Одна из излюбленных тем историко-политических спекуляций русофобской направленности - история роспуска Запорожской Сечи. Сторонники «политического украинства» рассматривают это событие однозначно как лишнее подтверждение «антиукраинской» политики российского государства на всем протяжении истории последнего. 14 августа 2015 г. исполняется 240 лет с того момента, как Екатерина II подписала Манифест «Об уничтожении Запорожской Сечи и о причислении оной к Новороссийской губернии». В Манифесте говорилось: «Мы восхотѣли чрезъ сіе объявить во всей Нашей Имперіи къ общему извѣстію Нашимъ всѣмъ вѣрноподданнымъ, что Сѣчь Запорожская въ конецъ уже разрушена, со истребленіемъ на будущее время и самаго названія Запорожскихъ Козаковъ… сочли Мы себя нынѣ обязянными предъ Богомъ, предъ Имперіею Нашею и предъ самымъ вообще человѣчествомъ разрушить Сѣчу Запорожскую и имя Козаковъ, отъ оной заимствованное. Въ слѣдствіе того 4 Іюня Нашимъ Генералъ-Порутчикомъ Текелліемъ со ввѣренными ему отъ насъ войсками занята Сѣчь Запорожская въ совершенномъ порядкъ и полной тишинѣ, безъ всякаго отъ Козаковъ сопротивленія… нѣтъ теперь болѣе Сѣчи Запорожской въ политическомъ ея уродствѣ, слѣдовательно же и Козаковъ сего имени…». Таким образом, манифест императрицы поставил точку в многовековом существовании Запорожской Сечи - уникального военно-политического образования, сыгравшего значительную роль в русской истории. Хотя современные украинские (в особенности) авторы рассматривают это событие исключительно сквозь призму противостояния «Московии» и «Вольной Украины», в действительности оно было обусловлено соображениями скорее геостратегического характера. Российская империя, расширяющая свою территорию на юго-запад и вышедшая к границам Крымского ханства, более не нуждалась в соседстве с неконтролируемой Запорожской Сечью, которая многократно выступала и на стороне лютых врагов России - Речи Посполитой, Швеции, Крымского ханства и Османской империи.

Запорожская Сечь - уникальная воинская республика

Первоначально Запорожская Сечь играла важную роль в защите славянских земель от набегов крымско-татарского воинства. Запорожские казаки считались прекрасными воинами и, надо сказать, неоднократно свою славу подтверждали - не зря их побаивались и в Речи Посполитой, и в Крымском ханстве. В то же время, вряд ли правильно было бы определять Запорожскую Сечь как «украинское» политическое образование. Начнем с того, что сам этноним «украинцы» появился лишь в конце XIX века и был внедрен в общественное сознание благодаря усилиям австро-венгерской пропаганды. До этого времени предки значительной части современных украинцев назывались в России «малороссами», а сами себя называли «руськими» или «русинами». Что касается запорожских казаков, то они никогда не отождествляли себя с малороссийским населением, более того - всячески стремились дистанцироваться от него. Безусловно, что в составе Запорожской Сечи, особенно на более поздних этапах ее существования, присутствовал сильный малороссийский компонент. Однако среди сечевиков встречались люди тюркского (крымско-татарского, ногайского, турецкого), польского, венгерского, литвинского (белорусского), греческого, армянского происхождения, причем их было очень много - но ведь никто не называет Запорожскую Сечь польским, татарским или греческим военно-политическим образованием. Между тем, образ жизни запорожских казаков в большей степени имел сходство с образом жизни кочевых тюрок, нежели с образом жизни малороссийского крестьянства. Даже в речевом общении запорожские казаки употребляли множество тюркских слов, начиная с таких основополагающих понятий как собственно «казак», «кош», «атаман», «есаул» и т.д.. Объясняется это не только близким соседством с Крымским ханством и ногайцами. Запорожцы в значительной степени были потомками христианизированных и воспринявших русский язык групп тюркского населения - тех же бродников. В свою очередь, эти группы тюркского населения формировались также не на пустом месте, а включали, ассимилировали дотюркское население Степи - тех же ираноязычных аланов. Длительное время этническая общность казаков именовалась черкасами. Н.И. Карамзин пишет: «вспомним Касогов, обитавших, по нашим летописям, между Каспийским и Чёрным морем; вспомним и страну Казахию, полагаемую Императором Константином Багрянородным в сих же местах; прибавим, что Оссетинцы и ныне именуют Черкесов Касахами: столько обстоятельств вместе заставляют думать, что Торки и Берендеи, назывались Черкасами, назывались и Козаками» (Карамзин Н.И. История государства Российского). Таким образом, казачество формировалось практически независимо от малороссийского населения, и выдавать запорожских казаков за предков современных украинцев - весьма спорный политический маневр.

Прием в Запорожскую Сечь осуществлялся в том случае, если кандидат соответствовал нескольким основным требованиям. Во-первых, пришедший должен был быть «вольным» по происхождению, то есть дворянином, казаком, поповским сыном, вольным крестьянином или даже «басурманином», но никак не холопом. Во-вторых, он должен был владеть «казацким языком», то есть диалектом русского языка, на котором говорили казаки. В-третьих, кандидат должен был быть православным по вероисповеданию, а если он исповедовал иную религию - то креститься в православие. Среди казаков было много крещеных католиков, мусульман и даже иудеев. Прибывая в Запорожскую Сечь, кандидат в казаки осваивал воинское искусство и обычаи запорожцев, и лишь лет через семь мог стать полноправным «товарищем» Запорожской Сечи. Кроме того, казакам воспрещалось жениться и поддерживать регулярные отношения с женщинами - это роднило их с европейскими военно-религиозными орденами. Естественно, что представители подобной структуры с определенным презрением относились к крестьянскому населению Малороссии, что, впрочем, было свойственно любым воинам и кочевникам, ставившим себя несоизмеримо выше крестьян - земледельцев и городских ремесленников и торговцев. Еще с большим неприятием запорожцы относились к католикам - полякам и к униатам - жителям принадлежащих Речи Посполитой галицких земель - тем самым «западенцам», которые сегодня, почему-то, считают себя потомками «запорожских казаков» (хотя где Львов и где Запорожская Сечь?). В то же время, и среди запорожцев было немало перекрестившихся в православие польских шляхтичей, которые, по каким-либо причинам, бежали из Речи Посполитой в Запорожскую Сечь. Некоторые из этих шляхтичей становились проводниками антироссийских настроений и оказывали влияние на часть казаков, распространяя среди них неприятие «Московии» и симпатию к Речи Посполитой. Вполне вероятно, что именно они внедряли в казацкое сознание и идеологию непринадлежности казаков к русскому миру. Так, среди казачьей верхушки распространилась концепция хазарского происхождения казаков - якобы казаки в действительности восходили к древним хазарам, которые приняли православие раньше Руси - прямо из Константинополя. Этим антироссийская часть казачьей верхушки стремилась подорвать религиозные связи государства российского и казачества, отсечь казаков от русского мира и придать историческое обоснование возможным конфликтам между казаками и русским государством.

В восприятии Запорожской Сечи, как справедливо отмечает исследователь украинского национализма Николай Ульянов, издревле утвердилось две основные противоречивые тенденции. Согласно первой тенденции, запорожское казачество было выражением подлинно народных чаяний, примером демократии и самоуправления. Любой угнетенный человек, согласно этой теории, мог бежать в Сечь, прибиться к казакам. Образ жизни казаков, основанный на повседневном самоуправлении, шел вразрез с порядками большинства государственных образований того времени - и европейских, и, тем более, азиатских. Вторая тенденция, напротив, утверждает аристократизм Запорожской Сечи. Ее приверженцы характеризовали запорожцев не иначе как «лыцарей», то есть - «рыцарей», аристократов. Именно эта точка зрения утвердилась среди части польской шляхты, которая еще в XVI веке стала романтизировать образ запорожского казака как идеального воина - аристократа, практически отрекшегося от мирской суетной жизни и посвятившего себя ратному делу. Казак как свободный рыцарь - этот образ импонировал многим польским шляхтичам, которые видели в нем воплощение собственной идеологии. Напомним, что среди польской шляхты позже распространилась концепция «сарматизма» - якобы польская шляхта происходит от сарматов - легендарных воинов евразийских степей. Как известно, шляхта также тяготела к самоуправлению, однако «внутренний демократизм» сочетался с жесточайшим угнетением подвластных шляхте малороссийских и белорусских крестьян. Демократия и самоуправление были для избранных, а остальных жителей Речи Посполитой «паны» и за людей не считали - так, «пся крев», то есть «собачья кровь». Однако другая часть польской шляхты относилась к запорожскому казачеству с плохо скрываемым или вообще не скрываемым презрением, поскольку видела в нем скорее разбойников, чем «лыцарей». Коронный гетман Ян Замойский говорил, что в запорожские казаки идут не ради службы отечеству, а ради добычи. Разбойничий промысел оставался основным источником средств к существованию для «ядра» Запорожской Сечи - тех самых вольных казаков, которые так и не пошли на службу к королю. Дети Степей, они не могли и не хотели променять свой вольный дух на необходимость систематической военной службы, сопровождающейся отказом от прежнего образа жизни и подчинением какой-никакой дисциплине. Тем не менее, перспективы получения регулярного жалованья от польской короны вдохновляли значительное количество казаков, которые видели в службе Речи Посполитой более безопасный и надежный источник средств к существованию, нежели «вольные хлеба» с постоянными набегами и последующими карательными экспедициями польских или турецких войск в Запорожскую Сечь.

В 1572 г. часть казаков поступила на службу к польскому королю, после чего получила наименование «реестровых» казаков и фактически превратилась в разновидность профессионального войска, в отличие от запорожских сечевиков, сохранявших традиции казачьей вольницы. Запорожская Сечь не признавалась Речью Посполитой, которая использовала в борьбе против нее реестровых казаков. Последние играли важнейшую роль в проведении карательных операций против Запорожской Сечи. В свою очередь, сечевики очень возмущались тому, что реестровые казаки называют себя запорожскими казаками - ведь перейдя на службу к королю, а затем к русскому царю, реестровые казаки переставали быть вольными и отрекались от традиций Сечи, превращались в обычную пограничную стражу, выполнявшую полицейские функции. Реестровые казаки с 1572 г. официально именовались «Войско Его Королевской Милости Запорожское» и выполняли задачи по пограничной охране и полицейской службе на южных границах польско-литовской державы, участвовали в военных походах против Крымского ханства. В то же время, реестровые казаки встречали и противодействие со стороны польской шляхты - даже несмотря на то, что в рядах Запорожского войска было немало шляхтичей, по каким-либо причинам подавшихся в казаки. Польская шляхта не хотела делиться привилегиями с «какими-то казаками» и это также становилось одной из причин в недовольстве казаков Речью Посполитой и ее политикой в Малороссии. В конечном итоге, в 1648 г. вспыхнуло грандиозное восстание против Речи Посполитой, ведущую роль в котором сыграло малороссийское крестьянство, а руководящую - казачество во главе с Богданом Хмельницким. Собственно говоря, переход запорожцев под юрисдикцию Российской империи, явилось непосредственным результатом восстания Богдана Хмельницкого. При этом самого Хмельницкого вряд ли можно охарактеризовать как пророссийского политика - его переход на сторону России был скорее вынужденным шагом, вызванным стремлением надавить на Речь Посполитую, продемонстрировать ей «самостийность» запорожского казачества.

