Нападение гитлеровской Германии на СССР началось в 4 часа утра 22 июня 1941 года, когда немецкая военная авиация нанесла первые удары по ряду советских городов и стратегических военных и инфраструктурных объектов. Напав на СССР, Германия в одностороннем порядке разорвала пакт о ненападении между странами, заключённый двумя годами ранее сроком на 10 лет.

Предпосылки и подготовка нападения

В середине 1939 года СССР изменил курс своей внешней политики: крах идеи «коллективной безопасности» и заход в тупик переговоров с Великобританией и Францией заставил Москву пойти на сближение с гитлеровской Германией. 23 августа глава германского МИД И. фон Риббентроп прибыл в Москву. В тот же день стороны подписали Пакт о ненападении сроком на десять лет, а в дополнение к нему - секретный протокол, в котором оговаривалось разграничение сфер интересов обоих государств в Восточной Европе. Через восемь дней после подписания договора Германия напала на Польшу - началась Вторая мировая война.

Быстрые победы германских войск в Европе вызывали беспокойство в Москве. Первое ухудшение в советско-германских отношениях наступило в августе-сентябре 1940 года, и было вызвано предоставлением Германией внешнеполитических гарантий Румынии после того, как та вынужденно уступила СССР Бессарабию и Северную Буковину (это оговаривалось в секретном протоколе). В сентябре Германия направила свои войска в Финляндию. К этому времени германским командованием уже более месяца разрабатывался план молниеносной войны («блицкрига») против Советского Союза.

Весной 1941 года отношения между Москвой и Берлином снова резко ухудшились: не прошло и суток с момента подписания советско-югославского договора о дружбе, как германские войска вторглись в Югославию. СССР на это не отреагировал, равно как и на нападение на Грецию. После разгрома Греции и Югославии немецкие войска стали концентрироваться вблизи границ СССР. С весны 1941 года из разных источников в Москву поступали данные об угрозе нападения со стороны Германии. Так, в конце марта письмо Сталину с предупреждением, что немцы перебрасывают танковые дивизии из Румынии на юг Польши, направил британский премьер-министр У. Черчилль. О намерении Германии напасть на СССР докладывали ряд советских разведчиков и дипломатов - Шульце-Бойзен и Харнак из Германии, Р. Зорге - из Японии. Однако некоторые их коллеги сообщали об обратном, поэтому в Москве не торопились с выводами. По словам Г. К. Жукова, Сталин был уверен, что Гитлер не станет воевать на два фронта и не начнёт войну с СССР до завершения войны на Западе. Его точку зрения разделял начальник разведывательного управления генерал Ф. И. Голиков: 20 марта 1941 года он представил Сталину доклад, в котором заключил, что все данные о неизбежности скорого начала советско-германской войны «необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки».

В условиях растущей угрозы конфликта Сталин взял на себя формальное руководство правительством: 6 мая 1941 года он занял пост председателя Совнаркома. Накануне он выступал в Кремле на приёме в честь выпускников военных академий, в частности, сказав, что стране пора перейти «от обороны к наступлению». 15 мая 1941 года нарком обороны С. К. Тимошенко и новоназначенный начальник Генштаба Г. К. Жуков представили Сталину «Соображения по плану стратегического развёртывания вооружённых сил Советского Союза на случай войны с Германией и её союзниками». Предполагалось, что Красная армия нанесёт удар по противнику в момент, когда вражеские армии будут находиться в стадии развёртывания. По свидетельству Жукова, Сталин и слышать не захотел о превентивном ударе по немецким войскам. Опасаясь провокации, которая могла бы дать Германии повод для нападения, Сталин запретил открывать огонь по немецким самолётам-разведчикам, с весны 1941 года всё чаще пересекавшим советскую границу. Он был убеждён, что, соблюдая предельную осторожность, СССР избежит войны или хотя бы оттянет её до более благоприятного момента.

14 июня 1941 года по распоряжению советского правительства ТАСС опубликовало заявление, в котором утверждалось, что слухи о намерении Германии разорвать пакт о ненападении и начать войну против СССР лишены всякой почвы, а переброска германских войск с Балкан на восток Германии, вероятно, связана с другими мотивами. 17 июня 1941 года Сталину доложили, что советский разведчик Шульце-Бойзен, сотрудник штаба немецкой авиации, сообщил: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооружённого выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время». Советский лидер наложил резолюцию, в которой назвал Шульце-Бойзена дезинформатором и посоветовал послать его куда подальше.

Вечером 21 июня 1941 года в Москве получили сообщение: фельдфебель немецкой армии, убеждённый коммунист, с риском для жизни пересёк советско-румынскую границу и сообщил, что утром начнётся наступление. Сведения были срочно переданы Сталину, и тот собрал у себя военных и членов Политбюро. Нарком обороны С. К. Тимошенко и начальник генштаба Г. К. Жуков, по словам последнего, попросили Сталина принять директиву о приведении войск в боевую готовность, но тот усомнился, предположив, что офицера-перебежчика немцы могли подбросить специально, дабы спровоцировать конфликт. Вместо директивы, предложенной Тимошенко и Жуковым, глава государства распорядился дать другую, короткую директиву, с указанием, что нападение может начаться с провокации немецких частей. 22 июня в 0 часов 30 минут этот приказ был передан в военные округа. В три часа ночи все собравшиеся у Сталина разошлись.

Начало военных действий

Рано утром 22 июня 1941 года немецкая авиация внезапным ударом по аэродромам уничтожила значительную часть советской авиации западных округов. Начались бомбёжки Киева, Риги, Смоленска, Мурманска, Севастополя и многих других городов. В декларации, зачитанной в этот день по радио, Гитлер заявил, что Москва якобы «предательски нарушила» договор о дружбе с Германией, поскольку концентрировала против неё войска и нарушала немецкие границы. Поэтому, говорил фюрер, он решил «выступить против иудейско-англосаксонских поджигателей войны и их помощников, а также евреев из московского большевистского центра» во имя «дела мира» и «безопасности Европы».

Наступление осуществлялось по заранее разработанному плану «Барбаросса». Как и в предыдущих военных кампаниях, немцы рассчитывали применить тактику «молниеносной войны» («блицкриг»): разгром СССР должен был занять всего восемь-десять недель и завершиться ещё до того, как Германия закончит войну с Великобританией. Планируя закончить войну до зимы, немецкое командование даже не позаботилось о заготовке зимнего обмундирования. Германские армии в составе трёх групп должны были наступать на Ленинград, Москву и Киев, предварительно окружив и уничтожив войска противника в западной части СССР. Во главе групп армий стояли опытные военачальники: группой армий «Север» командовал фельдмаршал фон Лееб, группой армий «Центр» - фельдмаршал фон Бок, группой армий «Юг» - фельдмаршал фон Рундштедт. Каждой группе армий придавался свой воздушный флот и танковая армия, у группы «Центр» их было две. Конечной целью операции «Барбаросса» должно было стать достижение линии Архангельск - Астрахань. Работу промышленных предприятий, расположенных восточнее этой линии - на Урале, в Казахстане и Сибири - немцы рассчитывали парализовать с помощью авиаударов.

Давая указания Верховному командованию вооружённых сил, Гитлер делал акцент на том, что война с СССР должна стать «конфликтом двух мировоззрений». Он требовал ведения «войны на уничтожение»: «носителей государственной политической идеи и политических руководителей» приказывалось не брать в плен и расстреливать на месте, что противоречило нормам международного права. Всех, кто окажет сопротивление, предписывалось расстреливать.

К моменту начала войны у советских границ было сосредоточено 190 дивизий Германии и её союзниц, из них 153 - немецкие. В их составе находилось более 90 % бронетанковых войск немецкой армии. Общая численность вооружённых сил Германии и её союзниц, предназначенных для нападения на СССР, составляла 5,5 млн человек. В их распоряжении имелось более 47 тысяч орудий и миномётов, 4300 танков и штурмовых орудий, около 6 тысяч боевых самолётов. Им противостояли силы пяти советских приграничных военных округов (с началом войны они были развёрнуты в пять фронтов). Всего в Красной армии насчитывалось свыше 4,8 млн человек, которые располагали 76,5 тысячами орудий и миномётов, 22,6 тысячами танков, примерно 20 тысячами самолётов. Впрочем, в приграничных округах из вышеперечисленного находились только 2,9 млн бойцов, 32,9 тысяч орудий и миномётов, 14,2 тысяч танков и более 9 тысяч самолётов.

После 4 часов утра Сталина разбудил телефонный звонок Жукова - тот сообщил, что началась война с Германией. В 4 часа 30 минут Тимошенко и Жуков снова встретились с главой государства. Тем временем, нарком иностранных дел В. М. Молотов по указанию Сталина отправился на встречу с германским послом В. фон дер Шуленбургом. До возвращения Молотова Сталин отказывался отдавать приказ о контрударах по вражеским частям. Разговор между Молотовым и Шуленбургом начался в 5 часов 30 минут. По поручению германского правительства посол зачитал ноту следующего содержания: «Ввиду нетерпимой далее угрозы, создавшейся для германской восточной границы вследствие массированной концентрации и подготовки всех вооружённых сил Красной армии, германское правительство считает себя вынужденным принять военные контрмеры». Глава НКИД тщетно пытался оспаривать сказанное послом и убеждать его в невиновности СССР. Уже в 5 часов 45 минут Молотов был в кабинете у Сталина вместе с Л. П. Берией, Л. З. Мехлисом, а также Тимошенко и Жуковым. Сталин согласился дать директиву об уничтожении врага, но подчеркнул, что советские части при этом нигде не должны нарушать немецкую границу. В 7 часов 15 минут соответствующая директива была отправлена в войска.

Окружение Сталина полагало, что именно он должен выступить по радио с обращением к населению, но тот отказался, и вместо него это сделал Молотов. В своём обращении глава НКИД объявил о начале войны, отметил, что виной тому стала агрессия Германии, и выразил уверенность в победе СССР. В заключение речи он произнёс знаменитые слова: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!» Для того чтобы предупредить возможные сомнения и слухи по поводу молчания самого Сталина, Молотов добавил в первоначальный текст обращения несколько упоминаний о нём.

Вечером 22 июня по радио выступил премьер-министр Великобритании У. Черчилль. Он заявил, что в сложившейся ситуации его антикоммунистические воззрения отступают на второй план, и Запад должен оказать «России и русскому народу» всю помощь, какую только сможет. 24 июня с аналогичным заявлением в поддержку СССР выступил Ф. Рузвельт, президент США.

Отступление Красной армии

Всего только в первый день войны СССР потерял не менее 1200 самолётов (по немецким данным - более 1,5 тысяч). Были приведены в негодность многие узлы и линии связи - из-за этого Генштаб потерял контакт с войсками. Из-за невозможности выполнить требования центра командующий авиацией Западного фронта И. И. Копец застрелился. 22 июня в 21 час 15 минут Генштаб отправил войскам новую директиву с предписанием немедленно перейти в контрнаступление, «не считаясь с границей», в течение двух дней окружить и уничтожить главные силы противника и к исходу 24 июня овладеть районами городов Сувалки и Люблин. Но советским частям не удалось не только перейти в наступление, но и создать сплошной оборонительный фронт. Немцы имели тактическое преимущество на всех фронтах. Несмотря на огромные усилия и жертвы и на колоссальный энтузиазм бойцов, остановить наступление противника советским войскам не удалось. Уже 28 июня немцы вошли в Минск. Из-за потери связи и паники на фронтах армия стала почти неуправляема.

