Анна Иоанновна (28.01.1693 – 17.10.1740) – российская императрица (династия Романовых), дочь Ивана V, племянница Петра I. Годы царствования: 1730-1740, период получил название «бироновщина».

Детство

Анна родилась в Московском Кремле, отец ¬ – царь Иоанн V, мать – царица Прасковья Федоровна. После смерти царя в 1696 году вдова с тремя дочками: Екатериной, Анной и Прасковьей, перебралась в подмосковную усадьбу Измайлово. Две старшие дочери – Мария и Феодосия – умерли в младенчестве.

Семья имела внушительный штат придворных. Жизнь в Измайлово была спокойной и далекой от нововведений. Резиденция насчитывала два десятка прудов, многочисленные фруктовые сады, виноградники, оранжереи с заморскими цветами. Маленькие царевны обучались математике, географии, немецкому и французскому языкам, танцам. Прасковья Федоровна лелеяла лишь свою старшую дочь, с Анной отношения не складывались.

Когда Петр в 1708 году принял решение переселить всех членов царской семьи в столицу, Анна с матерью и сестрами приехала в Петербург, где царь оказал торжественный прием. Однако вскоре они вернулись в Москву из-за угрозы со стороны шведской армии. Семья окончательно перебралась в Петербург только после Полтавской битвы, в столице специально для них был построен дворец.

Замужество

Во время Северной войны Петру необходимо было позаботиться об укреплении влияния своей страны на международной арене. Курляндское герцогство, к которому подобрались русские владения, было ослаблено, и после появления русской армии в Курляндии Петр решил выдать замуж за молодого герцога представительницу русской царской фамилии. Царица Прасковья Федоровна из своих дочерей выбрала Анну.

Несмотря на то, что в сохранившемся письме Анна радостно объясняется жениху в любви, есть версия о том, что девушка противилась этому замужеству. В народе даже сложилась песня о бедной Анне, которую отдают в чужую землю. Брак оказался недолгим. После свадьбы, которая состоялась в конце 1710 года в Петербурге, по дороге в Курляндию герцог Фридрих-Вильгельм умер в январе 1711 года от чрезмерного алкогольного возлияния. Накануне молодой муж соревновался с царем в искусстве пития. Анна вернулась к матери.

Герцогиня Курляндии

В 1712 году по велению Петра она все же отправляется в Курляндию, где согласно брачному договору она должна была проживать и быть соответствующим образом обеспечена. Однако по прибытии в Митаву молодая вдова и сопровождавший ее дипломат П. Бесстужев-Рюмин обнаружили полное разорение, замок был полностью разграблен. Анна вынуждена была самостоятельно восстанавливать всю обстановку, чтобы сделать его пригодным для житья.

Позже до России дошли слухи о связи герцогини со своим помощником Бесстужевым. Прасковья Федоровна была в гневе и требовала отозвать его из Курляндии. Разобраться в ситуации отправился брат царицы В. Салтыков, который не смог найти компромисса с Бесстужевым и лишь усугубил и без того натянутые отношения между Анной и ее матерью.

Тогда молодой герцогине оказывала поддержку и защиту царица Екатерина, жена Петра.

В 1726 году Анна получила предложение о замужестве от сына польского короля графа Морица, решившего стать обладателем герцогского титула. Амбициозный и обаятельный Мориц пришелся ей по нраву, и она согласилась. Склонив на свою сторону также курляндское дворянство, он собирался стать герцогом. Такое поведение графа вызвало со стороны России тревогу. В Курляндию был отправлен князь А. Меншиков, у которого также было в планах герцогство. Разочарованная Анна пыталась снискать поддержки императрицы, но ничего не вышло. Мориц был изгнан из Курляндии, но Меншиков также не добился трона.

Бирон – курляндский дворянин низкого происхождения, ставший регентом Российской империи

Эта ситуация ухудшила положение вдовствующей герцогини, разгневанное дворянство сократило и так скромные расходы на содержание ее двора. В 1727 году Бесстужев-Рюмин был вызван из Курляндии в Россию благодаря стараниям расстроенного неудачей князя Меншикова. Анна была очень привязана к помощнику, в отчаянии написала более двадцати писем с безуспешными мольбами оставить его.

