашем языке за это время:

«Тогда посмотрел Игорь на светлое солнце и увидел, что тьма от него все войско покрыла. И сказал Игорь дружине своей: «Братья и дружина! Лучше в битве пасть, чем в полон сдаться. А сядем, братья, на своих борзых коней, поглядим на синий Дон!» Запала князю дума Дона великого отведать и знамение небесное ему заслонила. «Хочу, – сказал, – копье преломить у степи половецкой с вами, русичи! Хочу голову свою сложить либо испить шеломом из Дону».

Языковые нормы никогда не придумываются специально учеными-филологами. Изменение литературных норм связано с постоянным поступательным развитием языка, социальными изменениями, развитием национальной литературы и искусства, продвижением вперед науки и техники, развитием и совершенствованием современных систем и средств связи (например, Интернет). Изменения норм всегда фиксируются в различных словарях и справочниках, и то, что являлось нормой в прошлом веке или даже 40-20 лет назад, в настоящее время может стать отклонением от неё. Если сопоставить тексты и словари XIX вв. с современными словарями и справочниками, то можно увидеть, как менялись нормы произношения и ударения, грамматические нормы и т.д.

Например, во времена А.С. Пушкина говорили музы"ка , а не му"зыка , зала , а не зал.

Всем известное слово «вокзал» до середины XIX века первоначально употреблялось обычно в форме «воксал» в значении «место общественных увеселений; загородная постройка для увеселения публики, с рестораном, залами для танцев и концертов», что находит подтверждение в творчестве А.С. Пушкина, который писал:

«…Я живал да попевал,
Как в театре и на балах,
На гуляньях иль в воксалах
Легким зефиром летал...»

Однако буквально через несколько лет значение слова совершенно изменилось, что было связано с тем, что первая в Российской империи Царскосельская железная дорога, открытая в 1836 году, для оживления пассажирского движения устраивала на станции Павловск бесплатные концерты. Помещение, где происходили эти концерты, названо было вокзалом. Впоследствии станционные помещения для пассажиров по всем дорогам в России стали называться вокзалами, хотя в других странах нигде станции вокзалами не называются. Таким образом, в конце XIX века у слова «вокзал» возникает новое значение – «здание пассажирской железной станции». Сейчас значение слова расширилось (например, речной вокзал, автовокзал, аэровокзал).

Изменения лексического значения слов происходит также и в ХХ веке. Подобные изменения произошли со словом абитуриент (от латинского abituriens – собирающийся уходить), которое в большинстве европейских стран обозначает человека, оканчивающего среднее учебное заведение, а России обозначает человека, который поступает в высшее учебное заведение. Слово «абитуриент» в 30-40-е годы ХХ века употреблялось в нашей стране как обозначение тех, кто оканчивал среднюю школу, и тех, кто поступал в вуз, так как оба эти понятия во многих случаях относятся к одному и тому же лицу. Но уже в 50-е годы ХХ века за оканчивающими среднюю школу закрепилось слово «выпускник», а «абитуриентами» называют тех, кто сдает вступительные экзамены, поступая в вуз или техникум.

Постоянное изменение языка происходит и в настоящее время. За последние десять – двадцать лет в российском обществе произошли значительные экономические, политические и социальные изменения, которые оказали определённое влияние как на устную, так и на письменную речь. Эти изменения отразились и на определенных участках его лексической системы. Приведём примеры современных высказываний, которые ещё двадцать лет назад были бы совершенно непонятны любому носителю русского языка:

Я буду в лесу, но ты мне позвони...
Я случайно стёр «Войну и мир»...
Я тебе письмо пять минут назад послал, ты получил?
Скинь мне фото на мыло...
Я не могу с тобой говорить, ты всё время исчезаешь...
Положи мне деньги на трубу...
Я завтра себе мозгов докуплю...
Давай подарим ему домашний кинотеатр...
Я вторую мировую за американцев прошёл...
Воткни мне зарядку...
Ивана нет – он в армии. Вы ему позвоните.
Я с другом всю ночь рубился в монстров.
Хочу купить палку для фото.
Надо скачать новый фильм.
Мы из банка забрали всю капусту.
Посчитай быстро на телефоне.

Изменяются в языке и грамматические нормы. В литературе XIX века и разговорной речи того времени употреблялись слова георгина, зала, рояля – это были слова женского рода. В современном русском языке нормой является употребление данных слов как слов мужского рода – георгин, зал, рояль .

Языковая норма не разделяет средства языка на хорошие или плохие. Она указывает на целесообразность употребления их в общении. Источниками языковых норм являются произведения классической литературы, общепринятое современное употребление языка, научные исследования.

Для того чтобы языковое явление стало нормативным, необходимо соблюдение определённых условий:

относительная устойчивость данного способа выражения;
регулярная употребляемость и распространённость;
соответствие данного способа выражения обычаю и возможностям системы литературного языка;
общественное одобрение (причём роль судьи в этом случае приходиться на долю писателей, учёных, образованной части общества).

Для всего общества необходимы языковые нормы. Во-первых, нормы помогают сохранять языковые традиции. Во-вторых, нормы способствуют тому, чтобы люди правильно понимали друг друга. Литературный язык соединяет поколения людей, и поэтому его нормы, обеспечивающие преемственность культурно-речевых традиций, должны быть как можно более устойчивыми, стабильными. В-третьих, нормы помогают отличить образованного человека от необразованного, так как невладение нормами выдает или человека просторечно говорящего, или носителя диалекта, или человека, для которого язык не родной.

Нормы защищают литературный язык от воздействия просторечия, диалектной речи, социальных и профессиональных жаргонов, арго. Это позволяет литературному языку выполнять свою основную функцию – культурную.