Сталин первые 10 дней войны находился в состоянии шока. Он часто вмешивался в ход событий, по нескольку раз вызывал в Кремль Тимошенко и Жукова. 28 июня, после сдачи Минска, глава государства уехал к себе на дачу и три дня - с 28 по 30 июня - безвыездно находился там, не отвечая на звонки и никого к себе не приглашая. Только на третий день ближайшие соратники приехали к нему сами и уговорили вернуться к работе. 1 июля Сталин прибыл в Кремль и в тот же день встал во главе новообразованного Государственного Комитета обороны (ГКО) - чрезвычайного органа управления, получившего всю полноту власти в государстве. В ГКО, помимо Сталина, вошли В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, Г. М. Маленков, Л. П. Берия. Позднее состав комитета неоднократно менялся. Через десять дней Сталин также возглавил Ставку верховного командования.

Чтобы исправить положение, Сталин распорядился отправить на Западный фронт маршалов Б. М. Шапошникова и Г. И. Кулика, но первый заболел, а второй сам попал в окружение и с трудом выбрался, переодевшись крестьянином. Ответственность на неудачи на фронтах Сталин решил переложить на военное командование на местах. Командующий Западным фронтом генерал армии Д. Г. Павлов и ещё несколько военачальников были арестованы и отправлены в военный трибунал. Их обвинили в «антисоветском заговоре», в целенаправленном «открытии фронта перед Германией», а затем в трусости и паникёрстве, после чего расстреляли. В 1956 году все они были реабилитированы.

К началу июля 1941 года армии Германии и её союзников заняли большую часть Прибалтики, Западной Украины и Белоруссии, подошли к Смоленску и Киеву. Глубже всего на советскую территорию продвинулась группа армий «Центр». Немецкое командование и Гитлер считали, что основные силы противника разгромлены, и конец войны близок. Теперь Гитлер задавался вопросом, как быстрее завершить разгром СССР: продолжить наступать на Москву или окружить советские войска на Украине либо в Ленинграде.

Версия о «превентивном ударе» Гитлера

В начале 1990-х годов В. Б. Резун, в прошлом - советский разведчик, бежавший на Запад, - под псевдонимом Виктор Суворов выпустил несколько книг, в которых утверждал, что в Москве планировали первыми ударить по Германии, и Гитлер, начав войну, лишь упредил нападение советских войск. Позднее Резуна поддержали некоторые российские историки. Однако анализ всех доступных источников показывает - если Сталин и собирался первым нанести удар, то в более благоприятной ситуации. По состоянию на конец июня-начало июля 1941 года он стремился оттянуть войну с Германией и не был готов к наступлению.