Запорожцы и Россия: победы, измены, кары и прощения

В 1654 г. Войско Его Королевской Милости Запорожское перешло на службу русскому царю и было переименовано в Войско Его Царского Величества Запорожское. Таким образом, реестровые запорожские казаки добровольно избрали службу русскому государству. В подданство к русскому государству перешло и Войско Запорожское Низовое, то есть сечевики, остававшиеся автономной военной силой и привлекавшиеся к участию в военных походах против крымских татар. Однако неконтролируемая Запорожская Сечь причиняла много хлопот русскому государству. Во-первых, сечевики не гнушались грабительскими нападениями на территорию и Речи Посполитой, и Крымского ханства, что приводило к проблемам во взаимоотношениях российского государства с польским королем и турецким султаном. Во-вторых, гетманы, чувствовавшие растущие ограничения своей власти со стороны русских царей, испытывали недовольство и периодически переходили на польскую сторону. Наиболее известным примером перехода казаков на сторону противников России является измена гетмана Мазепы. Как и его идейные наследники через триста лет, Мазепа использовал методы манипуляции сознанием рядовых запорожцев и малороссов. В частности, он объявил, что Петр I хочет всех жителей Малороссии загнать «за Волгу» и обвинял российские власти в том, что они разоряют малороссийские земли хуже шведов и поляков. 28 марта 1709 г. кошевой атаман Гордиенко и гетман Мазепа заключили союзнический договор со Швецией, после чего Мазепа принес клятву верности королю Швеции Карлу XII. Казачья масса поддержала Мазепу, поскольку была недовольна политикой Петра I, поскольку он ввел штрафы для покрытия ущерба, доставляемого российской казне постоянными нападениями казаков на турецкие караваны.Казачья старшина была оскорблена возложением штрафа за «басурман» и предпочла поддержать Мазепу, перешедшего на службу к шведам. В результате, обострение отношений между Запорожской Сечью и Россией переросло в фазу вооруженного конфликта. Хотя какой конфликт мог быть между крупным государством, обладавшим сильной регулярной армией, и военно-политической организацией, являвшейся, по сути, пережитком Средневековья. Три полка русских регулярных войск под командованием полковника Яковлева осадили укрепления Сечи. Однако запорожцы оборонялись достаточно умело и даже смогли захватить некоторое количество пленных, которые были впоследствии жестоко убиты. Однако казачий полковник Игнат Галаган, который был знаком с системой обороны Сечи, помог русским войскам взять крепость штурмом. Она была сожжена, 156 запорожцев казнено.

По Сечи был нанесен сокрушительный удар, однако значительная часть сечевиков оставалась при оружии и после разгрома шведских войск под Полтавой переместилась на Херсонщину, где в районе впадения реки Каменки в Днепр была основана новая Сечь. Однако вскоре и новая Сечь была уничтожена войсковыми подразделениями под командованием подконтрольного России гетмана Скоропадского и генерала Бутурлина. Остатки запорожцев отступили на территорию, контролировавшуюся Османской Турцией, и попытались основать там новую Сечь, но сразу же столкнулись с противодействием со стороны местного тюркского населения. В результате, старшина подала просьбу Петру I дозволить казакам вернуться в пределы Российской империи. Без России запорожцы, как оказалось, существовать не могли. Однако Петр, как человек жесткий, запорожцам отказал и лишь в годы правления императрицы Анны Иоанновны, казакам удалось вернуть себе российское подданство. Но, несмотря на возвращение в российское подданство, было очевидно, что исторически Запорожская Сечь себя изжила. В России утвердилась абсолютистская монархия, в рамках которой не было места автономному квазигосударственному образованию, каким являлось запорожское гетманство. Недовольство центральной власти поведением запорожцев усилилось в годы правления Екатерины II. Прежде всего, в 1764 г. Екатерина издала указ об упразднении гетманства в Малороссии и назначила генерал-губернатором Малороссии графа П.А. Румянцева - Задунайского. Примечательно, что малороссийское население восприняло происходящие изменения в политико-административном устройстве региона скорее положительно, поскольку устало от притеснений и поборов со стороны гетмана и старшины.

Казачество оставалось потенциально опасной для социального порядка частью населения Российской империи, поскольку традиции вольницы создавали почву для распространения антиправительственных настроений в случае малейшего наступления на права «вольных казаков». Когда вспыхнуло восстание Емельяна Пугачева, царское правительство усомнилось в лояльности и запорожских казаков. Хотя запорожцы Пугачева не поддержали и на его стороне в массе своей не выступили, Екатерина II считала, что в случае повторения подобных восстаний вооруженная и взрывоопасная масса казаков может выступить против центральной власти. Тем более, что рядовые казаки были недовольны политикой укрепления центральной власти в Малороссии, а некоторые из них, несмотря на отказ большинства запорожцев от поддержки Пугачева, все же принимали участие в восстании. Для императрицы, боявшейся повторения восстания казаков, только уже в Малороссии, это оказалось достаточно. Она относилась с подозрением ко всем казачьим войскам, но Запорожская Сечь вызывала у царицы наибольшие опасения. Кроме того, Запорожская Сечь в рассматриваемое время практически потеряла свое «прикладное» военно-политическое значение. Границы Российской империи сдвигались на юг и юго-запад, потребность в казаках на территории Малороссии отпадала. В отсутствии постоянной ратной службы казаки становились вредным и опасным сословием, поскольку не расходовали свой «пассионарный» потенциал. Между тем, потребность в боеспособных контингентах, несущих пограничную службу, появлялась на новых рубежах Российской империи, в том числе и на Кавказе, а сил донского казачества для защиты кавказских границ Российской империи было явно недостаточно. Еще один фактор, способствовавший принятию решения о роспуске Запорожской Сечи, был связан с ее реакционной ролью для социально-экономического развития Малороссии и Новороссии. Средневековое по своей сути военно-политическое образование запорожских казаков создавало препятствия для роста экономики, поскольку казаки терроризировали колонистов - сербов, болгар, валахов, греков, которыми императрица стремилась населить малонаселенные земли Новороссии. С большим трудом русским властям удавалось привлекать колонистов из числа представителей восточноевропейских православных народов, поскольку далеко не каждый был готов ехать в «Дикое поле», нехорошая слава о котором сохранялась в Европе со времен Средневековья. И действия казаков, которые грабили колонистов и поджигали их усадьбы, стремясь выжить с «исконно казачьей земли», прямо мешали царской политике по заселению новороссийских земель.

Операция генерала Текели

После того, как в 1774 г. был заключен Кучук-Кайнарджийский мирный договор, и Россия получила выход к Черному морю, военно-политическая потребность в существовании Запорожской Сечи окончательно потеряла смысл. Естественно, что императрица и ее окружение задумались о необходимости роспуска Запорожской Сечи - отнюдь не из-за мифического стремления «уничтожить основы украинского самоуправления», как сегодня пытаются подать события 240-летней давности украинские историки, а по причине отсутствия военно-политической целесообразности дальнейшего существования вооруженного автономного образования на территории Российской империи. С другой стороны, Запорожская Сечь, в условиях общеевропейской тенденции к укреплению института государства, не смогла бы существовать как независимое или автономное образование. Не подчинила бы Запорожскую Сечь Российская империя - казаки и их земли оказались бы под властью Османской империи. Да и экономическому развитию малороссийских земель не способствовало сохранение архаичной структуры, представители которой не гнушались и разбойничьими действиями по отношению к торговым караванам.

Подготовка к роспуску Запорожской Сечи началась еще до публикации манифеста «Об уничтожении Запорожской Сечи и о причислении оной к Новороссийской губернии». 5 июня 1775 г. генерал-поручик Петр Текели получил приказ, вместе с соединениями генерал-майора Федора Чобры, выдвинуться к Запорожью. Всего под командованием Текели сосредоточилось 50 конных полков гусар, валахов, венгров и донских казаков, а также 10 тыс. пехотинцев. Поскольку запорожские казаки праздновали зеленые святки, войскам Текели удалось без единого выстрела занять укрепления запорожцев. Генерал-поручик Текели дал кошевому атаману Петру Калнышевскому два часа на принятие решения, после чего последний собрал старшину казачества. На собрании было решено сдать Запорожскую Сечь, поскольку сопротивление против 50 полков регулярной армии было практически бессмысленным. Однако Калнышевскому пришлось долго уговаривать рядовых казаков не вступать в столкновение с русской армией. В конечном итоге, казаки покинули Сечь, после чего артиллерия корпуса Текели уничтожила пустую казачью крепость. Так закончилось существование Запорожской Сечи. Генерал-поручик Текели за проведение победоносной операции был награжден высокой государственной наградой - орденом Св. Александра Невского. Большая часть казаков после роспуска Сечи осталась на территории Малороссии. Петр Калнышевский, Павел Головатый и Иван Глоба были арестованы и сосланы в различные монастыри за измену царскому правительству. При этом Калнышевский, оказавшийся на Соловках, прожил там до 112 лет. Часть категорических противников российского подданства перебралась на территорию, подконтрольную Османской империи, где разместилась в дельте р. Дунай и получила разрешение от турецкого султана на создание Задунайской Сечи. В ответ на благосклонность Порты казаки обязались предоставлять пятитысячное войско для выполнения приказов султана, после чего участвовали в карательных операциях против периодически восстающих греков, болгар и сербов. Таким образом, «свободолюбивые» и всячески стремившиеся подчеркнуть свое православное вероисповедание сечевики превратились в карателей султана и подавляли собственных единоверцев - балканских христиан. Примечательно, что спустя столетие после роспуска Сечи полк из задунайских казаков, общей численностью в 1400 офицеров и казаков, принимал участие в Крымской войне, хотя и не вступал в прямые столкновения с русскими войсками.

Переселение на Кубань и служба России

Вместе с тем, никакой речи об уничтожении запорожского казачества и даже об его «рассеивании» по бескрайним землям Российской империи, речь не шла. Лояльная Российской империи часть запорожского казачества, общей численностью в 12 тыс. человек, после роспуска Сечи получила возможность поступать на русскую военную службу - в драгунские и гусарские полки российской армии. При этом старшине предоставлялось дворянство - то есть, ни о какой реальной дискриминации запорожцев в Российской империи речь не шла. Конечно, в частях регулярной армии привыкшим к вольнице казакам приходилось не сладко, поэтому они уходили со службы. В 1787 г. старшины казаков подали прошение императрице Екатерине, в котором изъявляли желание продолжать службу и защищать южные рубежи Российской империи от угроз со стороны Османской Турции. По поручению императрицы созданием нового войска занялся прославленный полководец Александр Суворов, который 27 февраля 1788 г. принял присягу «Войска верных запорожцев». Старшинам войска были вручены знамена и флаги, конфискованные во время роспуска Сечи. В 1790 г., спустя два года после создания, Войско верных запорожцев было переименовано в Черноморское казачье войско. После окончания очередной русско-турецкой войны 1787-1792 гг., Черноморскому казачьему войску в знак признательности за доблесть, проявленную в боях против турок, было выделено для размещения левобережье Кубани. В том же 1792 г. началось заселение кубанских земель бывшими запорожскими казаками. Всего на Кубань переселилось более 26 тысяч человек. Было заложено 40 куренных селений, 38 из которых получили старые, запорожские названия. Фактически, Запорожская Сечь, только уже подконтрольная державе российской, была воспроизведена на кубанской земле - под именем Черноморского и Азовского, а затем - Кубанского казачьего войска.