Вскоре в ее жизни появляется Эрнст Бирон – дворянин, служащий в канцелярии герцогини. Он полностью заменил собой Бесстужева. По слухам, его младший сын Карл, родившийся в 1928 году, был ребенком Анны, но точной информации по этому вопросу нет. Известно лишь, что герцогиня была сильно привязана к Карлу Эрнсту, привезла с собой в Россию, и до десятилетнего возраста мальчик спал в ее спальне.

Коронация Анны Иоанновны, Успенский собор

Российская императрица

В январе 1730 года умирает Петр II, который собирался жениться на княжне Долгорукой, но не успел. Родственники княжны подделали завещание императора, решив возвести ее на престол. Но Верховный тайный совет, собравшийся после смерти Петра, не поверил такому завещанию и утвердил императрицей Анну. При этом члены Совета написали Кондиции,значительно ограничивавшие возможности будущей императрицы в свою пользу. Анна подписала документы, но к ее приезду в Москву в обществе прошел слух о затее Верховного совета. У Анны было достаточно сторонников, в том числе императорская гвардия.

В конце февраля князь Черкасский подал императрице челобитную с подписями дворян, просивших пересмотреть Кондиции. Кроме того, с челобитной о восстановлении самодержавия пришел князь Трубецкой, а гвардия страховала дворец и императрицу от волнений. В итоге Анна была провозглашена самодержавной императрицей. Однако положение Анны Иоанновны оставалась неопределенным. Она по-прежнему не имела сильной политической опоры, различные дворянские группировки в течение двух лет боролись за влияние на императрицу.

Анна Иоанновна разрывает Кондиции (И. Шарлемань)

Сама императрица принимала мало политических решений. Наиболее приближенным советником Анны был вице-канцлер Остерман. Позже были призваны к императорскому двору Бирон, Левенвольде, Миних. Русская аристократия была недовольна «немецким» влиянием и хотела сместить Остермана. После двухлетнего противостояния перевес одержала «немецкая партия», но внутренние разногласия помешали ей стать единой политической силой. Миних и Левенвольде были отправлены в Польшу, и фаворит императрицы Бирон стал продвигать ко двору представителей собственного окружения.

Программа правления Анны Иоанновны включала ранее нереализованные проекты и решение насущных проблем: реформирование армии, восстановление власти Сената, доработка Уложения, пересмотр штата чиновников, реформа флота. Верховный тайный совет был распущен. В 1730 году была создана Канцелярия тайных розыскных дел, имевшая целью не допустить заговоры и перевороты. В результате активной работы этого органа более 20 тысяч человек было отправлено в ссылку в Сибирь, около тысячи ¬– казнены. Жестоким казням подверглись также вельможи, представлявшие угрозу власти: князья Долгорукие, кабинет-министр Волынский.

Шуты при дворе императрицы (В. Якоби, 1872)

Возможно, более чем дела государственные Анна любила развлечения, красивые наряды. Ее постоянно окружали шуты, а расходы на балы, развлекательные мероприятия и содержание двора были огромными. Внешность Анны была приятной: темноволосая с голубыми глазами и крупной фигурой. Поведение соответствовало положению, в действиях демонстрировалось достоинство и торжественность. Современники характеризуют ее как щедрую, властолюбивую и своенравную. Императрица скончалась в 1740 году от подагры, завещав трон внуку своей сестры Екатерины Иоанну Антоновичу, к матери которого – Анне Леопольдовне – относилась, как к собственной дочери. Регентом был назначен Бирон.

Коронация происходила 28 апреля в Соборной Успенской церкви с величайшею «помпою». В церкви «супротив алтаря» соорудили «живописною работою» трон под балдахином «из кармазинного (красного) бархата с позументом и бахромою золотою, с шнурами с кистьми золотыми масифными». Под балдахином «поставлены для Ея Императорского Величества древней персидской работы креслы, драгоценными каменьями украшенные». Путь «от апартаментов Ея Императорского Величества до красного крыльца» и Успенского, Архангельского и Благовещенского соборов покрыли красными сукнами.

Императрица Анна Иоанновна. Хромолитография.
Иллюстрация книги «Российский царственный дом Романовых».
Издание Фриденбурга, 1853 год.