Под таким названием состоялась 20 июня 2011 года конференция в Яд Вашеме, приуроченная к 70-летию вторжения нацистской Германии на территорию Советского Союза в июне 1941 года. Конференция, проведенная под эгидой фонда «Генезис» и «Гурвич Фемили фонд» целиком была посвящена анализу событий на территории бывшего СССР в годы Второй мировой войны.
В начале конференции с приветствиями к ее участникам обратились Белла Гутерман, директор Международного института исследования Шоа (Холокоста), Авнер Шалев, председатель совета директоров Мемориала Яд Вашем, Сана Бритавская, исполнительный директор фонда «Генезис» в Израиле.
Авнер Шалев считает, что исследования по этой тематике особо важны. Тема участия СССР в войне в годы холодной войны замалчивалась и игнорировалась на Западе, а тема Катастрофы вообще была под запретом в СССР. Сара Бритавская рассказала о поездке по Украине представителей фонда «Генезис». Везде в местечках они видели элементы еврейского быта и былой жизни евреев, но самих евреев не находили, еврейская жизнь полностью прекратилась в местечках. Тема войны на территории СССР важна, она тесно связана с Катастрофой и нуждается в дальнейших исследованиях.
Очень содержательной доклад « Вторая мировая война как идеологическая война» был представлен профессором Иегудой Бауэром, академическим советником Яд Вашема. Докладчик поставил перед собой задачу найти ответ на вопрос: Почему разразилась Вторая мировая война, кто ставил цель ее разжечь и почему? По мнению Бауэра СССР Сталина не был заинтересован в войне, со стороны СССР предпринимались попытки договориться с Англией и Францией. Но эти страны не пошли на сближение с СССР полагая, что Гитлер нападет на Советский Союз. Сам немецкий народ также не хотел войны. После гибели в Первой мировой войне нескольких миллионов немцев, наличия огромного числа инвалидов войны, больших экономических сложностей, учитывая настроение немцев, даже Гитлер говорил о мире. Но промышленный капитал Германии не оказывал в этом вопросе никакого давления на нацистов. Во всю шло вооружение армии, промышленность работала на войну. Судетский кризис 1938 года не привел к поддержке СССР со стороны Англии и Франции. Немецкие генералы попытались свергнуть Гитлера и договориться с Западом, но эти попытки ни к чему не привели. Эти генералы не были пацифистами, они просто опасались за судьбу Германии во главе с Гитлером. Идеология жизненного пространства (Лебенсраум) для северных «германских» народов увязывалась у Гитлера и его окружения со стремлением захвата Украины (зерно, железо, уголь) и Кавказа (нефть). Но, Сталин, стремясь избежать войны, поставлял в Германию все необходимое из продовольствия, сырья и техники. Тогда, к чему захватывать эти земли, если все можно получить без войны. Сейчас в Германии гораздо больше населения, чем до Второй мировой войны, но всем хватает места, т.ч. вопрос жизненного пространства был надуманным. К 1938 году в Германии полностью ликвидирована безработица. У крестьян была работа, росла заработная плата. Т.е. экономика не нуждалась в войне. Из документов 1936 года, представленных на Нюренбергском процессе видно, что новый министр экономики (назначен в октябре 1936 года), Геринг составил 4-х летний план подготовки войны, который поддерживал Гитлер. Это отражено в письме Гитлера к Герингу. Они считали, что после Французской революции мир втянут в новый конфликт и к власти стремится мировое еврейство. Это в свою очередь означает необходимость полного уничтожения евреев в Европе. Большевизм, по их мнению, это проявление еврейства. Отсюда - захват Украины, где наряду с сырьем можно также уничтожать евреев. Напрашивается вывод о главной причине Второй мировой войны - это идеология, связанная с уничтожением еврейства. Как говорил Гитлер, эта война идеологий. В итоге войны только в Европе погибло 35 миллионов человек, из них примерно 5,7 миллионов евреев. Эта идеология войны из-за антисемитизма объясняет Холокост. Мнение, что война предопределена внутренней борьбой в самой Германии Бауэр считает ошибочным. И хотя война всегда предопределяется чисто прагматическими причинами, но в случае с развязыванием Второй мировой войны главная причина - идеология. Конечно, можно назвать и ряд других причин, но здесь главное идеология антисемитизма.
Затем вниманию слушателей были представлены несколько докладов, объединяемых общим заглавием « Борьба с «иудо - большевизмом» - от конвенциональной к неконвенциональной войне».
Выступает доктор Даниель Узи. Тема его доклада: »Неизвестная война: анализ восточной компании с политической, экономической, военной и идеологической точки зрения».
В то раннее утро 22 июня 1941 года начался новый этап Катастрофы и уничтожения евреев Европы. Этот этап завершился взятием Рейхстага и гибелью Гитлера. Начало этого этапа Второй мировой войны было началом конца фашистской Германии. Операция Барбаросса была закономерным концом фашистской Германии. Прошло много лет, и опять возникли дебаты об этой войне. Две цели ставила нацистская Германия - покончить с еврейским большевизмом и уничтожить советское государство – очистить территорию от евро-большевизма и создать жизненное пространство для «германских» народов - скандинавов, фламандцев, немцев и частично французов. Это война - крестовый поход западных народов против большевизма. Планировалось несколько крупных операций. Только северный фронт с целью захвата Ленинграда включал со стороны немцев несколько армий общей численностью полмиллиона солдат. Для сравнения, полная численность Израильской армии - 450 тысяч человек. Главной операцией являлся захват столицы СССР - Москвы. Одной из важнейших операций был захват Украины и Кавказа. Но, СССР был огромной страной, как по территории, так и по человеческим и сырьевым ресурсам. Немцы помимо захвата территории планировали уничтожение советской армии, ведя бои на ее уничтожение. Соотношение сил было не в пользу Германии.
СССР обладал превосходством в танках и самолетах. Но надо учесть и вклад союзников Германии в войне. И речь идет о коалиции целого ряда стран Европы, с достаточно крупными вооруженными силами. С другой стороны вооруженные силы СССР, находящиеся на Дальнем Востоке, где они были готовы предотвратить нападение со стороны союзника Германии- Японии обычно также не учитываются, хотя эти войска сыграли огромную роль в разгроме фашистов позднее под Москвой. Германия растратила свой военный потенциал уже в первые месяцы войны. В то же время, несмотря на огромные потери в ресурсах и людях на первом этапе войны, в СССР осталось много сил и ресурсов. Потери только первого дня войны составили около 2000 советских самолетов. Значительные трудности с поставками для армии испытывали немецкие силы – здесь и удаленность от баз снабжения, нехватка горючего, плохие дороги и др. Сказывалась и усталость, ведь блиц-криг не удался. По мере затягивания войны возникли разногласия в немецком командовании. Спор, в частности, касался затянувшейся попытки захвата Москвы и переброски части сил с московского направления на юг для захвата Украины. В это время идет полномасштабное уничтожение евреев, но здесь не готовых к суровой русской зиме немцев захватывают невиданные морозы. Благодаря разведданным Зорге становится ясным отказ Японии от участия в войне на территории СССР. Это приводит к переброске свежих сибирских дивизий под Москву. Командование советских войск во главе с Жуковым, величайшим генералом Второй мировой войны, накопив силы наносит удар по фашистским войскам, что становится поворотным пунктом всей Второй мировой войны. Немцы начинают сознавать, что в этой войне могут потерпеть поражение. И это не только физический удар, но и моральный. К тому же Япония наносит удар в декабре 1941 года по Пил-Харбару и втягивается в войну с США. Так что, декабрь 1941 года это решающий месяц во всей Второй мировой войне. Германии не достает ресурсов для поддержки экономики. Отсюда попытки захвата Украины и отказ от дальнейших попыток взять Москву. Это военные операции 1942 года с попытками выхода на Кавказ к нефтяным источникам. В самой же Германии не было перехода всего производства для снабжения фронта, и как в мирное время работа велась в одну смену. Между тем война ведется на разных фронтах - от Мурманска до северной Африки, немцы бомбят Лондон. В это же время СССР не только сумел вывезти свои промышленные объекты глубоко в тыл - на Урал, в Сибирь и Центральную Азию и ценой огромного напряжения, нечеловеческих трудностей и жертв сумел наладить и начать поставлять фронту все больше военной техники и материалов. Стабилизация войны на советских фронтах в 1942 году способствовала уничтожению евреев. Разгром под Сталинградом и уничтожение румынской группировки войск привел к изменению позиции румынского руководства, что дало возможность спасти тысячи румынских евреев.
К сожалению, из-за холодной войны решающий вклад СССР в победу над фашистской Германией был проигнорирован и забыт. Также в СССР игнорировалась тема Холокоста и делался упор на пропаганду превосходства советского строя по поводу войны. Наметившаяся оттепель в 70-е годы 20 столетия привела к обращению внимания на Западе к «неизвестной» войне СССР с фашистской Германией, эта тема затем становится очень популярной на Западе.
В докладе Ицхака Арада «Этапы «Операции Барбаросса» и их влияние на темпы и цели акций уничтожения». Арад помнит первый день войны и обращение Молотова к советскому народу. Он приводит содержание приказов вермахта о поведении немецких солдат в этой войне. Этот приказ мая 1941 года, где говорится о том, что не подлежат суду немецкие солдаты, какой бы проступок они не совершили. Во втором приказе говорится о вине большевиков, и что надо жестоко и энергично подавлять евреев и большевиков. В третьем приказе идет речь о комиссарах и необходимости их расстрела. Приказов Гимлера об уничтожении евреев накануне войны не было. Но, в июле 1941 года Гимлер посетил айнзацгруппы (группы уничтожения) и они получили устные указания об уничтожении евреев. Был также приказ расстрелять евреев-мужчин, скрывающихся в болотах Полесья, а детей и женщин загнать в болота, где они погибнут. До июля убивали только евреев-мужчин, а с августа стали убивать также женщин и детей. Оставались в живых те, где захват территорий немцами шел как можно позднее, и людям в большей мере удавалось эвакуироваться. Приграничные районы Белоруссии подверглась захвату в первые дни войны, и спаслось 5-6% евреев. В Минске, куда немцы попали через неделю, спаслись уже 20% населения из 70 тысяч евреев. В Витебске удалось даже эвакуировать заводы.
Гитлер отправил часть сил на Ленинград, чтобы отрезать Балтийское море от СССР. Часть немецких сил осуществила окружение советских войск под Киевом. Направление немецких войск на Москву было сдержано в начале контрударом под Смоленском. Нехватка рабочей силы привела к временной приостановке операций по уничтожению евреев. Так, в Вильнюсе и Каунасе евреи шили теплую одежду для немецких солдат. По вопросу судьбы все еще живых остатков еврейского населения возникали споры между немецкой гражданской администрацией и СС. Ответ из Берлина заключался в том, что экономические соображения не должны влиять на уничтожение евреев, но вопрос этот должен решаться на местах. В результате - около 40 тысяч евреев оставались пока жить из 250 тысяч ранее проживавших евреев в Вильнюсе, Каунасе, Шауляе. Часть евреев все еще оставалась в живых в Минске. Остались в живых около 20 тысяч евреев в результате контратаки советских войск в Ростове на Дону. Но затем немцы повторно захватили этот город. В районе Москвы освободили несколько местечек и спасли там евреев. Евреи Кавказа – таты были спасены, т.к. немцы не смогли сразу определить евреи ли они, а затем в результате контрудара советских войск их удалось спасти. Их численность составила около 4000-5000.
Летом 1942 года румыны пообещали Эйхману отправить евреев в концентрационный лагерь Бельжиц. Но Румынские власти сознавали, что война проиграна. В итоге, 60-70 тысяч евреев изгнанные из Бессарабии в Транснистрию, были спасены. В марте-апреле 1944 года эти районы были освобождены.
Всего, около 2,5 миллионов советских евреев были уничтожены, выжило на оккупированных территориях 100-110 тысяч человек. Часть евреев спаслась в партизанских отрядах.
С презентацией сайта « Нерассказанные истории» выступили затем Лея Прайс и Шломит Шульхани. Их выступления объединяла общая тема «Места массовых убийств евреев в Советском Союзе: презентация исследовательского интернет-проекта».
В 1961 году после публикации стихотворения Евтушенко «Бабий яр» там был установлен мемориал. Памятник был также установлен уничтоженным евреям в лагере смерти Понары. Множество материалов о местах массовой гибели евреев поступали в Яд Вашем в 90- х годах прошлого столетия. Документы поступали из архивов НКВД, из материалов Еврейского антифашистского комитета, из архивов Нюренбергского процесса, из немецких отчетов времен войны, на основе свидетельских показаний и т.д. Мало документов фиксировалось в СССР по уничтожению евреев, эта тема игнорировалась. Документы по одному и тому же месту уничтожения порой очень противоречивы.
В итоге на сайте представлены все имеющиеся материалы на русском языке и частично на английском. Очень интересным представляется и знакомство с памятниками погибшим – это и язык надписей, их содержание, переделки под давлением советских властей. Здесь можно встретить отсутствие надписи о том, что погибшие - евреи, последующие переделки могендавида в пятиконечную звезду, отсутствие надписей на иврите.
После перерыва в заседании конференции она было продолжена общей тематикой «Конфликты и идентичность в первые месяцы войны: немцы, белорусы, поляки и евреи». Во вступительном слове Аркадия Зельцера, директора Центра изучения истории советских евреев в годы Шоа в Яд Вашеме он обратил внимание на пропагандировавшуюся до войны идею Советского патриотизма, исключающего какие-либо национальные распри в СССР, что преследовалось властями в то время. Затем с докладом «Участие Вермахта в акциях уничтожения на «Восточных территориях» в первые месяцы войны» выступил Леонид Рейн. Он начал свое выступление с рассказа о событиях в местечке Кодыма в октябре 1941 года.1 октября в тайное отделение немецкого корпуса обратилась женщина из местных жителей с заявлением, что она знает идиш и слышала, как евреи на этом языке говорили о подготовке нападения на немцев. Выслушавший ее немец не сомневался в достоверности этого сообщения и передал эту информацию офицеру штаба зондеркоманды, находящейся в 20 километрах от Кодымы. Последовало распоряжение провести акцию против евреев. Зондеркоманда во главе с офицером Прастом расстреляла на площади местечка 100 еврейских мужчин. Расстрельная часть состояла на 2/3 из солдат Вермахта и 1/3 из айнзацгруппы. Принято было считать, что солдаты Вермахта не участвовали в карательных операциях. На самом деле это не соответствует исторической реальности. Институт по социальным расследованиям в Гамбурге организовал выставку, как свидетельство об активном участии Вермахта в геноциде еврейского народа. Эта выставка явилась толчком для дальнейших исследований. Недоброе отношение к евреям в немецкой армии имело место еще в 19 столетии. Брать евреев на службу в армии можно было тогда только при условии принятия ими христианства. Еврейство Восточной Европы воспринималось в Германии благодаря пропаганде как угроза безопасности и здоровью немцев, а также как политическая угроза. В годы Первой мировой войны немецкая армия находилась на территориях, где проживали евреи в Восточной Европе. Среди немецких солдат тогда выявились две тенденции в отношении к евреям - часть солдат стала относиться к этим евреям лучше, а часть хуже. Именно последняя часть воспринимала этих евреев как отстающий народ, как подстрекателей к переворотам, способным воткнуть нож в спину немецкого народа. После прихода нацистов к власти идеология национал-социализма проникла глубоко в сознание масс. В 1935 году, согласно закону о всеобщей воинской повинности, немецкая армия очистилась от евреев. К 1939 году в Германии открыто декларировалось о войне с мировым еврейством, оно называлось чумой, поразившей народы.
Вступление германских войск в Польшу стало своеобразным экзаменом по рассовой теории для солдат Вермахта. Евреи представлялись животными, за убийство которых нет наказания. Армия следовала установке, что евреи основные носители большевистской идеологии, враждебной Германии. Все эти идеи нашли практический выход уже в первые дни войны на территории СССР. В Житомирской области местечко Брусилово жители обнаружили тело немецкого солдата. Расследование показало, что убийца исчез, и он не был евреем. Но, целый ряд евреев был арестован и их расстреляли. При этом бездоказательно утверждалось, что враждебность евреев к немцам - причина убийства солдата.
По мере продвижения вглубь советской территории организовывались местные органы власти, и один из первых их шагов заключался в выдаче документов местному населению. Евреям документы не выдавались, что служило основой их дальнейшего за держания и расстрелов. Имели место погромы и со стороны местного населения. Части вермахта погромы осуждали, но считали местью населения за поддержку евреями НКВД в годы сталинских репрессий. В старой крепости Луцка были расстреляны 1600 евреев, как мера мести за расстрел украинцев Советскими властями. В Лиепае уже 4 июля 1941 года начались убийства еврейского населения по приказу военного начальника города. В этих убийствах принимали участие командиры и солдаты Вермахта. В Бабьем Яру, как мера мести за взрывы в центре Киева в 20-х числах сентября 1941 года, проводились расстрелы евреев с участием офицеров СС и зондеркоманды. Евреев обвинили в организации взрывов. Батальон вермахта под командованием Эберхарда участвовал в расстрелах. За два дня были убиты 33 тысячи евреев. Затем инженеры Вермахта произвели взрывы на месте расстрела. Вермахт активно участвовал во многих случаях уничтожения еврейского населения.
Следующий доклад был представлен на русском языке в отличие от всех других докладов, произнесенных на иврите с синхронным переводом на русский язык. Этот доклад Евгения Розенблата из Бреста (Беларусь) «Отношения между поляками, белорусами и евреями в первые месяцы войны» представлен здесь в аудиозаписи.
Заключительный доклад конференции «Крушение мифов: разрушение представлений о мощи Советского Союза и об исчезновении в нем антисемитизма» был прочитан профессором Мордехаем Альтшулером из Еврейского университета в Иерусалиме.
Профессор Альтшулер напоминает об анкете для советских еврейских активистов, составленной около 40 лет тому назад с множеством вопросов о формировании сионистского мировоззрения у них. Указывались возможные варианты ответа - возникновение Израиля, преследование евреев сталинским режимом, шестидневная война и др. Обработка ответов показала, что 62% опрошенных указали на Холокост. Эти ответы побудили Альтшулера заняться этой проблемой влияния Катастрофы на сознание евреев вплоть до настоящего времени. При этом докладчик различает еврейство в границах СССР до 1939 года и после. Мифы, как система взглядов и мировоззрений, претерпели значительные изменения с началом войны на территории СССР. Начало войны стало критической точкой в отношениях государства и общества, проверкой правдивости установок государственной идеологии. Люди верили согласно этим установкам, что враг, напавший на СССР, будет уничтожен в кратчайшие сроки, и война будет вестись вне территории СССР. Непоколебимой была вера в мощь Советской Армии. Выступление Молотова
в день начала войны, также не вызвали панику. Одновременно с бомбардировкой Киева немцами радио сообщало о том, что советские самолеты бомбят Берлин. Довоенные советские фильмы антифашистского толка восхваляли Красную Армию, идеи безопасности и патриотизма нашли отражение во множестве песен того времени. Эту веру разделяли евреи СССР, и поэтому многие не стремились эвакуироваться, пока еще такая возможность была. Но ход войны ломал эту веру. Уже в октябре 1941 года в Москве открыто раздавались голоса неудовлетворения властями. Многие руководители бежали в тыл страны. В течение двух довоенных лет Сталин и властные структуры СССР вывозили продовольствие и технику в Германию, лишая свое население самого необходимого. С началом войны 600 тысяч человек были освобождены из Гулага. Населению стало ясно, что война идет на советской территории и армия потерпела поражение. Выступление Сталина 3 июля 1941 года только усилило понимание провала прежних мифов. Переполох был огромным, длинные очереди у магазинов, нехватка продовольствия, из-за захвата огромных территорий немцами возникли чувства страха и испуга.
Произошел резкий поворот в отношении к евреям среди местного населения. Антисемитизм расцвел буйными красками. Люди говорили, что скоро придут немцы, и мы с Вами (евреями) рассчитаемся. В очередях были слышны разговоры о необходимости уничтожить евреев. До войны евреи были убеждены, что антисемитизм искоренен. Война показала, что это не так. И, конечно, трагедия Катастрофы немало связана с разрушением мифов о едином советском народе.
Таково вкратце содержание этой несомненно полезной и интересной конференции. Впервые в Яд Вашеме столь широко обсуждались вопросы важнейшей роли СССР в победе над фашистской Германией с увязкой с темой Холокоста. К сожалению, на этой конференции не было ни дискуссии при обсуждении, ни вопросов из зала. Конференция носила односторонний характер, хотя в зале находились люди, знающие об этой войне не по наслышке, а на своем собственном жизненном многострадальном опыте. Здесь были и ветераны войны, и бывшие узники гетто и концлагерей, работники тыла и бывшие беженцы той войны на территории СССР. Были и представители научных кругов, и журналисты, занимающиеся этими проблемами. Хотелось бы надеяться, что формат двух последующих, обещанных конференций в Яд Вашеме по этой тематике будет иным.
Также, к большому сожалению, за более чем полгода с момента объявления конкурса малых грантов на развитие проектов в области исследования Шоа (Холокоста) на территории бывшего Советского Союза, проводимых фондом «Генезис» до настоящего времени не объявлены имена победителей и выделенных им грантов. Казалось бы, что на указанной весьма представительной конференции, связанной с той же тематикой и тем же фондом «Генезис» можно было ожидать вручения наград победителям конкурса, но это не было сделано. От этого ценность и значимость конкурса значительно упала в глазах общественности. Думается, что столь длительное затягивание по времени между объявлением конкурса и вручением грантов по нему недопустимо.
Эти факты являются наглядным свидетельством того, что Яд Вашем по-прежнему в своей работе игнорирует тот огромный интеллектуальный потенциал, который представляет собой интеллигенция, прибывшая из бывшего СССР и способная в немалой степени увеличить эффективность работы этой, несомненно, важной организации как для евреев в мире, так и для мировой общественности.