На новом месте жительства казаки могли продолжить привычную службу в качестве стражей российской границы, только основными противниками здесь становились ногайцы и кавказские горцы. Таким образом, мы видим, что за свою службу государю большая часть бывших запорожцев была награждена кубанской землей, куда более благодатной, чем земли Малороссии. Кроме того, казаки получили возможность и дальше существовать в качестве автономного Черноморского казачьего войска, сохраняя свои обычаи и образ жизни. Где здесь «геноцид» и «дискриминация», о которых пишут современные украинские авторы националистического толка? Более того, репрессиям не подверглась и та часть «перебежчиков» - задунайских казаков, которая в 1828 г., пресытившись жизнью под властью турецких султанов, попросилась обратно в российское подданство. На поданное прошение кошевого атамана Йосипа Гладкого император Николай I ответил утвердительно и разрешил задунайским казакам вернуться в российское подданство, после чего из них было сформировано Азовское казачье войско, просуществовавшее до 1860 г. и игравшее важную роль в береговой охране Кавказа. После 1860 г. Азовское войско все же было расформировано, а его казаки переселены на Кубань и включены в состав Кубанского казачьего войска, сформированного на основе Черноморского казачьего войска, Кубанского и Хоперского полков Кавказского линейного войска. Дальнейшая история Кубанского казачества - это история героической службы России. Кубанские казаки участвовали в большинстве войн и конфликтов Российской империи, а затем и Советского Союза. Герои - кубанцы принимали участие в Параде Победы на Красной площади в 1945 году. Рассказывать о подвигах кубанских казаков в русско-турецких войнах, Первой мировой войне, Великой Отечественной войне, о героическом пути наших современников, прошедших Афганистан и Чечню, другие «горячие точки» на территории ближнего и дальнего зарубежья, можно бесконечно. Несмотря на то, что на Кубани до сих пор сохраняются малороссийские традиции и даже язык, центробежные и русофобские тенденции так и не получили распространения среди потомков запорожских казаков. В годы Великой Отечественной войны предатели из числа казачьей верхушки, эмигрировавшей после поражения белых в Гражданской войне в Европу, тщетно пытались поднять казачество против советской власти. Действительно, казаки много претерпели в годы Гражданской войны и позже - в 1920-е - 1930-е гг., когда советское руководство проводило политику расказачивания. Однако даже ужасы расказачивания не заставили большую часть казаков предать Россию - если на стороне вермахта сражалось два корпуса, укомплектованных казаками, то в рядах Советской Армии сражалось 17 казачьих корпусов, и это не считая казаков, служивших во всех родах войск и на флоте. Попытки украинских националистов распространить свою пропаганду на территорию Кубани, где в станицах до сих пор говорят фактически на малороссийском наречии, не увенчались успехом ни в годы Гражданской войны, ни во время немецко-фашистской оккупации, ни в постсоветский период отечественной истории. Зато на самой Украине появилось множество казачьих организаций, непонятно откуда взявшихся «гетманов» и «атаманов», возводящих свои родословные к запорожским сечевикам и размышляющих о кардинальных отличиях запорожцев от русских, об уникальной традиции самоуправления и «имперском геноциде» России, якобы уничтожившей демократическую и свободолюбивую общность запорожцев.

Запорожская Сечь и украинский национализм

Майдан в Киеве. Это современные "запорожские казаки"

Конфликты между Россией и отдельными гетманами Запорожской Сечи тенденциозными украинскими исследователями были выданы за примеры «русско-украинских войн», в которых «азиатской Московии» противостояла самоуправляемая, демократичная Сечь. На самом деле, и суверенитет Сечи был весьма условен - запорожские казаки метались между Речью Посполитой и Османской империей, Россией и Швецией, опять между Россией и Османской империей, выискивая более выгодных покровителей. Да, воинских качеств и доблести запорожцам было не занимать, но с другой стороны - достаточно ли этого для строительства действительно суверенного и процветающего государства? Как показала практика - нет. Запорожская Сечь оставалась архаичной военной демократией, не способной организовать полноценную экономику и консервировавшей на малороссийских землях отсталость. Более того - запорожские казаки своими грабительскими походами сами препятствовали экономическому развитию региона и, как любая подобная общность, были обречены. Российская империя поступила с ними максимально гуманно, поскольку если бы история повернулась по-другому, и земли запорожцев оказались бы в составе той же Османской Турции или даже Швеции, вполне вероятно, что о запорожских казаках остались бы только воспоминания. Султан или король могли бы просто физически уничтожить вольнолюбивых запорожцев, а уж кем заселить благодатные земли Малороссии - нашли бы. Здравомыслящая часть запорожского казачества прекрасно понимала это и видела свое будущее исключительно вместе с Россией. Общность языка и православной веры способствовала осознанию единства с русским миром, пусть несмотря и на очевидные различия в образе жизни, повседневном быте и культуре великороссов и запорожцев.

Однако, уже в ХХ веке, украинский национализм, взращиваемый австро-венгерскими и германскими политическими кругами, а затем - Великобританией и США, взял на вооружение миф о запорожском казачестве. С другой стороны, культивированию этого мифа способствовала национальная политика советского государства. Фактически именно в СССР были созданы окончательные границы размежевания великороссов и малороссов - посредством проводимой политики «украинизации», заключавшейся не только в создании Украины как политического образования, в том числе включившего в себя земли, никогда не принадлежавшие к числу малороссийских, но и в утверждении всевозможных мифов, искажавших подлинную историю малороссийских земель и их населения.

Как отметил в свое время Н.Ульянов, «когда-то считалось само собой разумеющимся, что национальная сущность народа лучше всего выражается той партией, что стоит во главе националистического движения. Ныне украинское самостийничество дает образец величайшей ненависти ко всем наиболее чтимым и наиболее древним традициям и культурным ценностям малороссийского народа: оно подвергло гонению церковнославянский язык, утвердившийся на Руси со времен принятия христианства, и еще более жестокое гонение воздвигнуто на общерусский литературный язык, лежавший в течение тысячи лет в основе письменности всех частей Киевского Государства, во время и после его существования. Самостийники меняют культурно-историческую терминологию, меняют традиционные оценки героев событий прошлого. Все это означает не понимание и не утверждение, а искоренение национальной души» (Ульянов Н. Происхождение украинского национализма. Мадрид, 1966). Эти слова вполне применимы и к политическим спекуляциям вокруг истории Запорожской Сечи. Украинские националисты постарались забыть все, что связывало запорожское казачество с Россией. Сам путь запорожских казаков в украинской националистической литературе удивительным образом завершается после Манифеста Екатерины о роспуске Запорожской Сечи. Два с половиной столетия последующего существования прямых потомков запорожских казаков - их кровных родственников, внуков и правнуков, в составе российского государства, игнорируется полностью.

Герои Кубани - настоящие казаки, Защитники Родины

Между тем, кубанское казачество совершило на службе России куда больше подвигов, чем предки - запорожцы. Нельзя без трепета смотреть на стройные ряды кубанских казаков в черкесках - тех самых воинов, что завоевывали для России черноморское побережье Кавказа, блюли порядок на южных рубежах Российской империи, героически сражались во всех войнах, которые вела страна в XIX - XX вв. Кубанское казачество сыграло важную роль в обеспечении общественного порядка при воссоединении Крыма с Россией в 2014 г. Не остались кубанцы в стороне и от событий в Новороссии. Противостояние русского мира и его злейших врагов, развернувшееся на землях Новороссии, окончательно подтвердило верность России подлинных казаков Дона и Кубани.

Войны украинского народа против Речи Посполитой за свою независимость.

После Люблинской унии земли Великого княжества Литовского, расположенные южнее Полесья, перешли в состав Польского королевства, в составе которого из восточнославянских земель находилась до этого только Русская земля (впоследствии - Галиция) с центром во Львове Эти земли стали называться Украиной.

В районе днепровских порогов существовало государственное образование запорожских казаков - Запорожская Сечь, во многом лишь номинально входившая в состав Речи Посполитой. На Сечь бежали польские и украинские крестьяне, спасавшиеся от крепостной зависимости, и шляхтичи и горожане, вступившие в конфликт с законом. Там они становились вольными людьми - казаками. Такая же «казачья республика» сформировалась на Дону. Туда бежали люди из Московского государства. Жили казаки, как запорожские, так и донские, прежде всего за счет военной добычи в войнах с Крымским ханством и Турцией, а также жалованья, которые им выплачивали, соответственно, Варшава и Москва, когда запорожцы выступали союзниками польских, а донские казаки - русских войск в войнах этих государств друг с другом, а также против Турции и Крымского ханства.

Польское правительство создало на Украине так называемое реестровое (записанное в особый список- реестр) казачество, которое стало важной силой в войнах против Турции и Московского государства. В 1490 году таких казаков насчитывалось уже тысяча человек. Они располагались в городках на Днепре и должны были защищать Речь Посполитую от татарских и запорожских набегов. Реестровые казаки освобождались от всех государственных повинностей, владели землей и имели право вести торговлю и охотничий и рыбный промысел. В то же время на Украине насчитывались тысячи нереестровых казаков, которые населяли южноукраинские степи, не несли феодальных повинностей, не владели землей и жили войной, разбоем, охотой и рыбной ловлей. Эти люди привлекались в польское войско во время походов, но их статус не был урегулирован

Положение осложнялось межрелигиозной рознью. В 1596 году была заключена Брестская церковная уния, согласно которой православная церковь на территории Речи Посполитой была подчинена римскому папе. Однако многие православные епископы и массы верующих в целом не признали унии и считали себя независимыми от католической церкви. Украинские казаки были православными и боролись как с поляками-католиками, так и с украинскими сторонниками унии.

В 1590 году нереестровые казаки во главе со своим гетманом Кшиштофом Косинским, происходившим из польской шляхты, подняли восстание. После гибели Косинского его сменил переяславский полковник Иван Лобода, а затем - Павел Наливайко. Польским войскам во главе с князем Константином Острожским, православным магнатом, сын которого Януш, однако, уже был католиком, удалось подавить восстание в 1596 году, причем в решающей битве в 1594 году легло до 3 тысяч казаков. Два года спустя, окруженные гетманом Жолкевским в урочище Солонице близ Лубен, казаки капитулировали, согласившись выдать атаманов и все военные запасы, в том числе 31 пушку. Попавшие в плен вожди мятежа Наливайко, Лобода, Кизим и Мазепа были подвергнуты мучительной казни - их сожгли живьем в медном быке.

В 1619 году под давлением казаков реестр был увеличен до 3 тысяч человек, но вне его осталось более 10 тысяч казаков, а вместе с ними - горючий материал для новых мятежей В 1625 году, после нового восстания под руководством Жмайло, число реестровых казаков выросло до 6 тысяч, но вне реестра теперь было уже около 40 тысяч казаков. Многие не попавшие в реестровые казаки уходили в Сечь, где в 1629 году насчитывалось уже 40 тысяч запорожских казаков.