Нарушение норм литературного языка мешает правильному восприятию любого высказывания. Это может привести к смысловым потерям, когда информация передается неполно, искажённо, или слушателю (читателю) приходится тратить дополнительное время и силы на перекодирование информации на привычный и понятный язык, то есть фактически переводить «с русского на русский» язык.

Человек, нарушающий нормы литературного языка, на бессознательном уровне воспринимается другими собеседниками как некультурный, невежественный, малограмотный, что может привести к возникновению внутреннего психологического барьера в общении. С учетом данной точки зрения овладение основными языковыми нормами должно произойти в дошкольном и младшем школьном возрасте, когда идет процесс формирования и развития лексического строя речи детей.

Кроме того, нарушение норм литературного языка значительно подрывает имидж современного человека, создаёт негативный образ, представляя говорящего как безответственного, некомпетентного и непрофессионального собеседника. Следствием этого может быть нежелание идти навстречу, сотрудничать и продолжать общение.

Список литературы

Демиденко, С. О. Самооценка детей старшего дошкольного возраста как структурное личностное образование / С. О. Демиденко, О. В. Якубенко // Педагогический опыт: теория, методика, практика. - 2015. - Т. 1. № 3 (4). - С. 112-113.
Димиденко, Е. Н. Формирование и развитие лексического строя речи обучающихся / Е. Н. Димиденко // Актуальные проблемы науки и техники глазами молодых ученых: мат. Межд. научно-практич. конф. - 2016. - С. 601-604.
Крысин, Л. П. Современный русский язык. Лексическая семантика. Лексикология. Фразеология. Лексикография / Л. П. Крысин. – М. : Академия, 2007. – 240 с.
Психология и педагогика начального образования: учебное пособие для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению «Педагогическое образование» / Н.П. Мурзина, Е.В. Чердынцева, М.В. Мякишева и др., Омск: ОмГПУ, 2015. - 484 с.
Русский язык. Энциклопедия / Гл. ред. Ю.Н.Караулов. - М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа. - 1997. - С. 355.
Слово о полку Игореве / Вступит. статья и подготовка древнерус. текста Д. Лихачева. - М.: Худож. лит., 1985. - 222 с.
Суслов, И. Н. Край сибирский - край родной: учебное пособие по русскому языку и культуре речи / И. Н. Суслов, П. И. Фролова, Е. В. Гердт. -Омск: СибАДИ, 2006. -182 с.
Фролова, П.И. Аксиомы делового письма и делового общения: учебно-методическое пособие / П.И. Фролова. - Омск, 2012. - 80 с.
Фролова, П. И. Роль слова в формировании немецкой и русской языковых картин мира / П.И. Фролова // Сборник научных трудов SWorld . 2011. Т. 26. № 1. С. 12-13.
Фролова, П.И. Русский язык и культура речи: учебное пособие / П.И. Фролова. – Омск: Филиал Московского государственного университета технологий и управления им. К.Г. Разумовского (ПКУ) в г. Омске, 2012. - 83 с.
Фролова, П.И. Русский язык и культура речи: рабочая тетрадь для самостоятельной работы студентов всех направлений подготовки по программам бакалавриата /П.И. Фролова. -Омск: ФГБОУ ВПО «Московский государственный университет технологий и управления им. К.Г. Разумовского», 2012. -66 с.
Фролова, П.И. Русский язык и культура речи: Рабочая тетрадь для самостоятельной работы студентов всех направлений подготовки по программам бакалавриата / П.И. Фролова. -2-е изд., испр. и доп. - Омск: Филиал ФГБОУ ВПО «Московский государственный университет технологий и управления им. К.Г. Разумовского», 2013. -70 с.
Фролова, П. И. Русский язык и культура речи: рабочая тетрадь для самостоятельной работы студентов всех направлений подготовки по программам бакалавриата. -3-е изд., доп./П. И. Фролова. -Омск: Филиал ФГБОУ ВПО «МГУТУ им. К.Г. Разумовского», 2014. -70 с.
Фролова, П. И. Русский язык и культура речи: учебно-методическое пособие / П.И. Фролова. – Омск: СибАДИ, 2012. – 80 с.
Фролова, П. И. Игра как фактор развития личности / П. И.. 2016. Т. 3. № 53. С. 250-255.
Фролова, П. И. К вопросу об историческом развитии понятия "функциональная грамотность" в педагогической теории и практике / П. И. Фролова // Наука о человеке: гуманитарные исследования. -2016. -№ 1 (23). -С. 179-185.
Фролова, П. И. Проблемы психологической готовности и адаптации в процессе подготовки детей к обучению в школе / П. И.. 2016. Т. 3. № 54. С. 264-269.
Фролова, П. И. Проблемы формирования речи детей дошкольного возраста / П. И.. 2016. Т. 1. № 54. С. 295-300.
Фролова, П. И. Психолого-педагогическое развитие личности человека в современных условиях: учебное пособие / П. И. Фролова, А. В. Горина, М. Г. Дубынина. – Омск: СибАДИ, 2014. – 403 с.
Фролова, П.И. Сущностные особенности детской игры как средства воспитания / П. И.. 2016. Т. 2. № 52. С. 197-203.
Якубенко, О. В. Профилактика психодезадаптационных расстройств учащихся / О. В. Якубенко // Наука и образовательное пространство: вектор трансграничного общения: мат. межд. форума. - Омск, ОмГПУ, 2015. - С. 108-113.
Якубенко, О. В. Развитие социальных эмоций дошкольников как фактор формирования духовно-нравственной культуры личности / Якубенко О.В. // Теория и практика социального государства в Российской Федерации: научно-производственный потенциал и социальные технологии: мат. III Всеросс. научно-практич. конф. с межд. участием. - Омск: ОмГУПС. -2015. -С. 196-200.