Основные статьи: Великая Отечественная война , Операция Барбаросса , Московская битва (1941-1942)

Родина-мать зовёт! - плакат первых дней Великой Отечественной войны
Создан до декабря 1940 года .

Ранним воскресным утром, 22 июня 1941 года, Германия при поддержке своих союзников - Италии, Венгрии, Румынии, Финляндии и Словакии - внезапно и без предупреждения напала на СССР. Началась советско-германская война, в советской и российской историографии именуемая Великой Отечественной войной.

Немецкие войска наносят мощный внезапный удар по всей западной советской границе тремя группами армий: «Север», «Центр» и «Юг». В первый же день уничтожена или захвачена значительная часть советских боеприпасов, горючего и военной техники; уничтожено около 1200 самолётов. 23-25 июня советские фронты пытаются нанести контрудары, однако терпят неудачу.

К концу первой декады июля немецкие войска захватывают Латвию, Литву,Белоруссию, значительную часть Украины, Молдавии и Эстонии. Основные силы советского Западного фронта разгромлены в Белостокско-Минском сражении.

Советский Северо-Западный фронт потерпел поражение в приграничном сражении и отброшен. Однако советский контрудар под Сольцами 14-18 июляпривёл к приостановке немецкого наступления на Ленинград почти на 3 недели.

22 июня в 6.05 утра советские самолёты бомбардировали финские линкоры на ВМБ Соттунга, в 6.15 - укрепления острова Альшер в архипелаге перед городом Турку, а в 6.45 - транспортные суда в порту Корпо. В 7.55 начали действовать батареи советской артиллерии с мыса Ханко. В Петсамо одно из судов было обстреляно через границу .

25 июня советские самолёты бомбят финские аэродромы. 26 июня Финляндия объявляет войну СССР, финские войска переходят в контрнаступление и вскоре возвращают себе Карельский перешеек, ранее захваченный Советским Союзом, не переходя старую историческую российско-финскую границу на Карельском перешейке (севернееЛадожского озера старая граница была пересечена на большую глубину). 29 июня германо-финские войска предпринимают наступление в Заполярье, но продвижение в глубь советской территории остановлено.

На Украине советский Юго-Западный фронт также терпит поражение и отброшен от границы, но контрудар советских мехкорпусов не позволяет немецким войскам совершить глубокий прорыв и захватить Киев.

В новом наступлении на центральном участке советско-германского фронта, предпринятом 10 июля, группа армий «Центр» уже 16 июля захватывает Смоленск и окружает основные силы воссозданного советского Западного фронта. На волне этого успеха, а также учитывая необходимость поддержать наступление на Ленинград и Киев, 19 июляГитлер, несмотря на возражения армейского командования, отдаёт приказ перенести направление главного удара с московского направления на южное (Киев, Донбасс) и северное (Ленинград) . В соответствии с этим решением танковые группы, наступавшие на Москву, выведены из состава группы «Центр» и направлены на юг (2-я танковая группа) и на север (3-я танковая группа). Наступление на Москву должны продолжить пехотные дивизии группы армий «Центр», однако сражение в районе Смоленска продолжалось, и 30 июля группа армий «Центр» получила приказ перейти к обороне. Таким образом, наступление на Москву отложено.

Жители блокадного Ленинграда набирают воду, появившуюся после артобстрела в пробоинах в асфальте

8-9 августа группа армий «Север» возобновила наступление на Ленинград. Фронт советских войск рассечён, они вынуждены отходить по расходящимся направлениям к Таллину и Ленинграду. Оборона Таллина сковала часть немецких сил, однако 28 августа советские войска вынуждены начать эвакуацию. 8 сентября, с захватом Шлиссельбурга, немецкие войска берут Ленинград в кольцо.

4 сентября начальник главного штаба вооружённых сил Германии генерал Йодльполучает от маршала Маннергейма категорический отказ наступать на Ленинград .

6 сентября Гитлер своим приказом (Weisung Nr.35) останавливает наступление группы войск «Север» на Ленинград и отдаёт приказание фельдмаршалу Леебуотдать все танки и значительное число войск для того, чтобы «как можно быстрее» начать наступление на Москву . Отказавшись от штурма Ленинграда, группа армий «Север» 16 октябряпредпринимает наступление на тихвинском направлении, намереваясь соединиться с финскими войсками восточнее Ленинграда. Однако контрудар советских войск под Тихвином освобождает город и останавливает противника.

На Украине в начале августа войска группы армий «Юг» отрезают от Днепра и окружают под Уманью две советские армии. Однако захватить Киев им снова не удалось. Только после поворота войск южного фланга группы армий «Центр» (2-й армии и 2-й танковой группы) на юг положение советского Юго-Западного фронта резко ухудшилось. Немецкая 2-я танковая группа, отразив контрудар Брянского фронта, форсирует Десну и 15 сентября соединяется с 1-й танковой группой, наступавшей с Кременчугского плацдарма. В результате сражения за Киев оказался полностью разгромлен советский Юго-Западный фронт.

Катастрофа под Киевом открыла немцам путь на юг. 5 октября 1-я танковая группа вышла к Азовскому морю уМелитополя, отрезав войска Южного фронта. В октябре 1941 года немецкие войска захватывают почти весь Крым, кроме Севастополя.

Поражение на юге открыло немцам дорогу на Донбасс и Ростов. 24 октября пал Харьков, к концу октября были заняты основные города Донбасса. 17 октября пал Таганрог. 21 ноября 1-я танковая армия вошла в Ростов-на-Дону, достигнув целей плана «Барбаросса» на юге. Однако 29 ноября советские войска выбивают немцев из Ростова, и до лета 1942 линия фронта на юге устанавливается на рубеже р. Миус.

30 сентября 1941 года немецкие войска начинают наступление на Москву. В результате глубоких прорывов немецких танковых соединений основные силы советских Западного, Резервного и Брянского фронта оказались в окружении в районе Вязьмы и Брянска. Всего в плен попало более 660 тыс. человек.

Остатки Западного и Резервного фронтов 10 октября объединяются в единый Западный фронт под командованием генерала армии Г. К. Жукова.

15-18 ноября немецкие войска с окончанием распутицы возобновляют наступление на Москву, однако к декабрю остановлены на всех направлениях.

1 декабря командующий войсками группы «Центр» генерал фельдмаршал фон Бок докладывает о том, что войска выдохлись и не способны продолжать наступление.

5 декабря 1941 года Калининский, Западный и Юго-Западный фронты переходят в контрнаступление. Успешное продвижение советских войск заставляет противника перейти к обороне по всей линии фронта. В декабре в результате наступления войска Западного фронта освобождают Яхрому, Клин, Волоколамск, Калугу; Калининский фронт освобождает Калинин; Юго-Западный фронт - Ефремов и Елец. В итоге к началу 1942 года немцы отброшены на 100-250 км на запад. Поражение под Москвой стало первым крупным поражением вермахта в этой войне.

Успех советских войск под Москвой побуждает советское командование перейти в широкомасштабное наступление. 8 января 1942 года силы Калининского, Западного и Северо-Западного фронта переходят в наступление против немецкой группы армий «Центр». Им не удаётся выполнить поставленной задачи, и после нескольких попыток, к середине апреля, приходится прекратить наступление, понеся большие потери. Немцы сохраняют Ржевско-Вяземский плацдарм, представляющий опасность для Москвы. Попытки Волховского и Ленинградского фронтов деблокировать Ленинград также не увенчались успехом и привели к окружению в марте 1942 года части сил Волховского фронта.

К середине 1941 года фашистская Германия установила свое господство над огромной территорией от побережья Атлантического океана до советских границ и от Нарвика до Крита.

В Европе продолжала борьбу только Англия.

Народы оккупированных фашистскими агрессорами стран делали тогда лишь первые шаги по пути сопротивления. Экономика этих стран, как и государств-сателлитов, обслуживала военно-стратегические нужды Германии. Гитлеровские вооруженные силы, накопившие двухлетний боевой опыт, казались непобедимыми.

Единственной державой, стоявшей на пути установления полного господства немецко-фашистского империализма над Европейским континентом, был Советский Союз.

В июне 1941 года гитлеровская Германия закончила последние приготовления к войне против Советского Союза.

Тысячи орудий открыли огонь по пограничным сооружениям. Самолеты со свастикой на крыльях обрушили бомбовые удары на Киев, Житомир, Севастополь, Минск, Смоленск, Ригу, Каунас и другие мирные советские города. Фашистские войска перешли границы СССР. «План Барбаросса» был приведен в действие.

Лишь через полтора часа после нападения германское правительство через своего посла в Москве формально объявило войну Советскому Союзу. Днем 22 июня министерство иностранных дел Германии опубликовало лживое объяснение мотивов агрессии против Советского Союза: «спасти всю мировую цивилизацию от смертельной опасности большевизма».

Вслед за Германией в войну против Советского Союза вступили Италия, Румыния, Финляндия, Венгрия. Объявило войну СССР и фашистское правительство Словакии, а правительство Виши разорвало дипломатические отношения. Начался поход фашистских держав против социалистического государства.