В 1630 году восстали десятки тысяч «новых казаков» во главе с беглым крестьянином Тарасом Федоровичем (Тарасом Трясыло). Восставшие пошли походом с Сечи на Украину, где к ним присоединились и реестровые казаки. Под Корсунем повстанцы окружили польское войско гетмана Ко-нецпольского. Последнему удалось договориться с реестровыми казаками. В разгар сражения они перешли обратно на сторону поляков, схватили и казнили Тараса.

В 1637 году новое восстание возглавил запорожский казак Павлюк. Оно охватило Киевщину, Полтавщину и Черниговщину. Повстанцы уничтожили старшину реестровых казаков, польскую и украинскую шляхту 14-тысячному польскому войску во главе с гетманом Потоцким в 1638 году с большим трудом удалось уничтожить 10-тысячную армию Павлюка. Потоцкий вспоминал: «Так упорно и непокорно было то мужичье, что никто из них не просил о мире и прощенье вины. Напротив, они только кричали, чтобы всем умереть в бою с нашим войском, и все действительно умерли, сражаясь против нас. И даже те, которым не хватало пуль и оружия, оглоблями и дышлами били наших солдат». После поражения реестровые казаки выдали Павлюка и его приближенных поляков. Казненного Павлюка сменил гетман Остраница, а после гибели Остраницы - полковник Гуня, но восстание вскоре было подавлено. Теперь реестровых казаков стало меньше 6 тысяч, и была отменена выборность почти всей казачьей старшины. Реестровые казаки сохранили право избирать лишь двух есаулов и несколько сотников. Жить казаки могли только в Черкасском, Корсунском и Чигиринском староствах.

В конце 1647 года Чигиринский сотник Зиновий Богдан Хмельницкий, происходивший из мелкопоместной украинской шляхты, испытавший немало притеснений от поляков (один шляхтич убил его сына, разорил хутор и похитил жену), бежал в низовья Днепра, где, собрав отряд беглых казаков, напал на польскую крепость Кодак, запиравшую выход из Сечи, и захватил ее После этого успеха Запорожская Сечь избрала Хмельницкого своим гетманом. Он обратился с воззванием к населению Украины «Никогда вы не найдете возможности свергнуть польское господство, если теперь не сбросите целиком иго польских чиновников и не добудете свободы, той свободы, которую наши отцы купили своей кровью.. нет иного способа, кроме как победить врага силой...»

Хмельницкому удалось заключить союз с крымским ханом. Польское командование недооценило серьезность ситуации. Коронный гетман Николай Потоцкий считал, что у Хмельницкого лишь 2 тысячи казаков и не более 500 татар перекопского мурзы Тугай-бея. В действительности же у Хмельницкого было до 8 тысяч запорожцев и примерно столько же татар.

На Запорожье в апреле 1648 года двинулся польский отряд в 5-6 тысяч человек во главе с сыном гетмана Потоцкого Стефаном. Параллельно ему по Днепру на лодках плыл отряд реестровых казаков полковника Барабаша в 4-6 тысяч человек, усиленный несколькими сотнями немецких ландскнехтов Запорожцы ждали противника у Желтых Вод - притока реки Ингулец. 3 мая реестровые казаки убили Барабаша, истребили немецких пехотинцев и присоединились к Хмельницкому.

Польский отряд устроил укрепленный лагерь на правом берегу Желтых Вод. Казаки Хмельницкого осадили лагерь и 6 мая несколько раз атаковали его, но взять не смогли. В ходе боя молодого Потоцкого оставили драгуны, перешедшие на сторону неприятеля. Поляки вынуждены были вступить в переговоры, чтобы договориться об отходе. Хмельницкий умышленно затянул переговоры на сутки, чтобы татары успели перерезать путь отступления войску Потоцкого Запорожский гетман согласился пропустить поляков при условии, что они сдадут казакам свою артиллерию. Татары, формально не участвовавшие в переговорах, напали на поляков при отступлении, причем казаки снабдили Тугай-бея трофейными пушками. Польские солдаты были частью уничтожены, частью пленены, а их командир погиб.

После победы у Желтых Вод казацко-татарская армия пошла на Корсунь, где располагались главные силы коронного гетмана Потоцкого и польного (полевого) гетмана Калиновского. По пути на сторону Хмельницкого перешел отряд из 3 тысяч драгун, в основном состоявший из украинцев. Польские войска почти вдвое уступали противнику в численности и были сильно деморализованы изменой реестровых казаков и украинских драгун. Потоцкий, вопреки мнению Калиновского, приказал отходить. Однако пути отхода перехватил 6-тысячный отряд запорожского полковника Максима Кривоноса. 16 мая поляки были разгромлены. Большая часть войска во главе с гетманами попала в плен. Лишь немногим более тысячи польских солдат добралось до Киева.

После победы под Корсунем на Украине началось широкое восстание. Повстанцы убили тысячи польских шляхтичей и горожан и десятки тысяч евреев - торговцев, ремесленников и управляющих имениями. Польские войска были изгнаны почти со всех украинских территорий. Им удалось удержаться лишь в Русском воеводстве (Галиции) и на Волыни. Отряды украинских казаков были направлены и в земли Литвы, где соединились с белорусскими повстанцами.

В Польше было объявлено «посполитое рушение» (всеобщее ополчение). В сентябре 1648 года польское войско, насчитывавшее около 40 тысяч человек, в том числе 18 тысяч наемников и 100 орудий, собралось у Львова. Сражение с армией Хмельницкого произошло 11-13 сентября у местечка Пи-лявцы на Львовщине. У поляков фактически отсутствовало единое командование, что сильно осложняло их положение. Один из предводителей, князь Доминик Заславский, выступал за переговоры с Хмельницким, другой, воевода русский князь Иеремия Вишневецкий, настаивал на том, чтобы подавить восстание огнем и мечом. 11 сентября польские отряды форсировали реку Пилявку, но не решились или не успели, из-за наступления темноты, атаковать пилявецкий замок, где находились главные силы украинцев.

На следующий день казаки овладели одним из бродов через Пилявку, а к вечеру им на помощь подошли несколько тысяч татар Утром 13 сентября татары атаковали неприятеля на правом берегу Пилявки, а казачий отряд переправился по плотине на левый берег, а затем сымитировал беспорядочное отступление. Шляхетская конница стала преследовать его и на левом берегу попала под удар засадного отряда Максима Кривоноса и побежала. Поляки столпились на плотине, многие падали в воду и тонули. Паника распространилась и на польский лагерь. Ночью поляки отступили, бросив артиллерию и обоз.

Вскоре после сражения под Пилявцами умер король Владислав, и в Речи Посполитой наступил обычный для бескоролевья хаос. Хотя большая часть польской армии под Пилявцами уцелела, некому было собирать силы против Хмельницкого. Запорожский гетман подошел к Львову, который откупился от осады большой контрибуцией. Затем украинские войска безуспешно осаждали Замостье.

В конце 1648 года новым королем был избран Ян Казимир. Хмельницкий, опасаясь подхода королевской армии, снял осаду Замостья и отступил в Украину. В январе 1649 года в Киеве он был провозглашен гетманом Украины и признан в этом качестве Яном Казимиром, не имевшим еще достаточно войск для подавления мятежа. Однако начатые польско-украинские переговоры закончились провалом, так как поляки настаивали на восстановлении польских имений на Украине и выплаты шляхтичам компенсации за разорение, а также на ограничении численности казацкого войска. Хмельницкий же был готов лишь на чисто номинальное подчинение Украины польской короне, отстаивая фактическую независимость страны

Весной 1649 года король объявил новое посполитое рушение Войско собиралось в Люблине. Вишневецкий сосредоточил свою 12-тысячную армию в Збаражском замке, имевшем 60 орудий Хмельницкий собрал у Чигирина 30 казачьих полков численностью до 30 тысяч человек. На помощь ему пришли татары во главе с ханом Ислам-Гиреем. Казацко-татарская армия, насчитывавшая до 50 тысяч бойцов, 1 марта двинулась к Збаражу. 25 марта перед замком произошел бой с войском Вишневецкого. Казачий полк Бурляя вместе с татарами опрокинул немецкую пехоту и ворвался в неприятельский обоз. Однако Вишневецкий бросил против казаков Бурляя гусарскую хоругвь, которая оттеснила их к пруду и почти всех уничтожила. На помощь Бурляю устремился полк Морозенко, но поляки отразили эту атаку, а полковник Морозенко был убит. К вечеру армия Вишневецкого отступила в Збараж

Осада замка продолжалась два месяца. Осажденные отбили несколько приступов. Тем временем к Збаражу подходило 30-тысячное войско Яна Казимира. Узнав об этом, Хмельницкий в конце июля предпринял общий штурм под прикрытием гуляй-городов. Однако люди Вишневецкого сделали вылазку и сожгли гуляй-города, вынудив казаков отступить.

Оставив у Збаража небольшой блокирующий отряд, Хмельницкий выступил с главными силами навстречу польскому королю. Они встретились недалеко от Зборова на реке Стрыпе. С учетом потерь, понесенных у Збаража, и оставленного у замка отряда, Хмельницкий имел лишь небольшой численный перевес. С утра 5 августа польское войско стало переправляться через реку по двум мостам. Хмельницкий поочередно атаковал оба отряда польского войска, успевшие переправиться на правый берег, и уничтожил их. Затем в бой вступили главные силы. Казакам и татарам удалось опрокинуть левое крыло неприятеля, где стояла шляхетская конница из собственно польских земель. Король бросил ей на помощь рейтарскую конницу. Одновременно правое крыло, состоявшее из польской шляхты Брацлавского и Подольского воеводств, перешло в контратаку. В результате наступление украинского войска было остановлено. Поляки смогли укрыться в обозе и обнести его шанцами.

Утром 6 августа казаки атаковали польский лагерь с фронта, а татары - с тыла. Одновременно несколько казачьих сотен ворвались в Зборов, занятый слабым польским гарнизоном. Однако накануне вечером Ян Казимир направил письмо крымскому хану, где предлагал ему любые уступки в обмен на прекращение татарами боевых действий. В разгар штурма польского лагеря хан потребовал от Хмельницкого прекратить наступление и пойти на переговоры.

22 августа между Украиной и Польшей был заключен Зборовский мирный договор. Число реестровых казаков по этому договору увеличивалось до 40 тысяч (столько их фактически и было в армии Хмельницкого). Король обязался платить им жалованье и снабжать оружием. Основные воеводства Украины, Киевское, Брацлавское и Черниговское, должны были иметь православных воевод, и на них распространялась власть гетмана. Польские войска не должны были оставаться на Украине. Произошел размен пленных, в результате чего в Польшу вернулись гетманы Потоцкий и Калиновский.

Сейм в Варшаве Зборовский договор не утвердил, посчитав чрезмерными сделанные Хмельницкому уступки, и война возобновилась. В 1650 году Хмельницкий совместно с татарами совершил поход в Молдавское княжество и на некоторое время подчинил его своему влиянию. 4 тысячи казаков вторглись в Литву и с помощью местных повстанцев сковали значительную часть литовских войск.