Все это великолепное торжество было организовано, продумано до мельчайших подробностей и разыгрывалось как публичное театрализованное действо, за которым все присутствующие наблюдали согласно своему сословному положению: чужестранные и русские министры, «российский генералитет и статские чины тех же рангов» располагались на особых местах – «у западной стены Соборной церкви позади трона построены две галлереи в форме театра с перилами, обитые красными сукны». Венец на Анну Иоанновну возложил новгородский архиерей Феофан Прокопович и произнес затем поздравительную речь. При шествии только что коронованной императрицы из Успенского собора за ней следовал генерал-фельдмаршал граф Брюс, «который на обе стороны пути золотые и серебряные бросал в народ жетоны; мешки с теми жетонами, из кармазинного бархата сшитые и золотыми снуры обложенными и с позолоченными кованными орлы зделанные, несли статские действительные советники Алексей Зыбин и граф Платон Мусин-Пушкин». А также отправили по Москве «для метания в народ еще жетонов» Новосильцева и Баскакова «на лошадях».

Затем состоялась трапеза в Грановитой палате – эта «зала величиною и красотою из лучших есть в резиденции Московской». Здесь также все отличалось необычайной зрелищностью. Для государыни стол и кресла установили на возвышении, и над ним, как и в церкви, нависал балдахин. В палате «у дверей устроен великой театр весь бархатом кармазинным с позументом золотным обит, на котором была музыка императорская». К этому времени при дворе уже существовал прекрасный оркестр, в основном из западноевропейских музыкантов, насчитывавший около тридцати человек. В него входили капельмейстер, концертмейстер, несколько композиторов, причем некоторые из них «служили» в России еще с самого начала XVIII века.

Анна Иоанновна, императрица и
самодержица всероссийская в
коронационном платье со
скипетром и булавой
Германский гравёр
Вортман Христиан-Альберт

Российская императрица
Анна Иоанновна, дочь царя
Ивана V Алексеевича, племянница
императора Петра I Великого
Живописец Луи Каравак
Третьяковская галерея, Москва

Как в празднества, устраиваемые еще Петром I, «на площади перед Грановитою палатою на приуготовленных рундуках для народу поставлены два быка жареных, начиненных разных родов птицами, а по сторонам тех быков пущено из двух зделанных фонтанов вино красное и белое, которое по окончании Ея Величества стола дано народу в вольное употребление». Однако Анна Иоанновна не только не смешивалась, как Петр, с толпой, но даже и не спускалась к ней, а смотрела в величественном отдалении из окна, откуда «изволила бросать в народ золотые и серебряные жетоны».

Торжество «продолжалось чрез последующие семь дней со всякими радостными забавы зело преславно; и по вся ночи по всей Москве в домах огненные иллюминации были», причем многие весьма сведущие отмечали, что они «такие великолепные, каковых и не видывали». Особенно необыкновенные иллюминации устроили в Немецкой слободе. Некоторые иностранные посланники расщедрились на сооружение Триумфальных ворот и арок, «при которых во время шествия Ея Величества играли на трубах, а сами те министры, стоя пред своими квартиры Ея Величеству поклон и поздравления чинили». Вся Москва ездила смотреть на арку испанского посланника, построенную в «дорическом стиле» с двенадцатью колоннами и четырьмя статуями, изображавшими Силу, Милосердие, Славу и Религию. «Все это было сделано из крепкого дерева, разрисованного под мрамор, освещено семью тысячью огней и имело в вышину до тридцати аршин».

Во все дни праздников государыня императрица в многочисленном сопровождении то «забавилась в покоевых палатах» в Кремле, то «изволила итти гулять в летний свой дом, именуемый Головинский», то шествовала «чрез Немецкую слободу». 3 мая «торжествующим» коронацию показали новое развлечение: в Кремле «на площади от Красного крыльца на колокольню Ивана Великого протянут был канат, даже до большого колокола, которого высота от земли перпендикулярно четырнадцать с половиною сажени, и по оному ходил персиянин; и по довольном его танцовании и протчих забавах, спустился назад». Это представление повторили и на следующий день – 4 мая, а персиян было уже двое: Куль Мурза и сын его Новурзалей Шима Амет Кула Мурза. В шестом часу этого же дня Анна Иоанновна «изволила со своею высокою фамилиею и знатными особами идти в золотую палату, где приуготовлена была музыка» и присутствующие танцевали пред императорскими очами до восьмого часу. Вечером состоялся фейерверк.