На стороне фашистских агрессоров было значительное численное превосходство в людях и качественное преимущество в области вооружения.

Для ведения войны против Советского Союза Германия и ее союзники предназначили 190 дивизий.

В Финляндии действовали немецко-фашистская армия «Норвегия» и две финские армии - «Юго-Восточная» и «Карельская»; их поддерживал германский 5-й воздушный флот и финская авиация.

На территории Восточной Пруссии развернулась группа армий «Север» в составе 18-й и 16-й полевых армий и 4-й танковой группы; наземные войска поддерживал 1-й воздушный флот.

На фронте от Голдапа до Влодавы - группа армий «Центр» в составе 9-й и 4-й полевых армий, 3-й и 2-й танковых групп; ее поддерживал 2-й воздушный флот.

На фронте от Люблина до Черноморского побережья находилась группа армий «Юг» в составе 6, 17 и 11-й немецко-фашистских, 3-й и 4-й румынских армий, 1-й танковой группы и венгерского корпуса; ее поддерживал 4-й воздушный флот. 5,5 млн. солдат и офицеров, почти 5 тыс. самолетов, свыше 3500 танков - таковы были силы агрессора, напавшего на Советский Союз.

С советской стороны им противостояли войска пяти приграничных военных округов: Ленинградского, Прибалтийского Особого, Западного Особого, Киевского Особого, Одесского. В распоряжении этих округов имелось 57% сил советских войск мирного времени, т. е. не более 2,5 млн. солдат и офицеров. Две трети этого количества были размещены вдоль границы на глубине до 100-150 км в качестве армий прикрытия. Остальные силы округов находились примерно в 500 км от границы.

В первой линии десяти армий прикрытия на фронте от Балтийского до Черного моря насчитывалось всего 40 стрелковых и 2 кавалерийские дивизии. Но им было запрещено заблаговременно занимать предусмотренные планом рубежи обороны, и только за несколько часов до вторжения врага командование приграничных военных округов получило указание о приведении войск в боевую готовность.

Это запоздалое указание не было своевременно передано войскам. В результате война застала войска армий прикрытия не на рубежах обороны, а в движении к ним. Непосредственно на границе находились лишь пограничные заставы, вооруженные легким стрелковым оружием, и отдельные подразделения армий прикрытия; главные силы этих армий располагались в лагерях и казармах в 20-40 и более километрах от границы. 22-24 июня были созданы на базе приграничных военных округов Северо-Западный, Западный, Юго-Западный, Северный и Южный фронты.

Военно-морской флот не был застигнут врасплох. Война застала его в состоянии боевой готовности.

Немецко-фашистские войска повели наступление по всему фронту. Советские пограничники мужественно отражали натиск противника. В большинстве случаев гарнизоны пограничных застав гибли до последнего человека, отстаивая советскую землю.

Также мужественно сражались и подошедшие к границе войска прикрытия. Внезапные массированные удары германской авиации и артиллерии привели к потере устойчивого управления советскими войсками со стороны штабов в войсках прикрытия.

Фашистская авиация захватила господство в воздухе. В первый же день войны было уничтожено 1200 советских самолетов, свыше 800 из них - на аэродромах.

К исходу дня 22 июня германские вооруженные силы глубоко вклинились в пределы Советского государства.

Глава 24

Рано утром 22 июня на берлинских улицах по громкоговорителям передавалось обращение фюрера к народу и продавались экстренные выпуски газет. Хотя люди были ошеломлены нападением на союзника, большинство немцев испытывало чувство облегчения. Мало кто мог понять сам факт заключения договора с красными. Разъяснительной работой занялся Геббельс. Шеф пропаганды сразу начал давать установки подчиненным: «Теперь, когда фюрер разоблачил предательство большевистских правителей, национал-социализм и, следовательно, немецкий, народ возвращаются к принципам, которые их вдохновляли, – к борьбе против плутократии и большевизма». Фюрер, добавил он, уверен, что русская кампания завершится через четыре месяца. «Но я вам говорю: она завершится через восемь недель», – самонадеянно заявлял Геббельс.

Он повторил этот прогноз на приеме в министерстве пропаганды. Повернувшись к кинозвезде Ольге Чеховой, племяннице великого русского писателя, он сказал: «У нас здесь эксперт по России. Как вы думаете, будем ли мы в Москве к Рождеству?» Раздраженная его бесцеремонностью, актриса холодно ответила: «Вы знаете, Россия – беспредельная страна. Даже Наполеон был вынужден уйти оттуда». От неожиданности Геббельс потерял дар речи. Через десять минут его адъютант подошел к актрисе: «Думаю, мадам, вы готовы уйти. Машина ждет».

Сталин был в растерянности. За несколько часов советская авиация потеряла 1200 самолетов, оборона была дезорганизована. Отказываясь верить в серьезность первых сообщений, поступающих из района боевых действий, Сталин приказал Красной Армии не вступать на немецкую территорию, а авиации ограничить свои действия приграничной полосой. Он был убежден, что нацистское нападение всего лишь досадная ошибка и можно остановить войну дипломатическими средствами, а потому оставил открытой радиосвязь с министерством иностранных дел Германии и попросил Японию посредничать в урегулировании политических и экономических разногласий между Германией и Советским Союзом.

Советский посол в Англии не питал таких иллюзий. Майский посетил министра иностранных дел Идена и прямо спросил, не собирается ли английское правительство ослабить свои военные усилия и, возможно, прислушаться к «мирному наступлению» Гитлера. Идеи ответил категорическим «нет». Вечером Черчилль подтвердил это в страстном обращении к стране: «Мы преисполнены решимости уничтожить Гитлера и все следы нацистского режима. Мы никогда не будем вести переговоры с Гитлером или с кем-либо из его клики». Черчилль обещал оказать всевозможную помощь СССР.

Президент Рузвельт осуждал диктаторскую политику Сталина, его жажду территориальных приобретений. Но он опасался Гитлера и без колебаний одобрил заявление государственного департамента о том, что оказание помощи коммунизму отвечает интересам американской безопасности.

Папа римский придерживался иной позиции. Хотя он не высказался прямо об агрессивных действиях Германии, но ясно дал понять, что поддерживает борьбу нацизма против большевизма, охарактеризовав ее как «благородную отвагу в защите основ христианской культуры». А ряд немецких епископов, как и ожидалось, открыто поддержал нападение на СССР. Один из служителей церкви назвал его «европейским крестовым походом», миссией, подобной подвигам тевтонских рыцарей. Он призвал католиков бороться за «победу, которая позволит Европе снова вздохнуть свободно и откроет всем странам новое будущее».

Буквально через сутки интерес немцев к войне стал падать. Граждане занялись обыденными делами, как будто это была всего лишь очередная военная кампания Гитлера. В 12.30 23 июня фюрер со свитой выехал из столицы. Поезд доставил его в «Волчье логово», новую ставку в лесу в нескольких километрах от Растенбурга в Восточной Пруссии. Когда по прибытии на место все стали располагаться в деревянных домах и бетонных бункерах, в ставке фюрера царила уверенность в быстрой победе. Однако Гитлера одолевали смешанные чувства. «Нам стоит лишь толкнуть дверь, и прогнившее строение рухнет», – сказал он Йодлю. Но вскоре заметил адъютанту: «В начале каждой кампании толкаешь дверь в темную комнату. Никто не знает, что тебя ждет внутри».

Первые победы, казалось, оправдывали самые радужные надежды, За два дня было захвачено огромное количество военнопленных. Повсеместно немецкие танки прорывали советскую оборону. Казалось, организованного сопротивления противника не было. В первую неделю не сообщалось каких-либо подробностей. Зато в воскресенье, 29 июня, по радио с интервалами в один час было зачитано десять специальных сообщений, лично одобренных Гитлером. Геббельс возражал против чрезмерных доз информации, но Гитлер считал это блестящей идеей. Когда Отто Дитрих сообщил о недовольстве людей, которые были вынуждены весь воскресный день просидеть у радиоприемников, Гитлер ответил, что образ мышления и эмоции масс известны ему лучше, чем всем интеллектуалам, вместе взятым.

Колонна пленных красноармейцев. Минск, 1941

Войска продвигались стремительно. К 29 июня почти полмиллиона красноармейцев сдались в плен. Гальдер в своем дневнике 3 июля записал: «Не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна за четырнадцать дней». Фюрер был уверен, что с Советами покончено. «Как удачно, – восторгался он, – что мы уничтожили советскую танковую мощь и авиацию в самом начале». Многие западные военные эксперты разделяли эту оценку, и в Пентагоне спорили, когда будет покончено с Красной Армией: через месяц или раньше.

За передовыми немецкими частями следовали четыре «айнзацгруппен» СС по три тысячи человек в каждой. Их задачей было обеспечение безопасности оперативной зоны, иными словами, репрессии против гражданского населения с целью подавить его сопротивление оккупантам. Это была полиция особого рода, подчиненная непосредственно Рейнхарду Гейдриху. «Войска специального назначения» должны были хватать не только активных большевиков, но и всех евреев, а также цыган, «азиатских недочеловеков» и «дармоедов» – умалишенных и безнадежно больных.

Для осуществления массовых убийств Гейдрих и Гиммлер лично подбирали офицеров, В их число попадали протестантский священник и врач, оперный певец и юрист. Трудно было предположить, что они годятся для такой работы. Но эти люди оправдали надежды своих шефов и, несмотря на угрызения совести, стали искусными палачами.

Большинство жертв были евреи. Они не имели представления о гитлеровской программе «расового очищения»: в советской прессе мало что сообщалось об антисемитских зверствах немцев. Поэтому многие евреи становились легкой добычей «айнзацгрупп».

Истребление евреев проводилось с холодным расчётом. Работа подразделений СС редко встречала сопротивление. «Как ни странно, приговоренные позволяют расстреливать себя спокойно, – докладывал один командир. – Это относится и к евреям, и к неевреям».

Самой серьезной проблемой Гейдриха были психические расстройства среди эсэсовцев. Некоторые из них получали нервные потрясения, ударялись в запой, страдали желудочно-кишечными заболеваниями. А были и такие, которые выполняли свою задачу с чрезмерным рвением и садистски избивали арестованных, нарушая приказ Гиммлера о том, что ликвидацию надо производить «гуманным способом».

Гиммлер сам не раз был свидетелем деморализующего эффекта ежедневных убийств. Во время своей летней поездки в Минск он попросил командира айнзацгруппы расстрелять при нем сто арестованных. Когда отделение солдат подняло винтовки, шеф СС заметил одного светловолосого молодого арестованного с голубыми глазами, который показался ему типичным арийцем. Гиммлер поинтересовался, не еврей ли он. Да, еврей, ответил тот. «И родители евреи?»– продолжал допрашивать Гиммлер. «Да», – ответил приговоренный. «Но, может быть, кто-нибудь из предков не был евреем?»– не отступался обер-палач. Услышав отрицательный ответ, он топнул ногой: «В таком случае ничем не могу помочь...»

Загремели выстрелы. Гиммлер уставился в землю и нервно переступал с ноги на ногу. Послышался второй залп. Подняв глаза, он увидел, что две женщины все еще корчатся на земле. «Не мучайте этих женщин!– крикнул он. – Прикончите их, быстро!» Сопровождавший Гиммлера обер-группенфюрер СС фон Бах-Зелевски, командующий «войсками специального назначения» в Центральной России, попросил шефа взглянуть на расстрельную команду. «Они уже конченые люди. Кого мы воспитываем? Неврастеников или скотов!»