Поляки пока что активных боевых действий на Украине не вели, собираясь с силами. В ноябре 1650 года сейм принял решение увеличить численность польского коронного войска до 36 тысяч человек, а литовского войска-до 18 тысяч. Фактическая численность польско-литовской армии была еще больше, так как многие магнаты (Вишневецкие, Любомирские, Радзивиллы и др.) имели частные армии по несколько тысяч человек.

В феврале 1651 года польский отряд вторгся в Подолию и разбил казачий полк Данилы Нечая (сам Нечай погиб). В ответ Хмельницкий с главными силами и вместе с союзниками-татарами вторгся на Волынь. Он выпустил универсал (манифест) к польским крестьянам, призывая их восстать против шляхты. Гетман рассчитывал сокрушить Речь Посполитую и посадить на трон в Варшаве своего ставленника. Ян Казимир выступил против Хмельницкого с 50-тысячной армией. Украинско-татарское войско насчитывало около. 70 тысяч человек. В июне 1651 года обе армии сошлись под Берестечком

Сражение началось 18 июня. Отряд Вишневецкого опрокинул татарскую конницу. При этом был убит давний соратник Хмельницкого - перекопский мурза Тугай-бей. Вся татарская армия в беспорядке бежала с поля боя. Хмельницкий бросился к хану, пытаясь остановить бегство, но Ислам-Гирей увез гетмана с собой, фактически превратив его в заложника. Казацкое войско было окружено. Многие казаки потонули при отступлении через болото, часть попала в плен, часть погибла. Как отмечал один из участвовавших в битве поляков, неприятель не просил пощады. Вырваться удалось лишь меньшей части украинской армии во главе с полковником Богуном. Весь обоз и артиллерия достались победителям

Через несколько дней Хмельницкий смог откупиться от хана, но войска у гетмана больше не было. Украина оказалась беззащитной перед неприятельским вторжением. 20-тысячная армия литовского гетмана Радзивилла разгромила казачий полк Мартына Небабы (полковник погиб в бою) на Черниговщине и 20 июля заняла Киев. Город был подожжен и почти полностью выгорел. Литовское войско, испытывавшее недостаток продовольствия и страдавшее от эпидемии чумы, вынуждено было уйти из Киева к Паволочи.

Сразу после победы при Берестечком Ян Казимир с польским коронным войском вернулся в Варшаву. Поход на Украину продолжили армии магнатов У Белой Церкви их встретил Хмельницкий с остатками своей армии. Казаки не в состоянии были выдержать нового сражения, но и у поляков не было сил для эффективной оккупации всей Украины. В результате 1 сентября 1651 года был подписан Белоцерковский мирный договор. Теперь число реестровых казаков было уменьшено до 20 тысяч, а во власти украинского гетмана осталось лишь Киевское воеводство. Сам же Хмельницкий должен был, в свою очередь, подчиняться польскому коронному гетману.

После разгрома под Берестечком Хмельницкий вынужден был расстаться с идеей государственной самостоятельности Украины. Он уже не мог самостоятельно угрожать Варшаве и взял курс на вхождение Украины в состав Русского государства. С помощью Москвы, предоставившей деньги, порох, свинец и вооружение, удалось сформировать новую казацкую армию. Во главе ее гетман весной 1652 года вторгся в Молдавию. У Южного Буга, на Батогском поле, путь ему преградило 20-тысячное польское войско во главе с польным гетманом Калиновским. Половину этого войска составляли немецкие наемники. У Хмельницкого было 20 тысяч казаков и 18 тысяч татар. 5-тысячный отряд казаков во главе с сыном гетмана Тимофеем Хмельницким, зятем молдавского господаря Василия Лупу, переправился через Буг выше Ладыжина и пошел в Молдавию.

Калиновский решил, что имеет дело лишь с небольшим вражеским войском, и рассчитывал легко его уничтожить. 1 июня украинский гетман выслал против польского лагеря авангард в составе казаков и татар. Поляки легко отогнали его пушечными выстрелами, и Калиновский, уверенный, что имеет дело все с тем же небольшим отрядом казаков, приказал своей коннице преследовать неприятеля. Но в это время казачье войско обошло польский лагерь с тыла. Калиновский вынужден был приказать коннице вернуться. Отряд польской кавалерии, высланный в сторону Ладыжина, был почти полностью уничтожен казаками Тимофея Хмельницкого.

Поляки оказались окружены в укрепленном лагере. Польская конница самовольно попыталась прорваться и уйти. Калиновский приказал артиллерии и ландскнехтам открыть огонь по собственной коннице. В ответ шляхтичи атаковали немецкую пехоту В ходе боя в лагере возник пожар, а татары и казаки, воспользовавшись междоусобицей, пошли на штурм. Часть польской конницы сумела вырваться из окружения, но большинство шляхтичей во главе с Калиновским погибло. Восемь немецких полков отразили мушкетным огнем первую атаку, но после второй атаки, исчерпав запас пороха, были почти целиком истреблены

Значение батогской победы для казаков было только моральным, но не стратегическим. В следующем, 1653 году, большое польское войско вторглось в Молдавию. Господарь Василий Лупу был низложен, находившийся в стране казацкий отряд разбит, а Тимофей Хмельницкий погиб при осаде польскими войсками молдавской крепости Сучава. Польская армия гетмана Стефана Чарнецкого опустошила украинские земли.

В октябре 1653 года Ян Казимир с большим войском пришел в Подолию и стал лагерем у Жванца. Казацко-татарская армия окружила лагерь. Поляки жестоко страдали от недостатка продовольствия и теплой одежды, среди них росло дезертирство. Хмельницкому казалось, что скоро удастся вынудить короля к капитуляции Однако крымский хан, которому, по большому счету, было выгодно бесконечное продолжение украинско-польского противостояния, а не победа Польши или Украины, внезапно отвел свою армию от Жванца.

Вероятно, Ислам-Гирей также был осведомлен о намерении Хмельницкого отдаться под покровительство московского царя Еще 1 октября Земский собор в Москве решил принять Украину в русское подданство. У одних казаков, без татар, сил для разгрома армии было недостаточно. В декабре в Жванце был заключен компромиссный мирный договор, повторявший условия Зборовского мира. Однако этот договор не имел никакого значения, поскольку Хмельницкий 8 января 1654 года на раде в Переяславле провозгласил переход Украины под власть московского царя. Собравшаяся казачья старшина одобрила это решение По подписанному в Переяславле акту («статьям») на Украине сохранялась власть гетмана, подчинявшегося царю. На Украину вводились русские войска, но гражданская власть оставалась в руках казачьей старшины и гетмана. Но такое положение держалось только до смерти Богдана Хмельницкого, последовавшей в 1657 году. Затем русские гарнизоны на Украине все возрастали, а гетманская власть ограничивалась.

Польско-украинские войны ослабили Речь Посполитую, лишили ее казачества как важной военной силы и предопределили поражение Польши в русско-польской войне 1654-1667 годов. В то же время Украине не удалось обрести независимости. Она вошла в состав Московского государства, избавившись от унии и национального гнета, но взамен получила господство гораздо более централизованной и жесткой бюрократии, чем в раздираемой феодальной анархией Речи Посполитой, и гораздо более тяжелое крепостное право, окончательно установленное на Украине лишь век спустя, при Екатерине II.

1. Причины ликвидации.

У правительства Екатерины Великой было несколько причин для недовольства Запорожской Сечью.

А) Заключение Кючук-Кайнарджийского мира 1774 года с турками.

Чтобы понять, почему была ликвидирована Сечь, нужно вспомнить, что земли Войска Запорожского Низового по сути были границей между славянскими землями и Диким полем.
А сама Сечь была пограничным укреплением, которое препятствовало прорыву татарских полчищ на север.

Но вот завершилась победой России Русско-турецкая война 1768 – 1774 годов.

Своей развязкой она имела славный Кючук-Кайнарджийский мир:
- Крымское ханство становилось политически независимым от Турции государством. Крымский хан даже принял российское подданство.
- К России отошли стратегически важные крепости Азов, Керчь, Еникале и Кинбурн, территория между низовьями Днепра и Южного Буга. А также Большая и Малая Кабарда.
- Кроме того, Россия добилась права держать военный флот на Чёрном море.

После этого новые границы пролегли далеко от Сечи и исчезла угроза турецко-татарской агрессии.
Запорожская Сечь перестала играть роль защитника южных рубежей России.
А поскольку землям Украины больше не грозила опасность со стороны крымских татар, соответственно исчез и сам смысл существования Запорожского войска. Ведь надобность в казачьей защите южной границы от татарских набегов отпадала.

Вот Екатерина II и решила, что Запорожская Сечь, как бастион против набегов татар, становится ненужной. А запорожские казаки не составляют ценности, как воинская сила. Значит, нет и военной необходимости в существовании Сечи…

Б) Восстание Пугачёва, поставившее Российское государство на грань развала.

Первый тревожный звоночек для власти прозвучал в 1773 году, когда началось восстание (Крестьянская война) Емельяна Ивановича Пугачёва.
Тогда - в 1773-1774 годах - запорожцы толпами шли к самозваному «царю Петру III».
Проводивший дознание по делу Пугачёва граф Никита Панин доложил Екатерине II, что самозванец намеревался из заволжских степей идти на Сечь, чтобы подымать казаков. И не было никаких сомнений, что если бы Емельян Пугачёв, как и планировал, прорвался на Днепр, то к его авантюре примкнули бы многие сечевики, особенно из числа голытьбы.

И императрица решила, что с приднепровской вольницей надо что-то делать, пока какой-нибудь новый самозванец не взбунтовал запорожцев.

В) Само поведение казаков и их старшины.

Земли Войска Запорожского были чрезвычайно обширны и плодородны, и не освоив их нельзя было заселить приазовские и причерноморские степи.
Поэтому на запорожских землях стали селить колонистов, приглашённых царскими властями - сербов, болгар, немцев, молдаван, греков, а также украинцев и русских.
Это вызвало гнев казаков. Запорожцы всячески препятствовали заселению пустых земель, считая их своими. Они нередко с оружием в руках изгоняли новых поселенцев и разрушали их сёла, нападали на расположенные вдоль русской укреплённой линии населённые пункты, где проживали колонисты. Многих из них просто убивали, других обкладывали данью.

Это нарушало планы русского правительства.
И, безусловно, никак его не радовало...

К тому же, без угрозы со стороны татар войско запорожцев быстро морально разлагалось. Теряло всякую боевую ценность, боеспособность казаков падала…
При любом удобном случае войско это банально грабило окрестности.

Кроме того, старшина обнаглела в край: плела интриги, разворовывала выделяемые правительством деньги.
Старшина жирела. Многие из старшины сумели сколотить гигантские состояния.
К примеру, только лишь у писаря Глобы (далеко не самое главное лицо на Сечи) имелось 14 тысяч голов скота!

Да и на самой Сечи было неспокойно. С 1766 года запорожское общество переживало социальный кризис. Нарастала борьба «голоты» против «дуки» (богатеев).
Постоянное разворовывание денег, высылаемых из Петербурга на содержание войска, приводило к восстаниям сечевой бедноты.
Дело дошло до того, что кошевой атаман Сечи Пётр Калнышевский дважды спасался бегством от восставшей запорожской бедноты. И оба раза мятежи, по его просьбе, подавляли регулярные русские войска под командованием П. Румянцева и П. Панина.
В отместку кошевой атаман в 1766 году лично запорол насмерть одного из зачинщиков восстания. А в 1770 году выслал руководителей бунта на каторгу в Сибирь.