Так прошла первая неделя торжеств; они, в сущности, растянулись на целых два года. Происходило это оттого, что сразу после смерти Петра II на год был объявлен траур: три месяца – «глубокий траур», когда еще было необходимо даже обтягивать черным кареты, а в домах обивать траурной тканью одну или две «палаты»; следующие три месяца – «не такой глубокий траур» и последующие шесть – «камер траур». В течение года, при том, что праздновалась коронация, не все «забавы» были позволительны. В частности, не устраивались маскарады и комедии.

Все это оказалось возможным после того, как в январе 1731 года Анна Иоанновна отметила годовщину своего восшествия на престол, и развлечения накатили новой волной, точнее сказать – шквалом. Главным событием стал «великий машкарад». Готовились к нему с конца 1730 года, и для придания балам большего европейского лоску еще в августе ко двору был принят в службу «английской нации танцмейстер» Вилим Игинс: он обучал «танцовать фрейлин, камор пажей и пажей», но особенно камер-пажей–«по четыре дни в неделю, а в каждой день по четыре часа».

Почти месяц маскарадный смерч гонял и кружил по Москве вместе с февральскими снежными вихрями весь русский двор и приближенных к нему. Всех участников маскарада разделили на «4 класса» (группы); каждая из них имела один тип костюма в тот или иной день: например, сначала в «первом классе», где находилась сама императрица со своим придворным штатом, все надели «персидской убор»; ко «второму классу» относились иностранные министры – они явились «в швейцарском»; а остальные два – «в венецианском уборе были». На следующий раз «машкарадное платье переменялось» и императорский двор предстал «в гишпанском уборе», иностранные министры – «в подобие Парламентских членов убранные», «здешние министры» (причисленные к 3 классу) – «в венецианском шляхетном», «генералитет – в турецком платье». Можно было подумать, что новоявленная императрица, еще не привыкшая к тому положению самодержицы, в котором она неожиданно оказалась, будто пробовала играть державным скипетром, как волшебной палочкой, заставляя всех вокруг себя являться то в одном обличье, то в другом, и тем самым осознавала истинные возможности своего исключительного положения монархини. (К этому времени «кондиции», ограничивавшие ее единовластие, она уже уничтожила.) На одном из маскарадов присутствовали китайские послы. Их спросили: «Не кажется ли вам увеселение такого рода странным?» Они ответили, что нет, ибо «здесь все – маскарад». Но самое удивительное для них – «это видеть на престоле женщину!».

Помещенный под крестом, весит сто грамм. При изготовлении короны использовались такие техники как литье, чеканка, резьба и золочение. Высота короны 31,3 см .

История

Собрание коронационной комиссии 12 марта года приняло решение о создании двух новых корон для государыни Анны Иоанновны : Большой императорской (для коронации), и Малой (для иных церемоний) . Их изображения можно видеть в коронационном альбоме, изданном в этом же году. . В десятых числах марта года посылают солдат по московским слободам собрать «к делу короны ея императорскаго величества золотых дел мастеров серебреников и чеканчиков» . В работе над этими коронами участвовали алмазных дел мастер Иван Шмит, золотых дел мастера Самсон Ларионов (он же создал первую российскую императорскую корону Екатерины I), Никита Милюков и Калина Афанасьев, серебряных дел мастер Петр Семенов, золотарь Лука Федоров и переплетчики Иван Матфеев и Вадим Алексеев .

Напишите отзыв о статье "Корона Анны Иоанновны"