Гиммлер приказал всем собраться и произнес речь. Ваша работа отвратительна, сказал он, однако никто не должен испытывать угрызений совести: солдаты обязаны беспрекословно выполнить любой приказ. Перед Богом и фюрером он один несет ответственность. Все, конечно, заметили, что эта кровавая работа для него очень неприятна, она потрясла его до глубины души. Но он тоже подчиняется высшему закону, выполняя свой долг.

Розенберг получил от Гитлера приказ разработать схему управления восточными территориями. Рейхсминистр хотел ввести здесь ограниченное самоуправление. Так как фюрер ранее согласился с установлением на завоеванных землях России «слабых социалистических государств», Розенберг оптимистично полагал, что Гитлер в принципе одобряет его план, который должен был обсуждаться на специальном совещании в «Волчьем логове» 16 июля. «Мы не должны оповещать мир о своих намерениях, – заявил Гитлер. – Главное, чтобы мы сами знали, чего хотим. Мы пойдем на все необходимые меры, какие мы сочтем нужными, – расстрелы, переселение и тому подобное. В принципе мы должны разрезать гигантской пирог в соответствии с нашими нуждами, чтобы, во-первых, господствовать, во-вторых, управлять и, в-третьих, эксплуатировать. Русские стали вести партизанскую войну за линией фронта. Такие действия дают нам право истреблять каждого, кто выступит против нас». Замыслы Розенберга относительно «слабых социалистических государств» рухнули, словно карточный домик.

Какая трагедия, думал он, что Гитлер сохраняет ложное представление о славянах, сформировавшееся у него еще в годы венской молодости на основании поджигательских брошюр, которые изображали славян ленивой, примитивной, безнадежно второсортной расой. Обернется катастрофой и полное непонимание Гитлером структуры Советского Союза. Украинцы и другие народности под игом великороссов были потенциальными союзниками «третьего рейха» и могли бы стать оплотом в борьбе против большевизма, если с ними обращаться должным образом. Но Борман и Геринг убедили фюрера, что это враги, которыми надо управлять только при помощи кнута.

В начале лета 1941 года Гитлер заболел. Снова возобновились спазмы желудка. Его организм был подорван чрезмерной дозой лекарств: 120–150 антигазовых таблеток в неделю, а также десяток инъекций сильнодействующего препарата «ультрасептил». Затем у фюрера началась дизентерия, обычная болезнь в болотистой местности, где располагалось «Волчье логово». Он страдал от поноса и тошноты, его попеременно то лихорадило, то бросало в пот... Во время резкого спора с Риббентропом в конце июля Гитлер испытал сердечный приступ. Министр иностранных дел, с самого начала настроенный против «Барбароссы», не сдержался и начал громко выражать свое неодобрение восточной политики фюрера. Гитлер побледнел, сделал попытку возразить, но осекся на полуслове, схватился за сердце и рухнул в кресло. Все испуганно замолчали. «Так со мной больше не разговаривайте», – произнес наконец Гитлер.

Доктор Морель был настолько встревожен, что послал кардиограмму фюрера директору Института сердца профессору Карлу Веберу. Тот не знал, что пациентом является сам фюрер. Диагноз был неутешителен: быстро прогрессирующий коронарный склероз, практически неизлечимая болезнь сердца. Вероятно, Морель не сообщил об этом Гитлеру, напротив, сказал, что сердце фюрера в прекрасном состоянии.

Гитлер заболел в самый разгар конфликта со своими военачальниками. Он приказал остановить наступление на Москву, отобрав у группы армий «Центр» самые мощные бронетанковые соединения. Одно из них было направлено на север для операции по захвату Ленинграда, другое – на юг для содействия захвату Украины. По мнению Гитлера, эти два района были более важными, чем Москва. Ленинград, этот крупный промышленный центр, считался символом большевистской революции. Украина была житницей страны, а Крым – непотопляемым советским авианосцем для налетов на нефтяной район Плоешти в Румынии. Его можно было использовать и как трамплин для рывка на Кавказ.

Болезнь Гитлера дала возможность Браухичу и Гальдеру внести коррективы в стратегию фюрера. Только в середине августа, когда Гитлер почувствовал, себя лучше, он полностью осознал, что творилось за его спиной: ни его директивы, ни план Гальдера не были осуществлены, выполнялся некий компромиссный вариант. Для прояснения ситуации 21 августа Гитлер издал недвусмысленный приказ: «Самой важной целью, которой необходимо достичь к зиме, является не Москва, а Крым». Наступление на Москву, по мнению фюрера, не может начаться, пока Ленинград не будет изолирован и 5-я армия противника на юге не будет разгромлена. За приказом через несколько часов последовал пространный меморандум о том, как вести войну. В нем содержались обвинения по адресу не названных по имени командующих в том, что они руководствуются «эгоистичными желаниями» и «деспотическими склонностями». Армейское командование характеризовалось как сборище пустых голов, «закостенелых в устаревших теориях».

«Черный день для армии!»– записал в своем дневнике Энгель. «Невыносимо!– вторил ему Гальдер. – Неслыханно! Это предел!» 22 августа он имел длительный разговор с Браухичем о «недопустимом» вмешательстве фюрера в армейские дела. Итогом этого разговора было предложение и тому, и другому уйти в отставку. Но подавленный, болезненный фельдмаршал отказался последовать совету начальника генерального штаба. Более того, он сделал все, чтобы подавить «бунт» в своем штабе, заверив Гальдера, что фюрер лично обещал: как только на Украине будет обеспечена победа, все силы устремятся на Москву. «Бунт», если его можно так назвать, завершился на ноте глухого ворчания.

Этот кризис отошел на задний план, когда состоялся широко разрекламированный выезд Муссолини на фронт. Дуче намеревался убедить Гитлера в том, что необходимо увеличить численность итальянского экспедиционного корпуса. Римский диктатор хотел таким образом заполучить и свою долю славы в деле уничтожения коммунизма. Но он был в неважной форме и не мог спорить с Гитлером. Недавняя гибель сына в авиакатастрофе сильно травмировала Муссолини.

Гитлер встретил дуче на маленькой станции неподалеку от своей ставки и почти весь день не давал ему открыть рот. Фюрер беспрерывно говорил о предстоящей победе на Востоке, о глупости Франции и злостных махинациях еврейской клики, окружавшей Рузвельта. Когда наконец гость заикнулся о том, что хочет послать больше войск на Восточный фронт, Гитлер изменил тему разговора. Его затяжной монолог продолжался еще несколько дней, и Муссолини так надоели тирады о славе иподвигах Германии, что он постарался перевести разговор на победы Древнего Рима...

Позднее близ Умани на Украине они провели инспекцию итальянской дивизии, и когда берсальеры в украшенных перьями касках промчались на мотоциклах с криками «Дуче!», Муссолини просиял. Но после обеда Гитлер оставил гостя и отправился в воинские части. Дуче чувствовал себя оскорбленным и на обратном пути задумал «отплатить» бесцеремонному хозяину. Он прошел в пилотскую кабину и долго беседовал с пилотом Гитлера Бауром. Тот был тронут вниманием высокого гостя и разрешил ему сесть за штурвал самолета. Гитлер был шокирован.

Итоги визита расстроили Муссолини. Он испытывал беспокойство по поводу того, что война на Востоке обещает быть длительной и кровавой. Депрессия дуче сменилась яростью, когда он узнал, что Риббентроп не хочет опубликовать совместное коммюнике о его визите. На этот раз Гитлер уступил Муссолини и поставил Риббентропа на место. Дуче оживился. Он вызвал своего посла в Берлине Дино Альфиери и дал ему указания по освещению его поездки на? фронт. «Не забудьте упомянуть, – подчеркнул тщеславный дуче, – что значительную часть пути я сам пилотировал четырехмоторный самолет фюрера!»

В «Волчьем логове» Гитлер пересмотрел свою стратегию, придя к выводу, что наступила пора для начала наступления на Москву. За чашкой чая он сообщил секретарям и адъютантам: «Через несколько недель мы будем в Москве. В этом нет сомнений. Я сотру этот проклятый город с лица земли и построю на его месте искусственное озеро. Название «Москва» исчезнет навсегда». 5 сентября он сказал Гальдеру: «Начинайте наступление на Центральном фронте через восемь – девять дней». Его высказывания записывал Вернер Кеппен, связной Розенберга в ставке фюрера. С начала июля этого года по просьбе своего начальника он незаметно фиксировал застольные разговоры Гитлера. Кеппен украдкой делал пометки на столовых салфетках, а вечером, уединившись, записывал те части разговора, которые хорошо помнил. Оригинал и копия записи отправлялись в Берлин курьером.

Кеппен не знал, что за столом был еще один летописец. Вскоре после своего прибытия в «Волчье логово» Борман предложил своему адъютанту Генриху Хайму незаметно записывать все, что говорит фюрер. Хайм делал подробные записи на карточках, которые он держал на коленях.

Записи Хайма и Кеппена дают редкую возможность проникнуть в механизм событий, которые разворачивались на Восточном фронте.

Гитлер заверил слушателей в том, что захват русского пространства обеспечит Германии мировое господство. «Тогда Европа станет неприступной крепостью. Откроются такие перспективы, что большинство западных демократов поверит в новый порядок. В настоящее время самое важное – завоевать «жизненное пространство». После этого все будет вопросом организации». Славяне, по его словам, – прирожденные рабы, которые чувствуют потребность в господине, и роль Германии в России будет такая же, как Англии в Индии. «Как и Англия, мы будем управлять этой империей с помощью горстки людей».

Он пространно рассуждал о своих планах сделать Украину житницей Европы и осчастливить завоеванные народы шарфами и стеклянными бусами, а потом признался, что в то время, как все другие мечтают о международной конференции по обеспечению мира, он предпочитает вести войну еще десять лет, но не лишаться плодов победы.

Взятие Киева три дня спустя вызвало в «Волчьем логове» ликование. Это означает, предсказал Гитлер, скорое завоевание всей Украины и оправдывает его настойчивость в нанесении главного удара в южном направлении. За обедом 21 сентября фюрер сиял, сообщая о взятии в плен 145 тысяч красноармейцев в окрестностях Киева. Советский Союз, утверждал Гитлер, находится на грани краха.

Во время обеда 25 сентября он заговорил о том, как опасны эти «недочеловеки с востока»; Европа не будет спокойна, пока эти азиаты не будут оттеснены за Урал. «Они скоты, и ни большевизм, ни царизм здесь ни при чем, они скоты по своей природе». Вечером Гитлер продолжал витийствовать за столом, превознёс достоинства войны и сравнивая первый бой солдата с первым сексуальным опытом женщины, поскольку и то, и другое – акт агрессии. «На войне юноша становится мужчиной. Если бы я сам не был закален этим опытом, я бы не смог взвалить на себя столь грандиозную миссию, как строительство империи».