А тут ещё кошевой атаман вступил в тайные переговоры с турецким султаном. Об этом не замедлил сообщить в Петербург полковой старшина Савицкий.

Ясно, что все это, в конце концов, переполнило чашу терпения русского правительства.

И оно должно было вскоре принять меры, чтобы:
- либо разоружить казаков и занять продуктивным трудом,
- либо переселить их на новую границу, где их боевой опыт будет востребован.

В) Экономический фактор.

Фермерское по сути казацкое хозяйство, которое основано на наёмном труде, не вписывалось в существующую феодально-крепостническую систему хозяйствования империи.

Ведь во владениях запорожцев крепостное право отсутствовало.
И запорожцы препятствовали введению крепостного права на южной Украине, считая эти земли своими.

К экономическим факторам, ускорившим разгон Сечи, следует отнести стремление царских властей присвоить себе богатые земли юга Украины, которые запорожцы традиционно считали своей собственностью.

Г) Своеволие запорожцев.

Своеволие запорожцев и проявление ими своей собственной инициативы приводили к постоянным недоразумениям и конфликтам с соседними государствами - с Польшей и Турцией:

Запорожцы принимали к себе беглецов с Правобережья, то есть польских подданных. И, как правило, беглецов не выдавали.
Находили здесь приют и бунтари (гайдамаки с Правобережной Украины и участники восстания 1773 – 1774 годов под предводительством Емельяна Пугачёва).

Кроме этого сечевики активно участвовали в сопротивлении, которое население Правобережья оказывало польско-католической агрессии.
Запорожцы вливались в отряды гайдамаков (так называли участников казацких и крестьянских восстаний против польской шляхты и католического духовенства).
Яркий пример – Коливщина 1768 года.
Это последнее восстание гайдамаков было с трудом подавлено с помощью русских войск.

Избыток своей энергии, в поисках военной добычи, запорожцы направляли против турок, почти непрерывно совершая набеги на её территорию. Причём, вопреки прямым запрещениям русского правительства, находившегося в мире с Турцией.
А это осложняло отношения с Турцией.
Так, к примеру, поводом для начала русско-турецкой войны 1768–1774 годов послужило как раз нападение запорожцев на пограничный турецкий город Балту.

Естественно, ко всему этому российское правительство не могло быть равнодушным…

Олесь Бузина обращает внимание ещё на один очень интересный момент:

«…Главным же обвинением, выдвинутым царицей запорожцам, было их злостное нежелание… жениться…
Указ Екатерины II, которым законодательно оформлялось уничтожение запорожского казачества, мало кто читал. Наши историки обычно отделываются общими фразами о лютой ненависти царицы к украинскому народу. Но об этой ненависти в документе ни слова! Более того, казаки «малороссийские» - то есть живущие на территории Левобережной Украины, даже называются в нём «полезными гражданами», ибо пребывают в «естественном общежительстве». А вот запорожцев Екатерина рисует, не жалея чёрной краски, исчадиями ада!
По её словам, они «в нравах и в образе правления ощетинились», «одичали в своих ущелиях и порогах» и стали «принимать без разбора в своё худое общество людей всякого сброда, всякого языка и всякой веры»…
…Явно по-женски царица недовольна, что казаки пребывают «в совершенной праздности, гнуснейшем пьянстве и презрительном невежестве», имеют «политически разнообразный и юродивый состав членов» и живут «от грабежа посреди окрёстных народов», помышляя «оставить из себя посреди отечества область совершенно независимую под собственным своим неистовым управлением».
Но главное, чем была недовольна баба на троне, это то, что казаки не хотели жениться! Они «приобвыкли к сей праздной холостой и беспечной жизни» и сделали из неё «неподвижный закон», решив «остаться навсегда в Сече на собственной воле», то есть без женского присмотра.
Как всякую деспотичную даму Екатерину возмущало, что запорожцы не обращают ни малейшего внимания на слабый пол. Её изумляло, как при таких обычаях они не перевелись? Ведь должны же были, по причине отсутствия на Сечи баб! Вывод, к которому пришла царица, ломая голову над вопросом неистребимости запорожского поголовья, состоял в том, что сечевой образ жизни невероятно соблазнителен для мужчин, убегающих на Запорожье. А значит, его нужно срочно запретить, дабы отрицателям семейных ценностей не было постоянного соблазна коптить небо, противясь намерению самого Бога размножать человеческий род. Такая вот женская логика!
И ничего нам в ней не понять, если не вспомнить, что сочиняло всё это дама, едва оправившаяся от беременности – пережившая так называемый «послеродовой синдром» и неспособная адекватно воспринимать окружающую действительность.
Весь год, предшествовавший падению Запорожской Сечи, Екатерина переживала самый бурный роман в своей жизни – её любовником стал Григорий Потёмкин. Возраст у шалуньи был критический. Ей исполнилось сорок пять. Впереди маячил климакс. Слова такого учёного в XVIII столетии доктора ещё не придумали. Тем не менее, явление уже существовало и на судьбах подданных, несомненно, отображалось.
Разменявшая пятый десяток царица была особенно игрива. Сексуальным забавам с одноглазым Потёмкиным она предавалась в бане Зимнего дворца. Сохранились сотни записочек, которыми обменивались влюблённые. «Гришенок бесценный, бемпримерный и милейший на свете, - пишет императрица, - я тебя чрезвычайно и без памяти люблю, друг милый, цалую и обнимаю душою и телом». Другие свидетельства состояния влюблённой не менее красноречивы: «Приди ко мне, чтоб я могла успокоить тебя бесконечной лаской моей». Екатерина называет Потёмкина по-французски…(«мой золотой фазан»), а по-русски – «дорогие сладкие губы, жизнь, радость, веселье».
В воскресенье 8 июля 1774 года голубки тайно обвенчались в петербургской церкви Святого Сампсония Странноприимца, а вскоре Екатерина II забеременела. Только этим фактом можно объяснить тот пыл, с которым императрица накинулась в своём скандальном указе на холостяков-запорожцев. Официально она пребывала как бы незамужней, но чувствовала себя уже вступившей на путь истинный и покончившей с прежней беспутной жизнью.
И как раз в промежутке между разгромом Сечи и появлением публичного известия о её уничтожении на свет появилась дочь Потёмкина и Екатерины – Елизавета Григорьевна. Это случилось 13 июля 1775 года. По сути, весь подготовительный период предательского удара по казачьим вольностям совпал с беременностью императрицы. Вот в таких условиях был «выношен» этот роковой указ, которым Екатерина Вторая поистине была беременна!
Как пелось в старинной казачьей песне: «Катерино, вража мати, що ж ти наробила? Степ веселий, край хрещений та й занапастила!»

Ясно, что всё это вместе взятое, в конце концов, переполнило чашу терпения русского правительства.
В условиях осуществления Екатериной II политики централизма, направленной на ликвидацию любых автономных образований в империи Запорожская Сечь со своим республиканским, демократическим строем никак не вписывалась в имперские структуры и была несовместима с монархической системой правления в Российской империи.

2. Разрушение Новой Сечи.

Судьба Новой (Подпольненской, Покровской) Сечи окончательно была решена 23 апреля 1775 года на совете при императорском дворе.

И, в первую очередь, благодаря запорожскому казаку Грыцько Нечёса, более известному как светлейший князь Григорий Потёмкин-Таврический (бывший в то время Новороссийским генерал-губернатором).
Именно он предложил для практической реализации смертного приговора Запорожской Сечи использовать российские войска под командованием генерал-поручика Петра Текели (серба по национальности).
Войска эти как раз возвращались после войны домой.
Это:
- 8 полков регулярной кавалерии,
- 20 гусарских и 17 пикинерных эскадронов,
- 10 пехотных регулярных и 13 донских казацких полков.
Общая численность - более 100 тысяч человек.

В начале мая 1775 года генерал-поручик Пётр Текели получил приказ занять войсками Запорожскую Новую Сечь и положить конец вольному устройству и своеволию запорожцев.
Не мешкая, Текели со всей пехотой и кавалерией выступил из крепости Св. Елизаветы.
25 мая (5 июня) царские войска (разделенные на пять частей) вступили в пределы Запорожья.

Сам Текеля с большим отрядом – 25-ти тысячным экспедиционным корпусом - двинулся на Новую Сечь, которая располагалась недалеко от современного села Покровское Никопольского района Днепропетровской области.
А остальные отряды должны были вести наступление на отдельные запорожские паланки.
На Сечи в это время находился 3-х тысячный гарнизон с 20 пушками.

4 (15) июня, не встретив ни малейшего сопротивления, царские войска подошли к стенам сечевой крепости.
Всё произошло быстро и без крови.
Сняв часовых и захватив всю артиллерию, они окружили казацкий посёлок.
Затем блокировали гавань на реке Подпольной и овладели казацкими чайками.
Всё это произошло ночью, когда сечевики были, - как потом доносил Текели, - «заняты в упражнении сна».
И только на рассвете запорожцы увидели российские войска и наведённые на Сечь чёрные дула пушек.
Внезапное появление русских полков с артиллерией, быстро обложивших Чертомлык, ошеломило казаков.
Текели сумел сохранить в тайне приготовления к выступлению в поход и свалился на сечевиков как снег на голову.
Из-за позиции старшины Запорожская Сечь как военная организация сильно деградировала. И потому казаки полностью прозевали подход целой армии.
Внезапность и организованность действий регулярных войск сразу же лишили запорожцев воли к сопротивлению.
Заняв ключевые позиции и выкатив на позиции пушки, к которым встали канониры с уже зажжёнными фитилями, после завтрака Текели прислал к кошевому атаману полковника Мисюрева с требованием, чтобы войсковая старшина прибыла в русский лагерь.
Верхушка казачества прибыла. И генерал без долгих предисловий зачитал манифест императрицы об уничтожении Сечи и упразднении запорожского войска.
Текели не стал форсировать события, дав казакам неделю на размышления.
О том, как отнеслись сами казаки к такому повороту событий, можно судить по такому факту, что всю отведённую на раздумья неделю казацкая старшина пировала вместе с офицерами Текели.
Разумеется, не все казаки были довольны.
Полсотни запорожцев получили разрешение отплыть для лова рыбы на реке Ингул, и, воспользовавшись этим, несогласные во главе с полковым старшиной Ляхом отбыли во владения турецкого султана…
Генерал же ласково принял явившегося с хлебом-солью кошевого Петра Калнышевского. И даже сам поехал к нему с ответным визитом, проведя несколько дней в пьянке с казачьей старшиной.

Внушительный вид пушечной батареи, выставленной генералом напротив запорожских укреплений, убедил казаков и они сдались без боя.