Примечания

1. Венчания на царство и коронации в Московском Кремле. Ч. 2. XVIII–XIX века. - М., 2013. - С. 190.
2. Быкова Ю. И. К вопросу об авторстве коронационных регалий императрицы Анны Иоанновны // Петровское время в лицах – 2013. К 400-летию Дома Романовых (1613–2013). Труды Государственного Эрмитажа. Т. LXX. - СПб., 2013. - С. 105.
3. Быкова Ю. И. К вопросу об авторстве коронационных регалий императрицы Анны Иоанновны // Петровское время в лицах – 2013. К 400-летию Дома Романовых (1613–2013). Труды Государственного Эрмитажа. Т. LXX. - СПб., 2013. - С. 102–114.
4. Тройницкий С. Н. Коронационные регалии // Алмазный фонд. - М., 1925. Вып. 2. - С. 11.
5. Быкова Ю. И. . К вопросу об авторстве коронационных регалий императрицы Анны Иоанновны // Петровское время в лицах – 2013. К 400-летию Дома Романовых (1613–2013). Труды Государственного Эрмитажа. Т. LXX. - СПб., 2013. - С. 102–114; Быкова Ю. И. . К вопросу об авторстве коронационных регалий императрицы Анны Иоанновны // Московский Кремль в государственной жизни России. Тезисы докладов. Юбилейная научная конференция Музеи Московского Кремля, 31 октября – 01 ноября 2013 года. - М., 2013. - С. 17–19.
6. Быкова Ю. И. К вопросу об авторстве коронационных регалий императрицы Анны Иоанновны // Петровское время в лицах – 2013. Сборник статей. Гос. Эрмитажа. - СПб., 2013. - С. 107.
7. Описание коронации Ея Величества Императрицы и Самодержицы Всероссииской Анны Иоанновны торжественно отправленнои в царствующем граде Москве 28 апреля 1730 году. - М., 1730.
8. Кузнецова Л. К. О «водокшанском лале» под крестом Большой короны Анны Иоанновны // Экспертиза и атрибуция произведений изобразительного искусства. Материалы 2001. - М., 2003. - С. 175–182; Кузнецова Л. К. Петербургские ювелиры. Век восемнадцатый, бриллиантовый… - СПб., 2009. - С. 93.
9. Ежи Гутковский. . Радио Польша (9 октября 2012).

Источники

1. Тройницкий С. Н. Коронационные регалии // Алмазный фонд. М., 1925. Вып. 2.
2. Описание коронации Ея Величества Императрицы и Самодержицы Всероссииской Анны Иоанновны торжественно отправленнои в царствующем граде Москве 28 апреля 1730 году. М., 1730.
3. Кузнецова Л. К. О «водокшанском лале» под крестом Большой короны Анны Иоанновны // Экспертиза и атрибуция произведений изобразительного искусства. Материалы 2001. М., 2003. С. 175–182.
4. Кузнецова Л. К. Петербургские ювелиры. Век восемнадцатый, бриллиантовый… СПб., 2009.
5. Быкова Ю. И. К вопросу об авторстве коронационных регалий императрицы Анны Иоанновны // Петровское время в лицах – 2013. К 400-летию Дома Романовых (1613–2013). Труды Государственного Эрмитажа. Т. LXX. - СПб., 2013. - С. 102–114.
6. Быкова Ю. И. К вопросу об авторстве коронационных регалий императрицы Анны Иоанновны // Московский Кремль в государственной жизни России. Тезисы докладов. Юбилейная научная конференция Музеи Московского Кремля, 31 октября – 01 ноября 2013 года. М., 2013. С. 17–19.
7. Венчания на царство и коронации в Московском Кремле. Ч. 2. XVIII–XIX века. М., 2013.

Отрывок, характеризующий Корона Анны Иоанновны

Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.

Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.

Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.

Племянница Петра I, дочь его брата Ивана Алек-сеевича и Прасковьи Фёдоровны Салтыковой, Анна Иоанновна в 1710 году в возрасте семнад-цати лет была выдана замуж за курляндского герцога Фридриха-Вильгельма. После внезап-ной смерти супруга, последовавшей спу-стя два месяца после свадьбы, она некоторое время жила в Петер-бурге и Москве, а в 1717 году обосновалась в Митаве, где её и застало предложение Верховного тайного совета вступить на российский престол. Анна Иоанновна являлась не единствен-ной наследницей трона, опустевшего после смерти Петра II, но «верховники» во главе с князем Д.М. Голицы-ным, надеявшиеся таким обра-зом ограничить самодержавную власть, рискнули именно ей пред-ложить роль подконтрольной импера-трицы. Однако через некоторое время после вступления на престол, опираясь на поддержку дворянства, она порвала подписанные ранее «кондиции» и распустила Верховный тайный совет. К моменту коронации, назначенной на 28 апреля 1730 года, Анна Иоанновна оконча-тельно освободилась от стеснительной опеки «верховников» и стала единовластной госуда-рыней.