Застольные беседы касались почти исключительно войны на Востоке. На другом фронте – в Северной Африке – активных действий не велось. Английские попытки отбросить Роммеля провалились, и к началу осени в пустыне наступило затишье. Ни одна сторона не была готова к наступлению. Энергия Гитлера и мощь вермахта были сосредоточены на генеральном наступлении на Москву, но фельдмаршал фон Бок предупредил, что время выбрано неудачно. Почему бы не пережить зиму на укрепленных позициях? Гитлер ответил своего рода аллегорией: «До того как я стал канцлером, я думал, что генеральный штаб – это пес, которого надо крепко держать за ошейник, чтобы он не набросился на любого, кого заметит». Но, продолжал фюрер, этот «пес» оказался далеко не свирепым. Он был против перевооружения, оккупации Рейнской области, вторжения в Австрию и Чехословакию и даже против захвата Польши. «Именно мне приходится натравливать этого зверя», – заключил Гитлер.

Он настоял на массированном наступлении на Москву, и операция под кодовым названием «Тайфун» началась в последний день сентября. Ее целью было уничтожение советских сил на центральном фронте с помощью танковых клещей.

Советское верховное командование было застигнуто врасплох. За первые сутки 2-я танковая группа Гудериана продвинулась на 80 километров. В брешь ринулась пехота, подавляя изолированные очаги сопротивления.

Гитлер был настолько уверен в победе, что на своем специальном поезде отправился в Берлин. На следующий день он произнес речь во Дворце спорта. Гитлер начал перечислять потери противника: два с половиной миллиона военнопленных, уничтожено или захвачено 22 тысячи артиллерийских орудий, 18 тысяч танков, около 15 тысяч самолетов. Цифры впечатляли. Немецкие солдаты продвинулись на тысячу километров, свыше 25 тысяч километров разрушенных железных дорог на оккупированной территории снова введены в действие, и большинство из них уже переведено на немецкую, более узкую, колею. В то же время фюрер выразил озабоченность. Война на Востоке, подчеркнул он, – это война идеологий, поэтому все лучшие элементы в Германии должны сплотиться и стать монолитом. «Только тогда мы сможем надеяться на то, что Провидение будет с нами. Всемогущий Бог никогда не помогал ленивому. Не помогает он и трусу», – заключил Гитлер. Свое выступление он закончил словами: «Противник уже разбит и не поднимется никогда». Зал взорвался бурными аплодисментами,

К вечеру было передано сообщение о том, что танкисты Гудериана взяли Орел.

На следующий день Гитлер вернулся в «Волчье логово», и все обитатели ставки фюрера заметили, что за ужином он был в особенно хорошем настроении. Разговор за обедом 6 октября был посвящен Чехословакии, где усилилась подпольная деятельность. И в этом, по мнению фюрера, были виноваты евреи: это источник, через который распространяется вражеская пропаганда. Тут же было принято решение о депортации евреев «далеко на Восток».

В этот день Гудериан взял Брянск и завершил окружение оборонявших его советских армий. Через два дня донесения с фронта сообщали, что Красную Армию можно «в основном считать разгромленной». Вдохновленный предстоящим взятием Москвы, Гитлер приказал, чтобы ни один немецкий солдат не входил в столицу. «Город, – сказал он, – будет разрушен и полностью стерт с лица земли».

9 октября немецкие газеты сообщили о великой победе – окружении двух советских фронтов. Настроение немцев резко повысилось. Прежде напряженные лица теперь сияли. В ресторанах и пивных люди вставали в нацистском приветствии, когда по радио звучали «Хорст Вессель» и «Германия превыше всего». В столице распространились слухи, что Москва пала.

В тот же день фельдмаршал фон Райхенау, первый генерал, перешедший к нацистам, издал приказ по 6-й армии об усилении мер борьбы с партизанами. В нем говорилось, что идет не обычная война, а смертельная борьба между немецкой культурой и еврейско-большевистской системой. «Поэтому солдат должен полностью осознать необходимость жестоких, но справедливых мер против еврейских недочеловеков». Такие же приказы были изданы Рундштедтом, Манштейном и другими военачальниками.

Заявление Гитлера о том, что Красная Армия разгромлена и победа обеспечена, было не просто пропагандой для поднятия морального духа в стране. Он верил в то, что говорил, в отличие своего более прагматично настроенного шефа пропаганды. 14 октября Геббельс начал свое выступление перед аппаратом министерства пропаганды с оптимистического заявления: «В военном отношении война уже выиграна. Все, что остается сделать, имеет преимущественно политический характер как в стране, так и за рубежом». Потом он начал противоречить самому себе, предупредив, что немецкий народ должен быть готов продолжать войну на Востоке еще десять лет. Поэтому задача немецкой прессы – укреплять стойкость нации.

Между тем сообщения свидетельствовали о том, что дипломатический корпус переместился из Москвы в Куйбышев. Началась эвакуация из столицы высокопоставленных партийных деятелей и сотрудников секретных служб.

В Берлине в коридорах министерства иностранных дел на Вилыельмштрассе говорили, что Сталин запросил мира через болгарского царя Бориса. Фриц Хессе спросил Риббентропа, верно ли это, и тот под большим секретом сказал ему, что Гитлер отверг это предложение, потому что уверен в близкой победе. Большинство военачальников разделяло его оптимизм. Например, Йодль не сомневался в том, что Советы израсходовали последние резервы.

Деморализованный Сталин наконец стал приходить в себя. Появившись в Кремле, он спросил председателя Московского Совета: «Будем ли мы защищать Москву?» И, не дождавшись ответа, объявил осадное положение. Нарушения законности и порядка должны были строго караться. Все шпионы, диверсанты и провокаторы подлежали расстрелу на месте. Эти жестокие меры подняли моральный дух москвичей.

Обороняющие Москву советские войска держались стойко, и продвижение немецких танковых клиньев, подошедших к столице на расстояние в шестьдесят километров, замедлилось. Затем резко изменилась погода. Начались осенние дожди, и мощные немецкие танки Т-4 застревали в грязи, тогда как более маневренные советские Т-34 не боялись бездорожья.

Наиболее значительные победы Гитлера в последние два года были одержаны благодаря массированным танковым ударам, поддержанным авиацией. Но теперь мощная техника буксовала в море грязи, а плохая видимость вынудила люфтваффе оставаться на земле. Не было больше ни мобильности, ни огневой мощи, и молниеносная война, на которую делал ставку Гитлер, захлебнулась. Большинство военачальников считало, что главная причина неудач – отказ Гитлера начать наступление месяцем раньше. Если бы фюрер последовал их совету, доказывали генералы, Москва была бы взята, а Красная Армия разгромлена.

В конце октября дождь сменился снегом. Наступление прекратилось. Положение стало таким отчаянным, что архитектор Гизлер получил приказ прервать работу по реконструкции немецких городов. Все рабочие, инженеры, строительные материалы и техника были переброшены на Восток для прокладки автомобильных дорог, ремонта железнодорожных путей, строительства станций и локомотивных депо.

Гитлер, казалось, сохранял уверенность в близкой победе. Накануне отъезда в Мюнхен на празднование годовщины «пивного путча» он оживлял ужин шутками и воспоминаниями...

В эти часы в Москве его личный враг выступал на торжественном собрании по случаю годовщины революции в просторном вестибюле станции метро «Маяковская». Сталин признал, что потери на поле боя составили почти 1 700 000 человек. Но утверждение нацистов, что советский режим рушится, не имеет никаких оснований, сказал он. Наоборот, советский тыл сегодня более прочен, чем когда-либо... В то время как немцы воюют при поддержке многочисленных союзников – финнов, румын, итальянцев и венгров, Россия стоит перед трудной задачей: ни один английский или американский солдат пока не в состоянии ей помочь. Сталин взывал к русской национальной гордости, упомянув в этой связи имена Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Горького и Чехова, Глинки и Чайковского, Сеченова и Павлова, Суворова и Кутузова. Немецкие захватчики хотят войны на истребление народов Советского Союза. Если они хотят войны на истребление, они ее получат, заключил Сталин.

На следующее утро, 7 ноября, Сталин выступил с речью перед войсками на Красной площади. Сюда доносилась артиллерийская канонада, а в небе ревели патрульные советские истребители. «Как можно сомневаться, что такой народ одолеет немецких захватчиков, – обращался к войскам Сталин. – Кто только не угрожал многострадальной земле русской! Тевтонские рыцари, татары, поляки, Наполеон… Нынешнего врага ждет та же участь – он будет разбит. И пусть вдохновляют вас на это образы наших великих предков: Александра Невского, Дмитрия Донского, Минина и Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова».

8 ноября Гитлер прибыл в Мюнхен. Он выступил на совещании рейхсляйтеров и гауляйтеров, затем произнес речь в пивном зале «Левенбройкеллер», в которой, помимо прочего, предупредил президент Рузвельта, что если американские корабли станут обстреливать немецкие суда, они поплатятся за это. Гитлер произносил грозные слова, но на самом деле он был встревожен. Восточная кампания зашла в тупик.

На следующий день Гитлер напомнил своему окружению о судьбе армии Наполеона в России. Но фельдмаршал фон Бок был настроен оптимистично. Он призвал продолжать наступление. Фельдмаршала поддержали Браухич и Гальдер.

Когда в «Волчьем логове» появился японский посол в Германии генерал Осима, периодически наносивший визиты Гитлеру, тот посетовал, что зима пришла намного раньше, чем предсказывал его метеоролог. Затем фюрер выразил сомнение в том, что Москву удастся взять в этом году.

Холода усилились. Гитлер в свое время запретил интендантским службам запасать зимнюю одежду; и солдаты мерзли. 21 ноября Гудериан позвонил Гальдеру и сообщил, что его войска «дошли до предела своей выносливости». Он намерен посетить фон Бока и просить фельдмаршала изменить только что изданные приказы, потому что «не видит возможности их выполнения». Но фельдмаршал под прямым давлением фюрера ни за что не хотел внять просьбам Гудериана и приказал возобновить атаки. После незначительного продвижения войска снова выдохлись. Прибыв на передовой командный пункт, фон Бок приказал 24 ноября начать новую атаку. Она была остановлена снежной бурей и фанатичным сопротивлением русских.

Пять дней спустя разразился кризис на юге. Фельдмаршал фон Рундштедт был вынужден оставить Ростов, захваченный лишь неделю назад. Разгневанный Гитлер по телеграфу приказал Рундштедту оставаться на занимаемых позициях. Командующий группой армий ответил, что его войска не в состоянии сделать это. Если они не отступят, то будут уничтожены. Фельдмаршал потребовал отменить приказ и предупредил, что в противном случае он будет вынужден подать в отставку. Последнее особенно разгневало фюрера, и он тут же сообщил командующему группой армий, что удовлетворяет его просьбу. На место Рундштедта он назначил одного из старейших военачальников, фельдмаршала Вальтера фон Райхенау, а сам вылетел в Мариуполь, чтобы разобраться с положением дел на месте, Гитлер вызвал старого товарища, командира дивизии СС Зеппа Дитриха и, к своему разочарованию, узнал, что тот полностью согласен с Рундштедтом в оценке сложившейся ситуации.

Отдав Райхенау приказ держаться, он вызвал Рундштедта. Тот уже паковал вещи, собираясь домой, и полагал, что фюрер хочет извиниться перед ним. Но Гитлер и не думал делать это. Он стал распекать фельдмаршала, заявив, что в будущем не потерпит заявлений об отставке. «Я сам, например, не в состоянии пойти к Всевышнему и сказать ему: «Все, хватит, – мне надоело одному брать на себя ответственность», – раздраженно говорил Гитлер.