Очевидец событий – столетний дед запорожец Никита Корж позже вспоминал:

«По получении такого известия, собравши Кошевой всех куренных атаманов в сходку, начали советоваться: а що панове-отаманы, теперь будем робиты, от Москаль у гости нас кличе. Чи пидем, чи отдамо Сичь москалеви, чи не отдамо?
Тогда атаманы и ватажки и прочие характерники начали между собою бунтоваться, иные согласны были смириться, а иные противилися в надежде своего характерства и говорили: нехай Текелий приведет еще стилько вийска, як се, то мы всих в пух разобьем, як мух передавим. Чи то можно Сичь и славное Запорожье москалеви отдать за спасибо? Се николи, пока светит солнце, не буде!
Ибо таковые отважники, были все сиромы, бурлаки и не женаты, а притом и оседлостей никаких не имели, потому и бунтовались. Но большая часть, как из атаманов, так и из богатых казаков, имея у себя и жен и детей и прочие достаточные обзаведения по зимовниках, и рассуждая так: что хотя мы войско текелиево находящееся ныне в лагере и истребим безнужно до ноги, но то бида, что ти полки, кои вступили уже в наше владение и заняли все паланки и слободы, услышавши наше сопротивление, разорят все наши тамошние пожитки, а жен и детей наших бесчеловечно уже предадут смерти, а потому и не согласны были, на мнение бунтовщиков отважных.
А сверх того и бывший в Сечи Архимандрит, услыша таково их настроение и мятеж, вышедши во всем священническом облачении из церкви с крестом, начал уговаривать мятежников: Убойтеся Бога! Что вы думаете, дети? Вы христиане, и подымаете руки против христиан, вы христиане и жаждете пролить кровь единоутробную! Убойтеся и перестаньте от такового начинания: видно уже судьба наша такова, и мы приемлем от Бога, достойная по делам нашим? Вот вам крест, и Распятый на нем, и если, вы его не послушаете, то все погибнете внезапно!.. И от такового разительного увещания, я думаю, каменное сердце испустило бы свои слезы, начали плакать не только мятежники, но и вся старшина и войско, и тут же все отвечали Архимандриту: ну пан-отче, быть тому так! Знав ты, що сказаты, мы готовы за тебя и головы наши положиты, не только послухаты!..»

В итоге, понимая, что сопротивление бессмысленно, запорожцы согласились капитулировать.

В указе императрицы было сказано:

«Нашим генерал- порутчиком Текеллием со вверенными от нас ему войсками занята Сечь Запорожская в совершенном порядке и полной тишине, без всякого от козаков сопротивления».

Из сечевых хранилищ вывезли боеприпасы, клейноды, знамёна, материальные ценности и архив запорожской войсковой канцелярии.
Почти все постройки на Сечи, кроме укреплений, были разрушены…

Украинский писатель Б. Сушинский высказал своё, очень интересное мнение по поводу разрушения Сечи.

Он пишет:

«До якої ж бойової нездарності треба було довести колись могутню військову організацію, що звалася Січчю, щоб 86-тісячне військо росіян уздріти аж тоді, коли воно однієї темної ночі оточило січову фортецю! Я вважаю, що такої ганьби українське козацтво не зазнавало за всю історію свого існування. Це ж як треба було довоюватися Калнишевському та його офіцерам, щоб не мати ні передових роз’їздів, ні розвідки, ні належно налагодженої охоронної служби, й отак ганебно дати себе оточити!
Після цього кошовий отаман Калнишевський, за канонами лицарської честі, мав би зробити собі харакірі, чи принаймні пустити собі кулю в чоло, а все його офіцерство – посипати голову попелом і повмирати від ганьби».

Тот же Б. Сушинский поставил такой вопрос:

«Чого варте військо, яке геть уявлення не має про те, що територією України, шістьма колонами, майже 10 діб, суне на нього величезна армія? Чого варте військо, яке, покликане охороняти південні кордони України, і, крім суто Січі, запосідає своїми паланками ще певні (і досить значні) території, спокійно дає себе оточити? Яким сном може спати кількатисячне військо, щоб прокинувшись уранці, вглядіти поблизу своїх окопів щонайменше 60-тисячну армію, яка вже порозпинала намети, націлила на Січ гармати і варить собі кашу! Мало не під самими козацькими шанцями?!»

Исследователь из всего этого делает очень категорический вывод:

«Нехай закидають мене сучасні патріоти камінням, але я вважаю, що таке військо вже просто не мало права на існування. Принаймні з такою військовою організацією, яка була в ньому на червень 1775 року. Тому з усією переконаністю кажу: зруцнування Січі, вся операція наступу російських військ на Січ – це не лише трагедія українського козацтва та України, це ще і військова ганьба. Адже російські війська наступали зусібіч, і так само Січ могли оточити татари, турки, поляки, ногайці – хто завгодно! А вона спала…
Те, що скоїлося на Січі 4-5 червня 1775 року – справді ганьба. Лицарі козацького Ордену, якими вважали себе січові козаки, не повинні були допустити, щоб їх так не по-лицарському принизили».

Трудно не согласиться с этой точкой зрения…

«Сечь Запорожская вконец уже разрушена с истреблением на будущее время и самого названия запорожских казаков».

Казалось, на Украине больше никогда не будут звучать казацкие песни.
Казалось, выветрился, как дым от костров в казачьих куренях, вольный запорожский дух.
Казалось, в волнах Чёрного моря больше не будут белеть паруса запорожских «чаек» - спокоен и глубок станет сон турок.
Лишь в песнях осталась надежда казаков на то, что воскреснет когда-нибудь Войско Запорожское!
В одной из песен пелось о том, что чёрные тучи заволокли небо, дребезжит уныло дождик с неба, сровняли Запорожье, но, может быть, когда-нибудь оно вновь понадобится…

Что же ждало принявших правительственный ультиматум казаков?

Не спешите оплакивать их участь.
Ничего страшного не произошло…

Земли Запорожской Сечи вошли сначала в состав Новороссийской и Азовской губерний, а с 1784 года – Екатеринославского наместничества.

Казацкую старшину приравняли к российскому дворянству.
Наделили её армейскими чинами и землёй. Причём, землю оставляли ту, которой старшины владели до ликвидации Сечи.
А тем, кому не хватило до положенных для дворянского достоинства полутора тысяч десятин, ещё и прирезали! Чтоб не обидно было.
Некоторые «по знакомству» не остановились даже на полутора тысячах.
Атаман Вершацкий, например, оттяпал себе на Днепре около 8-ми тысяч десятин.
Атаман Кирпан приватизировал себе около 12-ти тысяч десятин.
А есаул Пишмич около 13-ти тысяч!

Простые же казаки, по мысли правительства, должны были добровольно вступить в пикенёрские и гусарские полки.
Однако сечевики не спешили это делать.
Ведь разница между гусаром и казаком состояла в том, что риск, конечно, один и тот же, а вот привилегии разные.
Когда правительство заметило, что идея о добровольном вливании казаков в ряды доблестной регулярной армии терпит крах, стали искать другие способы привлечения казаков на службу. Ибо каждый понимал, какую опасность для окружающих таят в себе крепкие мужики с военным опытом, незанятые ни каким общественно полезным трудом.
После долгих размышлений ничего другого не нашли, как... снова возродить казачество.

И снова за это дело принялся Григорий Потёмкин.

И уже в 1783 году он в особой «прокламации» высказал свои намерения собрать снова запорожцев.

«Объявляю чрез сие из пребывающих в Азовской губернии, Славянской и Елизаветской провинции жителей, кои в бывшем войске Запорожском служили, что полковому старшине и армии капитану Головатому Антону препоручено от меня приглашать из них охотников к служению в казачьем звании под моим предводительством».

Для тех, кто не понял: через 8 лет после упразднения запорожское казачество стараниями русского правительства было возрождено.
Правда, без какого-либо определённого центра, наподобие Сечи.
Но это только пока…
В 1787 году во время путешествия Екатерины II по Новороссии казачьи старшины, понятное дело, при участии самого Потёмкина, подали в Кременчуге в адрес Государыни прошение.
В нём они выразили своё желание по-прежнему служить казаками в российской армии.
Екатерина согласилась.
И уже в ближайшие годы казаки вернули себе все видимые атрибуты бывшей сечевой вольницы: знамёна, печати, булаву кошевого атамана, перначи, деление войска на курени, которые назывались точно так же, как на Сечи.
Правительственные документы, направляемые казакам, начинались с обращения, аналогичного обращению к запорожцам.

13 августа 1787 года начинается война с Турцией.
И тогда правительство предоставило запорожцам место в урочище Васильково у Бугского лимана для основания войскового коша.
В это время казаки приняли название Войска верных казаков (запорожских).
А в конце 1788 года Войско верных казаков получило иное наименование – Войска верных черноморских казаков.

Князь Потёмкин-Таврический был покровителем и защитником этих казаков. Не зря, ещё при жизни его земляки-запорожцы славили своего любимца и гордились им.
Даже стих в честь Потёмкина сложили:

И мощной княжеской рукой,
Взмахнув гетманской булавой,
Пути к славе указал,
Богатство, славу, милость дал!

Но случилось горе – умер покровитель и защитник казаков. Умер светлейший князь Потёмкин. Умер он в степи на руках у черноморцев из своего конвоя.
Скорбные песни пели черноморцы, узнав о кончине своего «Великого гетмана казацких войск Екатеринославских и Черноморских».

Антону Головатому (войсковому судье) пришлось собираться в Петербург – хлопотать о переселении войска на Кубань, где можно было жить в предельной воле.
Вырядившись на приём к императрице истинным запорожцем, он даже захватил с собой бандуру.
И в самый ответственный момент растрогал своим пением Екатерину чуть ли не до слёз:

Встань, батьку, великий гетьмане,
Милостивый великий пане,
Встань, Грицьку, промов за нас слово,
Проси царицу – всё буде готово.

Всплакнув о безвременно почившем Гришеньке, Екатерина II подмахнула соответствующий указ (30 июня 1792 года).

Он гласил:

«Войско козачье Черноморское, собранное покойным генерал-фельдмаршалом князем Потёмкиным-Таврическим из верных козаков бывшей Сечи Запорожской, в течение последней нашей с Портой оттоманской войны многими мужественными на суше и водах подвигами оказало опыты ревностного к службе нашей усердия и отличной храбрости.
В воздояние таковых сего войска заслуг Всемилостивейше пожаловали мы оному в вечное владение состоящий в области Таврической остров Фанагорию с землёю между рекою Кубани и Азовского моря».

Так, по царской воле, были черноморцы переселены в Прикубанье.
Бывшие запорожцы получили гигантский кусок целинной земли, удивительно похожий на тот, которого их некогда лишили.
Всего на Кубань переселилось около 25 тысяч человек.
Центром войсковых земель стал основанный в 1793 году город Екатеринодар (ныне Краснодар).

Головатый же, радуясь окончанию 17-ти летней одиссеи, сложил песню, начинавшуюся словами:
«Годи нам журитися, пора и перестати!»

Запорожцы против Минина и Пожарского

Малоизвестная страница истории: через пять лет после того, как в 1612 году ополченцы Минина и Пожарского спасли Россию, вновь возникла смертельная угроза для российского государства. Причем, по замыслу польского королевича Владислава, важную роль в подчинении Москвы должны были сыграть запорожские казаки.

В итоге получился странный «политический бильярд»: удар наносился по Москве, а шар отскочил от одного борта, от другого и повлиял… на судьбу Риги. Ведь, порой, в международной политике любое действие имеет множество последствий, которые очень трудно просчитать.