Перед своей коронацией Анна Иоанновна издала манифест, с которого и начинался коронационный сборник: «Когда по воле Всемогущего Бога, Её Импера-торское Величество, ко общей всенародной радости, прибыв благополучно в Москву на Прародительский Всерос-сийский Престол вступить всемилостивейшее соиз-волила, то по некотором времени, изволила объя-вить намерение своё, дабы по обычаю предков Ея Вели-чества и протчих христиан-ских потентатов, Коронование и Святое помазание восприять, о чём чрез выданной Манифест марта 16 числа публиковано». Коронационные торжества в Москве продолжались неделю. Следуя в целом тради-циям, заложенным Петром Великим, устрои-тели коронации Анны Иоанновны ввели неко-торые новшества, среди которых был празд-ник в головинской усадьбе, расположенной в Немецкой слободе, и торжественное воз-вращение императрицы в Кремль: «В Немец-кой слободе у всех чужестранных министров и знатных обывателей против домов сде-ланы были иллюминации великие с различ-ными в честь Ея Императорского Величества и Государства Российского символы и эмбле-маты различных цветов огнями, между кото-рыми величайшие у Цесарского полномочного министра, против его дому, и у гишпанского чрез улицу Триумфальные вороты, при кото-рых во время шествия Её Величества играли на трубах, а сами те министры, стоя пред своими квартиры. Её Величеству поклон и поздравле-ние чинили».

В число традиционных праздничных действ вошли разбрасывание среди толпы золотых и серебряных жетонов, а также угощение для простого народа, устроенное в Кремле: «Во время того стола, на площади пред Гранови-тою палатою, на приуготовленных двух рунду-ках для народу поставлены два быка жареных, начинённых разных родов птицами, а по сто-ронам тех быков пущено из двух сделанных фонтанов вино красное и белое, которое по окончании Ея Величества стола, дано народу в вольное употребление».

Наблюдал за изданием коронационного сбор-ника В. Н. Татищев, в детские годы часто видев-ший будущую императрицу. В 1693 году, когда родилась Анна Иоанновна, семилетний Василий Татищев вместе с братом Иваном были пожало-ваны в стольники ко двору царицы Прасковьи Фёдоровны. Видимо, не последнюю роль в этом назначении сыграло родство Татищевых и Сал-тыковых. В частности, дед Анны Иоанновны Фёдор Салтыков был женат вторым браком на представительнице рода Татищевых - Анне Михайловне Татищевой. В 1730 году Татищев служил членом Московской монетной кон-торы, относившейся к Дворцовому ведомству. Наблюдение за изданием сборника ему пору-чили не случайно. Во время самой коронации он, будучи в чине статского советника, испол-нял должность обер-церемониймейстера. При традиционной коронационной раздаче наград и чинов Татищев получил чин действитель-ного статского советника.

Работа над коронационным сборником про-должалась около полугода, и в конце октя-бря 1730 года он вышел из печати. По срав-нению с описанием коронации Екатерины I, подготовленным человеком с явным литера-турным дарованием, сборник, посвящённый Анне Иоанновне, заметно уступал в красотах стиля и полноте информамации. Его содержа-ние скорее напоминает официальный отчёт о проходивших церемониях и празднествах. Но зато «Описание коронации Анны Иоанновны» трудно переоценить с точки зрения подготовленных иллюстраций. Здесь запечат-лены и коронование в Успенском соборе, и обед в Грановитой палате, и фейерверки, сопрово-ждавшие праздничные торжества. Фронти-спис издания украсил замечательный портрет императрицы, гравированный Х. А. Вортманом с оригинала Л. Каравака. Этот фолиант важен ещё и как родоначальник иллюстрированных коронационных сборников, традиция издания которых закончилась только вместе с россий-ской империей.

Описание коронации Ея Величества Императрицы, и Самодержицы Всероссийской, Анны Иоанновны , торжественно отправленной в царствующем граде Москве, 28 апреля 1730 году. Москва: Печатано при Сенате, октября 31 дня, 1730 году. 1 л. фронтиспис - гра-вюра Х. А. Вортмана с оригинала Л. Каравака, , 46 с., 11 л. иллюстраций, 2 л. - планы (все - гравюры на меди). В цельнокожаном переплёте времени издания. На корешке золототиснёный растительный орнамент. В верхней части корешка ярлык коричневой кожи с тиснёным заглавием. 32х21 см. Одна из наиболее труднонаходимых «коронаций».