Известие о сдаче Ростова вызвало мрачное настроение в Берлине. Но неудачу на юге вскоре затмила наметившаяся катастрофа на Центральном фронте. Генеральное наступление на Москву выдохлось. Хотя одно подразделение армейской разведки в начале декабря дошло до окраин Москвы и даже увидело башни Кремля, оно быстро было рассеяно танками и отрядами народного ополчения. Фельдмаршал фон Бок, страдающий болями в желудке, признался Браухичу по телефону, что войска физически истощены. 3 декабря фон Бок позвонил Гальдеру и сообщил ему, что намерен перейти к обороне.

На следующий день столбик термометра опустился до отметки минус 31 градус. Танки можно было заводить, только разогревая двигатели. Холод вывел из строя телескопические прицелы. У солдат не было зимней одежды, шерстяных носков. 5 декабря температура опустилась еще на пять градусов. Гудериан не только прекратил наступление, но и начал отход на более удобные оборонительные позиции.

В тот же день командующий советским Центральным фронтом генерал Георгий Жуков перешел в массированное контрнаступление силами в 100 дивизий на трехсоткилометровом фронте. Эта комбинированная атака пехоты, танков и авиации застала немцев врасплох, и Гитлер не только потерял Москву, но и оказался под угрозой повторить судьбу Наполеона на снежных просторах России. Германское верховное командование охватили ужас и отчаяние. Главнокомандующий сухопутными силами фон Браухич, больной и подавленный, заявил о желании уйти в отставку.

Гитлер был близок к отчаянию. В первой мировой войне русские пехотинцы сражались плохо, теперь они стояли насмерть. Удрученный фюрер 6 декабря признался Йодлю, что «победы больше не добиться».

Последние два года Гитлер тщательно избегал конфронтации с Соединенными Штатами. Убежденный в том, что эта страна находится в тисках «еврейской клики», которая не только господствует в Вашингтоне, но и контролирует прессу, радио и кино, он проявлял крайнюю сдержанность перед лицом массированной американской помощи Англии. Хотя Гитлер был весьма невысокого мнения об американцах как солдатах, он признавал промышленную мощь США и стремился удержать заокеанского соперника от прямого участия в войне.

Американская военная техника непрерывным потоком шла на Британские острова, но Гитлер, стараясь избегать инцидентов, запретил атаковать военные корабли и торговые суда США. Однако 23 июня 1941 года президент Рузвельт уполномочил и.о. государственного секретаря Самнера Уэллса сделать заявление о том, что Гитлера надо любой ценой остановить, даже если для этого понадобится оказать помощь другой тоталитарной стране. Рузвельт разморозил советские активы в сумме до 40 миллионов долларов, а затем объявил, что положения закона о нейтралитете не относятся к Советскому Союзу. Порт Владивосток оставался открытым для американских судов. Две недели спустя, 7 июля, американские войска прибыли в Исландию, чтобы заменить там английский десант, ранее высадившийся на этот остров.

Встревоженный этими событиями Гитлер в середине июля заявил японскому послу Осиме: сложившаяся ситуация меняет его прежнее мнение о том, что Япония должна сдерживать Англию и стремиться к нейтралитету Америки. «Соединенные Штаты и Англия всегда будут нашими врагами, – заявил он. – Такое понимание должно быть основой нашей внешней политики». «Мы должны совместно уничтожить их», – добавил фюрер. В качестве приманки он предложил, чтобы Япония помогла «оприходовать имущество» разгромленного Советского Союза и занять его дальневосточные территории.

В Токио к этим предложениям отнеслись сдержанно. Японцы уже решили не нападать на Россию с востока, а продвигаться на юг, в Индокитай, который они вскоре захватили без боя. Последнее вызвало негативную реакцию США, которые в отместку за эту агрессию заморозили японские активы в Америке, тем самым лишив Японию основного источника нефти. Японские руководители восприняли этот шаг как попытку обезоружить империю и не позволить Японии занять «законное» место азиатского лидера.

Месяц спустя Рузвельт встретился с Черчиллем у побережья Ньюфаундленда и подписал «Атлантическую хартию» о целях Англии и США в войне. Ее формулировки не только не оставили сомнений в том, что Рузвельт – непоколебимый противник Гитлера, но и по иронии судьбы разочаровали противников Гитлера в Германии, поскольку в документе не прослеживалась четкая грань между нацистами и антинацистами. Последние сочли хартию неофициальным объявлением войны против всех немцев. Особенно их покоробил пункт, в котором говорилось о необходимости разоружения Германии после войны.

Надежды Гитлера избежать столкновения с США рухнули в последний день октября, когда американский эсминец «Ройбен Джеймс», сопровождавший конвой в 600 милях западнее Исландии, был потоплен немецкой торпедой, в результате чего погиб 101 американец. В ответ США экспроприировали французский лайнер «Нормандия», погрузили на него 400 самолетов и отправили в Мурманск. По всей Америке прокатилась волна антигерманских выступлений, и 7 ноября управление по ленд-лизу получило указание сделать все, чтобы оказать военную и экономическую помощь Советскому Союзу. На это был выделен миллиард долларов.

На следующий день, 8 ноября, Гитлер произнес в Мюнхене воинственную речь, в которой оправдывал потопление «Ройбена Джеймса» и осудил приказ Рузвельта «стрелять по немецким кораблям, как только они будут замечены», но в то же время подчеркнул, что сам приказал немецким кораблям не стрелять по американским судам, кроме как в порядке самообороны. Эта речь должна была продемонстрировать всему миру, что фюрер стремится избежать войны с США.

Тем не менее позиция Гитлера по отношению к США ужесточалась, и это отразилось на поведении Риббентропа. 28 ноября он пригласил генерала Осиму и высказал пожелание, чтобы Япония объявила войну США и Англии. Японский посол выразил удивление по поводу этого предложения. Риббентроп обещал, что если Япония начнет воевать с Америкой, Германия ее поддержит.

Эта информация была встречена японским генштабом со вздохом облегчения. Японский флот уже плыл к Пирл-Харбору. В последний день ноября Осима получил указание немедленно сообщить Гитлеру и Риббентропу, что англичане и американцы планируют ввести военные силы в Восточную Азию, но этому будет дан отпор, что может привести к войне между Японией и англо-саксонскими странами. 5 декабря был подписан германо-японский договор, по которому Германия обещала присоединиться к Японии в войне против Соединенных Штатов.

В «Волчьем логове» первым узнал о нападении Японии на США в Пирл-Харборе 7 декабря Отто Дитрих. Он поспешил в бункер Гитлера, который в тот момент читал удручающие донесения с Восточного фронта. Когда Дитрих сообщил, что у него важная новость, фюрер с опаской посмотрел на Дитриха, полагая, что тот принес что-то далеко не радостное. Но когда Дитрих зачитал полученное им сообщение, Гитлер просиял, схватил у него бумагу и без пальто и фуражки поспешил в бункер Кейтеля. Фюрер торжественно объявил: «Мы не можем проиграть войну. Теперь у нас есть партнер, который за три тысячи лет ни разу не потерпел поражения».

Отчаянные донесения с Восточного фронта побудили Гитлера 8 декабря издать новую директиву. «Суровые зимние условия, – говорилось в ней, – и, как следствие, трудности в снабжении войск вынуждают нас немедленно прекратить все крупные наступательные операции и перейти к обороне». Поручив Гальдеру составить более конкретные указания, он выехал в Берлин, чтобы лично заняться разрешением проблемы, связанной с Пирл-Харбором. Облегчение по поводу нападения Японии на военно-морскую базу США сменилось озабоченностью. Пирл-Харбор освободил Сталина от страха перед нападением с востока, и теперь он мог направить против Германии почти все силы из Азии, перебросив их на запад.

Одним из первых, кто посетил фюрера в Берлине, был Риббентроп, сообщивший, что посол Осима просит немедленно объявить войну Америке. Риббентроп счел нужным предупредить, что он не считает Германию обязанной сделать это, так как по Тройственному пакту она должна помочь своему союзнику только в случае прямого нападения на Японию. Но Гитлер с этим не согласился. «Если мы не станем на сторону Японии, – сказал он, – пакт будет политически мертвым. Но это не главная причина. Главное в том, что Америка уже стреляет по нашим кораблям. Тем самым она уже создала ситуацию войны».

В пользу решения объявить войну США были и более веские аргументы: помощь, полученная от Японии, значительно превосходила возможные потери, связанные со вступлением Америки в войну. С пропагандистской точки зрения приобретение такого сильного союзника, как Япония, должно было заметно поднять дух народа после неудач в России. Кроме того, Гитлер преследовал идеологические цели. Почему бы не сделать 1941 год началом тотальной войны против международного марксизма (Россия) и международного капитала (Америка), двух очагов международного еврейства?

11 декабря Гитлер выступил на заседании рейхстага. «Мы всегда наносим удар первыми», – заявил он. Рузвельт такой же «сумасшедший», как и Вудро Вильсон. «Сначала он провоцирует войну, потом фальсифицирует причины, затем надевает на себя мантию христианского лицемерия и медленно, но верно ведет человечество к войне...» Отождествив международное еврейство с большевистской Россией и режимом Рузвельта, Гитлер объявил войну США. Это решение фюрера было встречено бурным ликованием. Начальник оперативного управления слушал речь скорее с тревогой, чем с удовлетворением. Как только Йодль вышел из оперного театра, он позвонил в «Волчье логово» своему заместителю генералу Варлимонту. Узнав, что тот слушал речь фюрера. Йодль распорядился спрогнозировать возможные акции США на Дальнем Востоке и в Европе и подготовить варианты ответных действий Германии.

Но вскоре резко осложнилась обстановка на Восточном фронте. Немецкое отступление от Москвы грозило превратиться в паническое бегство. Район западнее столицы и окрестности Тулы стали кладбищем вражеских орудий, машин и танков. К русским вернулась уверенность, утраченная в первые месяцы войны, в победе. Советы публично объявили о провале попытки Гитлера окружить Москву, а через два дня политбюро приказало главным правительственным органам вернуться в столицу.

Браухич хотел продолжать отвод войск, но Гитлер, к ужасу генералов, отменил его приказ: «Стоять твердо, ни шагу назад!» Командующий Центральным фронтом фельдмаршал фон Бок, страдающий болезнью желудка, сообщил, что больше не может выполнять свои обязанности. Он был заменен фельдмаршалом Гюнтером фон Клюге. На следующий день, 19 декабря, Браухич, который только что перенес инфаркт, набрался смелости и в течение двух часов наедине спорил с Гитлером. Вышел он от него бледный и потрясенный.

– Я еду домой, – сказал он Кейтелю. – Он меня уволил. Я больше не могу.

– А что будет теперь?– спросил Кейтель.

– Не знаю, спросите сами.

Через несколько часов к Гитлеру был вызван Кейтель. Фюрер зачитал ему короткий приказ, из которого следовало, что он принимает на себя командование сухопутными силами, неразрывно связывая судьбу Германии со своей собственной. «Задача главнокомандующего – готовить армию в национал-социалистском духе, и я не знаю ни одного генерала, который может взять на себя такую ответственность. По этой причине я принял командование армией».

Фактически Гитлер и раньше руководил войсками, позволяя военным брать на себя вину за все неудачи. Теперь он стал официальным главнокомандующим и должен был лично отвечать за все, что произойдет.