В советское время об огромном вреде, который запорожские казаки нанесли России в Смутное время, не писали в школьных учебниках истории. Считалось, что это противоречило бы пропаганде идеи дружбы народов. Между тем, в специализированной научной литературе давно уже указывается: подавляющее большинство бойцов у гетмана Ходкевича (именно с ним воевали Минин и Пожарский в 1612 году) составляли запорожцы. Без них в 1612 году поляки воевать бы просто не могли, и победный поход князя Пожарского оказался бы легкой прогулкой.

Впрочем, запорожцы вмешивались в дела Руси еще до 1612 года. Вот лишь один пример. Во времена Лжедмитрия II на Руси бесчинствовал запорожский отряд некоего атамана Наливайко. Вот как пишет о проводимом им геноциде современный украинский историк Ю. Сорока: русских, в том числе православных священников, сажали на кол, сдирали с них кожу, убивали другими зверскими способами. Даже безнравственный авантюрист Лжедмитрий II, в конце концов, не выдержал и потребовал для Наливайко смертной казни.

Казалось бы, закончилось Смутное время, Земский собор в 1613 году избрал царем Михаила Романова. Но в 1617 году польский королевич Владислав решил подчинить себе Русь. Формально речь шла лишь о его претензиях на царский трон, о смене монарха в Москве. Но не случайно, отправляясь в поход, принц Владислав заявил в Варшаве, что Речь Посполитая отправляет его «для приобретения славы, расширения границ своих и завоевания северного государства».

Впрочем, войск для завоевания большой страны Владиславу не хватало. Польский принц обратился к уроженцу запада Украины, гетману Сагайдачному. Чтобы уговорить его пойти в поход на Москву, польским властям хватило мелкой подачки — гетману пообещали увеличить казачий реестр на пару тысяч человек (реестровое казачество — часть казаков Поднепровья, принятых Польшей на государственную военную службу для организации обороны южных границ польско-литовского государства и выполнения полицейских функций — прим. ред. ).

Кровавый след

Скоро сказка сказывается, да нескоро война готовится… Только в 1618 году гетман Сагайдачный выступил в поход во главе 20-тысячной армии. Сначала гетман штурмом взял Путивль, причем его казачья армия устроила резню не только на улицах, но и в местном православном монастыре. Затем последовали убийства в Свято-Николаевском монастыре города Рыльска. Так и тянулся за Сагайдачным на Руси кровавый след.

Не стал бы затрагивать эту тему, но, увы, слишком активно в последнее время на Украине некоторые состоящие на госслужбе историки и политики изображают события последних веков исключительно сквозь призму неких нанесенных украинцам обид.

Между тем, на самом деле любому профессиональному историку при подсчете неких обид было бы легко составить длинный список взаимных претензий. Ибо за много веков в истории соседних народов неизбежно наберется и много хорошего, и много плохого. Вопрос лишь в том, почему сейчас представители правящей элиты в Украине готовы читать только самые мрачные страницы истории российско-украинских отношений. Думается, если подобный процесс станет взаимным, вряд ли украинский народ выиграет от этого.

Однако вернемся в 1618 год. По пути к Москве украинский гетман Сагайдачный продолжал разорять русские города и, наконец, соединился недалеко от Москвы с небольшим польским войском.

Для королевича Владислава приход Сагайдачного был подобен манне небесной, означал единственный шанс захватить Москву и присвоить себе русскую корону. В знак особого почтения польский принц лично вручил Сагайдачному хоругвь и литавры.

Украинский гетман вместе с уже побитым однажды под Москвой литовским гетманом Ходкевичем начали руководить осадой русской столицы. Кстати, по первоначальному плану делать это должны были не они, а великий коронный гетман Станислав Жолкевский. Но этот незаурядный полководец участвовать в походе на Москву вообще не стал. Не исключено, он был самым умным в этой компании и осознавал: в ситуации, когда Речи Посполитой в скором будущем грозит война со Швецией, когда Польша имеет плохие отношения с Оттоманской империей, не время воевать еще и с Москвой.

«Слуги дьявола» не спасли

Ночью 1 октября 1618 года, в канун православного праздника Покрова Богородицы, поляки и запорожцы пошли на штурм московских укреплений. Однако у Арбатских и Никитских ворот ратники окольничего Никиты Годунова заставили их отступить. А у Тверских ворот с нападавшими и вовсе приключился конфуз. Их осадные лестницы оказались коротки для штурма.

Вину за неудачную атаку принц Владислав, естественно, свалил на литовского гетмана Ходкевича. Но сам стал осознавать: сил для захвата Москвы у него нет. Даже несмотря на то, что принцу-католику помогали захватить православную страну православные же украинские казаки. Пришлось Владиславу начать мирные переговоры, чтобы попытаться выторговать для Польши хоть несколько пограничных русских городов. Замысел подчинить Русь Речи Посполитой провалился.

Пока поляки безуспешно тратили силы на захват Москвы, назревала польско-турецкая война. Примерно через полтора года после похода украинского гетмана Сагайдачного на Москву турки разгромили в битве под Цецорой 9-тысячную польскую армию (вот бы где пригодился полякам 20-тысячный корпус Сагайдачного!). Коронный гетман Станислав Жолкевский, в 1610-м году победоносно вступивший в Кремль, через 10 лет под Цецорой пал в бою.

Поляки вынуждены были сосредоточить для отражения турецкого нашествия все силы на юге страны, привлечь на помощь казачество. В сентябре 1621 года в битве под Хотином был смертельно ранен гетман Сагайдачный.

Тем временем, шведский король Густав Адольф, не демонстрируя солидарность между христианскими народами, осадил принадлежавшую в то время Польше Ригу. Речь Посполитая оказалась словно в капкане: на юге наступают турки, на севере — шведы. Как отметил шведский историк Андерс Фрюкселль, за «сделку c дьяволом» (то есть вступление косвенным образом в союз с мусульманами-турками против христиан) король не мог избежать упреков… Но видимо, Рига, с точки зрения Его Величества, стоила того, чтобы подмочить себе репутацию.

12 августа 1621 года шведские войска подошли к Риге. Вспомним псевдоисторический кинофильм «Слуги дьявола», снятый на Рижской киностудии по мотивам романа Рутку Тева. В этом фильме три друга лихо борются со шведскими оккупантами. Авторов сценария можно понять: польская армия находилась на юге страны, и кроме «слуг дьявола», помогать рижским ополченцам было некому. Только в реальной истории помощь вымышленных «слуг дьявола», естественно, не была оказана рижанам. Горожане держались героически, рижские ремесленники отбили несколько штурмов профессиональных солдат шведского короля, но всё же Риге пришлось сдаться на милость победителя.

Исход этой военной кампании мог бы быть совсем иным, помоги полякам русский царь (как это случилось, к примеру, во время шведско-польской войны 1655-1660 года). Но было бы странно, если бы в 1621 году русские стали бы поддерживать поляков — в то время их злейшего врага. Полякам пришлось заплатить за осаду Москвы дорогую цену.

Кто знает, как сложилась бы судьба Риги, не перейди она к шведам. Быть может, и не было бы Северной войны и вступления в Ригу в 1710 году войск российского генерал-фельдмаршала Шереметева… А запорожцам поход на Москву не помог наладить отношения с Западом (то есть с поляками). В последующие после осады Москвы 20 лет произошло пять крупных антипольских казачьих восстаний. То есть антипольские восстания происходили на Украине каждые 4 года. Порой, лидеры восстания вынуждены были бежать на Русь, точнее на Дон, и там находили политическое убежище.

А через 30 лет после похода на Москву украинского гетмана Сагайдачного началось восстание Богдана Хмельницкого, еще через несколько лет Переяславская рада присягнула на верность московскому царю… Как говорится, никогда не говори никогда.

Легендарная Запорожская Сечь — это идеальная республика, о которой мечтал Н. Гоголь. Только в такой среде, по мнению писателя, могли формироваться могучие характеры, смелые натуры, настоящие дружба и благородство.

Знакомство с Тарасом Бульбой происходит в мирной домашней обстановке. Только что вернулись с учёбы его сыновья, Остап и Андрий. Они — особая гордость Тараса. Бульба считает, что духовное образование, которое получили сыновья, — это лишь малая часть того, что нужно юноше. «Всё это дрянь, чем набивают головы ваши». «Ваша нежба — чистое поле да добрый конь». Главное — это боевая учёба. А осуществиться это может только в условиях Запорожской Сечи. Сам Тарас Бульба — полковник, представитель командного состава казачества. Он суров и непреклонен. Для семейного очага не создан. Тарас Бульба после приезда сыновей решает, что их нужно отправить на Сечь. Да так разошёлся, что и сам собрался ехать с сыновьями: «Какого дьявола мне здесь ждать! Чтоб я стал гречкосеем». Сказано — сделано. Тарас был страшно упрямым и от своего слова не отступал. Утром он вместе с Остапом и Андрием едет на Сечь. И как ни плакала его жена, что и насмотреться ещё не успела на сыночков своих, Бульба, хотя и был смущён, старался этого не показывать.

Что же видят сыновья Бульбы, приехав на Сечь? Ведь отец везёт их сюда, чтобы они поучились ратному делу. Сечь не любила утруждать себя какими-то военными упражнениями. Иногда казаки стреляли в цель, устраивали конные скачки. А в остальное время? А «всё прочее время отдавалось гульбе — признаку широкого разлёта душевной воли». Сечь напоминала «какое-то беспрерывное пиршество», бал, который начался, а конца ему не видно. И это пиршество завораживало: пили не с горя, а от весёлости. А что же, по мнению казаков, «неприлично благородному человеку»? Быть без битвы. Остап и Андрий со всей юношеской пылкостью бросились в это «разгульное море». Вскоре молодые казаки стали на хорошем счету, потому что бойко и метко стреляли, могли переплыть Днепр против течения. Но вот отцу их, Тарасу, не нравилась такая жизнь.

Ему хотелось настоящего дела. Своим сыновьям он готовил другую деятельность. И поэтому думает над тем, как поднять Сечь на настоящее «отважное предприятие, где бы можно было разгуляться как следует рыцарю». «Разгуляться» — это не только бражничать. Для Тараса — это ещё и воевать. Ему нужна была война. Ради неё он готов был нарушить мир, клятву, даже если клялись верой православной. Кошевой отказывает Тарасу поднимать Сечь и идти на турков или татар. Но Тарас страшно упрям. Он тут же решает отомстить кошевому. Сговорился с некоторыми казаками, подпоил их, и по его подсказке выбирают другого кошевого, который нужен Бульбе. Но война нужна не только Тарасу. «Многие запорожцы позадолжали в шинках жидам и своим собратьям столько… » А есть много таких казаков, которые понятия не имели, что такое война. А Бульба считал, что молодому человеку без войны нельзя. А тут ещё на Сечь прибывают казаки, которые сообщают о бесчинствах поляков на Гетьманщине. И всё — Сечь поднялась. И скоро «весь польский юго-запад сделался добычею страха». Всюду пронеслись слухи: «Запорожцы! » Добился упрямый Тарас, чего хотел: узнают его сыновья, что такое «настоящее дело». Только, какой ценой!